Ревнитель русского просвещения в бронзе и камне

Торжеством исторической справедливости можно без преувеличения назвать открытие  в октябре 2012 года в центре Москвы памятника выдающемуся книгоиздателю и просветителю XVIII века Николаю Ивановичу Новикову. Событие это воистину знаковое. Но не  потому, что произошло в Год российской истории, - властьпредержащие ни тогда, ни по сей день ровным счетом ничего не сделали для увековечения в столице имени гуманиста. И открытие памятника, и состоявшаяся в те же   дни международная конференция, и издание уникального сборника статей и документов – все происходящее стало инициативой  деятелей науки, культуры и искусства, созидающих здесь и сейчас предпосылки к формированию открытого общества, о котором наши славные предшественники мечтали в «Золотой екатерининский  век».
    Открытие в столице великолепного памятника стало своеобразной кульминацией Международной научной конференции «Россия и гнозис: судьбы религиозно-философских исканий Николая Новикова и его круга». В работе этого трехдневного  форума (15-17 октября 2012 года)  приняли участие видные ученые не только из России, но и из США, Германии, Великобритании, Израиля, Италии, Голландии и Швеции. Конференция проходила в рамках множества других мероприятий, приуроченных к 90-летию Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы им. М.И. Рудомино.
    Не менее значимым событием стала и презентация подготовленного специалистами ВГБИЛ уникального сборника «Утренний свет» Николая Новикова». Именно издание в свое время «Утреннего света» - первого философского и масонского нравственно-религиозного журнала, стало важнейшей вехой в деятельности Новикова и как журналиста, и как филантропа, и как мыслителя-мистика.
      Справедливости ради необходимо отметить: на протяжении ХХ столетия предпринимались неоднократные попытки воздать должное гуманисту-просветителю. Но реально удалось это сделать только уже  в наши дни.
    Первая попытка установить памятник Николаю Новикову относится к 1918 году. В рамках ленинского плана монументальной пропаганды был составлен список исторических деятелей, «кому революция ставит памятники». Выполненный из гипса скульптором Л.В. Шервудом памятник Александру Радищеву был установлен на постаменте из сосновых досок осенью того же года на Триумфальной площади и простоял там до начала 1930-х годов. А внушительных размеров бюст Николая Новикова изготовила из глины молодая Вера Игнатьевна Мухина (1889-1953) - будущий создатель всемирно известного монумента «Рабочий и Колхозница». Но глина - материал ненадежный, дело до отливки бюста, хотя бы в гипсе, так и не дошло. Не сохранилось даже фотографии этой работы. Да и до снимков ли было в ту пору. Любопытна предыстория создания этого бюста…
       14 апреля 1918 года «Известия ВЦИК» опубликовали подписанный В.И. Лениным декрет «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проектов памятников Российской социалистической революции». Государство призывало художников создавать памятники писателям, философам, революционерам - в списке, переданном им  Наркомпросом, значилось более шестидесяти имен. В их числе Маркс и Гарибальди, Чернышевский и Добролюбов, Радищев и Новиков, Лассаль, Шевченко, Кольцов, Герцен - государству были нужны памятники, воспитывающие гражданские чувства. «Если революция может дать искусству душу, то искусство может дать революции ее уста», - писал А.В. Луначарский.
Художники встретили декрет с энтузиазмом - только в Москве в работу включилось 47 скульпторов, с 1918 по 1921 год в городе было установлено свыше двадцати пяти памятников. Первым - памятник Радищеву работы Леонида Шервуда, оригинал в Петрограде, повторение в Москве, на площади Триумфальных ворот - гордая, гневная и мужественная голова «первого каменщика, заложившего первый кирпич российской свободы». За ним, 3 ноября 1918 года, - сразу четыре: Робеспьеру - работы Сандомирской, Кольцову - Сырейщикова, Никитину - Блажиевича и Шевченко - Волнухина
    Седьмого ноября Ленин присутствует на открытии мемориальной доски, выполненной Коненковым и вмонтированной в Кремлевскую стену. На ней изображена фигура Гения, держащего в одной руке зеленую пальмовую ветвь, а в другой - древко красного знамени; на струящихся складках знамени написано: «Павшим в борьбе за мир и братство народов», а в лучи солнца вплетаются слова: «Октябрьская - 1917 - революция». В этот же день на Цветном бульваре открывается памятник Достоевскому, изваянный из гранита С. Меркуровым, на Миусской площади - памятник Халтурину работы Алешина, и посвященный Советской Конституции обелиск, исполненный Осиповым, - его устанавливают напротив здания Московского Совета.
     Пройдет год - и на Красной площади появится еще один созданный Коненковым памятник: деревянная композиция, изображающая Степана Разина и его дружину, героев извечной народной мечты о свободе. Почти в эти же дни к обелиску Осипова будет присоединена вылепленная Н. Андреевым фигура прекрасной крылатой женщины, олицетворяющая свободу.
Памятники различны не только по тематике, но и по манере авторского исполнения. У каждого свои защитники и противники. Луначарский высоко оценивает скульптуры Меркурова, с ним спорят, указывают на их статичность, холодную умозрительность. Яростное противодействие вызывает исполненная Андреевым голова Дантона, чем-то похожая на архаическую маску, с рублеными плоскостями кубов, служащих ей постаментом. Логика это или сумбур? Продуманная система или нагромождение случайностей?
    Дискуссии и споры, происходившие раньше в тесных художнических кругах, вылились на улицы, на площади. «Уличными кафедрами» называют внезапно вскипающие вокруг только что установленных памятников творческие дебаты и митинги. Доходит до того, что народ ломает не открытый еще памятник Бакунину (скульптор Борис Королев) - сложное многоярусное сооружение, построенное на динамическом сопоставлении масс и объемов, очень трудное для восприятия. Вслушиваясь в эти споры, Вера Игнатьевна ощущает себя в неудержимом потоке происходящего. Она внимательно изучает список  «предшественников социализма или его теоретиков и борцов, а также тех светочей философской мысли, науки, искусства и т.п., которые хотя и не имели прямого отношения к социализму, но являлись подлинными героями культуры»  и останавливает свой выбор на просветителе XVIII века Николае Новикове - ценила его за бескорыстие, за любовь к знаниям, за все то доброе, что он дал России. «Я очень люблю этого деятеля. Он ввел культурный дух в жизнь русского общества. Основал первую типографию в Москве».1
      Прикинула: где установят скульптуру? «Я всегда стараюсь конкретно представить себе место, где будет стоять памятник. Он должен был стоять или перед университетом, или в Нарышкинском сквере (Страстной бульвар). Как раз на углу этого сквера и Большой Дмитровки находилась типография, основанная Новиковым».
Конечно, лучше бы сделать большую фигуру. Но такой работы ей не одолеть - Мухина всегда умела соразмерить свои силы. Ну что ж, пусть это будет небольшой памятник. Как, например, памятник Суворову в Петрограде, «прелестный, небольшой, уютный».
И вот сперва в карандаше - в наброске, потом в глине - в эскизе возникает стоящая фигура. Вытянутая рука указывает на раскрытую книгу. Если зритель пойдет так, как зовет эта рука, если он обойдет вокруг памятника, он словно застанет просветителя в момент горячего спора: тот встал, обернулся, кого-то убеждает. И, убеждая, призывает к чтению, к знаниям. Этому же должна способствовать и надпись на цоколе: «Душа и дух да будут единственным предметом вашим».
Надпись эта и была тем первым, от чего художница отказалась. Масонское изречение, прямо адресованное к XVIII веку и к биографии Новикова, потребует переосмысления, метафорического восприятия. А всякий ли из зрителей - ведь памятник рассчитан на народ, на площадь - подготовлен к этому?
    Потом начал раздражать, мешать костюм, которому в начале работы над эскизом она уделяла, быть может, основное внимание. Камзол с разлетающимися полами прекрасно подчеркивал живость движения торса и фигуры, но отвлекал от лица просветителя. Слишком нарядный для современности, он вносил элемент ненужной театрализованности. И еще хуже: мельчил и без того не очень крупную фигуру.
Внешние признаки времени и сословия заслоняли внутренние, индивидуальные черты, характер тонул в обилии декоративных аксессуаров. Даже жест, казавшийся таким убедительным в замысле, становился репрезентативно-эффектным, не выражал ни идеи скульптора, ни сущности ее героя.
И вот первый эскиз разрушен, и Мухина делает второй. На этот раз много крупнее, хотя и не за счет общего размера памятника: просто стоящий в рост человек заменен полуфигурой. Вместо камзола - плащ. Меняется, оставаясь неизменной частью композиции, и положение книги: ее листы раскрываются, взлетают, требовательно привлекают к себе.
     Значительно тщательнее проработано и лицо просветителя. Придирчиво изучает Вера Игнатьевна  портрет Новикова работы Левицкого. Большой лоб, длинные волосы, необычайно чистые глаза. Чудесное лицо, чудесный портрет, но с чем ей, скульптору, его сравнить, сопоставить? Нельзя же просто перевести живописное изображение в объемное? И Мухина на много дней «уходит в Шубина», одного из своих любимых мастеров, великого умельца исторического портрета и знатока эпохи: «Плеяда его портретов - это образ времени». Сопоставляя портрет Левицкого и скульптурные головы Шубина, стремится она понять и выразить в своем Новикове индивидуальное и общее, личность и эпоху.
     На этот раз она остается довольна сделанным. Удовлетворена и принимавшая работу комиссия во главе с Татлиным, - он представлял Изоотдел Народного комиссариата просвещения. «Лица, видевшие в мастерской статую Новикова, поражены мощью, монументальностью и вместе с тем выразительностью», - свидетельствует Борис Терновец.2
   И тут происходит беда. Зимой  1919 года мастерская Мухиной, как и все мастерские тех дней, обледенела и промерзла: глина сверкала инеем. Печка топилась лишь слегка и только во время работы. В тот день, 7 января, Мухина, придя в мастерскую увидела: голова Новикова рассечена трещиной. Трещина росла на глазах, ширилась, и вдруг вся статуя разлетелась на куски и рухнула на пол. Обледеневшая глина разорвала непрочный каркас - то ли не удалось найти хорошего материала, то ли она не сумела рассчитать будущей тяжести. Вере Игнатьевне повезло: стояла рядом, смотрела и не пострадала. А могло и придавить ….
    Впрочем, об этом она тогда даже не подумала. Было горько, досадно. Через несколько дней пошла в Наркомпрос  сказать, что возвращает деньги. Но Татлин оказался непреклонен: не деньги нужны - памятник. Начинать сначала? В мастерской около тонны глины: разбросанной, растоптанной, смерзшейся. Убрать - и то сил не хватит. Да и мастерская вышла из строя. Лопнули трубы: водопровод, отопление, канализация. Вода хлынула на пол и застыла. Лепить было невозможно…
   В том же 1918 году скульптор-керамист Наталья Яковлевна Данько (1892-1942) в мастерских бывшего Императорского фарфорового завода в Петрограде изготовила в бисквите миниатюрный бюст Н. И. Новикова. В наши дни известно лишь несколько экземпляров этой замечательной работы. Один из них можно видеть в собрании Государственного  музея керамики и «Усадьба Кусково ХVIII века». Скорее всего в 1919 году была даже выпушена небольшая  серийная партия это миниатюрного произведения. На основании бюста, высота которого достигает 25 см. по зеленому трафарету нанесено изображение серпа, молота и части шестеренки с датой «1919» Подпись в бисквитной массе бюста на срезе плеча (справа): «Н. Данько 1919».3
 На счету мастера было еще более 300 скульптурных портретов и миниатюрных сценок из фарфора.  И сколько она смогла бы ещё создать, но судьба распорядилась по-своему – эвакуированная из блокадного Ленинграда в феврале 1942 года Наталья Данько умерла по дороге в Ирбит от истощения вслед за своей сестрой и мамой…
      Зато к стрелку-радисту Федору Васильевичу Викулову (1919-2001), служившему  почти всю войну в бомбардировочной авиации, судьба отнеслась более благосклонно. Число его многочисленных боевых наград равнялось количеству ранений, но он выжил и оставил заметный  след в искусстве. Ваятель прославился как автор серии «Образы России», «Герои Куликовской битвы», «Герои Бородино» и «Полководцы России». Его Александр Невский и Георгий Жуков  считаются эталоном монументального скульптурного портрета. Автора этих строк связывала многолетняя дружба с Федором Васильевичем, потому так естественной показалась просьба выполнить скульптурный портрет Николая Новикова в рамках празднования в 1994 году 250-летия со дня рождения просветителя. Мастер охотно согласился, но пошел дальше: изготовил в тонированном гипсе  два варианта небольшого бюста Н. И. Новикова и две плакетки. Но в «лихие девяностые» об отливке бюста в бронзе можно было только мечтать... Память о замечательном скульпторе-фронтовике я храню не только в душе и сердце. Подаренные мне Федором Васильевичем один из вариантов бюста и обе уникальные плакетки занимают самое достойное место в моем обширном собрании произведений искусства XVIII-XXI веков…
    Упомянутые мною «лихие девяностые» сказались и на судьбе другого моего дорогого друга, произведения которого так же украшают мою коллекцию. В 1991 году скульптор Марк Григорьевич Сальман (родился в 1938 году) вынужден был уехать в Израиль. Но до этого момента, круто изменившего его жизнь, он сумел плодотворно поработать в СССР. В соавторстве с коллегами он оформлял наружный декор столь любимой нами библиотеки иностранной литературы. В числе «казенных» заказов оказалась и серия скульптурных портретов для подмосковного города Бронницы. Среди них был и бюст Н. И. Новикова, усадьба которого в XVIII-XIX веках относилась к Бронницкому  уезду. Бюст был отлит в самом начале 1980-х годов и почти четверть века (!) пролежал на задворках городской администрации. Наконец , в 2003 году, к 550-летию Бронниц, памятник Н. И. Новикову был установлен на центральной площади города, в сквере неподалеку от автовокзала. Для живущего в Ашкелоне Марка Сальмана это событие показалось настоящей фантасмагорией. Когда я позвонил ему, чтобы сообщить радостную весть, на другом конце телефонного провода, на другом конце земли  и в другой теперь уже  жизни, он и смеялся, и плакал одновременно…Признанный в Израиле скульптор и медальер, несмотря на преклонный возраст, продолжает работать. Он выполнил статуэтку, медаль и бюст трагически знаменитой Анны Франк, пронзительно трогательны и другие его скульптурные композиции: изображающая руководителя восстания в Варшавском гетто Мордехая Анелевича и посвященная жертвам сталинских женских лагерей. Гордость Марка Сальмана  - созданный им бюст Рауля Валленберга, который украшает вестибюль  одного из институтов Иерусалима. Мою же коллекцию украшает бронзовая медаль с барельефом Александра Пушкина, выполненная скульптором уж в Израиле и присланная мне с Земли обетованной  в 2011 году…
     …Памятник Николаю Ивановичу Новикову, установленный во внутреннем дворе ВГБИЛ им. М. И. Рудомино, выполнил Заслуженный художник России Иван Коржев-Чувелев - внук прославленного живописца Гелия  Коржева. Имя этого без преувеличения выдающегося скульптора известно далеко за пределами России. Скульптуры Ивана Коржева-Чувелева - великолепно выполненные фигуры муз Терпсихоры и Эрато украшают обновленный фасад Большого театра  в Москве, он автор более сотни монументальных образов великих людей: Чингисхана, Александра Македонского, Сидхатры Гуатамы, Емельяна Пугачева, Марка Аврелия, Северина Боэция, Иды Рубинштейн…Памятник «ревнителю русского просвещения» отлит из благородной бронзы и установлен на солидный гранитный постамент4. Справедливости ради нужно отметить и соорганизаторов, и доброхотов-благотворителей, оказавших в том числе и финансовую поддержку в создании памятника Н. И. Новикову: фонд «Собрание», фонд «Дельфис» и научно-просветительский центр «Вольное философское общество».
Общая композиция  монумента имеет глубинный философский смысл.
                Описание книг на бюсте Николая Новикова.
      Книга позади скульптуры, служащая отдельной опорой, это Евангелие, которое открыто на первой странице Евангелия от Иоанна. На этой странице скульптор выгравировал первую строку (на церковнославянском): «В начале было слово».
Евангелие от Иоанна с фразой «В начале было слово» символизирует две главных черты Новикова: его подвиг просветительского книгоиздания и его религиозно-мистический путь христианина-масона и розенкрейцера (во время розенкрейцерских собраний-служб и на Алтаре Приношения Клятв в масонской ложе Библия открывается – по общему ритуалу - именно на первой странице Иоаннова Евангелия).
Книги, которые являются  своеобразным основанием для бюста Новикова, символизируют основы его мировоззрения и творчества.
      Подшивка журнала "Утренний свет". Это первый нравственно-религиозный журнал русских масонов-розенкрейцеров. В полном соответствии с установками масонской этики главным предметом, выносившимся для обсуждения на страницах «Утреннего света», были вопросы веры и проблема нравственного самосовершенствования, установка на самопознание, обращение к древней философии (Платон, пифагорейство и герметизм).
    Книга Якоба Бёма "Аврора или Утренняя заря" : Jakob B;hme. Aurora (Die Morgenr;te im Aufgang). Это сочинение было переведено Семеном Ивановичем Гамалеей.
        Расположение рядом журнала «Утренний свет» и книги «Утренняя заря» символизирует преемственность идей русских розенкрейцеров от европейской софийной мистической традиции (Sapiential mystical tradition), представителем которой был Якоб Беме. 
    Книга Иоганна Валентина Андреа (подразумевается «Алхимическая свадьба Христиана Розенкрейца», но на обложке видно только имя автора): Johann Valentin Andreae, причем инициалы даны в латинской транскрипции, как на первых книгах автора: IOH: VALENT: ANDRE;.
      Весьма реалистичный образ издателя и просветителя воссоздан на основе широкого иконографического материала. Иван Коржев-Чувелев  работал над бюстом Н.И. Новикова почти целый год. Одна из версий памятника была отвергнута. По согласованию со скульптором мы публикуем в данной книге фотографию этого варианта памятника. Как истинный художник, обладающий неуемной творческой энергией, мастер одновременно разработал и проект монументального многофигурного памятника  Николаю Новикову и делу, им совершенному. – Концепция этого многофигурного памятника так же многогранна, - признался Иван Владимирович во время одной из наших бесед. - Это отражение жизненного поприща Николая Ивановича. Фигура просветителя, издателя, популяризатора книжной культуры, мыслителя, гуманиста, борца за справедливость, филантропа, журналиста и ученого возвышается на пьедестале из книг, образовывающих лестницу, символизирующую восхождение к свету знаний. Каждый из нас может найти и более глубокую религиозную, бытовую, научную, эстетическую символику семи ступеней, ведущих к скульптурному образу Н.И. Новикова. Сам просветитель отдает людям свои книги, связуя «логосом» разные слои населения. Здесь мы можем увидеть представителей дворянства, получивших возможность благодаря Н. И. Новикову знакомиться с передовыми научно-просветительскими идеями и следить за полемикой на страницах периодических изданий. Совсем рядом на ступеньке, сидит ребенок с книгой на коленях. Эта книга издана так же типографией Н.И. Новикова. Рост интереса женщин к нравственно-воспитательной и практической литературе вызвал к жизни периодическое издание особого рода – журнал о моде и хороших манерах. Студенты, пользующиеся особой любовью и поддержкой гуманиста, получили возможность посещать бесплатную библиотеку, знакомится с передовой научной литературой. Можно сказать, что Николай Иванович пришел с книгой во многие сердца. По моему замыслу памятник должен располагаться в посещаемом общественном месте. Тогда каждый смог бы стать рядом с ним, сфотографироваться, отдать дань заслугам просветителя, возложить цветы. Общая высота монументальной композиции должна составить 4,5 метра. Размер скульптурных групп – 1,2 натуры. Идея монумента сводится к тому, чтобы вернуть Н. Новикова в то окружение, для которого он жил, работал и отдал свою жизнь, всю, без остатка…
         Центр «Вольное философское общество» в 2012 году  объявил  подписку на благотворительные пожертвования  для создания монумента,  благодаря которому в Первопрестольной предстоит увековечить имя человека, засеявшего на российскую духовную почву идеи демократии. 
     Весьма примечательным, знаковым событием стал дар Фондом «Собрание» совместно с Библиотекой иностранной литературы еще одного бюста Н. И. Новикова, специально выполненного по этому случаю, знаменитой амстердамской Библиотеке герметической философии Йооста Ритмана. На церемонии передачи этого дара, состоявшейся в марте 2013 года, с российской стороны присутствовали автор бюста – скульптор Иван Коржев-Чувелев, генеральный директор библиотеки иностранной литературы Екатерина Гениева, Президент Фонда «Собрание» Сергей Коростелев, генеральный директор государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский. От амстердамской Библиотеки герметической философии бюст гуманиста-просветителя приняли основатель этой уникальной библиотеки Йоост Ритман и её директор Эстер Ритман-Остервик. Так зримо осуществляется    возвращение из небытия имени и дел Николая Новикова и его образа, так продолжается изучение истории мультикультурного религиозно-философского диалога, свидетелями и участниками которого мы все с вами сегодня являемся.

1. Воронова О.И. Вера Игнатьевна Мухина. Серия «Жизнь в искусстве», Издательство «Искусство», Москва, 1976. Глава 5.
2. Терновец Б.Н.  В.И.Мухина. М.-Л.. 1937, с. 27-28.
3. Творчество сестер Н. Я. и  Е. Я. Данько. К 120-летию со дня рождения наталии Яковлевны (1892-1942) и к 70-летию со дня смерти Н. Я. и Елены Яковлевны Данько (1898-1942). Автор составитель В. Левшенков. СПб.: «Санкт - Петербург  Оркестр». 2012, с.91.
4. Габариты бюста - 113;60;50 см. Материал – тонированная бронза.
Габариты пьедестала - 417;470;105 см. Материал – габбро-диабаз.

На фото:Иван Коржев-Чувелев открывает памятник Н.И.Новикову.Справа от скульптора - Йоост Ритман, слева - Александр Нефедов. Москва, Атриум ВГБИЛ им. М.И.Рудомино, 17 октября 2012 года