Марсианка Марго и другие. 2 часть

     Вы, наверное, уже читали историю о Марго, которая  не первый год снимается в кино? У неё покладистый характер, она чуткая мать и вообще  обладает поразительной выдержкой, что для того, кто вынужден работать на съёмках, – очень важное качество. Некоторым почему-то кажется, что киносъёмка – сплошное развлечение. Пожалуй, такие дни и случаются, когда  ты  и, правда, чувствуешь, что находишься на настоящем празднике. Это тогда, когда солнце, столь необходимое для кадра, подолгу не прячется за облаками,  погода стоит удивительно тёплая, а птички прославляют саму жизнь…  При этом  работа кипит, а в группе все понимают друг друга с полуслова. Да, хорошо бы, чтобы всегда было именно так.  Но чаще  съёмочный процесс – это тяжёлый труд, причём всей группы киношников, начиная от продюсеров фильма и, заканчивая водителями, что перевозят людей, аппаратуру, реквизит, костюмы и багаж с гримом  до  места «натуры» и обратно.  Натурой в кино называют натурные съёмки где-нибудь на улице или природе.
     В тот день, о котором пойдёт рассказ, натура была выбрана на самой настоящей природе...

     До места съёмок было уже не так далеко. Машины «Мосфильма» петляли по дороге, по обе стороны которой, навстречу им, плыл редеющий лес. Время перевалило за полдень, когда, удалившись от городов и деревень, наша съёмочная группа, как мне показалось, забиралась в  непроходимые дебри. Хотя, какие дебри могут быть в Подмосковье? Но пока в окне нашей машины наблюдался только лес, теряющий свои последние листы, мне именно так и казалось. Небо было густо затянуто сизыми облаками, отчего создавался обман, будто время клонилось к вечеру.  Но это совсем не расстраивало ни режиссёра, ни главного оператора – мы направлялись на ночную съёмку. Поэтому выехали на натуру непривычно поздно и здесь, в этих, так называемых, дебрях, нам предстояло продержаться до самого рассвета.

     Две машины – гримваген и костюмваген, а, если сказать проще,  гримёрная  и костюмерная на колёсах, – встали  неподалёку от входа в  тоннель.   Мы, как обычно, оказались на некотором расстоянии от остальных служб. 
     Если пройти таинственный тоннель насквозь, можно выйти прямо на широкую съёмочную площадку, вокруг которой столпились остальные машины. Из них уже вытаскивалось  необходимое оборудование, тянулись кабели,  выкладывались рельсы, расставлялась светотехника...  Близко  к главной площадке поставили и самую привлекательную для членов группы палатку, где должен был разместиться буфет. Как только начнутся съёмки, всем будет, конечно, не до него. Но добраться до буфета,  чтобы согреться стаканчиком горячего чая или кофе прямо  у площадки, к вечеру и тем более ночью, станет настоящим удовольствием.
     Пока не прибыли первые актёры, а за ними массовка, можно было прогуляться и осмотреться.  Я внимательно взглянула на площадку, где ночью должно  произойти грандиозное событие. Она напоминала чашу, окружённую  небольшими холмами, на которых сейчас качалась от ветра высокая сухая трава, а далее тянулись к небу, почти догола раздетые,  молодые берёзки и осинки.
     Место с недлинным тоннелем было выбрано главным художником фильма  неслучайно. Именно такое и необходимо для очередных сцен нашей картины. Здесь,  в бывшей воинской части, мы должны были, представьте себе, запустить ракету на Марс. Две короткие ступени её, как бы вросшие в землю, стояли неподалёку от тоннеля. И когда этот космический корабль увидел режиссёр, художнику  от него очень досталось. Серая ракета с ярко-красными буквами «СССР», выглядела так, будто недавно сошла с конвейера. Ну, или, как последняя модель,    вышедшая из специального ангара.  А по сюжету картины она должна быть старой и ржавой, с выгоревшими от времени, полустертыми буквами.   Обидевшись, художник  взял лестницу и, забравшись на неё, стал «наводить ржавчину» на гладкие бока ракеты.
     Вскоре стали прибывать актёры -- главные герои картины. Позднее приехала массовка. Всех их обрядили в серебристые влагонепроницаемые комбинезоны. Мы с художником-гримёром  и главным и второстепенным артистам, накладывали на лица сиреневый грим. А  отличие  марсиан от нас, землян, подчеркнули  синей с блеском подводкой для глаз и бровей и «таинственными»  рисунками на лбу.

     К вечеру становилось холоднее – на улице, как-никак, октябрь. И ему всё равно, что нам и некогда и особо негде согреться.  Я бегала от гримвагена на площадку  прямиком через тоннель. И когда уже  стемнело, каждый раз наощупь пробиралась по его широкому коридору.  А как только видела не слишком яркий свет в конце его, стремглав выскакивала из мрачного укрытия. Днём мы прятались в тоннеле от дождя, но  к ночи, с провалившимся полом и пугающими  в темноте проёмами открытых  дверей,  он вызывал тревожное чувство.  И даже  быстрая пробежка  по нему, заставляла меня  вздрагивать, когда нога нечаянно попадала  в широкую щель в полу. Или когда ветер вдруг  с жутким, холодящим спину шорохом, начинал  раскачивать  листы железа где-то в боковых  лабиринтах.
     Ещё засветло отсняли  маленьких героев фильма – девочку и мальчика. А к наступлению темноты на площадке собралось множество «марсиан»,  которые не то от холода, не то от радости, что приземлились на нашу землю, шурша костюмами, сновали туда-сюда.  Неподалёку стояла трибуна, над которой сверху, вместе с разноцветными флажками и лампочками  был прикреплён   транспарант-приветствие жителям Марса.
     На площадку притащили музыку –  барабаны и трубы. Пиротехники задымили  шашками, так что «марсиане»  стали пропадать из виду  в фиолетово-багровой дымке. Шум, суета, громыхание…
     А у ракеты, которую ещё предстояло запустить, стояла Марго и, как обычно с достоинством взирала на всю эту неугомонную публику.  На ней тоже был «марсианский костюм» – в темноте он необычно и красиво переливался разноцветными огнями. Она стояла и не понимала,  зачем всё это? Что эти люди делают здесь  промозглой октябрьской ночью, вдали  от светлых окон и крыш, под которыми так  уютно и тепло?  Непонятные создания эти киношники, сколько бы она ни встречалась с ними! Но ничего, Марго подождёт, потерпит и отыграет  ещё одну роль – великолепной марсианки.  Здесь она, пожалуй, единственная из актрис, кто не мечется по площадке, не бегает в буфет, чтобы согреться, или  к гримёрам, чтобы поправить смазанную сиреневую «марсианскую щёку».  У неё, как обычно, нет текста в этом кино. Но без неё обойтись невозможно.
     Правда, Марго не знает, что она – необычная козочка из сна мальчишки, которому приснилась вся эта круговерть с марсианами и полётом на «настоящем» космическом корабле.
     Я подошла к Маргоше  поближе –  козочка вся была покрыта тонкими проводами,  что на концах  завершались огоньками светодиодов.  Когда их надевали, меня не было рядом. Поэтому  сложно сказать,  дергалась ли Марго в тот момент, когда  её опутывали, как интернет наш  земной шар. Но сейчас Маргоша представляла собой  удивительное зрелище – не то коза, не то новогодняя ёлка о четырёх ногах. Ну, что тут скажешь, одно слово  – артистка!

    Съёмка подходила к своему финалу. И вот, когда ракета, наконец,  поднялась  в небо  с  невероятной силы грохотом,  мощно выбросив из своего «сопла» оранжево-синий хвост, растекающийся  по черноте ночи, я, занятая своими делами,  подумала о Марго.  Как она там?  Не испугалась ли  «отлёта марсиан»?  Не  встрепенулось ли от испуга её сердечко?  А может она, вообще закрыла глаза, чтобы не видеть этой устрашающей картины?.. 

     Высветляя небо над нашим «космодромом», потихоньку начинался новый день.   Все замёрзшие и уставшие «марсиане», с радостью сдав свои серебристые комбинезоны, расселись по машинам и автобусам. А потом  отправились  из космического сна прямиком в рабочие  будни просыпающейся столицы.
     Группа собирала разный киношный скарб. Из всех служб мы уезжали, как всегда, последними.  Я пошла за своей сумкой, оставленной на площадке.  Застегнула молнию, повесила тяжёлую  ношу с гримом на плечо.  И вдруг увидела Маргошу.  Совершенно одна, она стояла у ступенек ракеты.
     Вместе с ассистенткой по реквизиту мы подошли к Марго.  Девушка осторожно сняла с четвероногой актрисы  провода, вытащила вату из ушей.  Погладив козу, я  легонько  потрепала её по загривку: «Как ты, Маргоша,актриса наша?». Посмотрев на меня своими глубокими чёрными глазами, она (или может мне это только показалось?) как-то по-человечьи глубоко вздохнула.

23.12.2014