Последний Наполеон. Финал

     …первые прошли неудачно. Стражник сошел с ума и бросился со стены, крича что-то о демонах в его голове. Маг понимающе ухмыльнулся и скрылся делать необходимые исправления… 

     …я почувствовал необыкновенно. Я был в другом человеке. Я питался от его разума, от его тела. Пугало лишь то, что без помощи мага, мне никогда не покинуть этого тела. Огромное спасибо старику, что он был на месте, когда стражник, почувствовав меня, бросился к стене. Но близость смерти не испугала меня. Это было что-то настоящее. Чего я не испытывал очень давно. Теперь я понимаю, что я устал от странствий. Что я действительно хочу остановиться. Оказывается, что я очень многого был лишен. А, кроме того, есть и еще одна причина…

     Теперь их собралось больше двадцати, тех, которые имели с собой армию. Сулейман по-прежнему охранял покои шаха, теперь уже уверенным голосом рассказывая всем, что властитель, все еще без сознания. Многие, а точнее большинство, верили. На самом деле Харун пытался что-нибудь придумать. Я приносил ему свежую информацию, но с каждым новым сообщением шах все сильнее осознавал всю тщетность своих размышлений…

     …буквально ворвалась Лили. Сделала несколько шагов, к месту, где восседал задумчивый Харун, упала и забилась на полу. У нее началась истерика. Шах некоторое время смотрел буквально пораженный не только ее появлением, но и тем, что попросту забыл о ее существовании. Совершенно забыл. И теперь, когда она напомнила о себе, на его лице все явственней проступал ужас, и еще что-то, чего раньше я не видел. Сулейман поднялся и направился к девушке, но Харун остановил его. Мы молчали…

     Это было удивительно, но только несколько человек знали о Лили. И только двоим, было известно, что Лили дочь шаха. Такая секретность гарантировала безопасность девушки, а самого Харуна оберегало от слухов по поводу этой странной дружбы.

     Прошла не одна минута, прежде чем девушка стала затихать. Наконец дыхание ее почти восстановилось, а всхлипы стали реже и тише.

- Поднимись, не надо тебе валяться на полу. Ты же моя дочь, - Харун сказал это тихо и голосом, существование которого, даже и не предполагались в этом человеке.
- Ты забыл обо мне отец. Я думала, что ты умер, была готова прыгнуть со стены скорби, но мне было просто необходимо попрощаться с тобой, я думала, что застану здесь только твой труп, - она поднялась и неверными движениями попыталась привести в порядок свой костюм, - прости отец, – и добавила уже совершенно спокойно, - теперь я готова умереть.
- Но теперь я не готов отпустить тебя, - сказал шах. Поднялся и медленно подошел к ней. Я смотрел на него и видел иную, доселе незнакомую сущность этого человека. Теперь передо мной был старик. Древний старик, который должен экономить движения, потому, что каждое приближает его к смерти, который, однако, пренебрег этим, когда направился к дочери, - обними меня, Лили.
- Отец…
- Доченька…
- По дворцу ходят разные слухи. Говорят, что тебя отравили. Мне было страшно. А ты не подал о себе даже весточки. Ты забыл обо мне…
- Да, Лили. Мне стыдно признаваться тебе в этом. Может быть, впервые в жизни. За всей этой возней, я, как, оказывается, забыл о том, что важнее всего…
- Что же будет теперь?
- Теперь, ты вернулась ко мне, и я все понял, спасибо Аллаху…

     Я стоял, стараясь не двигаться. Надо ли говорить, что это ее глаза заставили меня пересмотреть свое отношение ко многому. Я не просто влюбился в эту девушку. Я понял, что готов обрести свой дом. Свою родину. И впервые, я задумался о том, что есть место, где я готов встретить смерть. Я понял, что смерть просто необходима существу, который считает себя человеком. Еще какое-то время я смотрел на них. А потом тихонько выскользнул со сквозняком, как только заклинание мага ослабло и позволило мне рассеяться…

     Прошло еще несколько дней. Ситуация в государстве ухудшалась вместе с ухудшением ситуацией в столице. Оставленные претендентами границы подверглись нападениям. Многие пограничные города были в осаде, некоторые не выдержав осады и потеряв надежду на помощь, уже сдались. Все то, на что шах, и его предки тратили годы своей жизни, разрушалось прямо на глазах, гибло. А у стен дворца собрались армии, чьи солдаты забыли о долге, а военачальники о чести.
     Так мир рушился, так мир сходил с ума…

     …постоянные ссоры и стычки. Да и сам дворец подвергался разорению. Его, буквально разорвали на маленькие кусочки, в каждом из которых обитал очередной претендент. Не приглядываясь можно было различить границы владений каждого – их охраняли солдаты, которых, в свою очередь можно было различить по цвету и характерным особенностям формы. Подстрекаемые, своими хозяевами, они нападал на соседей, превратив коридоры и покои дворца в маленькие поля битвы. Персидские ковры, постепенно пропитывались кровью, а трупы уже не уносили, а складывали в необитаемых комнатах дворца. Тяжелый смрад постепенно вытеснял свежий и прохладный воздух…

     …ничего не мог сделать, он мог только смотреть на все это…

     …не только тигра, даже волка, не наблюдалось среди них – только трусливые шакалы…

     …изменилось, когда Харун позвал в секретные покои, где вынужден, был обитать, визиря, мага и Лили. Комнаты эти были лишены окон, и находились, практически, в центре башни. Здесь было душно, но зато не было этого тяжелого смрада.
- Я позвал вас сюда, для того, что бы объявить свое решение, - начал говорить шах, когда все собрались, - я слишком долго тянул с ним. И вот расплата. Я хотел посадить на этот трон достойного человека. Я хотел уйти на покой. Но только сейчас, я понял, что гневлю милостивого Аллаха, своими желаниями. Увы, потребовалось слишком много времени, что бы это понять. – Шах примолк на некоторое время, а потом поднялся и прошелся по комнате. Напоминал он тигра в клетке, - мое решение. Вот оно. Я возвращаюсь на трон. И я буду править, пока жизнь моя не оборвется. Или пока ее не оборвут.
- Великий владыка, - визирь отбил несколько низких поклонов, прикасаясь лбом к ковру, по которому ступал владыка.
- Поднимись, друг мой.
- Владыка, - внезапно вступил в разговор маг, - могу ли я сказать?
- Да, говори.
- Я рад, что Вы приняли это решение. Я рад, что вижу перед собой прежнего владыку. Но печаль сжимает мое сердце. Знает ли Владыка, что произойдет после того, как станет известно о Вашем решении?
- Да, - спокойно произнес Харун, - нас ждет война.
- Страшная война. И я, накажите меня за эти слова, не вижу у вас возможности победить в этой войне.
- Ну и что? Это просто война. Разве я мало воевал, удача всегда была на моей стороне. Я верю, что и сейчас, Аллах будет милостив.
- Но если…
- Разве пристало мужчине и правителю бояться смерти?
- Я понял Вас, Владыка, - маг отступил на несколько шагов, - простите недостойного. Я почту за честь умереть за Вас.
- Подождите. Я хочу спросить вас и приказываю отвечать честно. Одобряете ли вы мое решение? - на мгновение воцарилось молчание. Никто не ожидал такого вопроса, - ты визирь?
- Я верный ваш слуга. Я с вами.
- Я не об этом. Ты мой верный друг и незаменимый помощник. Сейчас я спрашиваю друга. Как ты думаешь, правильное это решение или нет?
- Правильное, - без колебаний ответил визирь, - позвольте мне добавить, будь я владыкой, я принял бы то же решение.
- Я рад. Ты, маг?
- Я боюсь смерти. Я боюсь и избегаю власти. И мне не всегда понятны те решения, которые принимает Владыка.
- Спасибо за честность.
- Я слуга Ваш.
- Ты, дочь моя, ответь и ты.
- Я преклоняюсь перед твоим мужеством и мудростью. И пусть я не буду первой, кто сказал это, но и я бы приняла подобное решение.
- Такова моя воля. Вы подчиняетесь ей. Ты, визирь, поможешь мне исполнить ее. Ты, маг, найдешь тело для джина. И поторопишься с этим. Ибо мое выступление будет зависеть от того, как быстро, ты исполнишь мою волю.
- Владыка, я выполнил вашу волю.
- Говори же!
- Тот страшный воин, с двумя клинками…
- Самурай?
- Да, он. Он идеально подходит. Тело его крепко, но душа, душа давно просит покоя и он с радостью расстанется с ней, оставив своему наследнику сосуд уже наполненный знаниями и силой, в вольное распоряжение.
- Это хорошая новость. Ты совершишь обряд.
- Когда будет приказано.
- И как только джин вселиться в тело самурая, вы втроем покинете дворец. После этого я выступлю.
- Правильно ли я понял Вас, Владыка. Вы позволяете мне уйти?
- Да. Не заставляй повторять меня дважды.
- Но Вы сказали трое. Кто же третий?
- Лили.
- Отец! - девушка вскрикнула и бросилась к отцу, - я буду сражаться. Я буду рядом с тобой в бою…
- Нет. Если ты останешься, я уже утром сдамся моим противникам.
- Но почему?
- Ты слишком молода. В тебе слишком горячая кровь. Когда тебе будет так же много, как и мне, ты поймешь меня.
- Я убью себя!
- Я тоже убью себя, но я брошусь со стены скорби. Ты ведь знаешь, что нет большего позора для мужчины.
- Но…
- Я все сказал.
- А теперь идите и приготовьтесь к тому, что будет завтра. Маг, тебя я жду на рассвете.

   Низко поклонившись, все удалились. Шах сделал несколько шагов по комнате и остановился около подставки с мечами. Легко он выхватил один и провел несколько выпадов.
- Как легко человеку, когда он знает, что делать, - произнес он, - легко и радостно, правда, джин?
- Я не джин, мое имя Гавриил. Хотя, наверное, это не имеет значение.
- Ты прав. Не имеет. Я принял решение. Ты выполнишь мою волю.
- Выполню.
- Ты даже не спросил, какова она.
- Я догадываюсь. Ты хочешь, что бы я спас твою дочь.
- Точно.
- Ты сделаешь это?
- Я приложу все силы…
- Не правильно. Ты должен ответить – выполню.
- Выполню.
- Знаешь, почему я тебе верю?
- Нет.
- Я знаю, что ты любишь мою дочь. Это сила – любовь. Я хочу, что бы, ты не покидал ее. А, может быть, привел бы ее на престол… Не здесь. Здесь не правят женщины, но я читал, что есть страны, где женщина может управлять государством.
- Да, есть такие страны.
- Вот и отлично.
- Владыка, а если она, полюбит другого?
- Что?
-  Если она полюбит другого человека и мое присутствие будет ей в тягость?
- Ты любишь ее?
- Да.
- Тогда я не вижу проблемы. Добейся ее любви. Уверяю тебя, если ты настоящий мужчина, она оценит тебя. Понял ли ты, о чем я говорю?
- Да.
- А теперь дай мне отдохнуть.
- Владыка, еще минуту.
- Говори.
- Есть дело, которое мне необходимо завершить.
- Это надолго?
- К утру я вернусь.
- Хорошо, тем более, что без тебя мы все равно, не начнем…


Александр Борисович Собачкин (Гавриил Белый)

     Я очнулся зафиксированным. Но этого мало, они мне еще и рот какой-то грязной тряпкой заткнули. Я несколько раз дернулся, но подумал, что сейчас дежурный посмотрит на монитор, увидит, что здесь твориться, прибежит сюда с парой крепких ребят и все будет в порядке.
 
     Наверное, я действительно сильно нервничал в тот момент, потому, что даже не сразу заметил, что перед объективом камеры, которая должна была передавать все происходящие здесь события на пульт, установлено зеркальце. Увидев это простенькое приспособление, я начал вырываться, к счастью, они на меня не обращали внимание. И хотя мои попытки освободиться были безуспешными, ремни все-таки ослабли и уже не так сильно резали руки. Оставалось быть свидетелем.
 
- Андрэ, - тихо проговорил император, - то, что ты отказываешься – это я отлично понимаю. Но я же тебе все объяснил…
- Мой император, - Ненароков почти плакал, - мой любимый император…
- Андрэ, если ты любишь меня, выполни то, о чем я тебя прошу. Пока не поздно, пока я действительно, император Франции.
- А может быть со мной?
- Бегство? Это унизительно. А, кроме того, я чувствую, как во мне, мой мир, уже начал рушиться. И его не спасти. А без него – я просто больной, несчастный человек. И если нельзя спасти тело, спаси мою душу.
- Мой император. Я все сделаю.
- Спасибо, друг мой.

     Неожиданно Андрэ встал на одно колено перед кроватью императора и поцеловал его руку. Наполеон возложил руку ему на голову. Именно возложил, было в этом что-то такое, что я на минуту забыл, что лежу связанный на больничной койке психиатрической больницы.
- Пора, друг мой, - тихо произнес император, - скоро рассвет.
- Да, мой император. Будет немного больно.
- Я не боюсь. Главное, что бы быстро.
- Я готов.
- А теперь, дай мне минуту. Я хочу помолиться. Ты увидишь, когда будет пора…

     Наполеон спустился с кровати на пол. Подобрав полы халата, он опустился на колени прямо посреди комнаты, оказавшись в квадрате лунного света. Ладони его сложились лодочкой перед грудью и до меня донеслись ели слышные слова молитвы. Прошло какое-то время. Наполеон чуть расслабил спину, руки его опали на колени, и он тихо запел. Мне показалось, что песня эта знакома мне, но как я не прислушивался, слов разобрать не удалось.

     В этот момент, неслышно из темноты появился Ненароков. Он остановился за спиной Наполеона. Над головой Наполеона как бы из ничего появились его руки. Мне она казались необыкновенно длинными и светящимися в лунном свете.
 
     Мне захотелось крикнуть, предупредить Наполеона…
     Но раньше, чем я успел осознать ту опасность, которая надвигается на Наполеона со спины, руки охватили голову императора, мгновенно оплели ее и начали движение. Выводя лицо Наполеона от меня, куда-то в сторону и вниз. Что-то страшно хрустнуло. И мне стало понятно, что Ненароков убил Наполеона. Только что! Прямо передо мной! Мне просто необходимо было крикнуть, но проклятый кляп, по-прежнему, охранял тишину.

     Я понял, что теперь наступила моя очередь. Я отлично понимал, что свидетели не живут долго. Именно в тот момент, я понял, что Андрэ – действительно, самый настоящий шпион, которого, каким-то образом умудрились проворонить наши чекисты, а совершенно бездарные врачи, умудрились запихать этого, совершенно здорового шпиона в психушку, причем именно в мою палату.
 
     Я предпринял отчаянную попытку выбраться, но это не помогло. Я только почувствовал, что еще немного, и я сломаю себе что-нибудь. Я поискал глазами убийцу и увидел, что он направляется ко мне. Мне стало страшно, я рванулся изо всех сил и перед тем, как потерять сознание увидел, что посреди комнаты лежит огромная куча пепла…


     Из больницы я выписался полгода спустя. Все из той же самой, психиатрической. Я выздоровел, меня не мучают по ночам кошмары. И жизнь моя изменилась к лучшему, но…

     Я исписался. Полусожженный черновик истории о Харуне и его дочери, так и лежит у меня в столе, вместе с обрывками дневника. Я его перечитывал тысячи раз, и даже представить себе не могу, как можно закончить эту историю. Я не верю, что побег мог пройти удачно. Слишком много врагов, слишком много было засад. И слишком мало друзей. И даже то, что Лили была воином, и то, что самурай был лучшим из лучших в своем времени, не могло сделать желаемое реальным. Пусть даже маг, потратил бы на это все свои заклинания…

     Да, конечно. Остается любовь. Насколько она сильна!? В наше время любовь слаба и продажна, и мне не вериться, что она может быть иной. В жизни, любви не дано преодолеть силу. Я в это не верю! Этого не может быть!
     Не может – если бы могла, этот мир не был бы таким…

     И я не в силах добавить ни строчки. Не только к этой истории, но и к своей собственной. Ни строчки. Все ушло, как и не было. Только обожженные бумаги и остались. Может быть, когда-нибудь…. Хотя, с другой стороны, теперь я занят общественной деятельностью, которой раньше пренебрегал. Теперь у меня есть на это время. Я остался один. Меня покинули все, даже…

     Совсем недавно, мы принимали делегацию из Франции, из какого-то благотворительного фонда культуры. Мотались с ними целый день. А потом, меня попросили показать им старое городское кладбище. Женщина под черной вуалькой, она показалась мне средних лет и что удивительно, знакомой. Ее сопровождал, бережно ведя под руку, молодой человек. То ли кто-то из посольства, то ли родственник, я не разобрался, но что удивительно, и он кого-то мне напоминал.

     Я привез их на кладбище, на служебной машине. Поинтересовался, чью могилу они хотят посетить, но молодой человек вежливо отклонил мою помощь, сказав, что они знают эти места. Мне пришлось просто следовать за ними, соблюдая дистанции, как этого требует протокол.

     Простой, серый камень.
     К нему лег букетик заморских цветов.
     На него упали несколько слезинок.
     Его овеяли несколько печальных, откуда-то из глубины души вздохов.
     Его коснулись нежные женские и сильные мужские руки.
     Потом странная пара постояла молча над ним, а потом развернулись и медленно пошли в направлении машины.
     Мельком и я взглянул на камень. Нет ни имени, ни даты. Просто камень с высеченной надписью и букетиком каких-то заморских цветов: 
      
      «…Опять Россия сыграла с тобой
      злую шутку, мой Любимый.
      Но на этот раз она убила тебя
      Навсегда………
                G……………»