Мемуары дезертира книга 2 глава 20

 

Станция «Тайга». Расстрелянный архитектор из Петербурга прогуливается по местному Бродвею, снимая при встрече шляпу, осведомляется  о здоровье скотины, детей и близких. А сам тапочки ворует! Десантницы, для свиданий со стоящим рядом стройбатом, пользуются подземными катакомбами, коих по побережью не сосчитать. Гаврила, с летехой на стрёме, грабит Шпалу.

 

Городок лежал уже в сумерках. Единственное, что успел отметить Витька, пройдясь наугад по местному Бродвею - довольно чистый и ухоженный пункт – не в пример Боготолу. Улицы ровные и перпендикулярные, что выдавало присутствие архитектора Растрелли из Петербурга. Но вот опрятность то ему и мешала! Пахло патриархальной провинциальной тишиной, уютом и добрососедством. Где все друг друга знают, снимают при встрече шляпы, осведомляются  о здоровье скотины, детей и близких. Заурядная склока между соседями произведет здесь настоящий переполох. Пропажа тапочек с крылечка станет преступлением века! А Шпалу нужда заставляла ограбить здесь кого-нибудь. Ведь для предстоящего предприятия требовался оборотный капитал.

 В сумерках, не зная диспозиции (взаимопереплетений улиц и наличия темных глухих углов) нечего было и думать об удачном гопстопе. Оставалось найти место для сносной ночевки. Но грабеж все таки состоялся! Правда на нем Витька присутствовал в качестве потерпевшего. К Шпале подошла группа молодых людей, попросила закурить. (Равносильно приглашению на звиздюлину.) При этом она как то организованно стала Витьку обтекать. Человек пять, настороженных до нужной степени, посоветовали вывернуть карманы. Шпала не стал делать резких движений, он просто вынул из правого и левого по ножу. И юноши, вежливо извинившись, растворились во тьме.

Ловец удачи прошатался по улицам часов до двенадцати, затем вошел в подъезд деревянного двухэтажного дома и завалился ночевать прямо на полу. Тот был образцово чистым. Не спалось. Одолевали мысли, грезы. Виделся в основном Севастополь и  Икск. При чем, в Икске в основном бабы, а в Севастополе … тоже бабы, но в форме морпехов. У них в части была железная дисциплина и для свиданий со стоящим рядом стройбатом, десантницы пользовались подземными катакомбами, коих по побережью не сосчитать. Вначале, еще при ясном сознании, размышлял о ждущей его в Новосибирске Изабелле Кайзер. Среди ночи проснулся, ворочался, ворочался, но сон не шел. Шпала начал сочинять стишок:

 

Сегодня уж двадцать второе!

Без малого двадцать ночей

Провел на свободе, порою

Совсем не смыкая очей.

          Не сказкой дорога тянулась:

          От мест где ушел не в дали

          Совсем уж припутали было

          В вагоне на полке нашли.

Десяток деньков отвалялся

В приемнике, что для бродяг

Конвоя из части дождался,

Старлей и сержант в лопарях.

         От слабости гнулись колени

         Когда на вокзал повели,

         Попробуй сбеги, когда тени

         С боков неминуемо шли.

Но все же попался летёха,

Хоть умный, но все же дурак

Окошко закрыли, но плохо,

Теперь его дело табак!

        В прокуренном мягком вагоне

                (Мягкие полки, по сравнению с

                деревянными нарами спецприемника.)

        Я классно наелся, поспал

        К параше с летехой на стреме

        Пошел и в окошко слинял.

Добрался к утру в Боготол я,

Знакомый по прежним делам

А здесь для бродяги раздолье

Народ приютит по ночам.

       Пожил здесь какие – то сутки

       Нашел, все что нужно и вот

       Чтоб лишней не тратить минутки,

       Решился на новый поход.

Проехать придется немало

Как пить дать, могу залететь.

А вдруг да судьбой мне пристало

Девчонке в глаза посмотреть.

        А вдруг я сумею добраться

       До вас, дорогие друзья!

       Авось, да увидимся братцы,

       Нет, ныть с полдороги нельзя.

Не стоит справлять панихиду

По тем, кто еще не в гробу

Кто может какаю – то гниду 

Прижать в переулке к столбу.

Не будем тоске поддаваться

Про совесть и честь толковать

За жизнь, земляки, надо драться

Чтоб жить, надо жизнь побеждать!

 

 Ничего себе стишок получился! Шпала даже записал его на листы бумаги, которые прихватил в вагончике. Хороший стишок. Все по делу! Не то что там: слезы – мимозы… В журнал, конечно, не примут, не напечатают – пафоса нет! «Гаврила был примерным мужем» к примеру, или  «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…»