Три сна перед Рождеством

                СОН ПЕРВЫЙ

...Смутно помню, как навещала я Сашульку в летнем лагере, и привозила ему один рубль, чтобы он мог купить себе жуйку или мороженое. Больше я ему привезти не могла.

А жил он там тогда в комнате вдвоём с Вечиком. И вспоминается, сидел тогда Вечик на своей кровати, вжавшись в угол, маленький, худенький, светленький, почти бесцветный, и весь какой-то угловатый. И смотрел на нас печально большими серыми треугольными глазами.

И не выдерживал мой Сашулька и отдавал ему свой рубль.

После чего лицо Вечика освещалось бледной благодарностью, и он тихим шёпотом говорил:

 - Спасибо...


...Много лет спустя я случайно узнала, что в то время у Вечика под подушкой лежал кошелёк туго набитый крупными купюрами. Собирал он деньги на что-то. А вот на что он их собирал, и купил ли он это, стёрлось из памяти.



                СОН ВТОРОЙ

...Убирая на кухне, я нашла за холодильником завалившуюся, связанную мной крючком ленту. Лента была трёхцветная: салатово-зелёно-черная. Поднятая мной в воздух она заискрилась-заиграла множеством зелёных оттенков, а чёрный цвет только оттенял и подчёркивал эту радость.

Эту ленту я когда-то связала Сашульке для маскарадного новогоднего костюма. Она должна была служить поясом. Есть ещё две таких ленты: одна для шляпы, а вторая для галстука. Они лежат в шкафу на полке до сих пор.

А эта, вот, потерялась. За холодильник завалилась. А Сашулька подозревал, что я ее кому-то подарила, и очень обижался по этой причине...



 - А ты разве её никому не дарила? - спросила Анна, разглядывая сверкающую ленту.
 - Дарила, поскольку заявил Сашулька, что она ему сто лет не нужна. А когда он опомнился, забрала обратно.
 - Недежда хочет, чтобы ты и ей такие ленты связала, - сказала Анна, подумав минутку. - И Вера хочет. И Любовь...

Ах, как бы хотелось всему свету таких лент навязать!... Но время!... На одну ленту уходит год...

 - Анна, - сказала я вслух, - каждый должен сам себе вязать эти ленты. Я не могу связать на всех. Жизни моей не хватит.


                ТРЕТИЙ СОН

Третий сон забыла. А был он интересный и странный. Очень загадочный. С утра ещё помнила. А пока собралась опубликовать, он начисто стёрся из памяти. Если вспомнится, расскажу позже.

А вместо него расскажу не сон, а странное, повторяющееся видение.
Бывало, прилягу головой на свой рабочий стол, или в автобусе закрою глаза, или дома, засыпая в постели. И только закрою глаза, как за веками появляется Лик тёмный. Иногда это фрагмент свиного белого лохматого рыла с равнодушным глазом странного разреза.

Но что бы это ни было, Тёмный Лик или Свиное Рыло, глаза всегда странного, неземного разреза. И не глаза вовсе, а как дыры в маске. И светятся эти дыры ярким люминисцентным салатовым светом. И то ли ломкие густые ресницы шевелятся возле этих глаз, то ли пучки тонких ломких червячков копошатся вокруг светящихся зелёных глазниц. И то втягивает их вовнутрь глазных дыр, то выталкивает наружу.

И страшно смотреть в эти дыры, и жутко.
Но я набралась наглой смелости, и всё-таки вгляделась.
  И показалось мне, что не глаза это вовсе, а окна в мир.

И что-то кипит в этом мире. То ли война там идёт, то ли мирная жизнь кипит. То ли просто деревья шумят на ветру.

Трудно разобрать, поскольку всё там происходит с громадной скоростью, слишком быстро мелькают кадры.


                СОН ТРЕТИЙ

Кола Квадратов нафотографировал большую партию министрес, чтобы использовать эти фотографии в качестве рамки для своего портрета на юбилярное издание стихов.

"Так что же он в них нашёл?" - удивлялась я, пристально разглядывая лицо одной из министрес, сидящей за столом. А министреса смотрела вверх с обречённым приниженным напряжением, позволяя себя разглядывать.

- Так нет же ни одного уродства, обычное лицо, - бормотала я вслух, вглядываясь в нос, в уши, в лоб министресы.

И когда я уже отчаялась найти в этом лице хоть один порок, на лбу стало проступать белое пятно неправильной формы.

И тут я проснулась.