Мемуары дезертира книга 2 глава 15

          

 

         Побег от конвоя через окно туалета: Спущенные штаны парализуют движение ног. ПОД ЯЙЦАМИ БЕЗДНА! Только макушки деревьев мелькают! На спину «бубнового туза» пришили, как на царской каторге. Труп на рельсах. ( Прозрение по средствам пинка в задницу!) Федор Конюхов + Гагарин = выход в открытый космос. Голубой старлей.

 

 

Через 4 дня за ним приехал конвой из 45 ки. Старлей, сержант и двое рядовых. Переодели в рваную солдатскую робу, пидорасы! Штаны без пуговиц, чтоб руками держал. Убежать в таком тряпье невозможно. Вы бы мне еще на спину «бубнового туза» пришили, как на царской каторге!

 Повели на вокзал, сели в поезд. Забрали из спецприемника с утра. Кормят в бомжатнике раз в день. У Шпалы уже больше суток во рту маковой росинки не было. Вагон подканал какой – то специфисский, штатских в нем не присутствовало. Перевозили целую роту солдат. Все наблацканные, в парадках, с амуницией. ВВэшники. Скотовоз общий. Шпала с опекающим его конвоем приютились в боковом купе посередине. Со всех сторон на него пялили любопытные глаза. Против ВВ Груздь и впрямь выглядел оборвышем.

Конвой занялся припасенной жратвой. Разложили на столе неслабую хаванину: копченую колбасу, яйца, несколько банок тушенки, даже зеленый лук. И принялись все это неторопливо уплетать, игнорируя истекающего слюной Витьку. «Старлей, - обратился Шпала к начальнику конвоя, - поимей совесть! Я сутки не жравши. До этого десять дней баландой кормили. Оставь хоть трохи.» «Перебьешься, - рявкнул лейтенант, - до Красноярска доедешь, не сдохнешь.» Видя такое отношение, страждущий обратился к аудитории:

«Мужики, я такой же солдат как и вы, можете тоже в моей шкуре оказаться. А эти пидоры меня голодом держат. Скиньтесь, кто сколько может!». Воины оказались отзывчивее. Тут же стол  был с горой завален невиданными деликатесами: колбаса, сгущенка, тушенка,  хлеб, конфеты даже. «Спасибо, спасибо, - благодарил Витька, - мне столько не съесть, заберите лишнее!» «Ничего, тебе и на губе пригодится.» «Там же отметут!» «Все равно бери!» Ему даже выделил ранец от противогаза для лишнего. Тут прозрел охуевший от всего происходящего литеха и стал вырывать у Шпалы из рук припасы.

«Наших бьют!» - заорал Витька и треснул старлея палкой колбасы в лоб. Их мигом окружили краснопогонники. «Ты че, лейтенант, озвезденел? Ты только что жрал со своими мордоворотами! Мы солдату дали.» «Он есть арестованный, ему есть не положено!» - орал начальник конвоя. «Подожди, лейтенант. Ни в каком уставе не записано, что солдата, даже арестованного, могут лишать пищи!» - назидательно объяснял агрессору капитан краснопогонников. А его солдаты, преодолевая вялое сопротивление, вымели тем временем у преданного старлею сержанта и у рядовых колбасу из - за пазухи, банки сгущенки из карманов.

 «Пока мы здесь, товарищ старший лейтенант, издевательства над этапируемым мы не позволим. Запомните!» Литеха был прочувствован. У него дрожали все четыре конечности. Шпала принялся уплетать дарованную ему хаванину. Пришла очередь завидовать ему и облизываться мордоворотам конвойным. Таким хоть всю Витькину пайку скорми – слону дробина. Разожрались, твари, вас бы в тайгу, в бега! Да от таких, даже при знании бокса, не просто отделаться. «И тебе не стыдно?» - придя в себя, наконец, сделал Шпале укор старший лейтенант. «А че мне должно быть стыдно?» – удивился между делом интервьюируемый. «Просить, побираться!» - объяснил моралист.

«Так ты же меня, пидор, не кормишь! Вот и пришлось принять братскую руку помощи.» - подытожил Витька. Бить его конвой после инцидента ссал. «Погоди, вылезут краснопогонники!» - прошептал литеха. «Эй, ребята, они меня тут бить собрались, козлы!» - воззвал Шпала. Тут же в их строну метнулись иногородние воины. «Это провокация! – взмахнув руками, взвизгнул офицер, - Согласно биллю о правах от 18… года Соединенных Штатов Америки…» (Может он лепетал что - то другое, Витька за едой не расслышал). «Учти, лейтенант, - внушали ему комиссары, - мы же в увольнительные ходим, в патруль… Встретимся еще в Красноярске, будет о тебе плохой слушок – не обессудь.» «Ссуть, ссуть!» - поддакивал, расправляющийся со жратвой Витька.

Наконец умяв, сколько влезло в его изголодавшееся брюхо, Шпала ощутил небывалую тяжесть в теле и поспешил в гальюн опорожниться. Конвой последовал за ним. Он вошел в туалет, приступил к своим делам, а часовые оставили дверь в коридор открытой, для визуального наблюдения. «Эй, задерните шторку, я не могу сосредоточиться!» - возмутился трудящийся, в голове которого уже прострелила светлая мысль. «Вы что, совсем охуели, - накинулись на сержанта выходящие курить в тамбур ВВшники, - всему вагону из - за вас парашу нюхать!»

Дверь захлопнули. Груздь тут же подпер ее на щеколду. Окно в туалете открыто! Витька как вошел, сразу увидел это. Вернее не само окно - форточка. Но истощавший на казенных харчах Шпала вполне мог в него пролезть, в чем он и убедился, покончив с делами. Но поезд шел на приличной скорости. Выпрыгнуть головой, или даже, если удастся, ногами при таком полете нечего и думать. Самоубийство.

А когда состав станет, туалет закроют! Как разрешить эту проблему? Не сумев быстро отгадать задачку, Витька все же прикрыл форточку. Вдруг конвой не заметил, что она зияла свежестью леса. Вышел из толчка и отправился спать к себе на верхнюю полку. Как ей воспользоваться, - думал под стук колес. Нельзя спрыгнуть на ходу, не канает на остановке… Значит надо катапультироваться на небольшой скорости, когда поезд идет через крохотную станцию. Интересно, в Боготоле будет останавливаться или нет? И не спросишь же у проводника – конвой сразу заподозрит. Попробуем разобраться логически.