Шарик и деревянный солдатик

Мария хорошо помнит тот день, когда они переехали в новый дом – в новую, ещё пахнущую свежей краской квартиру. Сам дом был трёхэтажным, и на то время – самым высоким в провинциальном городе, жилой фонд которого состоял в основном из одноэтажных домов дореволюционной постройки.
 До этого семья Марии жила в маленьком саманном домике, который давно требовал сноса, и наконец-то её семья получила квартиру: просторная, с высокими потолками и большими окнами, сквозь стёкла которых проникал солнечный свет. И Мария никогда не забудет толстые стены, благодаря которым у окон были широкие подоконники. Она любила на них залезать, и смотреть на мир своими детскими, полными счастья глазами. Тогда ей было почти три года, и всё ей казалось большое, а с высоты третьего этажа она сама становилась большой: люди выглядели маленьким, а кошки и собаки – совсем крошечными.
 Вон соседский мальчишка проехал на велосипеде, а вот мужчина с авоськой идёт в магазин, который открылся в её же доме, на первом этаже. Немного дальше, за забором, стоит огромное здание школы. Мария всегда любила смотреть на школьников, и ей было интересно разглядывать их: они были в красивой форме, кто-то – с красными галстуками, а кто-то – со значками на груди или вовсе без них, и она хотела быстрее вырасти, пойти в школу – чтобы так же красиво одеваться, носить галстук и значок.
 И вдруг девочка увидела знакомый силуэт, приближающийся к подъезду. Её охватило чувство радости, и она громко завизжала!
- О, Господи! Напугала ты меня! – это бабушка девочки, которая на её визг в испуге вбежала в комнату; женщина посмотрела за окно туда, куда смотрела Мария. – О, дя-я-ядя идёт! Да, золотко?
 Это был дядя Петя, старший брат мамы Марии. Он не чаял души в своей племяннице, и всегда, когда приходил в гости – обязательно дарил девочке шарик, а по праздникам – сделанную своими руками игрушку.
 Девочка быстро побежала в прихожую и села на маленькую тумбочку, ожидая появления родного человека.
- О, привет, Мария! Мама, привет! – радостно сказал дядя Петя, когда вошёл в квартиру. – Вот, держи ещё один, но уже другого цвета! – он протянул шарик племяннице.
- Адюй, адюй! – сразу стала требовать Мария, прося надуть шар.
 Дядя Петя улыбнулся, поцеловал Марию в носик:
- Сейчас, погоди – я разденусь и руки помою с улицы, и – надую!
 Быстро всё сделав, он стал надувать шарик, и понимал – сейчас на этот шарик смотрит племянница. Девочка всегда внимательно и зачарованно смотрела, как волшебным образом шарик, некогда бывший кусочком резины – вдруг всё больше и больше увеличивается. Интересно было ей смотреть, как дядя Петя, смешно вытаращив глаза – надувал щёки, а потом они становились меньше, а шар – всё больше и больше.
- Ты смотри, чтобы он не лопнул, - сказала бабушка Марии, мама дяди Пети.
- Не, мам – нормально всё! – он повернулся к племяннице, и протянул ей шар: - На, держи.
 Он знал, что девочка шарик сейчас отпустит, и ей он сейчас доставит несколько секунд веселья: она будет водить головкой по комнате, следя – как шар с шипением летает по комнате.
- Адюй, адюй! – закричала девочка, когда шарик сдулся.
 Она подбежала к кровати, залезла под неё и вытащила его.
- Адюй, адюй! – повторила она, протягивая в маленькой ручке сдувшийся шар.
 Дядя Петя понимал, что Мария просто так не отстанет, и ему придётся делать «адюй» ещё, как минимум, раз пять.
 Отца у девочки не было: он погиб в Испании, когда она ещё не родилась, и поэтому дядя Петя с младшим братом её мамы, дядей Пашей, заменяли ей отца. Жила она с мамой и бабушкой, и дядя Петя часто к ним приходил в обеденный перерыв, работая в рядом расположенной больнице, или по выходным дням, и обязательно – с шариком, и поэтому у Марии собралось много разноцветных шаров, это было у неё что-то сродни коллекции. Коллекции, от дорогого и любимого человека.
- Всё, идёмте кушать! – сказала бабушка из кухни.
 Мама девочки была на работе, поэтому родные друг другу люди сели за стол втроём.
- Ну, умора – одна голова торчит из-за стола! – засмеялся дядя Петя.
 Мария улыбнулась своей особенной улыбкой, как всегда – с детской наивной радостью в глазах, морща носик, и показывая мелкие зубки.
 Когда они принялись за еду, дядя Петя спросил, отламывая кусочек хлеба:
- Мам, а чего Наташка на обед домой не ходит? Тут же рядом, пару кварталов пройти.
- А, ей же постоянно некогда – экономит время.
- А красивое её конторе здание выделили – кубринский особняк. Мне всегда он нравился и нравится – небольшой, но красивый и хорошо в архитектуру города вписывается, - потом он посмотрел на племянницу: - Мария, а ты чего не кушаешь? Давай, давай – наворачивай!
- Не кацю узе…
- А ты – закаци. А, в общем – ладно, как знаешь. А-то будешь такая же, как шарик! – сказал дядя Петя, и Мария залилась смехом.
 И так, за неспешной беседой обеденное время дяди Пети подходило к концу.
- Ну, всё – я полетел! – засобирался он.
- Мария, скажи дяде «пока», - сказала бабушка Марии.
 Девочка быстро побежала в прихожую, и потянулась к дяде Пете ручками – поцеловать. Дядя Петя наклонился, племянница его поцеловала, и сказала, ткнув пальчиком в щетину:
- Ти каюций, и замахала рукой: - Пока, пока, пока, пока, пока-а-а, дядя Петя! - и послала воздушный поцелуй.
- Пока, пока, пока, пока, пока-а-а, моя хорошая! – ответил дядя Петя, - мама – счастливо!
- Пока, сынок. Ты завтра будешь?
- Да, конечно – куда я от вас денусь, - ответил сын, и рассмеялся. - Всё, пока всем, - сказал он, и вышел, прикрыв за собой дверь.
 Всегда, когда дядя Петя уходил – Мария залезала на подоконник, чтобы ещё раз ему помахать рукой, и в этот раз не изменила традиции: забралась, и ждала – когда родной ей человек, уже такой маленький внизу, выйдет из подъезда.
- Пока, пока, пока, пока, пока-а-а! – закричала Мария, завидев дядю Петю.
- Пока, пока, пока, пока, пока-а-а! – кричал в ответ он, глядя – как мама и племянница машут ему руками.

 Но одно прощание Мария запомнила на всю жизнь… Она ждала дядю Петю в обед, но он не пришёл, а появился позже: в одежде, которую он никогда раньше не надевал, в странном головном уборе, на котором краснела звёздочка. Когда он вошёл в прихожую, то бабушка сразу заплакала, и обняла сына. Мама девочки, поначалу не проявляла чувств, работа в НКВД заставила её отрицать сантименты, но всё же они взяли верх, и она разрыдалась, обняв брата. Потом они все вчетвером вышли во двор. Во дворе стоял грузовик, и было много людей. Одни были одеты, как дядя Петя, и их провожали родные. Женщины плакали, мужчины были очень суровы, угрюмы. Девчёнки и мальчишки были растеряны, и сама Мария не понимала – что случилось, отчего все хмурые или плачут? Девочке стало почему-то страшно, и она разревелась, сидя на руках у мамы. Она чувствовала атмосферу вокруг; тяжёлую, гнетущую атмосферу, и ей становилось ещё больше не по себе, и она всё громче и громче рыдала. Ей было страшно от всего непонятного, что сейчас происходит, и всей душой понимала, что произошло что-то нехорошее.
 Немного погодя пришли дедушка, дядя Паша, в одежде такой же – как у дяди Пети, с тётей Таней – со своей женой. Они тоже обняли дядю Петю, а потом дедушка и тётя Таня стали плакать. Потом пришла жена его – тётя Марина, с двоюродными сёстрами Марии – Кристиной и Сашей. Все плакали, обнимались, прощались. Тут дядя Петя подошёл к племяннице, улыбнулся, коснулся пальцем кончика её носа, и тихо сказал:
- Я вернусь, я скоро, - достал из кармана шарик, со смешным лицом надул его, и вручил его Марии; потом порылся в вещмешке, и достал оттуда деревянного солдатика, собственноручно вырезанного из дерева. – Вот, ещё тебе: это – я, а значит – я рядом с тобой, и улыбнулся, - девочка почувствовала теплоту, уверенность в словах родного ей человека, и успокоилась, вытирая кулачками слёзы.
- Так, групповое фото, групповое фото! – закричал сосед, фотограф-любитель.
 Все соседи по дому встали рядом с грузовиком. Фотограф укрепил на треноге фотоаппарат, немного поколдовал с ним и встал в группе фотографирующихся. Когда, вспыхнув, камера щёлкнула – люди в военной форме и гражданской одежде стали снова прощаться со своими родными, друзьями, соседями. Вслед за женщинами, стали плакать и мужчины - тихо, и слёзы катились по их щекам.
 Потом парни забрались в кузов грузовика и машина, урча двигателем, медленно покатилась со двора, на главную улицу города. Родные Марии, и её соседи шли следом; мужчины смотрели на своих сыновей в грузовике – с тоской и надеждой в глазах, а женщины рыдали. Одна женщина побежала вперёд и, подпрыгнув – схватилась за борт машины:
- Сынок, сынок мой, Олжасик! Пожалуйста, не уходи! Не уходи, прошу тебя!
 Парень, совсем ещё мальчишка, плакал:
- Мама, мамочка – так надо… Я вернусь обязательно, я скоро вернусь…
 У женщины ослабели руки и она, уже не в силах удержаться – упала на асфальт. Соседи быстро её подняли, но она не могла уже стоять на ногах, и упала снова.
- Магрипа, пошли домой… уже… - сказал её муж, беря на руки жену и усаживая её на лавку около подъезда.
 Мария сказала:
- Мама, отпусти…
 Наталья поставила дочь на землю, и девочка подошла к соседке; забралась на лавку, обвила ручками шею несчастной женщины:
- Я тозе вася доця, тётя Магьипа. Дядя Альзясик скоя вейнёця.
 Магрипа молча обняла Марию:
- Вернётся, девочка моя, скоро вернётся мой Олжасик.

- Петя? – сказала Мария, когда мимо открытой двери квартиры пробежал соседский мальчик.
 Наташа грустно посмотрела на дочь:
- Нет, Мария… нет… это не дядя Петя…
- А когда дядя Петя к нам кусять пьидёт?
 Наталья хотела сказать – «не знаю», но промолчала, и взяла дочь на руки.
- Дядя Петя бьёт нехороших людей, чтобы они тебя не обидели, - потом помолчала, и добавила: - И дядя Паша, и дядя Олжасик, и тётя Таня – все они нехороших людей бьют, чтобы нас никто не обижал.
- А почему ти – не бьёсь их?
- А я делаю так, чтобы узнать – что замышляют эти нехорошие люди. Чтобы об этом сказать хорошим людям, и тогда они победят плохих.
- Дядя Петя всегда со мной, - сказала Мария, улыбнулась, и прижала шарик с деревянным солдатиком к груди. – А дядя Паша когда придёт к нам? – спросила девочка, и пальчиком показала на фото с молодым парнем в форме лётчика.
 Наталья зарыдала при упоминании младшего брата – на днях с Белоруссии пришла похоронка на Павла, но родные не стали про это говорить Марии.
- Мама, чего ты?
- Нет, нет, доченька… ничего…

 Только после войны, когда стали домой возвращаться фронтовики, Мария сама стала догадываться, и спросила маму с бабушкой:
- Дядя Петя и дядя Паша – где, почему они не приезжают домой?
 Родные не стали скрывать, и рассказали о Павле, и Петре – пропавшем без вести, и девочка только тогда поняла, заметила – как сильно изменились её родные: дедушка с бабушкой всего за четыре года постарели ещё больше; тётя Таня, пришедшая с фронта, тётя Марина и мама – заметно поседели, хотя им всем не было и сорока лет. Дядя Олжасик, служивший в полковой разведке и вернувшийся без ноги – сильно осунулся и часто болел, но несмотря на пережитые годы войны – он был бодр и жизнерадостен. Да и все её родные, соседи – были жизнерадостны, ведь пришла – Победа, наступил мир.

 Мария закончила школу и, в память о дяде Пете – военном враче, поступила в алмаатинский мединститут, который через семь лет закончила с отличием, и поступила служить в воинскую часть, расположенную в горах Таджикистана.
 Все эти годы она искала дядю Петю: искала в архивах Министерства обороны, писала на радио и телевидение в передачи, занимающиеся поиском пропавших людей во время Великой отечественной войны. Подавала рапорт о переводе её - в группу Советских войск в Германии, но он оставался без ответа. Но ей как-то посчастливилось по путёвке съездить в ГДР, где она побывала именно в тех местах, где воевал дядя Петя, и где он пропал без вести. Мария гуляла по полю, лесу; в эти моменты её посетило чувство, что родной её человек тут, рядом, но не может ничего сказать, а просто тёплым, с задорными искорками в глазах взглядом смотрит на неё, и улыбается…
 Воинскую часть, где она служила – перевели в Афганистан, и там Мария себя часто ловила на мысли, что среди раненных она искала дядю Петю. Среди тех раненных офицеров, которым было тогда примерно столько же лет, сколько и дяде Пете в сорок первом году – тридцать шесть. Она невзначай приглядывалась к их лицам, интонации в голосе. Женщина понимала, что в восьмидесятые годы он должен быть намного старше, но всё же – искала среди офицеров родного, близкого себе человека.
 Хотя ей в далёком сорок первом году исполнилось три года, но дядю Петю она запомнила отчётливо, как будто она его видела утром: среднего роста, неизменная щетина на лице, и всегда от него исходило душевное тепло и пахло защитой, спокойствием. Именно – пахло, а как – Мария сама это не могла объяснить, просто это был запах - запах защиты и покоя.
 Сразу после института девушка вышла замуж, и муж её всячески поддерживал в поиске дяди, брал все домашние заботы и воспитание сыновей – Павла и Пети, полностью на себя, когда Мария во время каждого отпуска особенно активно занималась поиском дяди Пети – Самойлова, Петра Алексеевича, подполковника медицинской службы Советской Армии, Армии-Победительницы.
 А все эти годы, и до наших дней - женщина хранит шарик и деревянного солдатика. Дядя Петя, как и обещал - навсегда остался с ней, с маленькой девочкой Марией, его племянницей.

Астана, 23.12.14
Музыка: саундтреки из к/ф «Простая история».