Средние

Пролог
Там где приходит смерть начинается жизнь. Мы все рождаемся после смерти.
Оруженосец ордена смерти из рода Клена желтого Аверьян.1307 год от прихода железных людей.
Цикл жизни и смерти непрерывен и обязателен, умерев в одном мире человек/существо рождается в другом, но никогда в исходном мире.
Младший рыцарь ордена смерти из рода Клена желтого Аверьян. 1315 год от прихода железных людей.
Рождение есть судьба. Родившись нельзя не умереть. Ибо судьба это путь к смерти. Нельзя обмануть судьбу/смерть.
Младший рыцарь ордена смерти из рода Клена желтого Аверьян. 1316 год от прихода железных людей.
Люди умирают и души уходят из мира одной и той же дорогой. Предположительно на одном из островов упрека. Возможно что северо-западнее островов. Как приходят к нам души не установлено, так как их не видно до рождения ребенка. Возможно что душа какое то время сидит в теле, животе матери. Однако вскрытие нашло только душу матери без души ребенка.
Старший рыцарь ордена смерти из рода Клена желтого Аверьян. 1380 год от прихода железных людей.
Я стар и полон решимости обмануть смерть. Если уйти в другой мир, а потом вернуться, то для смерти/судьбы я буду невидимым. Так как моя душа ушла из мира по всем правилам, а так как я вернусь и мир не рожденный то и для судьбы буду не существовать. Возможно я обрету бессмертие, возможно продлю жизнь лет на 60. Велика вероятность что я выйду как и все прочие души из живота женщины, прошу коллег по ордену впустить и верить малышу представляющимся моим именем.
Рыцарь советник ордена смерти из рода Клена желтого Аверьян. 1400 год от прихода железных людей.
Попасть в другой мир оказалось просто. Самый крайний из островов упрека представляет собой отвесную гору. Вокруг горы океан и тысячи трусливых душ. Что и помогло мне найти это место. На все мои уговоры, что хуже с ними(душами) не будет, они не обращали внимания. Обогнув гору несколько раз я все таки заметил выдолбленные кем-то ступени в отвесной стене. Команда корабля, едва я сошел на каменную лестницу, не прощаясь со мной, подняла все паруса, спустила весла и стала стремительно удаляться. Будто за ними кто то гнался. Каменная лестница поднималась углубляясь в гору. Ноги мои меня не слушались, сердце стучало в ушах. Ничего удивительного, подъем по крутой лестнице в мои 149 лет дался мне тяжело. Лестница заканчивалась на вершине горы. Внизу шумели волны бьющиеся о круглую гору. Я стал смотреть на души вознамериваясь повторить их путь.  Души подлетали к вершине горы стояли несколько минут и уходили на лестницу, по которой я поднялся. Я пошел обратно, с трудом переставляя ноги. Идя вниз, я поразился красоте стен, как я по пути вверх не увидел этого. На стенах были искусно вырезаны всевозможные существа из камня и сценки их жизни. Очень редко когда это были люди. На большинстве картин были изображены демоны. На некоторых были существа совершенно мне незнакомые, у одних существ были огромные головы, и маленькие ручки у других все тело в щупальцах, а вместо глаз у них были рты. Душа впереди меня, как и я внимательно осматривал стены. Душа подошла к одной из картин, и вошел в нее. Я поторопился следом, успел только рассмотреть, на картине были изображены полуголые люди. Войдя в картину, оказался я в шумном городе, на рынке, прямо посреди толпы. Чувствовал я себя препогано версия что, пройдя через врата, помолодеешь, как мне показалось, была опровергнута. Про мир расскажу отдельно в другой раз. На то чтобы найти врата смерти в этом мире у меня ушло 50 лет. Как неудивительно я не умер. Но и не помолодел. Отсюда вывод, что судьба перестала меня видеть. Ведь я рассыпался от старости и чудо что я доехал живым до горы в своем мире. Врата смерти в этом мире выглядели как подземное море оканчивавшиеся лестницей вниз. Я стал искать изображение своего мира, нашел очень похожее, вошел, еще 40 лет я искал выход из похожего мира, на этот раз врата были высоко в горах на лугу выше туч, стояла арка, которую надо обойти и тогда увидишь в арке лестницу в низ. Побывав еще в 4 похожих мирах я, наконец, вернулся домой. Каково же было мое удивление и  радость. Войдя в картину врат, я оказался у входа в замок ордена смерти. А что еще лучше сразу почувствовал легкость и что привычные за 200 лет боли пропали. Вернувшись в свой мир, я стал выглядеть и чувствовать себя лет на 30. в нашем мире прошло также 202 года, что свидетельствует о синхронном ходе времени. Думаю, все миры есть одно целое. Все кого я знал, умерли, даже молодые послушники были мертвы от старости. Только один старый престарый гном вспомнил меня и подтвердил, что я был послан глубоким стариком 200 лет назад на поиски бессмертия. Гном этот был старый еще, когда я пришел в орден подростком. Пока я старел он оставался таким же. Спустя 200 лет гном не изменился. Подозреваю, что он пришел к нам из другого мира.
Младший магистр ордена смерти из рода Клена желтого Аверьян. 1603 год от прихода  железных людей.

Для чего нужно жить?
Чтобы размножиться.
Для чего нужно умереть?
Чтобы было место для детей.
Можно ли не умирать?
Можно, но все способы меняют сущность человека и он становиться иным.
Можно ли не умирать и оставаться человеком?
Нет.
Слова клятвы вступления в орден добрых дел.


Глава 1 1700 год от прихода железных людей
Род совы долгое время не участвовал в междоусобной войне северных царств. Проигнорировав клятвы, перед другими родами помогать и защищать друг друга. Война северных царств, протекала медленно с переменным успехом. Первые три года род серого медведя теснил род белого ворона, захватывая родовые замки родов союзников рода белого ворона. Через три года на помощь почти проигравшей стороне, на серого медведя неожиданно напал род черного ворона с союзниками. Род Совы, обещанный союзник серого медведя, как и род белого лиса, и рыжего медведя. По-прежнему не вышел из своих земель на подмогу серому медведю. Белые вороны с черными воронами и их союзниками стали теснить род серого медведя. Спустя полгода в месяц гнезда. Все территории родов союзников белого ворона были отбиты, и война стала вестись на территории союзников рода медведя. Захватив замок и деревни рыжего пса. Вороны большей армией пошли в земли серого медведя. Две меньшие армии по пятьсот человек каждая и состоящие в основном из не обученных крестьян, принялись грабить и убивать все, что могли ограбить и убить. Восточной меньшей армией командовал Старший сын главки рода белого ворона Вран девятый высокий, черноволосый мужчина, постоянно напрягающий челюсти. В восточной армии были в основном крестьяне, чьи деревни разграбил серый медведь, потому были они полны ненависти и желанием отомстить. В армии помимо Врана было еще двое родовых воинов. Прын второй сын из рода горной рыси. И Олег главка рода пятнистого оленя, принявшего на себя и свои земли основной удар трехлетних побед серого медведя. Так как через его земли соседние с рыжим псом можно было серому медведю напасть на белого ворона. Теперь, когда удача перешла на сторону пятнистого оленя они грабили и жгли деревню за деревней, не особо интересуясь как дела у основной армии, будучи уверенными что война уже выиграна и теперь осталось только собрать трофеи и наказать преступников. Вран как главнокомандующий восточной армией считал самое главное успеть ограбить как можно больше деревень до заключения мира. За два дня армия прошла земли бородатого козла. Разграбив пять полупустых деревень. Мужчины деревень способные держать оружие были либо убиты, либо оборонялись от войска воронов на землях серых медведей. Женщины с детьми успели сбежать в замок. В деревнях остались старики да самые нерасторопные женщины. Их пытали и убили всех до единого. Забрав ценности, дома подожгли. Ночью третьего дня армия, нагруженная награбленным, находилась в холмах у границы с родом совы.
Род совы копившей и обучающий вот уже три с половиной года войско и готовившийся отвечать за предательство перед серым медведем. Уже всерьез обдумывал возможность напасть на серого медведя из-за спины и примкнуть, таким образом, к воронам. Весь клан рода совы собрался в замке и стали обсуждать возможность спасти родовые земли от разорения. Сыч семнадцатый старый пятидесяти летний главка ордена совы, настаивал на том, чтобы напасть на род серого медведя, так как их род уже почти проиграл войну, и они и так предали договор, не явившись на помощь. Младшие браться Сыча убеждали, что лучше отсидеться в родных холмах. Тут их земля и здесь они знают каждый холмик каждый овраг. Старшие дети требовали соблюсти законы чести и выдвинуть войско на помощь роду серого медведя. Другие родичи предпочитали либо отсидеться, либо примкнуть к союзу луговых царств находящихся западнее их холмов. Договориться не могли, споры продолжались до утра, когда в зал заседаний прибежал запыхавшийся дозорный.
Доз – мой князь солдаты черных и белых ворон вошли в наши холмы.
Старший сын главки Неясыть третий в нетерпении вскочил с табурета и, не дожидаясь решения отца, закричал в атаку, его крик подхватили сначала братья затем весь зал. Сборы были недолгими, род совы собрал все свои силы в замке. Солдат разбудили и велели собираться на площади в полном вооружении. Неясыть третий был полным лысеющим мужчиной. Характером он был в отличие от отца, осторожного человека всегда шесть раз отмеряющего и только потом отрезающего, несдержанным и импульсивным. Спустя полчаса на площади перед замком собралось все трех тысячное войско рода совы. Тут были как крестьяне, так и закованные в железо профессиональные солдаты. Но даже у крестьян были боевые, двусторонние топоры и плотные кожаные латы, обвешанные медными пластинками на груди. Неясыть третий выехал из замка верхом, на черном жеребце накрытым поверх брони шёлковой попоной с гербом рода белой совой на синем небе, за ним ехали родичи - рыцари рода воды. Два брата главки рода держали знамена рода, прикрепленные на трех метровые копья. Остальные были без знамен, но у всех была символика рода, белая сова на синем небе. Последним из замка выехал старый главка Сыч семнадцатый, на гигантском рыжем коне. На главке не было ни железных доспехов, ни вышитых золотом дорогих гербов только плотная кожаная куртка кожаные штаны да небольшой двусторонний топорик. На гигантском жеребце также не было ни доспехов, ни драгоценных попон. Со стороны он походил на престарелого бедного межевого рыцаря. Родичи от неожиданности округлили глаза, и рты приоткрыли, но не сказали ни слова – не подобает благородным обсуждать главку при крестьянах. Сыч махнул рукой и крикнул, выдвигаемся. И все ни куда идем, ни кого атакуем, только выдвигаемся. Войско начало переговариваться любопытство нарушало дисциплину. Сыч, видя это, улыбнулся.
Сыч – Мы идем на воронов, что уже вошли в наши земли, идем тихо, и быстро как сова летит, настигая добычу.
Развернув лошадь, Сыч поехал к воротам. Войско нестройными рядами, столпившись у ворот, стало выходить в город, жавшийся к стенам замка. Город был маленький, и у него не было стен, в случае опасности горожане прятались в замке. Неясыть догнал Сыча уже выезжавшего в холмы за городом.
Неясыть – Отец, что мне делать в битве?
Сыч – То же что и всем убивай их, если нам повезет, они не будут ожидать нашего нападения до последней минуты. Мы спрячемся на высоком холме Ротаноста и будем их ждать. Они и не заметят, как на мы на них обрушимся.
Растянувшееся войско подобно огромной змее шло по узкой тропе на двоих между холмами. За войском шли ведуны четырех главных богов почитаемых родом, за ведунами четырех богов шли ведуны сорока младших божков почитаемых родом. За ведунами шли дворовые собаки, надеющиеся на единственный в их жизни сытый день. Сыч и его родичи на лошадях уже достигли высокого холма Ротаноста. Тогда как ведуны были еще в двух часах ходьбы от него. Холм Ротаноста во времена до прихода железных людей был домом своего рода селом для существ потомки, которых сейчас загнаны высоко либо глубоко в горы. Сейчас существ можно было встретить либо, зайдя далеко в горы, либо зайдя на фермы, где разводили точно дикий скот существ. Они рождались и с первого дня их учили, что они рабы людей. Такие рабы стоили крайне дорого, и только богатые роды могли позволить себе купить, обученных быть рабами рабов. На холме Ротаностра жили могучие минотавры - трех метровые человеческие тела с головами коров. Каждый такой воин стоил двадцати солдат. Но из-за своей природной вспыльчивости и не желания объединиться и договориться с себе подобными. Могучие минотавры были порабощены. И в землях когда-то смертельных для человека не осталось ни одного минотавра. Холм Ротаностра с двух сторон был почти вертикальным. Со стороны, откуда пришли Люди рода Совы не большой, как и остальные холмик, но со стороны, откуда ждали не званых гостей, холма как будто и не было. Тропа шла в горку между двумя холмами. И нападение можно было бы ожидать с этих двух холмов, а не спереди. На холме Ротаностра остались руины могучих каменных домов минотавров в них, и велел укрыться Сыч. Костров разводить не стали, чтобы не увидели дыма. День выдался солнечный и с воинов, закованных в латы, пот лился ручьями, многие сняли шлемы. Войско легло в тень от руин и затаилось, некоторые захрапели. Приближался вечер, войско лежало дремля. Недалеко ухнула сова, то был тайный знак от разведчиков, что чужая армия приближается. Воины стали надевать снятую броню и будить соседей. Теперь армия рода совы была, как натянутая пружина все ждали условного сигнала. Сова ухнула еще раз, и войско село и прижалось к остаткам стен, на холм выехали солдаты ворон, почти каждый на лошади, но ни брони, ни приличного оружия у большинства не было, да и лошади у солдат были не для боя, а для пашни и воза грузов. В центре шли угнанные стада животных. Замыкали армию три рыцаря в доспехах и наиболее боеспособные и обученные солдаты. Как только последний рыцарь в доспехах и гербом рыси в горах въехал в развалины раздался пронзительный писк. Солдаты рода Совы вскочили и побежали на врага. Неясыть с другими родичами в руинах, вскочил на лошадь и поскакал вперед вражеского войска, чтобы не дать убежать ни одному солдату, но было уже поздно, лошади и всадники испугавшись засады, уже бежали. Часть бежала на него часть от него. Те, что бежали на него, бежали от других. Чести и доблести не было в этих людях. Неясыть, добежав по первого всадника, поднял топор над головой и опустил его на шею противника, кровь брызнула, топор застрял в теле врага, лошадь Неясыти стала кусать лошадь уже мертвого всадника, лошадь отшатнулась. Тело врага стало падать, таща за собой Неясыть не желавшего расставаться с топором. Он напряг все свои силы и дернул топор с чавкающим звуком топор вышел из тела воина. Вокруг творилась резня беззащитных крестьян, плохо обученные и плохо снаряженные они могли только грабить беззащитные деревни и убивать стариков. Стоило им встретиться в бою, с умеющими сражаться воинами, как они сразу обратились в бегство, только задний отряд, состоявший из обученных людей, оказывал сопротивление. Неясыть сотрясала дрожь боевого азарта, он ударил своего коня пятками и поскакал сквозь мечущихся в страхе коров и коз к отцу, по пути он зарубил мужчину с поднятыми к нему руками.
Сыч как командир войска находился в первых рядах руин, и как только дозорный просвистел команду к атаке сел на рыжего жеребца, но не побежал в атаку, а стал раздавать задания своим воинам. Рыцари противника были в полной броне, потому их было сложно ранить, но Сыч велел кидать на них петли и обездвиживать их. Но помимо рыцарей были солдаты, не испугавшиеся и не побежавшие как начало войска, пусть на них не было рыцарских доспехов, но были кольчужные рубахи и кожанки с пластинами. Силы были хоть и на стороне Сыча, но без жертв со стороны его армии это сражение обойтись не могло, прискакал Неясыть, стал рубить солдат. За ним прискакал брат Сыча, Савва с высоко поднятым копьем со знаменем, но повел копье вниз параллельно земле и, не сбавляя галопа, влетел в самую гущу воинов врага, Проткнув практически насквозь одного и затоптав другого. Три рыцарей, пытались отбиваться, но их уже поймали арканами и накидывали все новые и новые петли вот Рыцаря с гербом белого ворона на черном небе уж стащили с лошади. Двое других окруженными своими солдатами успевали разрезать веревки, накинутые на них. Воины рода совы длинными копьями протыкали одного за другим воинов ворон прижавшихся полукругом к стене обрушивавшегося здания. Сыч крикнул, сдавайтесь, и мы пощадим ваши жизни. Сначала один, за ним все остальные покидали оружие на землю. Рыцари посмотрели из стороны в сторону и тоже кинули свои мечи на землю. К выжившим солдатам ворон подбежали воины совы, связали им руки, проверив, нет ли еще какого-нибудь оружия, а с рыцарей поснимали дорогие латы и посадили, связав на лошадей. Воины, не мешкая, снимали все ценное с убитых врагов. Раненых врагов добивали и поступали с ними как с убитыми. Своих раненых, а таких было два десятка, наскоро перевязали. Одного же получившего косой удар меча в живот, так что все его кишки вывалились, Волхвы сказали убить. Бой был выигран. Совы потеряли только одного. Вороны же лишились трехсот воинов. Еще порядка ста были теперь связанны и разоружены. Сотня конного авангарда сумела сбежать. По их следам Сыч отправил всех конных рыцарей бывших в войске порядка сорока человек. Добыча рода оказалась весьма значительной порядка тысячи голов различного скота. Сорок лошадей. Множество оружия как хорошего, так и плохого. Тюки с шерстью и хлопком Трое рыцарских доспехов. И ни одной серебряной или золотой монетки Сыч подозревал, что солдаты, обыскивающие тела незаметно присваивали себе маленькие монетки. Но ему было это не важно, армия ворон была разбита, да так, что о его победе теперь будут петь в тавернах и замках. Войско с пленными пошло обратно в замок. Из отряда то и дело отходило по воину с коровой овцой или козой. Пожалованные ему за победу главкой рода. Награжденные воины спешили в свои деревни передать женам матерям богатство. Для жителей деревень корова была дороже золота. Семья, имевшая несколько коров, была очень богатой семьей по меркам деревни. В замок вошло не более тысячи человек и сто пленных. Все остальное войско разошлось по деревням и их ожидали не позднее недели. Не теряя времени на пленных группами по десять человек стали уводить на работы кого, на глиняные карьеры, кого в медные холмы. Оружие, отнятое у врага дали кузнецам, чтобы те осмотрели его и хорошее отдали в оружейную. Сделав жизнь своих подданных легче, Сыч довольный лег спать. Обняв своих двух жен. Разбудил его стук в дверь спальни. Серафима, любимая из его жен, самая полная и здоровая из минусов у которой было только то, что Сыч не всегда мог понять, беременна ли она или нет, Встала с кровати и пошла, открывать дверь. В комнату ворвался один из младших сыновей Филипп.
Филипп – Отец к востоку от стены все полыхает. К нам бегут люди из сел оттуда вороты замка пока закрыты, открывать?
Сыч – Да открывай, буди всех кого сможешь, пошли к волхвам пусть бьют в барабаны. Надо будить город и замок.
Замок рода совы стоял на холме, занимая собою весь холм, центральная башня в замке стояла на самой вершине холма и была дозорной, нижние ее этажи занимал главка с семьей. Больше в замке высоких строений не было только необходимые службы, от кухни до конюшен. Стены на них шесть сторожевых башен и одни ворота. Все сделанное из добывающегося неподалеку кирпича. Камень в холмах рода Совы быль только в руинах древних городов. Сыч дошел до лестницы наверх, стал подниматься, колени болели, с каждой ступенькой все тяжелей и тяжелей их было разгибать. Сыч совсем обессилил пройдя половину пути, он уже дошел до того места где начинались смотровые окна сделанные в виде ромба, самое главное для него было то что окно было в нише, а в нише под окном стояла деревянная скамья. Сыч порадовался своей дальновидности, мельком взглянув в окно сел, окно выходило на юг, а потому ничего интересного он не увидел. Отдохнув минут, пять Сыч снова стал подниматься. Следующее окно было уже в нужную сторону. Раньше из окна было видно три ближайшие к замку восточные деревни, теперь на месте трех деревень горел огонь. Солнце только всходило, не все места были хорошо видны, но Сыч увидел на одном из холмов блеск, отражаемый от стали солнца. Потом еще и еще. Сомнений быть не могло, на его земли кто-то напал, но кто? Вороны были отбиты, и теперь остатки их армии бегут от его сына, Медведь осажден в замке воронами. Больше никого не должно быть. Тем более с востока со стороны луговых лордов. Но кто из них решился нападать на род Совы. Сыч не мог даже предположить. Сыч стал спускаться, дойдя до первого этажа, он едва переводил дух. Руки дрожали, в груди кололо перед глазами стали плясать феи. Тут скамеек не было, и главка устало прислонился к прохладной кирпичной стене, переведя дух, он вышел из башни во двор. Вокруг бегали люди, в ворота таща свои вещи, вбегали испуганные люди, его люди. Кто-то пытался войти с коровой или козой стража ругалась на них, но впускала, если бы их не впустили, небольшие ворота оказались бы перекрыты скотом. Сыч повернулся к стоящему на страже у входа в башню солдату.
Сыч – Отыщи мне моих посыльных и ближних слуг, пусть придут ко мне.
Солдат – Где вас искать главка?
Сыч – Я буду в часовне Богданы. Молиться солнцу и лесу.
Часовня Богданы богиня света и растений. Была расположена рядом с другими двумя замковыми часовнями, по форме своей святилище Богданы больше всего напоминало коричневую бочку, должна же была часовня выглядеть как пень. Но у архитектора с мастерами не хватило мастерства сделать из кирпичей пень. Внутри часовни в центре был маленький жертвенный бассейн засаженный кувшинками, вокруг него стояли пни различных пород деревьев со спинками. Потолка не было, наклон стен создавали иллюзию, что раскрашенные тёмно-зелёным цветом стены высокие. Сыч сел на дубовый пень и стал думать, как защитить замок. Только он распустил большую часть армии по домам, как не него так вероломно напали. Скорее всего, это луговые лорды, но кто из них? Род совы граничил с четырьмя луговыми родами. Каждый из них был богаче сильнее и многолюднее рода Совы. Но договор заключенный Сычом с луговыми лордами был еще в силе. Они должны знать, если они нападут на него род серого медведя с кучей других родов встанет не его защиту. Вдруг они узнали о предательстве Сов? Теперь никто не придет на защиту рода Совы. Если луговые роды узнают, что он воюет еще и с воронами ему точно несдобровать. В часовню вошли трое мужчин и один мальчик. Ближайшие слуги главки.
Сыч – В яме сейчас три рыцаря выньте их, порвите их одежду и сопроводите их в карьер. Как отведете сразу ко мне.
В часовню по очереди входили сбежавшие из разрушенных деревень крестьяне, сообщающие об ордах врага. Как понял Сыч, из их трусливых рассказов армии было три большое количество конных и рыцарей. Крестьяне описывали гербы как минимум десяти родов, это значило, что большая часть, если не все, из луговых родов сейчас идут на его крепость. Сыч сидел перед прудом, обдумывая, что ему делать, когда в часовню вошел командующий замковым гарнизоном Игорь Бондарович. Могучего сложения воин все лицо которого казалось покрывали шрамы.
Игорь – Главка войско врага уже видно со стен. Они идут со стороны города.
Сыч – Много их?
Игорь, нервно облизнув губы – Не знаю, конца и краю им не видно идут и идут.
Сыч – Ну предположи хотя бы.
Игорь – Не меньше десяти тысяч. Но они все прибывают и прибывают.
Сыч – А моих воинов сколько?
Игорь – Тыща двести сорок да плюс я роздал городским мужикам оружие да крестьянским кто спасся это еще триста топоров.
Сыч – Не густо. Есть новости от наших рыцарей?
Игорь – Последний раз их видел у собачьего брода наш торговец медом, но он говорит, их было человек двадцать, а лошадей не меньше ста голов.
Сыч – Либо они разделились, либо на них напали. Что-то все на нас напали Игорь!
Игорь – Как говориться беда не приходит одна.
Сыч – Это да. Но что нам делать с этой бедой?
Игорь – Ну стены у нас крепкие, наш замок могут оборонять и триста человек.
Сыч – Да, а сколько мы продержимся в случае осады?
Игорь замешкался – Недели три, это если лошадей да скотину есть будем.
Сыч – Нет, это не выход тем более помощи нам неоткуда ждать. Надо придумать выход. Выход есть всегда, понимаешь, просто мы его пока не видим.
Игорь – Да Главка.
Сыч – Ну ступай, расставляй людей на стены, я скоро подойду.
Когда Сыч вышел из часовни, армия была уже на подходе к городу, уже был виден конец армии – тащившиеся за нею обозы с припасами. Увиденное потрясло жившего уже четвертый десяток Сыча, он много что видел за свою жизнь. Но никогда он не видел такого количества народу. Если когда-то это и было тремя армиями, то теперь это была двадцати, а то и тридцати тысячная орда. Уже были видны ближайшие штандарты птица на желтом поле – род Сокола, белая крыса на желтом поле – род белой полевой крысы, самым ужасной новостью был штандарт желтой саранчи, это был один из самых многочисленных и сильных родов северных царств. Род желтой саранчи в одиночку противостоял всем луговым родам. Даже когда все четырнадцать луговых родов объединились, они все равно сражались с желтой саранчой на равных. А теперь, по-видимому, желтая саранча сдалась. План спасения своего рода пронесся в голове у Сыча. Он крикнул.
Сыч – Игорь ко мне с двумя лошадьми срочно!!
Сев на лошадей. Сыч приказал Игорю держать герб рода как можно выше. Они поскакали в приоткрытые ворота в город, навстречу вражеской армии. Город шел с двух сторон широкой прямой улицы, на противоположной стороне, где обычно паслись коровы и овцы городских жителей, стояла вражеская армия луговых лордов. Проехав красные дешевые, кирпичные дома (дерево в холмах было очень дорого). Сыч с Игорем встали напротив луговых рыцарей в метрах тридцати. К ним навстречу выехали три рыцаря желтой саранчи. Сыч был удивлен, что сдавшийся род будет вести переговоры.
В середине двух закованных в латы рыцарей ехал лысый мужчина в белой рубашке, на груди была красиво нарисованная желтая саранча.
Сыч – Я Сыч семнадцатый главка рода совы хозяин этой земли. Кто вы и по какому праву вы жете мои земли
Мужчина – Я Локуст седьмой этого имени главка рода желтой саранчи. В твоих землях я по праву сильного, ибо сильны мы и слабы вы.
Сыч – Я заключил с вами договор о ненападении. Выходит вам нельзя доверять?
Локуст – С родом желтой саранчи ты договор не заключал. Остальные роды признали меня главным и делают мою волю. Старые договоры более не актуальны.
Сыч – Я слышал, что род желтой саранчи в одиночку противостоит всем луговым родам, выходит ты их всех победил.
Локуст – Да теперь луговые роды это один кулак, а я их царь.
Сыч – Что нужно вам в моих землях?
Локуст – Чтобы твой род стал частью моего кулака.
Сыч – Но я главка из холмов я принес клятву серому медведю.
Локуст – Выбирай или клятва мне или мы тут все сравняем с землей. А жен уведем
Сыч – Хорошо я дам клятву.
Локуст – Позови сюда своего сына, чтобы был знатный свидетель, эта крестьянская морда я полагаю не родня тебе. У тебя же есть дети?
Сыч – Игорь приведи сюда младшего Сычонка. Побыстрее!!
Локуст – А где старший? Он, знаешь ли, как свидетель и наследник мне больше внушает доверия.
Сыч, нервно сглотнув – Так нету старшего сына, далеко он.
За грудью у сыча снова заболело, его прошиб пот, голова закружилась.
Локуст – Врешь гад. Ну да ври подлая твоя душонка, мне, что твой старший, что младший.
Прискакал Игорь за ним четырнадцати летний Сыч. Видно было, как нервничает и боится юноша.
Локуст – Ну что же давай Сыч семнадцатый приноси мне клятву.
Сыч – Я Сыч семнадцатый главка рода Совы...
Локуст в нетерпении перебил его – Нет, не так клятвы приносят у нас луговых родов, преклони колено предо мной и поклянись.
Сердце стучало в ушах Сыча, руки еле двигались. Еле спустившись с лошади, Сыч встал на колено под не мигающим взглядом Локуста пристально смотрящего ему в глаза. Воздуха не хватало, чтобы сказать клятву. Отдышаться никак не получалось у Сыча.
Локуст – Давай, скорее, говори, или передумал?
Сыч набрал побольше воздуха и не громко произнес
Сыч – Я Сыч семнадцатый этого имени главка рода совы, хозяин холмов между лугами и родами бородатого козла и пятнистого быка. Присягаю на верность главке Локусту седьмому из рода рыжей саранчи. Тут силы оставили его и Сыч закашлялся и приник от слабости к земле. Локуст проговорив, врешь гадина, вытащил из-за спины рыцаря справа двуручный меч и воткнул его как копье вертикально в спину Сыча, вытащил и воткнул снова. Затем направил капающий кровью меч на младшего Сыча.
Локуст – Теперь ты главка рода. Будь добр произнеси клятву как следует, а то лежать будешь рядом с отцом.

Глава 2

Смерть от старости является смертью от времени, время же и есть судьба во всех её проявлениях, следовательно, смерть от старости есть смерть от судьбы. Письмо ордена жизни ордену смерти
Судьбы нет, получается смерть от старости, случайность которую можно и нужно избежать. Ответ ордена жизни ордену смерти
Судьба определяет всю нашу жизнь, и наши поступки мысли отрицание судьбы есть отрицание всего живого. Орден жизни.

Неясыть гнался за беглецами, наездниками они были плохими его отряд то и дело догонял то одного то двух всадников, били их в трусливые спины топорами, мертвые тела подали с лошадей, лошади же потеряв всадников, скакали рядом с рыцарями. Впереди показался овраг Керанова служивший условной границей между их землями и родом пятнистого быка. Беглецы разделились, часть поехала вдоль оврага вправо, часть влево. Видя маневр, и желая не упустить ни одного врага, Неясыть крикнул.
Неясыть – Разделяемся половина со мной налево, половина с Филиппом сыном Сыча шестнадцатого на право.
И поскакал налево. Несколько секунд рыцари не могли решить, кто налево, кто на право. Разобравшись, половина Неясыти поскакала догонять командира. Неясыть уже догнал отставшего всадника, не сбавляя скорость, с размаху обрушил топор на шею, топор вошел в шею горизонтально, с хрустом разрубив позвонки. Неясыть выдернул топор, голова удерживаемая лоскутом кожи запрокинулась на грудь, Потекли фонтанчики крови. Неясыть проскакал мимо уже без жизненного, но по-прежнему сидящего врага. За ним следом рыцари двое забавы ради вонзили свои топоры в тело врага. Последним вонзил свой топор молодой племянник Неясыти, Сычик и поскакал догонять отряд. Сычик был сыном третьего брата Сыча семнадцатого это невысокий плотный юноша с вечно краснеющими щеками и серыми, как и у всех из рода совы волосами. Это был первый удар юноши по противнику, вчера, когда был большой бой он одним из первых выбежал из засады, но тогда он бил живых, и не видел, что с ними происходит дальше, а тут он вонзил топор в окровавленное тело, Сычика замутило, но он не стал останавливаться, боясь потерять отряд. Он, перебарывая чувство тошноты, поскакал вперед. Сычик никак не мог догнать своих родичей, он их видел, но расстояние между ними не уменьшалось, возможно, из-за лошади едущей рысью и отказывающийся скакать галопом, возможно из-за плохих наездничьих качеств Сычика. Он до этого скакал не более двух трех часов, а тут второй день в седле, ноги болели, в попу на каждой кочке казалось, впиваются тысячи иголок, но Сычик ехал стараясь догнать отряд, Доказать всем, он уже взрослый мужчина. Незаметно для себя юноша уснул, его конь средних размеров рыжий с черным конь почувствовав, что его перестали пинать пятками, аккуратно без резких движений стал замедляться и спустя пять минут преспокойно стоял с человеком на спине и ел сочную зеленую травку. Проснулся Сычик от боли, тело как будто онемело, он некоторое время тупо смотрел по сторонам, не понимая, почему он не в постели. Постепенно до него дошло, что он на коне в холмах, что он отстал от отряда, и он догоняет его. Солнце стало садиться, еще два часа и будет совсем темно надо торопиться догонять, но прежде кое-как сполз, растер не гнущиеся ноги, присел несколько раз, задумался, снял штаны и сходил в туалет. Проскакав час с небольшим, Сычик так и не увидел никаких следов отряда. Солнце почти село, дальше ехать было опасно, в темноте сложно было ехать прямо, да и лошадь могла наступить в яму, или на змею. Сычик решил заночевать на вершине одного из тысячи одинаковых холмов, чтобы проснувшись не перепутать направление, он пяткой прокопал набольшую стрелу, указывающую ему путь. Снял с коня почти пустую походную сумку, никто ведь не предполагал, что военный поход так надолго затянется. Сняв с коня попону, на которой ехал весь день, попона была мокрой от конского пота, но спать на ней было лучше, чем на земле. Расстелив попону и положив под голову сумку, Сычик лег, стоило его голове коснуться сумки, как он вскочил, вытащил веревку и стреножил лошадь.
Неясыть с отрядом скакали за беглецами, позабыв обо всем на свете. Отряд из сорока человек растянулся длинной цепочкой во главе, которой скакал Неясыть. Уже почти стемнело когда, доскакав до большой воды Неясыть, остановился, поднялся на стременах, оглянулся на отставших и стал им махать, чтобы они скорее прискакали. Было видно, как три человека переплывали реку. Но на их счастье у рыцарей рода Совы не было ни арбалета, ни лука. Забрав лошадей и оружие беглецов, отряд расположился в рощи берез неподалеку от воды. Набрали сухих веток, через минуту загорелся огонь. Еды почти ни у кого не было, зато медовуха и брага была у всех. Вскоре запели песни, о чести и отваге сов, а через час почти все спали. Не спали только двое дозорных, которых Неясыть оставил охранять лагерь. Все-таки на той стороне реки были луговые роды. Трезвые дозорные три часа не смыкали глаз, но пришло время и им спать, разбудили двух других и, устроившись на нагретые ими места, уснули. Новые дозорные посидели у костра, да и задремали. Стоило последнему из них закрыть глаза, как две тени отделились от березы, подошли к связанным лошадям, распутав их ноги сели на них, и также беззвучно, как и появились, ускакали со стадом лошадей прочь.

Врана в изодранной одежде приведя в глиняный карьер, приковали ногу к пожилому мужчине со впалой грудью. И послали в дальний конец оврага выкапывать глину. Олег и Прын с закованные цепями ногами меж собой так же копали глину. Вран думал о побеге, но как выбраться из глубокого карьера, на вершине которого стояли стражники. На копаную глину, другие пленные размешивали с водой и с помощью железных форм делали прямоугольные кирпичи, которые затем обжигали в специальных печах. Готовые кирпичи поднимали веревками на вверх. Взамен получая еду, топлива для печей и новых пленных. Путь на верх был только через этот подъемник. Вечером голодный Вран вернулся в печи для обжига кирпича позади нее была крохотная кухонка и навес под которым спали пленные. За весь день мужчина прикованный к нему, не смотря на старания Врана, не проранил ни слова. Мужчина взял с пола грязную деревянную миску и показал на кухню. Вран поискал глазами еще одну, показал на нее, в двоем они дошли до его грязной миски и пошли к кухне. Было сножно практически каждое свое движение координировать с напарником, но Вран начал привыкать. На кухне толстая двух с половиной метровая старуха (не иначе как в её роду были великаны) налила жиденький щавелево крапивный суп. И дала ломоть свеже испеченного хлеба. Сидеть было негде пришлось им с напарником сесть прямо на землю. Вран решил оставить вкусный хлеб на потом и стал пить жидкий суп, так как ложек на земле он не увидел. Випив суп десятком глотков он отставил миску и хотел взять с пола хлеб. Но его там не было. Уже почти стемнело и было плохо видно, но Вран точно помнил куда положил свой хлеб. Он посмотрел на мужика.
Вран - где мой хлеб? 
Мужик улыбнулся. открыл рот и показал указательным пальцем на него.
Вран - отдавай мне свой!
Мужик снова показал на свой рот с противной улыбкой.
Вран - тогда я заберу твой суп.
Мужик с той же противной улыбкой взял, да и перевернул свою миску. Такого Вран спустить уже не мог. Он кинулся на обидчика. Два  отработанных приема и мужик валяется у  его ног с непреодолимой болью в паху.
Вран - Никогда не смей есть мою еду!
Мужик хнычет, но тут собирается с силами и кусает Врана за икру. Вран бьет мужика по спине. Мужик только сильнее впивается зубами в ногу, Вран падает. Мужик перестает кусать за ногу приподнимается и замахивается чтобы ударить Врана в пах, но сын главки белого ворона бьет его ногами в лицо. Левая прикованная к ноге опонета взлетает но цепь не дает ей долететь, а вот правая ничем не сдерживаемая попадает мужику в нос. Вран чувствует как нос вминается в лицо. Мужик на секунду замешкался Вран успевает встать с земли. И снова обрушивает на мужика сильнейший удар в пах. Мужик валится, но Вран разозленный двумя укусами в ногу и не думает прекращать драться, он бьёт лежащего на земле по голове правой ногой, мужик, уже весь в крови из сломанного носа, не отвечает на сильные удары, только руками закрылся. Неожиданная мысль приходит Врану в голову. Он хватает мужика за ухо и начинает его выкручивать отрывая. Мужик начинает махать руками, пытаясь высвободиться. Это и было нужно Врану, он бьет кулаком в открывшееся горло. Мужик забывая про все начинает ртом  хватать воздух. Вран за секунду кладет правую руку на подбородок, левую на лоб и резким движением сворачивает шею злодею. Он осматривается вокруг темно хоть глаз выколи. Даже звезд на небе невидно. На всякий случай, нащупав шею убитого и почувствовав, что сердце не бьется, Вран садиться на землю. Маленьким он любил мучить замковых свиней. То скидывал на них заточенные ножи, То прижигал их железом, то спускал собак, то скидывал на них кипяток Отец, видевший во что, может перерасти подобное увлечение. Жестоко порол его за каждый поступок. Но Врану и порка доставляла удовольствие он воспринимал её скорее как награду. Когда Вран вырос, интерес мучить животных пропал в нем. Бывало что, нужно было наказать преступника. Они корчились, умоляли его, но он был непреклонен. Вырезать глаз, значит вырезать глаз, ничто разве что только отец могли остановить его правосудие. Никогда прежде Вран не убивал, видел как убивают сотни раз, мечом убивал с десяток, но никогда сам голыми руками не убивал. Ощущение свершившегося опьяняло его, он чувствовал себя равным богу. Но надо было выбираться, нашарив в темное ногу мертвого мужика Вран стал отламывать ступню, спустя пол часа он смог вынуть ногу трупа из оков. Теперь оставалось найти подъемник, он помнил примерно где он находиться и стал на ощупь его искать волоча за собой труп. Найти подъемник удалось только когда вышел месяц и осветил карьер. Вран положил труп на платформу. ударил труп валявшимся острым осколком кирпича, измазался в крови и лег так чтобы руки и голова лежали на нем.

Неожиданно для себя Сыч восемнадцатый стал главкой рода в свои четырнадцать он не мог даже и мечтать о том чтобы ему четвертого по старшинству выпало счастье управлять родом. Издревле в северных царствах все титлы и земли наследовал самый старший живой сын. Однако, Локуст сделавший его в одночасье сиротой и главкой, потребовал чтобы новый главка отдал ему всех имеющихся у него солдат да сотню обозов с едой, Сыч боявшийся Локуста все сделал максимально быстро и уже в середине дня армия Локуста пошла в путь подкрепленная двумя тысячами воинами сов. Сыч перед самым отходом войска набрался смелости и вошел в лагерь луговых родов, повсюду бегали солдаты собиравшие свои вещи, рыцари строили солдат группами по двести триста мечей и выходили на дорогу чтобы не путаться. По середине лагеря стоял шатер из которого слуги уже выносили вещи. Локуст стоял в окружении волхвов Малинки ( У волхвов Малинки отличительно черно-красная одежда) склонившись над картой они о чем спорили. Сыч восемнадцатый испуганно пробормотал тихое извините. Никто даже слуги выносившие сундук с вещами не обратили на него внимания. Сыч стремительно краснея еще громче сказал извините. Ближайший к нему волхв оглянулся на слуг, увидев что они молчат отвернулся. Остальные же занятые разговором не обратили на него хоть сколько то внимания. Надо было действовать нельзя чтобы Локус просто так ушел. Но и кричать не полагается, тем более будучи у главки защитник. Подойдя к волхвам в плотную. Сыч посторался негромко сказать извините. Вышел громкий шёпот от которого волхв с лева от Сыча молчавший в это время от неожиданности ойкнул. Все разом посмотрели с удивлением на него.
Локуст – Как ты здесь оказался?
Сыч – Мне нужно попросить вас о помощи.
Волхв – еще так тихо подобрался, это знаете ли не прилично молодой человек подкрадываться к людям и шептать. Брат Гюнтер мог умереть из за ваших манер.
Сыч снова краснея – Простите я не хотел.
Волхв – Хотели, хотели, иначе зачем нас пугать, Ты мальчик безбожник сжечь бы тебя!
Локуст – Довольно! Брат Гюнтер советую вам следить за вашими манерами, иначе этот мальчик сам вас сожжет, знакомьтесь новый главка рода Сов Сыч… какой ты?
Сыч – Восемнадцатый носитель этого имени.
Локуст – Хорошо. Итак мы обо всем договорились ты мне солдат, и присягу я не жгу твои земли. Что ты делаешь посреди моего лагеря?
Сыч – У меня к вам просьба.
Локуст – Ну я уже это слышал может быть ты все-таки скажешь что за просьба?
Сыч собравшись с духом – Вынмоглбвзятьмоихбртьевссобй?
   На одном дыхании сказал Сыч.
Локуст – Еще раз медленно и внятно.
Сыч – Вы можете взять моих братьев с собой?
Локуст –  Могу сколько их?
Сыч – Трое.
Локуст – Иди к ним и скажи, что их хочет видеть сам главка рода Желтой саранчи. Только быстрее мы через пол часа выступаем.
Сыч – Спасибо!
  Сыч побежал со всех ног в замок. Локуст задумчиво посмотрел на него.
Локуст – Молодец парень отца только убили а он вместо того чтобы горевать на не хочет со стула упасть.
Волхв – Откуда вы знаете?
Локуст – А зачем еще он отсылает ко мне старших братьев? Ну вернемся к карте господа.
     Сыч прискакал в замок галопом выбежали слуги помочь молодому главке с лошадью. В замке было по прежнему все население города, но все на всякий случай по прятались в подвалах и службах замка, так что площадь была свободна.
Сыч – Приведите ко мне Неясыть Филиппа и Софу.
Слуга – Неясыти нет в замке.
Сыч – Ну тогда остальных! Побыстрее!
        Спустя  десять минут во двор пришли братья шестнадцати летний заплаканный Софа больше всех из братьев любивший отца. Пятнадцати летний Филипп был тоже грусным, но Сыч подозревал что грустный тот не из за смерти  отца, а из за того что главка теперь не он.
Сыч – Вас зовет к себе главка рода желтой саранчи нашего рода защитника.
Филипп – зачем?
Сыч – Не знаю! По моему хочет вас назначить командовать нашими солдатами.
Софа – Я написал отцу прощальный стих ты его только не читай.
    Сыч подошел и взял протянутый листок ткани.
Софа – Я тут подумал если я вдруг тебя больше не увижу, знай что я люблю       тебя. И Неясыти скажи, что его тоже хоть он и воняет.
     Софа всхлипывая крепко обнял брата.
Филипп – перестать война закончиться и мы приедем домой. С кем воюет- то желтая саранча?
Сыч – Я не знаю, но судя по количеству солдат они явно выиграют войну.
  Софа по прежнему крепко обнимал его, Сыч стал выпутываться.
Сыч – ну что же езжайте к желтой саранче.
Филипп – Может нам лучше собраться в дорогу а потом уже ехать?
Сыч – да наверное. А если вдруг вас звали не для того чтобы в поход взять, а тут оставить с каким-нибудь заданием?
Филипп – Ну да а за нерасторопность он убивает, бедный отец, лучше потом вернуться за вещами.
Сыч – Да думаю так будет правильней. Я пока распоряжусь чтобы вам собрали походное снаряжение.
Софа – Ну до встречи брат!
Сыч – Пока.
Филипп – Пусть мне положат побольше воды.
  Двое братьев сев на лошадей поскакали к главке желтой саранчи.