Сноуден опять проговорился!!!

« В ФОНД   МИРА?»

(Драма времен перестройки Горбачевской эпохи нового мЫшленья и борьбы за трезвый образ жизни!)
Ни Савкин, ни Гришин ударниками в цеху никогда не считались, а потому презрением и ненавистью со стороны коллектива не пользовались. Работали как все добросовестно и упорно: и после стакана, и после двух, и после бутылки. Если даже дело уже в руки не шло, то, все равно, за верстаком выстаивали смену минута в минуту. А такого, чтоб как некоторые, за верстак не удержаться, упасть под него и заснуть, или хуже того, врываться в кабинет к начальнику цеха наболевшее высказывать! На работу с похмелья, либо в запое не выйти: ни-ни! Боже упаси! Такого никогда не было и не будет. Потому что у Савкина и Гришина, у обоих сила воли есть и рабочая совесть.
Они утром хоть на четвереньках, а до работы доползут и за верстак станут вовремя - минута в минуту. В восемь! А там уж главное до один­надцати додержаться, «голову поправить»! С поправленной головой и Савкин и Гришин работают о-го-го как! Будь здоров!! - одним словом. Любого трезвого за пояс заткнут. Потому, сразу в голове появляется смекалка и азарт к жизни!
Таких людей у нас не ценят. Нынче в цене хоть и бестолковый, а чтоб всегда тверёзый! Такого куда хош можно: и в рабочий контроль, и в совет коллектива, и в партию, и в ударники… Лишнего никогда ничего не сболтнет, во первых потому что трезв, во-вторых мозгами шевелить не привыкши!
Такие везде нужны и надеж­ны! Что скажут, то и сделают. У таких другая «интеллигентная» кость. Он еще на завод учеником придет, а уж видно: этот работать не будет, только командовать.
Порода такая! Они и получают попервости мало, а согласны и вообще зарплаты не получать, только чтоб ходить в белой рубашке, при галстуке, с палкой под мышкой, да на других покрикивать.
Савкин с Гришиным не такие! Савкин с Гришиным рабочий класс! Потомственный, еще с царизму, и не перерожденцы, не выскочки.
От того туго обоим в нынешнее время: Столько начальства развелось и всяк себя показать хочет! Савкин уже пять мест работы поменял, Гришкин - шесть. Пока вместе не сошлись. И порешили тут остепенить­ся. "Кто молод не был, тот не был глуп!" Бывали и они молоды и времена были другие.
Савкин до сих пор со слезой умиления вспоминает мастера на мясокомбинате, который после каждой получки и после каждого аванса самолично грузил его пьяного в кузов грузовой ма­шины и наказывал шоферу довезти домой в целости и сохранности и спать уложить.
Уважал рабочего Савкина мастер и другим говорил: "На Савкиных свет держится! На Савкина я могу положиться, Савкин, случись чего, не подведет! Последние штаны пропьет, а Флот не опозорит!» После получки аккуратно неделю отгулов выписывал.
Прошли те времена, не нужны стали Савкины. Потому оба как перекати поле. По тридцать с гаком каждому, а спроси чего нажили? Премий в конце года никогда не видели, да и в квартал редкость.          
Семьи бы по чужим углам и доси ютились, если б жены не расстарались: хоть по однокомнатной, а заработали.
И решили оба сразу как сошлись: Баста! Отсюда ни-ни. Пора к берегу прибиваться. И вот уже три года держатся, А это срок! Хоть с каждым годом жить все трудней становится!
А в нынешний день ведь, что самое обидное, они даже лучше чем обычно были! Решили: по стакану и все! А ведь любой в цеху скажет: Савкину два стакана принять на грудь - все равно что некоторым штатским стакан крепкого кофе выпить - только взбодриться.
И то ведь еще учитывать надо: какие условия создает вокруг общественность. Ведь оголтелую травлю устроили. А дирекция? Завод в «промоте» и с каждым годом должает государству все больше, а вот, поди ж ты, расстарались, поставили напротив каждой лазейки в заборе фотокамеры какие-то, которые как только человек в дыре покажется, сразу его фотографируют.
Потом эти фотографии в заводскую стен­ную газету, «Штангенциркуль» вывешивают.
Савкин с Гришиным при­ловчились в дыру задом пятиться. Пока еще ни разу не подводили!
И вот, только они нынче кровью и потом эту несчастную «бомбу» "Акдама" добыли, только устроились за цехом в кустах на ящиках и порезали мелко-мелко уже бог весть с какого случая валяющееся у Савкина в шкафу на полке рядом с мылом и носками сало, только налили и опрокинули по стакану, как вот тебе откуда не возьмись мастер Гоша!
Гоща - Зоркий сокол; Гоша - друг Опачей; Гоша - Томагавк!
За что такие прозвища к мастеру прилипли Савкин с Гришиным не знают: до них было. Говорят Гоша в кого-то топор метал. А лицо у него действительно – «ТОМАГАВК». И линзы очков как телескопы. Ими Гоша рабочего насквозь видят.
Гоша - Томагавк - самый ярый и бес­пощадный сторонник политики трезвости, от него послаблений не бывало. Вот и сейчас у него от гнева пенсне раскалилось на переносице, гляди стекла потрескаются!
Еще на подходе Гоша в пра­ведном гневе начинает трястись и подскакивать как отбойный молоток в руках стахановца, однако сдерживает себя (кровь вождей!). "Так, - говорит Гоша, расставляя каждую букву как товар на витрине, - Пьёте? Оч - чень хорошо! Для начала рапорт на имя начальника цеха я думаю вам не помешает". И резко развернувшись, маша как крыльями своими сухопарыми клешнями "Друг Опачей" сандалит к цеху прямо по бездорожью. По снежной целине.
"Куды по копанному!" - хочет крикнуть ему в след бравурно Савкин. «Вот она планида!» - сказал вместо этого Гришкин – мастер вычурных эпиграмм! (он всегда любит выражаться старомодно и вычурно),
- Три года и всё коту под хвост! Я ж на очереди на квартиру третий ... был. Бля!»
«А я – пятый, бля!, - мрачно сказал Савкин, - считай приехали! И тринадцатой теперь не видать, а ведь со дня на день ордера должны были получить! Экономят фонды сволочи!»
"Стоп!- вскричал тут осененный вдруг Гришин,- Не нашим, но и не вашим! Мы им ус­троим экономию. Сейчас же, пока Зоркий сокол сочиняет свой рапорт, пишем заявления перечислить нашу тринадцатую зарплату в фонд Мира!»

Как подброшенные взрывом, забыв даже о недопитой бутылке, друзья бегом устремились по следам мастера в раздевалку. Главное успеть!
На листах ученической тетради, всегда лежащей здесь на столе для записи очков в покер, простым карандашом, взятым тут же, они быстро настрочили два слово в слово одинаковых без всяких излишних витиеватостей заявления:
«Прощу перечислить мою тринадцатую в фонд мира".

Секретарша Шурочка очень изумилась, прочитав содер­жание принесенных ей запыхавшимися Савкиным и Тришкиным заявле­ний. Еще более она удивилась самоотречению и целеустремленности!
Тому, что оба «великих стратега» потребовали сейчас же эти малявы зарегистрировать.
В столь необычном, сверхнеобычном, сверхподозрительном настойчивом желании явно крылся какой-то подвох. Но какой, этого Шурочка пока уяснить не могла и выигрывала время.
"Может подумаете еще? Нельзя же вот так с бухты барахты принимать столь ответственные, серьезные решения. Вы о семье подумали? О детях своих подумали!!! В семейном кругу посоветовались?»
"Что мы в ЗАГС что-ли пришли испытательный срок выдерживать? - взвился Савкин,- И нечего нас стращать Шурочка, не на войну уходим, увидимся еще и с женой, и с детьми. К тому же мы уже давно все решили, и в семейном кругу обговорили - вместе и порознь!" "Да, еще с запрошлого года!" - поддакнул Гришин.
В конце концов, под их напористым штурмом, Шурочка вынуждена была капи­тулировать.
"Что тут за шум?"- выглянул на голоса из своего каби­нета начальник цеха Погоняла.
"Вот поглядите Пал Петрович что на­думали,- трагически взвизгнула секретарша, дрожащей рукой подавая директору зарегистрированные уже заявления.
Из глаз её лились слезы. Мольба о помиловании читалась на юном красивом лице.
Вид у Подгонялы всегда был грозен! Теперь он стал грозовым.
Губы и глаза при­обрели свинцовый оттенок, морщины на лбу сошлись створками тисков, подбородок как таран выполз вперед.
"Хорошо, идите, разберемся!"- прогрохотал он, словно обещал четвертование, и медленно с достоин­ством опустил глаза в заявление.
0ни ждали бури весь день! Но бури не грянуло. На небесах стояла мертвая тишина.
Видимо товаришь Погоняло «вентилировал» этот вопрос в свете последних политических высказываний плешивого лидера и согласовывал с городскими и областными верхами.
И лишь когда на сле­дующий день Савкин с Тришкиным, приняв в подворотне для храбрости, как ни в чем не бывало утром пришли на работу, тут грянуло, да еще как!
У проходной они заметили толпу, обступившую плотным кольцом доску приказов и объявлений, -рупор местной печати «Штангенциркуль".
Необычное оживление. Холодея душой, приятели подошли ближе. "Д - а, вот они герои!"- смешливо сказала, заметив их Клавка - кладовщица,- идите, тут про вас!"
"Так я и знал, - буркнул Гришкин, - Фортуна нун пенис…" Однако он заглох, не договорив. Красными буквами по всему листу было начертано: Следуйте их примеру!
И далее: "Рабочие нашего завода Савкин В.Г. и Гришин С,И. первыми проявили сознательность, присущую новому рабочему мЫшлению и добровольно перечислили свои 13-е зарплаты в Фонд мира.
 Браво товарищи! Савкину и Гришину наше рабочее спасибо!
А в цеху товарищ Погоняло устроил митинг, где назвал обоих «правофланговыми перестройки» и призвал всех рабочих цеха равняться на них. Выдвинул лозунг: «Дать дневную норму в Фонд мира!». А Зоркий сокол стоял тут же и делал в продолжении всего митинга умное лицо.
Вскоре о них написали в «районке» и областной газете. Еще через неделю фамилии «борцов за мир» прозвучали с экранов всесоюзного телевидения.
Савкин и Гришкин стали знамениты и попу­лярны в городе. Сам товарищ Погоняло теперь при всех здоровался с ними за ручку и хлопал по плечу.
Вскоре их избрали в совет коллек­тива, совет профсоюза, выдвинули депутатами в горсовет и теперь Савкин и Гришин, несмотря на свое сугубо пролетарское происхождение и даже застенчивый характер тоже не работают.
Гришкин замещал Зоркого сокола, когда тот попал на больничный из за того, что преследуя контрабандистов в штабелях продукции сломал себе ногу.
Савкин выступает в цехах с лекциями о вреде курения, нетерпимости к пьянству и наплевательского отношения к своему здоровью вообще, а так же с лекциями о международном положении,
о мирных инициа­тивах советской и международной общественности, организует и координирует усилия неформальной организации "общественность за мир" созданной при заводе.
Оба недавно получили квартиры и вообще счастливы!

Буквально вчера, когда строки о героях были уже написаны, из источников, заслуживающих полного доверия ( из Американского посольства в Намибии сбежал один высокопоставленный разведчик! Теперь в России в частности у нас в Белгороде он явился в образе бизмеснена и резидента Моссада по совместительству. Фамилия у него еще Шведская. Сноуборд называется!
Тетка у него на Болховце жила, хату в наследство отписала ) Так вот, из секретных источников, заслуживающих полнейшего доверия стало известно, что:
По совету маркетологов: имеджММЕ-Еккеров, Савкин, идя в ногу со временем, устроил себе ребрендинг, сменил имидж и наел огромнейшую ХАРИЗМУ! Заодно исправил фамилию на Савченко. У деловых людей и фамилии должны быть деловые! Собутыльника Гришина пристроил председателем БРОО, Прямо как нашего Бабина!

Так что прав оказался мастер с мясокомбината: На Савкиных мир держится! Только фамилии у этих Савкиных теперь более цивильные, представительные. И харизмы за два дня не обкакаешь!