Мемуары дезертира книга 2 глава 8

 Химики, физики и лирики… А следы то человечьи! Прямо из под конвоя в магазин за водкой - главная цель после освобождения! . Жизнь та же картошка - не сожрут так посадят! У Ёгов жопа черная а глаза квадратные. Татары тоже русские, только другой национальности. Юрий Гагарин пришел этапом с зоны и устроил Варфоломеевскую ночь - из окон прыгали! В Египте на строительстве пирамид делятся деньгами и чачей, В Америке на каучуковой плантации спрячут, и с ксиватурой помогут! А на Аляске, во время золотой лихорадки только отметелить могут!. Вот сидит Лев Яшин в строительной каске, вокруг куча бычков, в кулаке семечки, и зорко смотрит не идет ли надсмотрщик.

 

Ребята молодые, ему ровесники. Разговорились. Ебашут на стройках коммунизма. Химики с зон, управление в Ачинске, здесь командировка. Кто за что, собеседник за грабеж – на бутылку стреляли. Витька сознался, что сам этой участи едва избежал, тоже напостоянку данным промыслом занимались. Куча залетов, малолетка , в оконцовке едва в армию съебался. А то загасили бы. Жизнь та же картошка - не сожрут так посадят! Собеседник завидует Шпале черной завистью: А вот ему не повезло! Та же малолетка, только реальный пятерик на уши, судья – пидор на всю катушку залупил. Поднялся на взросляк, как правильный пацан ( козлы там на малолетке до 21 года досиживают) и вот теперь вышел на химию. Решил не блатовать, мужиком жить. Малолетка красная, козлы беспредельничают. А ведь мог бы тоже как Юрий Гагарин, то бишь как Витька: уйти в армию, отслужить, человеком стать. А теперь всю жизнь существо второго сорта – зэк. По говору Шпалы конечно видно, что он не сибиряк, хохлятский у нашего героя «акцент». Хотя, кого здесь только в Сибири не встретишь! Витька понял, что запираться нет смысла: родственные души, одна кровь! Настал священный час зарплаты, то бишь расплаты, вернее истины.

ДА НЕТ. ЗЕМЕЛЯ. НЕ ТАК ВСЕ ПРОСТО! Ну ушел я в армию. Год отслужил в Севастополе. Перекинули вот сюда в Сибирь. А тут чурки верх держат! В городе русских моряков то они по стеночке бегали! 2\3 чурок и по стеночке, так себя поставили. А здесь в полку 70% горьковчан и азиаты верх держат – стыд и позор! Они – «оборонники» революцию устраивали, не получилось! Свой же козел – русский, мусульманам сдал. У Артура – собеседника Витькиного, явно видна татарская кровь, но в данном случае он мысленно рядом. «Навеки вместе, навеки с русским народом!» - Как написано у них в поселке на памятнике, украинцами привезенном и поставленном. Кстати, до сих пор торчит! Хохлы Черноморский флот требуют, а на обелиск свой, кровный, не претендуют. Толпой на одного предпочитают, ссыкливые. Он троих ломом отоварил, отвадились шоблой. Стали на него сержантов травить. Чучмеки там с офицерами Вась – Вась, деньгами делятся, чачей. Короче, не стерпел Груздь такой жизни, набил ротному Хлебало. Теперь вот в бегах, в Севастополь, в свою часть пробирается. «Так что, земеля, у тебя хоть определенно – два химии, отсидишь и свободен. А мне еще все впереди - либо дизель ( дисбат) - либо зона не менее трояка. Одно хорошо - не на долбанную малолетку.»

Татарин понял Шпалу правильно, без обиды. Чурки ведь они только те, кто по русский не бум - бум, шоблятся отдельно, в позе лотоса сидят, от чего потом жопа черная – о сапоги натертая, травку курят, насвай жуют. Глаза у ёгов квадратные, аллах амбаром кажется и вечно каку затевают. А остальные все люди братья – славяне. Татары они же не чурки, они тоже русские, только другой национальности. Как в поговорке: Я чудею с этих русских, особенно которые узбеки! «Не мы такие – зёма, жизнь такая! Правильно сделал, что мне открылся. Я тебя спрячу тут, с ксиватурой помогу.» У Артура лично волчий паспорт остался (справка об освобождении). Там фотку можно переклеить, возраст примерно одинаковый и покатит Шпала с его документом, да татарской фамилией домой, или куда он там хочет. Ксива в Ачинске. Артур туда только на выходных попасть может. А пока Груздь здесь поживет в общежитии химиков. У своих. Только никому больше об удивительных приключениях распространяться не надо. Народ разный и стукачей хватает.

Вечером Шпала уже, вкусно поевши, спал в нормальной постели, в тепле. Жизнь дала Витьке передышку - не более! И Гроздев прекрасно это понимал: не век же ему у химиков да лириков прятаться. К тому же, рано или поздно, раскусят! Он хоть со своей стрижкой здесь самый что ни на есть свой, только что с этапа (с понтом) прибывший (бабке на входе так соврали) Еще, мол, пропуска не выписали. Из общаги, от греха, рано утром надо было со всеми уходить и возвращаться только к вечеру. Днем на объекте тоже глаза не мозолить, а то мастерам, бригадирам, либо охране примелькается. Правда ему нашли талоны на питание (здешние мастера наблатыкались их подделывать и втюхивали вперемежку с настоящими.) Сам талон херня – стибрили в комендатуре, но там же на каждом должна печать стоять. Завтрак, обед или ужин. Подделывали только обеды, самые ценные в смысле калорий. При необходимости ими расплачивались и за ужин либо завтрак. Столовая на объекте. В ней как в зоне – первый стол для опушенных.

В общаге тоже комнаты по мастям: петухи отдельно, козлы и мужики особо, хотя и не совсем четко. Плюс к тому строгачи, усилок и общак более или менее разделены. Кое что из шмоток Витьке дали.  Он принялся стирать, штопать и приводить в божеский вид свой гардероб. Благо иголка, утюг, мыло, душ – все под рукой. Одно плохо – шевелюра не скоро отрастет! Здесь мужики ему наоборот бритвой голову обрили, чтоб без антенн, ну и вид, хоть какой то: может хипует человек, индивидуальность подчеркивает, нравится ему так. Все лишнее для Ментов подозрение! Не здесь в Боготоле конечно, тут химиков пруд пруди. Но ведь Шпале через приличные города ехать надо! Швыряясь по Боготолу Груздь приметил на выгоне пасущихся лошадей. И в голове у него родился идиотский план. Витька задумал замастырить себе парик. Но сначала мы опишем обстановку на химии, чтобы у читателя не возникло ощущения будто наш беглец в сказку попал.

Общага - типовая трехэтажка с одним выходом, без балконов. Во многих комнатах выбиты окна и двери. Вскоре Шпала понял почему. В первый же вечер его новые друзья устроили жестокую пьянку. Ослабленный дорогой Витька конечно скоро отрубился. Очухивается, кто то его трясет за грудки. Груздь открывает ясны очи, все в них кружится, и в этом круговороте над ним куча Ментов склонившихся. Капитаны, майоры, полковники. Первая мысль: Ну вот и повязали! Плодотворный шахматный дебют, гонка по следу с собаками Баскервилей… Видал какие чины в его поимке задействованы. Лучшие силы. «Ты кто?» - Спрашивают менты. «Гроздев.» - говорит Гроздев. «Из какой бригады?» Шпала начинает въезжать: что то здесь не так, не из бригады он а из роты! «Из какой бригады, кто бригадир, из какой зоны? Когда этапом пришел?» - допытываются злодеи. «Из второй, - врет наобум Витька… - роты, то есть бригады». «Из каменщиков, или плотников?» «Из каменщиков.» «Кто бригадир?» «Козлов вроде бы.» «Вроде бы. Бригадира не знает! Что это за чудо?!» - обращается генерал к комнате. «Да он недавно этапом пришел с Ингаша, еще никого не знает.» «Не знает, а водку уже хлещет.

Что за народ?! Пошли на встречу, выпустили на химию и вот пожалуйста! Вместо того чтоб за ум взяться, оправдать высокое доверие, они все как сумасшедшие: прямо из под конвоя в магазин за водкой. Обязательно до поросячьего визга, до скотского состояния нажираются. Главная цель после освобождения! Тебе что в зоне лучше было?» «Хуже, исправлюсь.» - шепчет Шпала. «Гляди, а то так недолго и обратно в зону. Первое замечание у тебя уже есть. Кто начальник спецкомендатуры?» «Да не знаю я.» «Во дает! Прежде чем водку жрать, хоть бы фамилию начальника вызубрил.» Толпа проверяющих удаляется. Следом за ней влетает комендант общежития. Баба, старлей, молодая, красивая и мощная. Шпала такую сцену в первый раз в жизни видит. «Пораспустились мрази!» - орет молодая и красивая, - «Я вам покажу пидоры! Всех первым этапом на тюрьму к параше!» Тресь кулаком в морду одному, другому. Черп матрац с сидящим на нем химиком. Срывается с кровати пассажир и приземляется в центре комнаты. «Водку жрете!»

Целая запечатанная бутылка «Столичной», спрятанная под кроватью летит в окно. За ней, как Лев Яшин, стремясь уцепить на лету, кидается ближний к окну полузащитник. Не поймал, едва сам не выскочил со второго этажа, за ноги словили. Комендант уходит. За дверь глянули – не стоит, ушла! «Ну что, земеля, с крещением тебя, от Ментов отмазался. Это дело надо обмыть. С тебя ящик водки! Будет - отдашь, а пока вот тебе взаймы. Магазин как выйдешь, налево с километр. Там спросишь. Вот тебе сумка, особо на дороге не светись. Видишь мента, прыгай в канаву. Главное, чтоб водку не отмели, головой отвечаешь! Подойдешь к нашему окну, свиснешь, или камешек кинешь. Мы тебе коня спустим. Вот тебе сумка, вот и вот деньги. Эй Желтый! А ты в столовую за закусью!» Далее  следует продолжение банкета. С тихой грустью Шпала за очередным стаканом вспоминает соблазнительные формы комендантши. И понимает, что она в форме, при фасоне и званиях не просто так, поебывают её ментовские полковники, затем сюда и пристроили! Может быть, в самый настоящий момент, под ту же водочку и тянут хоряком здесь же в общежитии.

Суровое детство – недостаток витаминов. Витька опять отрубается первым. И это его спасает. Врубается, все сидят битые. «Что случилось?» «На разборки ходили на третий этаж к строгачам. Один ХЭР нашего козлом обозвал.» «Ну и как?» «Сначала мы их, а потом они нажрались, собрались, пришли и вот нас. А ты почему не бит? Ах, да! Они же тебя трясли, трясли… «Хуля его бить, - говорят, - он как дрова.» Ничего, сегодня наши придут, мы им устроим Варфоломеевскую ночь. Из окон прыгать будут.» У Шпалы, после нескольких дней здешнего житья, начала складываться уверенность: на химии его захомутают еще быстрее нежели на свободе. Держала только КСИВА да парик. И вот рыцарь без страха и упрека намылился в ночь идти стричь лошадей. Раздобыл ножницы и полиэтиленовый пакет. Добрался кое как по темноте. Стал подходить, кони не даются! Сбегал назад, взял сахару кускового и буханку хлеба. Прикормил самого важного, красивого коника, давай его осторожно стричь. Гриву да хвост. Волосья в пакет складывать. На холке локоны, кажись, тоньше,  больше на человеческие похожи. За то на хвосте длиннее. И так увлекся Витька, что забыл об опасности. Тихо вроде кругом.

Вдруг луч фонаря в лицо. Ослепили Гроздева, ничего не видно. Кто, сколько, куда бежать?! Рванул наугад. Подножка. Драка. Он один, а их трое! Виснут, на руках. Тут по горлу резануло, теплое что то потекло. Не сразу сообразил, это ж нож приставили. «Стоять!» Руки связали, опять пинками побуцкали. «Ну говори, гад, кто тебя подослал?! Химик вроде. Мы же с химиками хорошо живем, мирно. Мы им все, зачем такая подлянка?»

 

 Цыгане. Их под Сталинградом остановили, а под Прохоровкой добавили неслабо. Че им не жилось в Америке то? Шпалу приняли за киллера, а он  в отместку ихнему барону хвост до жопы обстриг! Яйца видать. Как теперь барон на коне по селу проедет? Это ж позор для цыгана! Местный, сибирский фашист с добродушной рязанской рожей. Правила гостеприимства.

 

Выяснилось – присутствующие - цыгане, а это их кони. Только вот Шпалу волюнтаристски за киллера приняли. Долго не верили, что покуситель не химик, а беглый солдат. И не кем не подослан, а волосы себе на парик стриг. Негодовали.

И кого только в Сибири нету! Невероятное Гроздев узнал намедни: вовсе не русские тут первооткрыватели. И до них жили узкоглазые. Странно, а он думал, что они только в теплых краях водятся, а в Сибирь их и палкой не загонишь. Потом в полку хорошего парня встретил - Зам - фамилия. Груздь ему душу открыл насчет узкопленочных, а Зам тоже оказывается не русский. Как же так, удивляется Шпала, что же он чукчу от славянина по лицу не отличит. Зам же кацап, судя по роже. Ан нет! Зам немец, местный, сибирский. Их целая деревня тут живет. Ну уж дудки, не купится Груздь на такую туфту! Он точно помнит, что немцы до Сибири в войну не доходили. Их под Сталинградом остановили, а потом под Прохоровкой добавили неслабо. И какой же Зам фашист с такой добродушной рязанской рожей. С любимой темой пожрать побольше, да посытнее. С мягким, каким то даже интеллигентным характером. (Откуда в Сибири? Где «Еп твою мать!» вместо «Здрасьте» катит!) И с непонятной тягой добросовестно делать всякую назначенную работу.

 Оказывается именно такие, по словам Зама, немцы и есть: рыжие, любители пожрать, повеселиться и со Стебанутой привычкой выполнять хорошо любую задачу. С Волги их в войну сюда в Сибирь загнали, чтоб своим не помогали. А вообще Гансы на Волге с Екатерининских времен жили. Ну и как же можно 200 лет в России прокантоваться и фашистом остаться? Оказывается реально. Старики в деревне некоторые еще немецкий язык помнят! На татарина напоролся, про чурок ему втирал. Теперь вот цыгане местные, от которых, Шпала где то слышал, индейцы произошли. Че им не жилось в Америке то? Чеченцы, латыши, литовцы, поляки, опять же татары, только Крымские. Сибирским оказывается не родня! У них в батальоне один клоун сознался через пол года службы, что Крымский татарин. Его всей частью вычислить не могли. Попросил, не выдавать, иначе вмиг переведут – нельзя Татарам в Крыму находиться! Судя по сегодняшним событиям – правильное было решение. Мудрое!

Романе, между тем, не унимались: Хоть один цыган когда нибудь беглому не помог, не спрятал, не накормил? (А хер его знает, какие у них там в Америке правила гостеприимства.) Да ты пришел бы попросил, рассказал, мол так и так! Что же ты наделал? Это же нашего барона мерин, а ты ему хвост до жопы обстриг! Яйца видать. Как теперь барон на коне по селу проедет? Это ж позор для цыгана!