Доллары

    
       Звонок. Открываю дверь – Валерий Витальевич. Несколько в подпитии, но в целом  в порядке. Молча, не снимая пальто, проходит на кухню, вынимает бутылку водки и ставит её на стол. Садится. Достаю из холодильника  ещё одну и тоже её на стол. Готовлю нехитрую снедь – нарезаю сало, хлеб, лук, открываю банку сардин. Все делаю молча. А что говорить, и так всё понятно. Гость, наблюдая мою  суету, тоже молчит. Чего-то не хватает. Ага, рюмки. Достаю. Ставлю. Тем  временем  Валерий Витальевич уже отвинтил крышку с  бутылки, наливает и коротко: 
     - Будем.
       Выпили.
       На дворе январь 1994 года – недавний развал Союза, разруха в стране, брожение в умах, потеря перспективы и идеалов, надежд на спокойную и просвещённую будущность ХХI  века. Это всё  ещё «кровоточило» и многим причиняло настоящую боль. Так что застольные разговоры  чаще всего и касались этих тем. Мы не исключение – потому и у нас завязался о том же:  о возможностях восстановления СССР, о недавнем расстреле парламента  мудаком и алкоголиком  Ельциным, о ещё большем мудаке и иуде Горбачёве, о перспективах нашего производственного объединения, о инфляции, о задержках с выплатой зарплат, о талонах и купонах и т. д., и т. п. К перспективам, ценам и деньгам мы ещё вернёмся, а пока несколько слов о госте.
      Валерий Витальевич - мой первый  прямой начальник на «гражданке», а  в описываемое время, товарищ и коллега по работе. Познакомились мы с ним, как сейчас помню, в субботу 1 июня 1976 года в кабинете директора предприятия, на которое я (достаточно случайно) приехал устраиваться на работу после демобилизации, да так в нём и остался. Директор нас друг другу и представил.
      Знакомство закрепили в первый же мой рабочий день   вечером,  за столом  в гостинице, в совместной командировке. Первые мои дни на предприятии действительно  прошли в командировке в г. Киев, где мы более-менее поняли  друг друга, и в дальнейшем  серьёзных  разногласий по рабочим  моментам у нас и не было.
      Учитывая, что ВВ принадлежал к когорте читающих и обладал прекрасной памятью, беседы с ним были занимательными, а подчас и поучительными. Однако, человеком он был достаточно своеобразным, не совсем простым в общении, к тому же не дурак выпить, в чём сильно прогрессировал.  Развал Союза, ссоры с женой ( пребывал в процессе развода), нелады на работе, наблюдаемое повсеместное и неуклонное падение устоев и прочее, и прочее,  не способствовали остановке его  в этом не самом полезном деле. К описываемому моменту  ВВ был сильно пьющим человеком, фактически алкоголиком.  Ни дня без выпивки.  И если в семидесятые он признавал только водку, то в девяностые пил уже всё без разбора, и регулярно, и с утра.
      Но вернёмся. Налили по второй, выпили, закусили. И ещё раз, и ещё раз. Водка шла под разговор хорошо, и уже стало нам тепло и благостно.  Как бывает  в подпитии  скакали с одной темы на другую, а так как Валерий Витальевич, искренне был озабочен судьбою страны, распавшейся на  республики-осколки, и это его волновало, то снова завёл разговор  о  иудах-предателях, о  КГБ, которое не исполнило свои  святые обязанности по защите Отечества, о иностранных разведках и агентах влияния, которые все продались  за зелёные  американские рубли, а он этих долларов в глаза не видывал и век бы их не хотел видеть. Дескать, прожил  без них более полувека и не пропал. Я благодушествовал  и посмеивался, впрочем,  во многом  соглашаясь с ним, а он развивал тему, рисуя картины падения  народа в пропасть безнравственности и поклонения золотому тельцу, подкрепляя свои умозаключения, то цитатами из Маркса, то из  Библии.
       Наконец закончил свой спич. Устал видимо.  Для подкрепления сил поднял бутылку, разлил остаток, посмотрел на неё с видимым  сожалением  и изрёк :
       - Вот оно зло, так сказать, в чистом виде. Не познав зла – не познаешь добра. А посему   возникает вопрос: пить или не пить?
       - Я посмеялся:
       - Валерий Витальевич, ты давно этот вопрос решил. Да и у Шекспира  несколько другое.
       -Вот именно. Быть стране или не быть?
       -Если  ты о Союзе, и  серьёзно, то мы  не доживём. А что сотворят, даже не дети, а внуки  или правнуки загадывать не берусь.
        Он помолчал и устало:
       -Веры в тебе нет.
        Я вздохнул:
       -Что поделаешь, коль атеист и реалист. Ну что будем разбегаться? Вечер поздний. Спать пора.
        Встрепенулся:
       -Вот-вот. Так и проспали страну, просрали её,  родимую. И добро ушло, одно зло осталось.
        Я поднял из-под стола пустую бутылку, другая, тоже пустая, стояла на столе:
       -Валерий Витальевич, так и зла нетути.
        С подозрением глянул на меня:
       -Быть такого не может.
        Поднял руку и пальцем, нет, перстом, ткнул в потолок и провозгласил вполне патетически:
       -Зло вечно.
        Подумал немного, прислушался к чему-то, может к себе, и этак задумчиво:
       -Надо бы добавить.
        И уже уверенно:
       -Надо!
        Я посмотрел на него. Вроде мужик в порядке. Просто крепко выпивши.
       -Ладно. Сейчас мотнусь в магазин, но с едой у нас проблемы. Картошку будешь?
        Кивнул:
       -Картошечки я бы поел.
       -Тогда ставлю картоху в мундирах, а ты наблюдай. Сварится – слей воду.
        Накинул куртку и в магазин. Взял, чтоб хватило, две по 0.5 и домой. Как раз и картошка поспела.
        Чистим картошку – водку разливаем, пьём – закусываем. ВВ снова о долларах вспомнил, дескать, не видел их никогда в живую. Валялось у меня в серванте штук двадцать однодолларовых купюр, вытащил я их половину, и ему:
       - Вот она зелень штатовская. Любуйся. Советские рубли, на мой взгляд, покрасивше были.
         Крутит, рассматривает их на просвет. Надоело мне смотреть на это, говорю:
        -Хватит уже. Давай наливай. Дарю. Завтра на трезвый глаз рассмотришь.
         Продолжили застолье. Ещё о всяком говорили, и о долларах было забыто напрочь. Как расставались, помню смутно. Изрядно за воротник заложили.
         Утром глянул на кухне – водку таки мы допили всю. Все два литра. Ну и ну. Умылся, побрился, вчерашняя картошка, чай и на работу. В нашей конторе, кроме охранника, ещё никого нет( как правило прихожу первым – подготовиться к планёрке и прочее), но слышу в соседнем кабинете кто-то уже ходит. Открываю дверь в свой, а из соседнего Валерий Витальевич появляется. Лицо багровое, аж с фиолетовым оттенком, глаза выкатные со слезой,  губы трясутся. И на полном серьёзе, трагически :
           -Я  Родину продал.
           -???( немая сцена).
            Ну, думаю, допились. «Белочка» Валерия Витальевича посетила. С опаской к нему:
           -Э-э-э… в чём это выражается?
            Он с видимым испугом, даже страхом:
           -Просыпаюсь утром, а в карманах иностранная валюта.
            Я удивился:
           -Да откуда? Мы ж вчера допоздна у меня водку пили. Откуда ей взяться? И что за валюта? Неужели монгольские тугрики,- так попытался пошутить.
            Со страхом в глазах и на лице:
           -Какие тугрики! Доллары!!!
           -Ни хрена себе. Много?
           -Десять купюр по одному доллару!
            Вот тут –то меня и осенило. Я вспомнил и захлебнулся смехом:
           -Да  это ж я их тебе вчера подарил! Какая родина, какая измена!? Валера, ты что?
            И смотрю, он тоже вспомнил. Надо было видеть его лицо – лицо человека, вырвавшегося  из преисподней.
            С тех пор Валерий Витальевич бросил пить ( разве по праздникам рюмку – другую), наладил отношения  и сошёлся  с женой. Живут нормально.
            Такая вот дурацкая, а может и не дурацкая, история приключилась.