дневник протагониста

запись 1

Честно признаться, я никогда до этого не вел дневники, потому как считал это бессмысленным занятием. Да и данную писанину дневником не считаю, потому, как не буду здесь делать по записи каждый день.Буду писать, когда  произойдут какие-то события или возникнут мысли, которые я захочу вынести на бумагу. Глупо писать то, что никогда никем не будет прочитано, и, надеюсь, что когда-нибудь кто-то найдет записи и прочтет. Если же этого не случиться, то я все равно об этом не узнаю, и данные строки останутся просто монологом. Разговором с самим собой, так сказать. Люди считают меня сумасшедшим, потому что говорю сам с собой. На самом деле я просто иногда не могу найти себе достойного собеседника. Вам, наверное, интересно кто я? Я один из тех, кто отдал бы все, чтобы стать таким же как вы, потому что так легче спать. Но я не тот, кто живет по определенной схеме,  не тот, кто составляет список дел на завтра,  не тот, кого любят и понимают.
Я не плачу за одежду. Я свободно прохожу в любой маркет, беру первые понравившиеся джинсы и если они подходят по размеру, то закрываясь в примерочной, делаю свои грязные дела. В моей правой руке зажигалка, которой я плавлю колпачок бипера. На это уходит несколько минут, пока он не расплавится и ваш покорный слуга сможет вытащить иголку, которая прикрепляет бипер к ткани одежды. Так я приобрел две пары джинсов, четыре рубашки, две футболки и туфли. Правда, с туфлями поступил немного по-другому и положил их в сумку, обклеенную пищевой фольгой. Тогда я даже не снял бипер и антикражные рамки в супермаркете все равно не сработали, когда я выходил из магазина. « Будь взрослее» так мне всегда говорит мать. Она живет с отчимом в отдельной квартире на другом конце города. А я живу с тем, кто приходится мне отцом. Эта старая больная скотина постоянно занудствует, говорит о том, что он никому не нужен и не может заснуть пока я не куплю ему бутылку водки. Сам он за ней выйти не в состоянии. Его деревянные ноги еле волочатся по полу чтобы переместить никчемное тело из комнаты на кухню и из туалета в ванную. К тому же он плохо видит и жалуется на туман перед глазами. Как же достала эта мразь…Возможно, мои дети будут также думать про меня, когда мне стукнет семьдесят, да и плевать… «Ты должен любить его, ведь это твой отец» так сказала мама.
- Ты должен любить его… ты должен любить… - это говорят мне все вокруг.
- Пошли к черту! Я ненавижу его! Я ненавижу вас! Я ненавижу себя! – говорю в ответ. Сколько должно пройти времени, когда отец поймет, что в его возрасте не стоит так много пить водки и курить дешевые сигареты с этим отвратительным дымом. Я никогда в жизни не курил, потому что у меня аллергия на табачный дым. Мои друзья никогда не звали меня, чтобы я постоял с ними когда они курят. Я запрещал курить таксистам, когда пользовался их услугами и сидел в их и без того пропитанных тошнотворными запахами автосалонах. Тогда почему мой родной отец садится напротив меня и выдыхает дым мне прямо в лицо, стряхивая пепел на стол, когда я ем.
- Уйди к себе в комнату, - сказал я ему, чувствуя, что сейчас могу закашляться.
- Я не хочу вставать, - пробурчал пьяным голосом папаша, за что тут же словил удар по челюсти.
- Пьяная мразь! – крикнул я ему.
Он схватился за ушибленный подбородок, потер его и простонав, поплелся в свою комнату, чтобы докурить свой медленный яд… Ничтожество…
Вот я лежу в одиночестве, засыпая под тиканье настенных часов, но вскоре просыпаюсь от звуков, доносящихся из комнаты отца. Он смотрит телевизор. Слышу голос модного телеболтуна, затем его сменяют какие-то другие голоса. Выкрикивающие вразнобой пафосные фразы. Затем реклама… Купи наше молоко… собери десять крышек от упаковки… ты заслуживаешь лучшего… Да, я заслуживаю лучшей жизни, черт возьми! Я заслуживаю лучшего отца, заслуживаю лучше работы консультанта в салоне сотовой связи, заслуживаю лучшей девушки, чем те шлюхи, которые знакомятся со мной в соцсетях…
Да, у меня депрессия. Фаза длится до нескольких месяцев, но у меня всего несколько дней… завтра все может поменяться…

Запись 2
Прошло два дня с первой записи. Думаю, это не страшно, тем более, я предупреждал, что не буду отписываться здесь каждый день. Сегодня у меня хорошее настроение. С утра я уже сходил в магазин, купил продуктов, пачку сигарет для отца и бутылку водки. Он сегодня всю ночь не спал и, полагаю, он нуждается в паре-тройке стопок, чтобы сомкнуть веки.
Я никогда не плачу за консервные банки и сыры, а просто кладу их в карман, когда выхожу из магазина. Когда меня останавливает охранник, я просто говорю, что забыл заплатить и иду на кассу, искренне извиняясь. Меня уже не раз фотографировали как «забывчивого» покупателя, вывешивая мое фото в служебных помещениях магазина, грозили вызвать полицию. Но что может сделать полиция? На камерах не видно, что я озираюсь по сторонам, когда пихаю товар себе в карманы, притом, всегда извиняюсь и оплачиваю его, если меня ловят. Да и хищения как такового не произойдет, а лишь покушение, даже если приедет полиция и задержит меня.
Все кражи происходят, когда у меня хорошее настроение. Когда плохое, я сижу дома, иногда даже беру больничный на работе. Мои коллеги не поймут что со мной. Они думают, что разные события меняют мое настроение, на самом деле это не так.
Когда у меня хорошее настроение я беру кредиты. У меня компьютер. Телефон, стиральная машинка, сто тысяч рублей наличными и все это кредиты, которые я не плачу. Банки не знают, где я живу и все письма приходят домой к моей матери. Туда же звонят коллекторы, угрожая судебными исками, и я со дня на день жду повестки в суд. Что сделает суд? Передаст исполнения по взысканию моих долгов судебным приставам, а я уже к тому времени все продам, часть денег оставлю отцу, а на оставшиеся махну на море. Буду любоваться волнами бескрайнего синего бассейна, отдыхать под пальмами и есть гранаты…
Я сегодня в очередной раз был у врача.
- Как ты себя чувствуешь? Есть ли жалобы? – спросил он.
- Какие нахрен жалобы, я сегодня снова вернулся к жизни… Плевать на то, что я всю неделю был в депрессии, зато теперь я рад всему что происходит. Я рад каждому листику на дереве, шуршащему от ветра, каждому воробью, пьющему грязную жижу из лужи, даже пьяному бродяге, который спросил у меня закурить, когда я не курю.
Врач выслушал меня и что-то написал у меня в карточке. Врачи считают меня сумасшедшим, потому что я радуюсь жизни без причины. Сама жизнь это и есть причина радости. Но им это не понять…
- Вам лучше пока прекратить пить амитриптилин, - произнес врач, - у меня для вас другое лекарство, которое должно вам помочь.
 Он показал мне желтую упаковку каких-то таблеток.
- Это гефсарил. – сказал врач, - с вашим диагнозом я бы советовал пропить его. Если у вас ярко выраженный психоз и вы очень мнителен, то на время приема препарат может вызвать галлюцинации, которые пройдут после его отмены. Если что-то почувствуете приходите, я заменю вам на другой препарат.
Эти бестолковые врачи не знают как помочь человеку… Я столько пропил лекарств, а у меня все равно возникает депрессия. Она мучает меня и не дает жить.
Я схватил листок с рецептом врача и уже двинулся к двери, как он окликнул меня.
- Я бы еще хотел вас попросить об одной услуге… - протянул он.
- Какой? – не понял я.
- Моя дочь учится на психологическом факультете и ей нужен материал для дипломной работы. Пройдите по этому адресу. Спросите там Анну Федорову. Она побеседует с вами. Я найду как вас отблагодарить.
Голос врача гулом разносится в моей голове. Словно он кричит в металлическую трубу. Я киваю, беру листочек с адресом и выхожу, так и не успев понять, суть его просьбы. Но если ему нужна моя помощь, то я помогу ему… ей… да, ведь это его дочь пишет дипломную…
Анна Федорова… я проговариваю раз за разом ее имя и фамилию, как будто я боюсь их забыть. А будет ли мне польза от этой беседы? Сейчас мне не нужна помощь, но она, вероятно, потребуется, если не поможет гефсарил. Если меня доведет до истерики мой отец который может жрать водку бутылками. Смертельная доза водки в среднем составляет один литр с четвертью выпитые залпом или с небольшими перерывами. Я выпиваю максимум всего четверть литра и мне достаточно, чтобы окосеть. Это плохой способ для самоубийства… Придя по указанному адресу я спросил, в каком кабинете могу найти Анну Федорову. Мне сказали, что в 203. Поднявшись на второй этаж, постучался в этот кабинет и приоткрыл дверь. Там сидела очаровательная девушка с темно-коричневыми волосами. Она поздоровалась, приветливо улыбнувшись. Я кивнул в ответ.
- Меня к вам направил Евгений Викторович… - начал я.
- Ах да, - ответила девушка, проходите. Ее волосы, уложенные в каре светились натуральным блеском. Подведенные тушью глаза сверкали как два изумруда. Я опустился на стул напротив нее.
- Вам нужно будет ответить на вопросы в этом тесте. – Произнесла Аня, подвинув ко мне лист с вопросами и вариантами ответов.
- Хорошо,- глухим голосом ответил я.
- Напротив каждого выбранного ответа ставьте галочку.
- Ладно, окей, - улыбнулся я, глядя в ее бездонные зеленые глаза.
Я прочитал вопросы. Кто их придумывает эти дурацкие тесты?! Неужели они кому-то помогли разобраться в другом человек и помочь ему. «Как часто вы спите?», «Бывают ли приступы агрессии?», «Хотели ли вы покончить жизнь самоубийством?» Вопросы, вопросы… они повторяются снова и снова по два и три раза. Неужели эти люди меня считают настолько идиотом, что я отвечу на один и тот же вопрос в одном тесте по-разному? Бред…
Когда я закончил с тестом, девушка спросила меня.
- Опишите свое состояние сейчас.
- Я счастлив как никогда.
- Спасибо, завтра мы с вами продолжим, - сказала Аня. Мы попрощались. Аня попросила придти в это же время. Я приехал домой. Отец спал. На столе осталась одна недопитая бутылка водки и джин тоник.
- Мне ведь нельзя пить, - говорю сам себе вслух. Но руки не слушаются, и через пять секунд я лакаю джин тоник прямо из горла. Им запиваю таблетки выписанные врачом. Гефсарил.

Запись 3
Наверное, не стоило запивать лекарство этой дрянной жидкостью, но уже поздно… Я чувствую как  меня преследуют навязчивые мысли. Я уже десять раз выходил на балкон и смотрел кто там идет. Уже ночь и никого нет. Все спят. А я проснулся и теперь не усну, пока не выпью еще. Я разбудил отца и мы вместе пошли на кухню допивать джин тоник. Аня оставила мне свой номер телефона, чтобы я позвонил ей, если ее не будет на месте. Я набираю Ане сейчас. Слышу длинные гудки, затем девушка берет трубку.
- Я бы хотел с Вами встретиться сейчас.
- Но уже поздно…
- Я приглашаю Вас в кафе… Пожалуйста, не отказывайтесь. У меня есть еще вопросы по вашему профилю.
- Почему Вы их не задали днем?
- Они меня тогда не тревожили…
Мы договорились встретиться недалеко от ее дома. Я приехал без опозданий. Через пять минут подоспела и Аня. Мы заказали по чашечке «Капуччино». Несколько минут я сидел наблюдая как она размешивает кусочки сахара в чашке, а затем задумчиво пьет.
- Так о чем вы хотели меня спросить? – поинтересовалась она. – И почему этого нельзя было сделать по телефону?
- Есть ли универсальное средство от депрессии? – сразу вырвалось у меня. Я был уверен, что хотел поговорить не об этом, но мне пришлось задать именно этот вопрос.
- Разным пациентам помогают разные методики лечения. В зависимости от типа депрессии и ее степени… - она начала говорить медицинскими терминами, а я не слушал ее. Просто смотрел в ее изумрудные глаза и мне хотелось окунуться в них.
Может. Не стоило ее звать в такое время в кафе? Она разговаривала со мной как врач с пациентом. Для нее я экспонат и я это прекрасно понимаю.
Наконец и я начал пить свой кофе, который уже остыл. Смертельная доза кофе сорок или пятьдесят чашек выпитых подряд. Это составляет в среднем четыре с половиной литра. Я обожаю кофе, когда у меня хорошее настроение. Ничуть не меньше алкоголя. Наконец, она запнулась и спросила.
- Вы меня слышите? – На ее лице впервые появилась улыбка.
Видимо, у меня был счастливый вид, от того, что я повстречался с ней.
- Да, конечно, - ответил я, глотнув кофе из чашки.


Запись 4
Опять меня мучает головная боль и я ужасно хочу спать. Но эта старая сволочь опять задымила квартиру своими вонючими сигаретами. Я кашляю и не могу уснуть. Зачем я покупаю ему сигареты? Почему я потакаю его пьянству? Он и так жил в свое удовольствие все годы пока я рос. Мама работала на двух работах, а он безбожно пил. Он не дал мне мужского воспитания, так что я смело могу считать, что я рос без отца. Когда его уволили из милиции, он больше нигде не работал и только лишь хвастался своей медалью за десять лет безупречной выслуги. Как же он меня бесит! Я зашел к нему в комнату и, вырвав из рук пачку сигарет, разорвал ее.
- Теперь пока у меня плохое настроение, ты не будешь курить! – злобно прошипел я и ушел к себе в комнату. Надо выпить гефсарил… Я нащупал лекарство у себя на тумбочке и глотнул две таблетки, запив стаканом воды. Должно помочь…
Снова звонок мобильного. Это моя мать.
- Опять звонили коллекторы, - произнесла она, когда я взял трубку.
- Что они говорят?
- Они сказали, что если ты не заплатишь до конца месяца, дело передадут в суд.
До конца месяца осталось три дня.
- Хорошо, я постараюсь, но мне еще не дали зарплату, - ответил я.
- Я не намерена выслушивать за тебя, - ответила мать, - если хочешь, проси деньги у отца.
Да, у отца есть деньги, которые он тратит на водку и сигареты. Пусть этот ублюдок пока перебьется, я потрачу их на свой кредит. Захожу в его комнату и открываю ящик, где он хранит сбережения.
- Я забираю твои деньги, - сказал я.
- Но мне нужна будет водка, - ответил он, - или ты меня хочешь оставить без этого зелья?
Я не выдержал и ударил его. Затем ударил снова и он закричал. Ничего страшного. Пара пощечин ему не повредят. Я выхожу из дома и вижу каких-то озлобленных лысых существ с зеленой кожей, похожих на ящериц. Они разбегаются повсюду. Мне пришлось вернуться обратно в дом, чтобы не видеть их.
Мне нужно на прием к Евгению Викторовичу… Нет, мне надо к Ане… Может, она и есть та самая, которая мне нужна. Я набираю номер Ане, но она сбрасывает. На меня обрушивается тонна мыслей. Я неинтересен ей, я всего лишь пособие для написания дипломной работы. Но что-то внутри мне подсказывает, что нужно действовать. Для любви не должно быть причины. Любят вопреки. У меня никогда раньше не было любви. Я никогда не говорил никому, что люблю. Я боялся этого слова. Симпатия, влюбленность, но только не любовь. И так со всеми… Я не скажу этого и Ане, наверное…
Я закрыл глаза и словно погрузился в другой мир. Скоро новый год. Я не хочу праздновать его с алкаголиком, который любит только себя. Я хотел бы встретить его с Аней, но это невозможно. Также как невозможно измениться мне. Причины маниакально-депрессивного психоза до конца не изучены. Считается, что это нарушения эндокринной системы, вызванные сбоем работы гипоталамуса. От этого изменяется количество биологически активных веществ в головном мозге. Мозг чувствует нехватку серотонина, допамина и норадреналина и начинает по-другому функционировать. Говорят, что это не происходит под действием внешних факторов. Это генетические нарушения. Может, потому что чмо, которое зовется моим отцом стало пить водку задолго до моего рождения.
Я помню тот новый год в детстве, когда я ждал его с работы, весь день наряжал елку, а он пришел в костюме деда Мороза и свалил ее, сам упал рядом и его вырвало на ковер. Игрушки валялись по всему полу, вместе с клочками изодранной об иголки мишуры. Иголки, обломки веток были разбросаны по полу, а мой папаша лежал и выкрикивал что-то нечленораздельное, пока моя мать не полила его водой из чайника. Это был первый и последний новый год, когда мой отец провел его вместе с семьей. Все остальные праздники он либо говорил, что работает, а сам уходил в кабак, либо, когда они с мамой развелись, уходил к своей подруге и напивался с ней до чертиков.
- Ты должен ухаживать за отцом, ведь он болен.
Плевать на его болезнь, он ведь сам это заслужил! Единственное, чем я ему благодарен, так это тому, что более подходящего плохого примера, чем он трудно сыскать.
Я бы пригласил Аню домой, но она увидит моего отца, она начнет его жалеть и говорить, что я негуманно отношусь к пожилым людям. Он в свою очередь, расскажет,  что я его избиваю, и меня упекут в психушку. Потому что Аня дочь моего лечащего врача, который обязательно обо всем узнает. Даже сейчас, спустя столько времени, когда я независим, он ограничивает меня, он держит меня, как пса на поводке.

Запись 5
У меня снова хорошее настроение. В такое время я хочу петь песни. Включаю треки Цоя, Шевчука. Из колонок доносятся Deep Purple и Scorpions. Затем ревет Metalica и грохочет Nirvava. Всю эту вакханалию заканчивает Marilin Manson. И я такой же мерзкий как он, только без грима на отвратительной роже и  толпы фанатов.
Мне не угнаться за моими желаниями. Выполнить хотя бы одно: увидеть Аню. Я выхожу из комнаты и направляюсь умывать свое опухшее от бессонницы лицо. Я не спал, а вроде сил, как будто прибавилось. У меня такое бывает.
- Сынок, ты проснулся? – донесся заботливый голос отца из ссоседней комнаты.
- Да, пап, сейчас пойду в магазин, потерпи немного. – Ответил я.
Я выпиваю гефсарил. Наливаю себе кофе с молоком и вспоминаю об Ане. Сегодня я должен снова придти к ней.
Вот мы сидим в кафе, попивая глинтвейн с привкусом корицы. Я снова смотрю в ее изумрудные глаза и мысленно обнимаю ее. Она так смешно выглядит, когда пьет из трубочки. Ее глаза одновременно смотрят , как будто на нос и собираются в кучу.
Я дунул в трубочку и в бокале, наполненном глинтвейном, пошли пузыри. Они мне напомнили инквизицию с котлами кипятка в которых варили ведьм. В свою очередь, Аня добавила, что если бы она жила в 16 веке ее непременно бы приняли за ведьму и казнили, потому что она маленького роста и с темными волосами.
Меня бы тоже, скорее всего, казнили, потому что приняли бы за одержимого. Я так подумал в этот момент.
Мы вышли из кафе, и Аня к моему удивлению, достала из сумки пачку сигарет, и вытащив одну тоненькую папироску закурила.
- Ты куришь? – спросил ее я.
- Только когда выпью, - ответила Аня, - а пью я очень редко, ты не переживай.
Смертельная доза табака составляет 94 сигареты, выкуренные подряд. Черт, черт! Почему я теперь должен говорить ей о вреде курения?
Я аккуратно забрал сигарету у Ани из рук и поломал.
- Это тебе не нужно, - сказал я.
На ее лице возникла нотка удивления, но спустя несколько секунд она сменилась безразличием. Я обнял Аню и мы пошли дальше. Удивительно, но она сегодня не задавала глупых вопросов, которые так любят психиатры. Аня шла и рассказывала о себе, непринужденно спрашивая о моей жизни.
Так мы провели этот и еще несколько вечеров.

Запись 6
Я сидел на работе. День с самого начала удался. Помимо хорошей погоды меня порадовало маленькое количество посетителей магазина, где я работаю продавцом-консультантом. Обычно с начала рабочего дня меня начинают донимать всякие непонятливые клиенты у которых или не работает интернет на телефоне или неизвестно куда исчезают деньги со счета.  Некоторые злые и недовольные. Спорят, кричат и машут руками. Нам нельзя грубить клиентам и отвечать им хамством на хамство, как, впрочем, и везде.
Управляющая салоном, молодая женщина тридцати лет, статная и обаятельная блондинка штрафует нас за любую провинность. Будь то опоздание, или болтовня на рабочем месте.
Сегодня у нее выходной и я этому рад.  Ближе к полудню в нашем магазине стало пусто. Это длилось около получаса, пока ко мне не зашел Иван Павлович. Это был старый знакомый моего отца, военный прокурор в отставке, а на данный момент практикующий адвокат. Мужчина был одет в дорогое черное пальто, на ногах черные брюки и ботинки из крокодиловой кожи. Шевеля седыми усами, Иван Павлович направился ко мне.
- Здравствуйте, - произнес я.
- Добрый день, - простуженным голосом просипел Иван Павлович, затем откашлявшись, продолжил:
- Я был вчера у вас дома и видел Вашего отца. У него был синяк под глазом. Когда я спросил, откуда у него синяк, Ваш отец сказал, что Вы его избиваете. Это ведь так?
Я растерянно взглянул на Павловича, подбирая слова, с которых я начну свою речь, а он настойчиво буравил меня своим недовольным взглядом.
- Нет, это не так, - ответил я, - я люблю своего отца, я не стану его трогать.
Я вру. Я в который раз говорю неправду. Люди часто говорят ложь, когда не находят оправданий своим поступкам.
- Я знаю, что это так, - ответил Иван Павлович, - имейте ввиду, что Ваш отец имеет право подать на Вас в суд за побои, и я как юрист ему в этом помогу. А как лучший друг, я буду настаивать, чтобы он принял соответствующие меры для Вашего наказания, молодой человек.
Сказав это, адвокат повернулся ко мне спиной.
- У меня все, - кинул он напоследок и поспешным шагом вышел на улицу.
Я заметил, что погода начинает портиться. Солнце заслонили тучи и, похоже, сейчас пойдет дождь. Людей, скорее всего, не будет. На работе я один. Делать нечего. Я достаю телефон и набираю Ане. Гудки… звонок сброшен… наверное, занята или не хочет меня слышать. Я вспомнил, что хочу себе духи. Рядом с моим отделом, находится парфюмерный бутик. Там всегда много народа с утра и до вечера. Я вытащил из сумки упаковку гефсарила, зашел в подсобку и налил из чайника кипяченой воды. Я глотаю четыре таблетки. Я знаю, что нужно две, но мне этого мало. Запиваю водой и возвращаюсь на рабочее место. Мне нужны духи, чтобы от меня приятно пахло. В соседнем бутике много разных ароматов. Dior, Gucci, Dolce Gabana… Я пошел в бутик и подойдя к полке с дорогими ароматами, побрызгался тестером. Отличный запах! Ане он точно понравится. Теперь надо забрать его. Охранник отвлекся и я срываю с тестера антикражный  магнит. Духи уже в кармане и я быстрым шагом выхожу. Наверное, стоило прекратить совершать кражи в магазинах, но они то же самое что и  азартные игры. Ты рискуешь потерять все, но есть шанс что-то получить. Интересно, за что меня посадят быстрее за побои или кражу…
Аня наконец, перезвонила. Она шепчет мне в трубку, что хочет меня видеть и я закончив рабочий день еду на встречу с ней. Мы снова сидим в кафе и пьем глинтвейн, а потом едем ко мне. Мне кажется, что Ане я очень нравлюсь. Теперь я не чувствую себя объектом ее изучения, она только восхищается мной. Она говорит, что ей хорошо со мной. Что я лучше, чем другие понимаю ее. Она говорит, что пишет стихи. А я говорю, что пишу картины. Последним моим творением была девушка, которую я рисовал акриловыми красками. Она так похожа на Аню.
Она показывает мне свой дневник с записями. Я читаю пропитанные любовью строки.
Я слышу твоих губ молчанье
Красивых фраз  полет ночной
И темных глаз очарованье
Хочу чтоб было вновь со мной
Тебя всегда мне не хватало
А я не знала, что спала
Я так от снов своих устала
Что к пробуждению пришла.
Мои глаза пробегают по строкам и я не понимаю к кому обращен этот стих. Я боюсь спросить у нее и узнать, что он посвящен не мне. Лучше просто восхититься стихотворением. Если бы оно мне не понравилось, то я бы все равно солгал, сказав обратное, поэтому моя оценка не имеет смысла.
Слова молитвы повторяя
Прошу я Бога за тебя
Свой опыт грустный забывая
Тебя прощая и любя
Превосходные стихи. И не только потому, что их написала девушка, которая мне безумно нравится.
Хочу я быть с тобой порочной
Но только чтобы ты ценил
На моих чувствах жирной точкой
Не прекращал свой ряд чернил.
Вот я стою у себя дома на балконе и обнимаю Аню. Вокруг тихо. Толстый слой сухого снега блестит, освещая пустынную улицу, на которой нет ни души. Только мы.
- Знаешь, что на самом деле имеет смысл? – шепнула мне на ухо Аня. – Это то что мы умрем, а наши произведения будут жить.

Запись 7
Меня ждала приятная ночь. Теплые объятия, оставленный гелем для душа, шоколадный привкус кожи, холодные, но страстные губы… а наутро она исчезла. Она ушла, оставив меня, вспоминать о ней. За всю ночь отец ни разу не вышел из комнаты. Лишь изредка я слышал, как он храпел во сне. После вечерней бутылки водки папаша как будто канул в пропасть небытия и уснул мертвым сном. Обычно он просыпается, чтобы покурить, но в этот раз, сон отца не прервался. Лишь наутро я услышал шорох и громыхание пепельницы на его столе.
Однажды, когда мне было десять лет, мою мать оставили на ночное дежурство в больнице. В этот день заболела ее напарница, и маме пришлось выйти на работу. Она работала лаборантом в больнице, к ней постоянно привозили больных в тяжелом состоянии, и ей нужно было взять у всех анализы.
Я остался с отцом, который в этот день изрядно выпил. Ночью я проснулся от чувства, что мне не хватает воздуха. Когда я открыл глаза, я понял чем был вызван мой приступ удушья: клубы черного дыма заполнили всю мою комнату. Мои легкие сжимались. Я вскочил с кровати и кинулся в зал, пробираясь сквозь дым. Затем зашел в его комнату. Отец спал, а одеяло дымилось в его ногах. Он кинул сигаретный окурок, не затушив, и уснул. Вспомнив уроки ОБЖ в школе, я схватил старое пальто с вешалки и кинул его на горящее одеяло. Кашель раздирал мои легкие. Отец вскочил и распахнув глаза, стал метаться по комнате. Весь потолок его комнаты покрылся следами копоти от пожара, пахло гарью. Я принес ведро воды и вылил на тлевшие куски одеяла и матрас. Беда обошла нас стороной, но это было еще не все. С утра моя мама устроила хорошую взбучку отцу, а я с того времени стал часто просыпаться по ночам, потому что мне снился пожар, перед глазами снова возникали густые слои дыма и я начинал задыхаться во сне. Это состояние у меня длилось еще год, пока мама не повела меня к врачу.
Я встал и подошел к его комнате. Отец сидел на кровати, покуривая сигарету, и жаловался на тошноту.
- Принеси мне стакан воды, - попросил он, - кипяченой воды.
Спустя минуту отец жадными глотками пил воду. Допив, он попросил еще. Затем еще… Смертельная доза воды составляет 8-10 литров, выпитых за день. Если я осушу полный кулер у себя на работе за день мне конец.
- Ты должен любить его, потому что это твой отец.
Я должен любить, но откуда во мне столько злости? Не понимаю…
Я не стал говорить отцу про Аню и он меня о ней больше не спрашивал. На следующий день я снова встретился с ней. Мы гуляли по заснеженным тротуарам города, любовались на украшенную огнями елку на центральной площади. Аня думает, что я хороший. Она верит, что я никому не причиняю зла и боли, на самом деле это не так.   Я не хочу рушить ее представления о себе. Я не говорю ей о том, что я ворую в магазинах, скрываюсь от долгов и избиваю своего старого отца. Я не говорю ей, что она единственная кому я искренне не желаю зла.
Я поинтересовался про ее дипломную и она сказала, что уже дописывает ее. Она, в свою очередь, спросила, пью ли я лекарства, которые выписал мне ее отец.
- Конечно, пью, - ответил я, кивая головой.
Я еще не знаю, насколько они эффективны, но я уже понял, что мешать их с алкоголем не стоит.
Из антидепрессантов самым стоящим я считаю амитриптилин. Он был первым антидепрессантом, изобретенным наукой. Я помню историю, когда его стали давать больным, как лекарство от туберкулеза, но ни один из больных не вылечился, зато настроение у пациентов после его приема улучшалось. Так врачи узнали истинное предназначение препарата. О гефсариле я никогда ни от кого не слышал. Возможно, это экспериментальный препарат.
Я чмокаю Аню в губы и машу рукой на прощание. Она растворяется в потоке снежной пыли, которая застилает мне глаза.

Запись 8
Прошло две недели со дня последней записи. За это время Аня еще несколько раз ночевала у меня. Смешались день и ночь. Я по-прежнему пил гефсарил. Вечером я душил отца, а с утра снова приносил ему стакан воды. Я замечал, что на лице у него появляются, все новые ссадины и синяки. Мне показалось, что он боится со мной жить. Когда я подхожу к нему, его начинает трясти от страха, он заикается, когда говорит.
Когда настало очередное утро, и у меня было плохое настроение, я все же заставил себя спуститься вниз и проверить почтовый ящик. Я обнаружил там письмо из суда. Пришла повестка. У моего отца есть друг адвокат, но он не станет представлять мои интересы за маленькую сумму. Тем более он плохо ко мне относится. Я решил, что пойду на заседание один. Попытаюсь его отложить. В худшем случае, у меня еще будет десять дней на обжалование решения суда.
На следующий день я отправился на заседание. В коридоре я заметил юриста от банка. Это был тощий прыщавый паренек в квадратных оптических очках с прилизанными гелем русыми волосами. Такой типичный ботаник. Он все время косился на меня, пока мы ждали начала заседания, но так и не осмелился подойти ко мне, чтобы что-то сказать. Вскоре пришла судья облаченная в длинную черную мантию и пригласила нас в зал суда.
- Вы ответчик? – спросила меня судья. Я молча кивнул и протянул ей свой паспорт.
- Я п-представитель ба-банка, - отозвался паренек в очках, заикаясь.
- У вас есть отводы или ходатайства? – спросила нас судья.
- Я хочу отложить судебное заседание, так как у меня нет представителя, - сказал я.
- Это совсем необязательно, - произнесла судья, строго на меня посмотрев.
- Я про-прошу от-отклонить ходатайство, - пролепетал парень.
- Суд постановил отклонить ходатайство ответчика, - отчеканила судья.
- Изложите суть ваших требований, - сказала судья пареньку.
- Со-согласно до-договору этот гражданин брал займ на покупку но-но-ноутбука. – еле выжал из себя юрист банка.
Я видел, как из его неказисто говорящего рта брызнула слюна, которая потом стекла по подбородку. Бьюсь об заклад, этот тип один из тех, с кем девчонки брезговали садиться за одну парту в школе.
- Почему вы не платите кредит? – спросила меня судья.
- Мне задерживают зарплату на работе.
Снова вранье!
- Вы можете перезанять деньги. Ведь вы взяли обязательство перед банком погашать задолженность каждый месяц в течении года.
Я молчал. Если бы я начал говорить я бы стал кричать на судью, а это недопустимо. Еще меня до жути бесил паренек, который, ехидно улыбаясь, смотрел на меня сквозь стекло очков.
На какое-то время судья замолкла, перебирая документы приложенные к делу. Там был договор, письма, которые банк отправлял мне, квитанции…
Наконец она подняла глаза и обведя нас взглядом спросила.
- У вас есть что дополнить?
- У ме-меня есть.  – промямлил парень, - просим взы-ска-скать су-судебные расходы. – он приложил к делу договор с юридической фирмой, квитанции чеков оплаты и прочие документы.
- А вы разве не состоите в штате банка?
- Нет, - ответил парень. Видимо, он что-то хотел добавить, но так и не осмелился лепетать своим заикающимся голосом еще одно предложение.
- Прения сторон. – Объявила судья.
- Я нас-настаиваю на требованиях. – ответил ботаник.
- Я прошу в иске отказать, - сказал я, в свою очередь.
- Суд удаляется в совещательную комнату. – промолвила судья и ушла.
Я-то знаю. Что она пошла пить кофе, а решение у нее уже готово. Спустя несколько минут ожидания, она вышла и объявила, что мне присуждена основная часть долга, проценты за пользование денежными средствами и возмещение расходов юриста.
Я проиграл. На лице у паренька появился восторг от того, что он выиграл очередное дело. Мы вышли из суда почти одновременно. Я слышал как он идет сзади меня и сморкается в платок. Я повернулся. Он смотрел на меня гордо подняв голову.
- Со-советую вам. Заплатить кредит, иначе про-проблемы у вас большие будут.
- Слышишь, слизняк, - произнес я, - я работаю по 12 часов в день по пять дней в неделю, я ухаживаю за больным отцом. Не смей мне ничего указывать!
Я приблизился к нему почти вплотную, он стоял вдавив голову в плечи, а глаза паренька бегали то вниз, то вверх. Он больше не сказал ни слова.
Я пришел домой. Отец радушно меня встретил, обняв с порога. Я его единственное спасение и опасность сразу. Кому как не мне это понятно.
- Сегодня ко мне опять придет Аня, - сказал я отцу.
Он удивленно смотрит на меня и продолжает хлебать щи из тарелки.

Запись 9
Рептилоиды повсюду! Они захватили мир! Вокруг только и видно существ с чешуйчатой зеленой кожей и сморщенными лицами. Я давно слышал эту версию, что землей управляет клан рептилоидов, у которых есть своя иерархия. Самый главный рептилоид одет в мантию, а на голове у него корона. Его большие выпученные глаза занимают половину лица. Он открывает рот, то и дело, демонстрируя свой двойной язык.  Мантия свисает с его узких плеч, как накинутый мешок и кажется, что она ему не по размеру. Неужели это чудище исполняет роль бога? Он листает толстенную книгу, лежащую на столе перед ним, и читает разные фрагменты из моей жизни. По бокам от него сидят несколько другим рептилоидов. Шесть с одной стороны и шесть с другой. Они обсуждают, что со мной сделать.
- Этот человек вел безобразный образ жизни, - произнесла главная ящерица, - за это ему предстоит наказание, которое для него выберет эта девушка!
Рептилоид показывает на дверь откуда должна появиться девушка. Я уже вижу силуэт. Она, наверное, милашка. Волосы спадают на ее плечи, развеваясь в воздухе, будто бы за пределами зала дует ветер. Она заходит в помещение. Ее лицо равнодушно смотрит на меня. На ней одето платье с розами. Она берет топор и приближается ко мне.
- Эта девушка выбрала обезглавливание, - произнес главный рептилоид. – Подсудимый, готовьте голову для исполнения наказания.
Сейчас эта девушка отрубит мне голову. Аня отрубит голову. Это она, но она ведет себя так, будто первый раз меня видит. В ее глазах нет той искры, которая была на последних наших встречах. Я кладу голову на каменный выступ. Это какое-то мгновение. Голова, может жить еще несколько секунд, но я не успею помучиться. Однако страшно… ужасно страшно…
Я в последний раз смотрю на рептилоидов, сидящих за трибунами и меня охватывает еще больший ужас. Как такое могло случиться?
- Аня! – кричу я из последних сил, - Аня!
Топор возвышается над моей головой, его железное лезвие вот-вот отделит мою голову от остального тела.
- Аня… - мой голос куда-то пропадает, а я внезапно начинаю ощущать невесомость. Картинка перед глазами несколько раз переворачивается и замирает. Я уже вижу свое обезглавленное туловище. Мои глаза непрестанно моргают. Аня берет мою голову за волосы и приподнимает.
- Ты думал, что ты не понесешь наказание за свою ничтожную жизнь? Ты ошибался!
 Мои губы продолжают шевелиться… я пытаюсь кричать, но звука нет. Вдруг в какой-то момент он появляется.
- Аня! Аня! – кричу я и резко подскакиваю на своей кровати. Ани рядом нет. Но ведь она должна быть со мной. Она пришл ко мне вчера вечером и осталась ночевать. Передо мной стоит отец, обескураженный моим криком посреди ночи.
- Нету твоей Ани! – сказал он, - Нету!
- Что ты несешь?! – возмутился я. – Она засыпала со мной! Рядом со мной!
Я встаю и пробегаю по комнатам, но Ани нигде нет. Звоню ей, но ее номер недоступен. Неужели она дождалась когда я засну и ушла от меня.
- Ты не видел Аню? – спросил я отца.
- Нет, никогда не видел.
Никогда не видел?! Она же уже две недели приходит ко мне и ночует у  меня. Как он мог ее не увидеть?
- Ты допился до маразма! – кричу на него я. – Ты не мог ее не видеть!
- Тебе нужно к врачу. Сынок, - ответил отец и ушел к себе в комнату.
К врачу… Гефсарил закончился. Я пил его слишком долго. И я помню, как врач говорил, о его побочке. Он вызывает галлюцинации. Да, галлюцинации. Но Аня не может быть галлюцинацией, ведь я ее видел и до того как стал принимать препарат.
В этот же день я отправился к врачу. Евгений Викторович как обычно встретил меня с улыбкой.
- Мне нужно отменить препарат, - попросил его я.- Я вижу галлюцинации.
- Хорошо, - ответил врач и выписал новое лекарство. Теперь я не буду пить гефсарил и пойму, что из увиденного мной сон, а что реальность.

Запись 10
Сумасшествие это не галлюцинации, это не искажение реальности. Сумасшествие это когда ты не можешь понять где именно это искажение происходит.
Я пришел к месту работы Ани. Второй этаж. 203 кабинет. Она как всегда на рабочем месте. Смотрит на меня непонимающими глазами.
- Почему Вы мне звоните? – спросила она.
- Аня, - я кинулся к ней, схватив обеими руками ее ладонь, - я не могу без тебя! Ты моя радость, мой луч света!
- Что вы делаете? – Аня ведет себя так, будто между нами ничего не было.
Видимо, я слишком заблудился в иллюзиях. Я стал ей все рассказывать, она внимательно слушала, не задавая вопросов, пока я не закончу.
Я ей рассказывал про наши посиделки в кафе, про прогулки под ночным небом, про то как я читал ее стихи.
- Я когда-то писала стихи, но, тебе их читать не давала, - ответила она.
Значит, все мне приснилось? Значит, это мои стихи? Со мной никогда не происходило ничего подобного.
Я представлял, как она жалеет меня, ласково гладит своей нежной рукой.
Твоя жизнь ничто, если ты ничего не производишь. Мои картины лежат дома и я даже не пытался их продать. На многих из них мои чувства, мои переживания, вера и любовь. Мир рушится и земля уходит у меня из-под ног. Аня слишком слаба, чтобы пойти против общественного мнения, которое презирает психически больных, хоть я и уверен, что питает ко мне особые чувства.
- Между нами ничего не может быть… пойми… у меня есть другой человек…
Ей тяжело это говорить. Но мне кажется, она говорит заученными фразами. Она психолог и знает, как сказать, чтобы не обидеть.
Эти слова дляменя как удар ножа и я ухожу.
Это реальность, в которой нет места хэппи-енду. Она черства по отношению к таким как я.
Вот я лежу на кровати, а за окном снова нависли тучи, снег тает, оставляя слякоть и сырость, а ветер дует. Проникая сквозь узкие щели в оконной раме, он заставляет меня укутываться в теплое одеяло и покрываться гусиной кожей.
Я зажег две конфорки на газовой плите. На полу на кухне лежал мой отец. Он что-то бормотал себе под нос. Выпив очередную бутылку водки, он уже не мог держаться на ногах и оттого упал между столом, где мы ели и посудомойкой. Я потрепав его за плечи, попытался приподнять.
-Мммм – раздалось недовольное мычание.
Я приподнял отца и усадил на стул. Он понемногу пришел в себя.
Перед моими глазами проплыли воспоминания моего детства. Сейчас я все четко помнил, как будто это было вчера. Однажды мой отец в очередной раз пришел пьяным, приведя с собой какого-то мужчину. На вид тому было около тридцати. Когда их силуэты оказались в проеме входной двери, отец лязгая ключом на тонкой цепочке произнес:
- Сегодня можешь переночевать у меня…
Моя мама возмутилась. Она всегда была против незваных гостей, тем более она видела этого человека впервые.
- Прочь отсюда оба! Алкаши! – кричала мама.
- Что ты такая дурная?! Человеку негде переночевать! Не будь такой упертой, разреши ему остаться здесь!
Когда мама по-прежнему не унималась отец схватил ее за волосы и потащил в свою комнату. Мама кричала. Я кинулся ей на помощь, но отец оттолкнул меня в сторону.
- Не лезь, щенок! – гаркнул он мне.
Отец небрежно кинул маму на обшарпанный пол своей комнаты, в которой были разбросаны пустые бутылки из-под спиртного.
- Я убью тебя, мразь! – сказал он. Он схватил нож и стал приближаться. Истерика мамы перешла в плачь. Отец подошел к ней почти вплотную. В этот момент его приятель, который пришел с ним, вышел из квартиры через открытую дверь и бегом понесся по лестнице. Перед уходом он что-то крикнул отцу, но тот его будто бы не услышал.
Отец простоял так несколько секунд, затем внезапно обнял маму. Он по прежнему сжимал нож, и мне казалось, что он прижимает лезвие к ее спине. Мама плакала и просила, чтобы он оставил ее в покое. Всю следующую неделю мама не разговаривала с отцом. Я тоже на контакт с ним не выходил. Пока отец не попросил у нас у обоих прощение. Но это ничего не изменило, и он продолжил пить.
Вот он сидит передо мной. Былая ярость уже прошла вместе с его здоровьем. Теперь он только ноет. Все виноваты в его бедах, только не он сам. Мне легко его понять, потому что я сам не вижу своего счастья. Мое прошлое – сплошные ошибки. Мое будущее – сплошное разочарование. Как меня все достало!
Руки отца дрожат. Но он все же берет в руки  стопку с оставшейся водкой и выпивает ее, разразившись после этого жутким, раздирающим бронхи, кашлем.

Запись 11

Меня уволили с работы. Вернее, я сам уволился с работы, потому что меня вынудили это сделать. Наш директор, властная и самолюбивая женщина, стала упрекать меня за то, что я грублю клиентам и опаздываю на работу. За это я обозвал ее стервой. По крайней мере, это была правда. Люди не любят слышать правду, потому что она им не нравится. Гораздо лучше услышать ложь, которая будет тешить твое самолюбие. Но я решил не лицемерить. Всему этому должен был придти конец. Люди не любят говорить правду, потому что это мешает общаться с другими людьми.
Я в гневе. Я в растерянности. Сколько еще это может продолжаться? Мир держится на том, что одни люди счастливы, потому что несчастливы другие.
В области сердца меня мучают неприятные ощущения. Такие ощущения наряду с переживаниями называют предсердной тоской. Когда еще человек чувствует безысходность своего положения, эта тоска называется витальной.
Рептилоид на моей картине осуждающе смотрит на меня. Когда я рисовал его, то не хотел делать ему такие большие глаза, но гуашь растеклась так, что его глаза стали напоминать те, что были у рептилоида у меня во сне.
Я включил музыку. Из колонок стал доноситься голос Мэнсона.

We are the nobodies
We wanna be somebodies
When we’re dead they’ll know just who we are


Моя тоска становится приятной, когда я слышу этот голос. Звуковой диапазон 22-ладового пятиструнного баса от 31 гц до 349 гц. Орган может производить звуки от 16 герц. При колебаниях в диапазоне от 8 до 12 герц звук начинает резонировать с колебаниями тела, амплитуда микросудорог увеличивается в десятки раз, что может привести к разрыву всех внутренних органов. Это и есть смертельный уровень звука. Музыкой можно убить.
Даже шум музыки в ночном клубе в 110 децибел может вызвать расстройства пищеварительного тракта. А шум от взрыва в 200 децибел летальный исход. Мы умрем, а наши произведения будут жить...
Я собираюсь в магазин, чтобы купить платье Ане. Я видел ее в таком платье во сне. Оно черного цвета с розами. Когда я захожу в магазин работники поворачиваются в мою сторону. Они узнают меня! Я уверен, что они догадываются, что я воровал их вещи.
Столько раз я был здесь и ни разу ничего не купил. Я не покупал одежду, не покупал духи,  не покупал компакт-диски с моей любимой музыкой. Все это досталось мне нечестным путем. Впервые я здесь с другой целью. Беру в руки платье и несу на кассу.Сколько раз я видел это платье в магазине, но никогда даже не думал, что куплю его.
- С вас девятьсот девяносто девять рублей, - отчеканила кассирша. Милая девушка в сиреневой кофточке, улыбаясь смотрит на меня.
Я покупаю платье и иду с ним к месту работы Ани. Ей должно понравиться.
Я отдам ей это платье,  а там будь, что будет.
Я пришел к отцу, который сидел на диване и грустил, но я обнял его. Я давно его уже не обнимал. Наконец я почувствовал свою роль в его жизни. Я много мог для него сделать, но не делал ничего, кроме как снабжал его этой дрянью… бухлом и сигаретами…
В моей памяти всплыли воспоминания того времени, когда я был ребенком. Радужной картинкой, я увидел свой поход на спектакль в ТЮЗ. Я помню, что в этот день у нас в школе сократили занятия и мы освободились пораньше. Мама об этом не знала, и отец, пользуясь случаем, забрал меня со школы и повел на спектакль. Мы едва на него не опоздали. Молодые студенты института искусств показывали детям сказку про принцессу Несмеяну, которую заколдовала фея, обидевшись, что принцесса не пригласила ее на свой день рождения. Принцесса Несмеяна… она такая же как и я сейчас, когда у меня фаза депрессии.Отец угостил меня мороженым, но я обронил половину эскимо на пол, измазавшись в шоколадной глазури.
- Не говори маме о сегодняшнем спектакле, - попросил отец. Он кинул ко мне в рюкзак два пирожка с повидлом и сказал, чтобы я съел их до прихода домой. Я помню, как от отца пахло дешевым вином, когда он обнимал меня, прижимая к себе. На его покрасневшем от мороза лице читалось умиротворение от того, что он может побыть рядом со мной, хотя бы час. А дальше все изменится. Он опять станет нашим врагом, глушащим водку и отшельником, питающимся за другим столом. У нас с матерью и у отца были разные комнаты, разные холодильники, разная посуда. Поделены были даже конфорки на плите. Мне нельзя было принимать от отца никакой еды, потому что мама называла все угощения отца заразой. Когда она обнаружила у меня в рюкзаке два пирожка, мне пришлось соврать, что их я купил в школьной столовой. Я видел своих родителей как два государства, которые воевали. А себя представлял то полем битвы, то землей, за которую они сражались, то главным орудием.
Пробегая по главам своей жизни я простил отца и больше не злился на него.
Я протянул ему пачку снотворного и убедил его, что это поможет ему выспаться.
Отец поблагодарив меня, выпил таблетки и лег спать.

Запись 12
Вы еще читаете этот дневник? Браво! Если вы дошли до этого места, а не остановились на первой, второй третьей или седьмой  записи, значит, я не зря стал его писать. Очень сложно психически больному писать для здоровых, но, если они действительно психически здоровые. А не просто недообследованные. Ладно, это юмор у меня такой… Несуразный…
Я сижу на берегу моря и вдыхаю запах лилий. Волны безмятежно накатывают на берег и отступают. Я чувствую гармонию в окружающем мире. Именно гармонию, а не набор звуков. Я вижу картины. Именно картины, а не палитру красок небрежно накинутых на ватман. Сидя под пальмой я поедаю гранаты. Их сок брызгает мне на лицо и со стороны кажется, что я испачкан в крови. Я впиваюсь в фрукт и наслаждаюсь его соком, как вампир кровью. Где-то чуть дальше по морю плывет яхта, рассекая волны в метрах ста от берега. Волны окатывают, доставая до ступней моих ног. Вокруг я не вижу никого. На небе пылает яркое солнце, а я ем гранату за гранатой. Наша кровь имеет красный цвет из-за железа, содержащегося в нем. У рептилий кровь голубая. Отсюда и выражение «человек голубых кровей». То есть потомок знатного рода пресмыкающихся, которые правили много лет назад. Я уверен, что они есть и сейчас. Просто обитают на секретной базе и посылают сигналы со своих станций. Кто-то ловит 110 -120 децибел и у него начинает болеть живот. Кто-то 155 и у него начинает болеть голова или тошнит, или начинается жуткий кашель, как у отправляющихся в космос космонавтов от рокота двигателей. Тот кто ловит волну в 200 децибел умирает. Врачи пишут инфаркт или инсульт. А на самом деле это сигнал их убивает. Но никто об этом не догадывается.
Сегодня рептилоиды добры как никогда. Они сидят на пальмах, поедая бананы, купаются в море, поют песни на своем, непонятном мне, языке. Самый главный рептилоид делает какие-то записи в своей толстой книге. Он пишет о том, что я умер и заново родился. А я не понимаю, что это значит. Хотя, если задуматься, то я многое усвоил за этот месяц. Рептилоид изредка поглядывает на меня своими большими, по форме напоминающими бильярдные шары, глазами . Бывает, что один его глаз смотрит в книгу, второй на меня. Затем один на пальмы, где сидят другие рептилоиды, а второй на море.
Смотрю как ко мне подходит девушка, в которой я узнаю Аню. На ней одет купальник розового цвета. Я вижу в ее глазах свое отражение. Мы обнимаемся и в страстном порыве катаемся по песку на морском берегу. Я уже не слежу за временем и совсем не стесняюсь рептилоидов, наблюдающих за нами. Близится закат. Я угощаю Аню нарезкой из фруктов на блюдце. Мы запиваем пищу глинтвейном с привкусом корицы.
Любовь… я ведь так и не узнал ее смертельную дозу. Возможно, у всех она разная.
Безмолвен ветер, дремлет море
А мы на разных берегах
И если мы сойдемся вскоре
То, может, только в наших снах
Увы, друг друга не забудем
Ведь мы обречены с тобой
Уже связались наши судьбы
Волшебной нитью золотой
Зовет нас небо к переменам
А мы стремимся в никуда.
Свободу заменили пленом
По доброй воле навсегда
На этом пора закончить дневник, но я еще не написал, что лежу на кровати, в руках упаковка гефсарила и выписка из стационара. Теперь я инвалид. Инвалид не телом, а душой. Но и в этом есть свои прелести. Инвалидов любят, инвалидам все прощают, с них не требуют кредиты, им выплачивают пособия и предоставляют льготы. Мир вокруг меня больше не рушится. Потому что он состоит из иллюзий. В иллюзиях ты всегда тот, кем ты хочешь быть. Ты ни на кого не злишься и не считаешь, что с системой нужно бороться, потому что всю систему создаешь ты. Она рождается, живет в твоем сознании и исчезает с этого света вместе с тобой. Не важно, кем ты был на этом свете полицейским или пожарным, стоматологом или журналистом, простым рабочим или диспетчером в такси.
Наше прошлое уже не имеет смысла, наше будущее еще не наступило. А каким оно будет, зависит от настоящего.