Ночь

Кончики расслабленных пальцев касались фаланг друг друга, и это переплетение напоминало мне клетку. Но куда пропала птица?
- Мисс, может, Вы перестанете разглядывать свой маникюр, и мы вернемся к разговору?
- Да, простите, - я неохотно подняла глаза и машинально потерла шею за волосами, чуть надавливая, чтобы ее размять. Заныла старая рана.
- Итак, как Вас зовут?
- М.... Элизабет Стоунхард, - я посмотрела в окно, в ушах зазвучали автомобильные клаксоны, затрещали спицы велосипедов, загудели трубы отопления над домами, заглушая голос надрывавшегося врача.
- Что Вы там видите? Это всего лишь соседнее здание! - он оперся руками о стол, еще секунда, и перелезет через него, ей-Богу. Я уже вижу, как он закидывает ногу на лакированную столешницу и, выпучив на меня глаза, как какой-нибудь таракан, скребет ей, не в силах зацепиться о что-нибудь носком такого же лакированного ботинка.
- Я слышу город. Звон вагонного колокольчика, хруст вафельного стаканчика от мороженного. Я чувствую, как солнце пронзает облака и слепит глаза, - ощутив боль на глазных яблоках от таких ярких воспоминаний, я отворачиваюсь и, уже не удивляясь, пару секунд усиленно моргаю, чтобы сбить ожоги сетчатки. Поворачиваю голову, и снова передо мной этот седой старикашка в сером банальном костюме с красным галстуком, каждой морщинкой впивается в мое лицо, и при этом смотрит куда-то в бок, скользя по мне, как пуля. Растираю место ожога на щеке, где проходит его взгляд.
- Этого ничего нет. Сейчас рабочее время, на улицах тишина, и никакого "хруста стаканчика" Вы точно не могли бы услышать с девятого этажа, - он смотрит на часы, говоря о времени, активно жестикулирует и все равно смотрит мимо. Ему неловко со мной, он почти боится. Я вижу, как капельки пота проступают на лбу, как он возит туфлей по паркету, как если бы затаптывал окурок. Ему хочется домой, к жене и теплой жареной баранине сегодня на ужин, а не сидеть со мной в прокуренном насквозь кабинете и ждать, пока истечет время.
Я вытягиваю руку и разминаю пальцы.
- Вы сегодня поздно придете домой, надеюсь, предупредили жену, чтобы разогрела Вам ужин? - он смотрит на меня, да, вот так, надо продолжать, - А жареная баранина - это вкусно? - поднимаю глаза, чувствую, как губы расплылись в невинно-вопрошающей улыбке, как у ребенка, который якобы случайно сделал выстрел из заряженного пистолета, на самом деле давно это планируя. Эти тараканьи глазки сейчас вылезут из орбит! Ну сколько можно таращиться?
- Вы мне надоели, - опускаю голову и снова смотрю на руку. Мышцы напряглись и наливаются предательской болью, немного осталось.
- Что Вы....
- Вы столько допрашивали меня, каждый раз я приходила и отвечала снова на одни и те же вопросы, - я уже стою, опираясь руками на стол, улыбка не сходит с налившихся кровью губ, свитер медленно сполз с похудевшего на пару размеров тела. Я стучу навострившимися когтями по столу, оставляя глубокие царапины.
- И до сих пор я не нашла ответ на свой, - выношу руку вперед и сжимаю в воздухе невидимый стакан, он хватается за горло - должно быть, больно. Сдавливаю сильнее, облизываю пересохшие губы. Какого это – балансировать на лезвии ножа?
Солнце давно скрылось за горизонтом, и я провожаю его мысленно, желая нового дня всем, кто уже лег, и тем, кто еще не собирается ложиться спать. Комната налита темнотой, но для меня это живительный свет. Я перешагиваю через какой-то хлам, вытираю кровь с разбитых губ и натягиваю обратно свитер, пока возвращающееся к жизни тело не разорвало его в клочья. Смеюсь собственным мыслям, в которых сравниваю себя с супергероем. Нет, я не супергерой.... Забираюсь на подоконник, подворачиваю под себя ноги. Что-то неприятно режет бедро. Выламываю из рамы осколок оконного стекла (и как я не заметила, что он впился в ногу?), ловлю в нем отражение уличного фонаря и аккуратно кладу на каменный выступ. На секунду замираю, смотрю вниз. Нет, мне не в первый раз приходит в голову мысль просто сброситься с крыши. Это не поможет, как не помогут ни нож, ни яд, ни веревка.... Провожу кончиками пальцев по шрамам, ранам, переломам.... Оттягиваю широкий воротник и провожу рукой под грудью - еще есть кровь, но уже не так больно. Сегодня все зарастет, все срастется, а через пару недель я и вовсе восстановлюсь, пусть ценой чьих-то еще жизней, так заложено природой. Мы ведь все звери в какой-то степени, я - более, они (смотрю на улицу) - менее.
Заправляю прядь волос за ухо, улыбаюсь попутному ветру и возвращаюсь в комнату. Тысячи оттенков ночи и хруст разбитого стекла под ногами провожают меня в эту ночь.

Декабрь 2014

От автора: Навеяно песней Fleur - Формалин.