Легенды живут вечно ч. 5

  Через шесть лет император с супругой отправились «на юга» с остановкой, привычной для царских маршрутов, в небольшом заштатном городе Таганроге на берегу Азовского моря.
Как-то, гуляя по набережной, Александр обратил внимание на дом, вернее, на оставшиеся от него руины. Стена, обращённая к морю, была вся разрушена, как Александр понимал, целенаправленной бомбардировкой с моря, но дом выстоял. В нём давно никто не жил, и  руины  его живописно вписывались в буйно разросшийся сад, почти смыкающийся с садом «Дорожного дворца».

 Александр заинтересовался этим домом, он был обследован, и в нём обнаружен подземный ход, соединяющий его с «Дорожным дворцом». Был и выход к морю, правда, весь заваленный  из-за бомбардировки.

 И Александр сказал себе: «Судьба предлагает мне шанс!» (Конечно, он был не один, у него была верная команда).

Всё дальнейшее было делом  техники: совершенно здоровый монарх заболевает и скоропостижно «умирает». Так же непонятно, как  в 1837 году хоронили Пушкина, проходят похороны монарха. В закрытом гробу (очень почернел труп) увозят совершенно чужого человека, забитого накануне до смерти за какие-то провинности.

Дальше легенда «размножается»:

По одной из версий  на внешнем рейде Александра уже ожидала яхта    лорда Лондондери.

Есть и другие версии: скрылся в пещерах Киево-Печерской лавры, где познакомился со старцем Парфением, предсказавшим ему особую миссию духовного ратника, чьё могущество проявится в равной степени и на земле, и на небе. По этому поводу Даниил Андреев пишет: «С лёгким дыханием, едва касаясь земли тех миров, взошёл Александр Благословенный через слои Просветления в Небесную Россию. Там возрастало его творчество, там ждала его лестница просветлений новых  и новых, пока у нас проходили десятки лет».

Даниил Андреев, занимавшийся этой темой («Роза мира») считал, а возможно и знал точно, что Александр ещё  по пути в Таганрог встречался с Серафимом Саровским, исповедовался, скорее всего, получил «добро» от понявшего его преподобного и теперь остался в монастыре на послушание  под именем Фёдор – «Дар  Божий".
Уход Александра и появление под новым именем – самозванство, свойственное русской душе (Пугачёв=Пётр III, Гришка Отрепьев=царевич  Дмитрий…)

 Среди разгадавших духовную сущность Александра был и  московский митрополит Филарет, человек умный, вдумчивый, просвещенный, под чьё благословение Александр  подходил не раз.
Тот самый Филарет, вразумительно в стихотворной форме  ответивший Пушкину на его стихотворение – крик души:
 
Дар напрасный, дар случайный,  (Пушкин)
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.

Не напрасно, не случайно   (Филарет)
Жизнь от Бога мне дана,
Не без правды Им же тайно
На печаль осуждена.
Сам я своенравной властью
Зло из темных бездн воззвал,
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.
Вспомнись мне, Забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум-
И созиждется Тобою
Сердце чисто, светлый ум.

Пушкин в своем ответе покаянно признал правоту митрополита:

В часы забав иль праздной скуки
Бывало лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.

Но и тогда струны лукавой
Невольно звон я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал.

Я лил потоки слез нежданных
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей.

И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.

Таким огнем душа палима
Отвергла мрак земных сует:
И внемлет арфе Серафима
В священном ужасе поэт.

ЭХ! Не знал другой Александр (Пушкин) о судьбе, приписываемой его тёзке, хотя интуитивно был очень близок, ибо жизнь самого поэта складывалась трудно,  ему всё время хотелось «покоя и воли».

Тема побега из родного мира не была ему чужда:
 («…Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег»).
Мотив усталости и желание ухода в тишину то и дело звучит в самых различных произведениях.
             …Подумай, сын, ты о царях великих.
             Кто выше их? Единый Бог. Кто смеет
            Противу их? Никто. А что же? Часто
            Златой венец тяжёл им становился;
            Они его меняли на клобук…

Как близко подошёл!
Причём, интуитивно…

Продолжение следует.