29. Охотничьи летописи

                Еще темно. Еще заря
                Восток румянцем не покрыла,
                Еще над рощами горят
                Давно знакомые светила.
                А мы – до сна ли? – на ногах,
                Ночлег окончен неспокойный.
                Рукой озябшею впотьмах,
                Ищу централку и патроны.

                И. Красножен


8.11.97
            Приехали районный охотовед да егерь с лицензиями на косулю. Поставили мы на тележку «Казанку», прицепили тележку к «УАЗику» и доехали до Убы. Переплыли речку, спрятали лодку в кустах затона. Через час охоты Певка «ушилась» за лисой, и мне пришлось ее замещать.
            В первом загоне нагнал на стрелка козла, но тот «промазал», так как по его словам было далековато. Зверь ушел на остров, куда я и послал охотников, а сам пошел нагонять.
            Зашли стрелки на номера и нечаянно пугнули на меня коз. Две косули промчались мимо тополями с противоположной стороны протоки, разделяющей  остров и материк. Промчались так стремительно, что я даже и не успел среагировать. А метров через пятьдесят животные вышли на воздушную струю от меня, там на них пахнуло человеком, и они вернулись. Косули встали прямо напротив меня в тополях метрах в тридцати. «Мамка» и «сынок». Мамка стучит по земле передним копытцем, но меня не видит. Улучил момент, когда они хорошо сошлись шеями (а шея у козы – самое слабое место), и ударил из левого ствола. Упала не та косуля, в которую целил («мамка»), упал «сынок». Мамка же медленно поскакала в сторону стрелков.
             Перебрался через воду по поваленным деревьям. Подошел. Каково же было мое удивление, когда обнаружил и «мамку» тут же неподалеку, метрах в десяти, «готовенькую».
           - Вот так, товарищи, надо стрелять! Учитесь! Один выстрел – две цели! (Примерно так говорил адмирал в «Особенностях национальной рыбалки»).

11.11.97
            Потеплело. Весь день дул сильный южный ветер. Острова за Убой. Заяц лежит в белой траве. Собака «махом» теряла след, так как кругом повыгорело, а запах гари перебивает все остальные запахи. В Грязнухе лиса изрядно поднатоптала. Певка начала отдавать голос. (При всех ее несомненных достоинствах была она слабоголосой, т. е. отдавала голос на жировочных следах, а у гончих это считается пороком). Я обошел Грязнуху, решив, что лиса может быть в ее южном углу.
            Так и получилось. Огромный лисовин, крадучись, уходил из-под гона и попал под мои выстрелы. Ободрал трофей и пошел на остров, что напротив села. А что это там белеет под бревном почти у берега? То ли зайка, то ли пенек? Ан, нет, не пенек! Вон и заячий глаз глядит на меня! Ударил по голове, и собака «косого» поймала.

16.11.97
            Опять приехали охотники с лицензиями на косуль. Перешли с выжловкой по льду речку у рощи. На дальних Канавах Певка нагнала на гостей две лисы. Ободрали. Попили чайку «на крови». Перешли на мой любимый переход, что на дороге.
           С собакой на поводке пошел в длинный загон. Зашел в остров, упомянутый в записи от 8 ноября, и пустил собаку. Выжловка, отдавая голос на ночных козьих следах, попутно выгнала мне беляка. Положил его в понягу и пошел дальше. А Певка лаяла всё азартнее, а потом залилась своим изумительно фигурным двойным голосом. Хлопнуло несколько выстрелов на дороге. Подошел и поздравил удачливого охотника, на которого набежало две косули. Собака объелась настолько, пока мы обдирали трофеи, что от заячьей головы решительно отказалась.