4. Карл

- Я тебе так скажу, Лисиан, может для кого-то они, и цари были, а для меня – просто жильцы. Причем, в основном, жильцы уважительные. Жаловали они меня, строили дома и всегда с собой звали – «Батюшка-домовой, сделай милость, пожалуй с нами на новое житье-бытье». Ну а как иначе? Я ж еще с тем Романовым, что город сей возвести повелел, в его деревянном домике жил. То жилище по сей день сохраняют люди. Как  память об отце-основателе. Может, видал? Там, за рекой, на набережной, внутри другого дома теперь стоит, вроде как под колпаком.

Степенный Карл - домовой Зимнего дворца, встал, подошел к чердачному окну и подозвал своего гостя.
- Во-о-о-н там. Бывал?

- Нет, - подошедший Лисиан, глянул через стекло и виновато развел руками. - Я туда, через Неву, еще не хаживал. Как-то не пришлось пока.

- Ну, еще сходишь. А как заглянешь, привет от меня племяннику передашь – я его вместо себя оставил, когда на новое место съезжал. Он у меня сильно домовитым оказался, коли столько лет дерево сохраняет. Тебя приветит, беседой попотчует, раз ты охочий до историй. Оно, конечно, я больше его видел и знаю, но и он, думаю, найдет чего тебе поведать.


Лисиан, уже давно знавший Карла, на этот раз пришел к нему не один. Сегодня он прихватил с собой захандрившего Ушака, облазившего весь их район, и с унынием считавшего, что больше ничего интересного не увидит, и Петрония, просившего посмотреть на дворцовые лестницы. Новых гостей хозяин принял снисходительно, с важной гордостью разрешив посмотреть на свои богатства, и теперь развлекал себя беседой со старым приятелем.

Что-что, а поговорить Карл любил, с особым чувством предаваясь воспоминаниям о былом. Беда была в том, что крайне редко к нему захаживали гости, готовые, как Лисиан, часами выслушивать его истории. Да еще ирония судьбы заключалась в том, что людишки,  толпами приходящие в его дворец, могли бесконечно слушать не его, Карла, а себе подобных, именуемых экскурсоводами, которые, конечно, что-то знали, но далеко не все. И эти их рассказы, причем чаще всего одни и те же, страдальцу приходилось слушать изо дня в день, ибо нигде в его огромном жилище, от них было не скрыться. Разве только в самых укромных уголках, но постоянно там находиться порядочный домовой просто не имел права.


- Я все спросить хотел - а как ты к царю-то попал? Небось,  желающих полно было?

- А вот тут ты, милок, и ошибаешься – не было их, желающих-то. Я один смелый такой оказался.

- Как же так?

Карл издал смешок.
- Понимаешь, когда прошел слух по Руси, что город новый будут строить, да еще и столицу, много тогда нашего брата потянулось к этим берегам. Собрались и смотрим по-тихому, жильцов будущих себе выбираем. Царь же Петр, хоть и первому ему дом ставили, никому тогда не глянулся – вечно озабоченный, где жить – не важно, лишь бы крыша над головой была, да и нрав его крутой был всем известен. Казалось, у такого никогда и жилья-то  нормального не будет. А он ведь все больше о другом тогда думал – чтоб людишки были - город ставить, да заселять, о флоте, что надо строить, да много еще чем голова его занята была. Ну а я молодой был, впервые в домовые определялся, вот и не убоялся.

- Да, не прогадал ты с жильцом, теперь вон в каких хоромах живешь, да еще столько людей тебе помогают дом содержать.

- Так и до этого дворца, сколько было всего, - похвастался хозяин, - я тебе сейчас все по порядку расскажу. Значит так, после того, первого дома …


Но тут словоохотливого хозяина прервал самым бесцеремонным образом Ушак. Он,  вбежав с громким воплем к степенно беседующим домовым, по своей привычке схватил за руку Лисиана и стал тащить за собой:
- Ой, Лисиан, что я сейчас видел! Пойдем, посмотришь на это диво! Там такая птица сидит, ну вся, прям, золотая! А хвост у ей, что веер у моей барыни был, только в тыщу раз больше, во какая! Пойдем скорее.

Хозяин нахмурился и замолчал, поджав губы. На лице его явственно читалось сожаление о том, что он принял, а не прогнал сразу этого деревенского нахала. И Лисиан поторопился разрядить обстановку:
- Ушак, не тащи меня. Видел я уже ту птицу. Называется она – павлин. Это часы такие у нашего любезного хозяина, – и он укоризненно покачал головой.

Ушак смутился, отпустил приятеля и подошел к насупившемуся Карлу.
- О, - выдохнул он, прикладывая руку к сердцу, и глядя восхищенными глазами на хозяина. – Вы такой счастливец! Вы среди стольких былинок-животинок живете! Прям, леший!

- Леший? – оторопел Карл, не понимая, как реагировать на сей сомнительный комплимент.

- Ну да! – восторженно подтвердил Ушак. – У него в лесу тоже тьма тьмущая всего. Но такой красоты, как у Вас, я и там не видел! И я, прям, сам не свой от счастья! Уж простите, дурня старого.

Последние слова были произнесены таким покаянным тоном, что извинения были благосклонно приняты:
- Ладно, иди, смотри дальше, но нам уж больше не мешай, пожалуйста, - ответил Карл и вновь обратился к Лисиану, - так на чем мы остановились? А, да! Так вот, после первого дома, который я, как тебе сказывал, оставил на племянника, мы переехали в первый Зимний дворец, что построили по указанию жены царя – Екатерины, почти на этом самом месте, где мы с тобой находимся. Он был деревянным, но вскоре его перестроили в каменный. С этим вторым,  у меня очень тягостные воспоминания связаны.

 Как я тебе уже говорил – царь Петр суров был, со своими прожектами возился больше, чем с семьей, и, надобно тебе сказать, что я жалел Катерину, помогал ей даже, чем мог, за отпрысками царскими приглядывал. Но она ответила черной неблагодарностью - после смерти мужа и сама недолго прожив, не удосужилась оставить себе добрую замену. А новый царь возвернулся в Москву, покинув меня, этот дворец и этот город. Страшных несколько лет я пережил тогда – город почти обезлюдел, по улицам волки бродили, и во дворце ни души. Лишь ветер невский гулял в пустующих залах, протяжно воя, вторя волкам. Жутко было. Кое-кто из домовых не выдержал – ушел в других краях искать счастья. А я ждал. Ругал себя, но ждал. И дождался.

Я знаю, государыню Анну Иоанновну многие не жалуют, а я люблю. По гроб жизни буду ей благодарен, что вернулась она в погибающий город, и вдохнула жизнь в него. И меня от участи бесприютного скитальца оберегла.


- Подожди, - удивленный Лисиан прервал хозяина, - а откуда эта самая Анна Иоанновна взялась? У царя Петра свои ж дети были.

- Были, верно, но с этим тоже целая история. Я так, с пятое на десятое ее знаю, поскольку не на моих глазах она разворачивалась, да и без надобности мне особо лезть в  людские дела – я домовитости обучен, но что знаю – расскажу, коли тебе интересно.

- Страсть как интересно, - ответил слушатель, - это у меня, наверное, от хозяина в наследство досталось. Он, хоть купцом был, но историю очень уважал, книжки читал разные. Я тогда не слишком увлекался этим, но как его не стало, в раз почувствовал эту тягу в себе.

- Ну, тогда, слушай. В то время, наверное, единственный раз в истории, на царстве сидело сразу два человека, два брата – Иван, старший да болезный, и Петр. И трон для них, говорят, двойной был на заказ сделан. Была при них еще и правительница Софья, вроде как сестра их. Но это нам без надобности, речь не о ней сейчас. Так вот, оба брата, как в пору вошли, женились и детей заимели. От Ивана две дочери осталось, и у Петра было потомство от двух жен - Евдокии да Екатерины.

- Хитро, ничего не скажешь. Ну а дальше?

- А дальше – вот что. Наследовать трон должен был старший сын Петра и Евдокии – Алексей, но чем-то он отцу не угодил, тот и казнил его. Следующим на очереди стал малолетний сын Екатерины - Петрушенька. Да вот беда - умер мальчик. Так что после Катерины на царствование поставили второго Петра.

- Подожди, запутался я – откуда ж тогда еще один Петр взялся, коль оба сына померли?

- А сей неуважительный отрок был сыном Алексея, и внуком доводился первому Петру. Но прожил он мало - оспа сгубила. И вот на нем-то наследники по мужской линии и закончились. И вступила на трон, как старшая в роду, дочь царя Ивана – Анна. Ты вот про детей первого моего жильца спрашивал, ну так, одна из дочерей того Петра тоже правила, только позже. До нее еще правительница Анна Леопольдовна была с сыном малолетним Иваном. Их-то  Елизавета Петровна и свергла, чтоб на трон самой сесть, но тому я уж сам свидетелем был.

- А эти-то откуда взялись, Леопольдовна с сыном?

- Да тоже потомками царя Ивана были на свою беду – внучка от другой дочери и правнук.

- Почему на беду? Правили же.

- Так не долго, а потом участь лютая их ждала. Заточили в разных местах и мать, и сына. Там и сгинули.

- Да, дела. Страшное это дело, оказывается, у власти-то быть.

- Еще какое страшное, - подтвердил Карл. – Уж я такого насмотрелся, можешь мне поверить, врагу не пожелаю. Ну ладно, это мы отвлеклись, ты дальше слушай.

- Да-да, так что там Анна Иоанновна? – подхватил тут же Лисиан, показывая, что не упустил нить рассказа хозяина.

- А она опять у меня поселилась, - продолжил Карл, одобрительно посмотрев на гостя. – Нет, конечно, был и Летний дворец, первым Петром еще строенный. И там государи и государыни, бывало, жили, но основным все-таки мой дом считался. К нему даже канал прорыли, Зимней канавкой зовется. Ты видел ее? Такая красота, теперь еще и обрамленная – как сквозь колечко протекает.

- Видел, лепота!

- Вот, и мне нравится. Ну, слушай дальше. Дворец,  построенный Петром, Иоанновне показался маленьким, и она затеяла строительство нового, скупив соседние дома. И вскоре построили Зимний дворец третий по счету. Меня, конечно же, в новое жилище пригласили. Там я хозяйствовал и при Анне Иоанновне, и при Анне Леопольдовне, и при Елизавете Петровне. За это время дворец облепили разные пристройки, и Лизавета решила, что не гоже царским палатам быть как двору постоялому и повелела возвести на месте прежнего другой, побольше. Сама же, вместе со мной, переселилась во временный, деревянный Зимний дворец, что построен был недалеко отсюда, у реки Мойки на Невском проспекте. Теперь-то его уже нет, разобрали, как только я съехал в новый. Вот как раз в последнем мы сейчас и сидим. А случилось это уже при второй Екатерине - жене третьего Петра.

- Еще один?  Этот-то, откуда взялся?

- А это сын сестры Лизаветы. Он царствовать начал после смерти тетушки. Но не долго. Вторая ведь Катерина, не чета первой была – быстренько свергла муженька, да и вселилась в Зимний дворец уже полновластной императрицей.

- Ну надо же, какая удивительная штука судьба, - покачал головой Лисиан, - вот начал молодой домовой хозяйствовать в простом деревянном доме, а после дворцы, как перчатки, менять стал.

- Да уж, что называется, не думал – не гадал, - горделиво улыбнулся Карл. – Не решись я тогда царя Петра в жильцы взять, может жил бы сейчас твоим соседом где-нибудь в Песках. Хотя нет, в то время там глухие леса еще стояли, застраиваться намного позже стали.

- А ты был в наших краях?

- Очень давно, еще когда город покинут был. Тогда вот и прогулялся по Першпективной дороге, что нынче Невским проспектом зовется. До Лавры дошел, и обратно вернулся. С тех пор я дом, ну кроме переездов, конечно, всего два раза покидал. И оба раза с трагедиями связаны. Так что теперь я из дома ни ногой.

- А что за трагедии? – заинтересовался Лисиан.

- А в первый раз – это когда императора Павла убили, - охотно продолжил хозяин. – Он, видишь ли, не захотел у меня жить. Мол, все ему здесь о нелюбимой матери, второй Екатерине напоминает. Повелел он построить себе новый дворец. Ну, построили, обозвали сие замком Михайловским, по имени церкви, что в нем была. Меня он туда не позвал, да я бы и сам не пошел – устал я от переездов этих.
В голосе говорившего все-таки прозвучала горечь давней обиды на такую несправедливость, но гость тактично сделал вид, что не заметил.

- Ну и правильно, после стольких переселений – любому спокойствия захочется, - поддержал он Карла. – И что дальше было?

- А вот что, - продолжил ободренный хозяин. – Я ведь законы чту, вот и выписал для Замка еще одного своего племянника, чтобы не посторонний за царским жилищем приглядывал, да только пока он прибыл, место уже каким-то пришлым чужаком было занято. Пришлось племяннику ко мне возвратиться, а пока я думал, куда его определить, убийство это и произошло.  Говорят, сам наследник престола, сын, стало быть, Павла, руку к сему приложил. Вот и пошел я, прихватив племянника, с тем чужаком разбираться - как он мог такое допустить? Но того, видимо убоявшегося закона Домостроя, и след простыл. Так что родственник мой все равно в Замке на хозяйстве оказался. Правда, государи с тех пор там больше не жили.

- Ну, дела. А ведь останься он у тебя, такое вряд ли случилось.

- Конечно, уж в своем дому я бы такого не допустил! – запальчиво подтвердил хозяин. – Ножку бы подставил кому надо, или привидением бы обернулся и напугал, но точно бы не допустил. Только не в моем дому!

- Ну а какой второй случай?

- Ну а тот - совсем ужасный, - трагическим голосом отозвался хозяин. – Это уже при втором царе Александре было. Что-то сильно потянуло меня на дом старый посмотреть, еще на тот, деревянный. Ведь столько времени прошло – как он там? Опять-таки, наводнения были, не повредили ли? Ну и племянника проведать было не грех. Вот и взял отпуск себе, в кои-то веки. На тот берег перебрался, гляжу – стоит мой родной целехонький, другие стены его берегут. Обрадовался. И вот, сижу с племянником, вспоминаю, как с царем Петром хозяйствовали в этих стенах, а сам все на теперешний дом свой поглядываю. И вдруг вижу - столб дыма над ним встает, остолбенел я весь, потом крики слышу: «Пожар, царский дворец горит!». Ну, меня чуть кондрашка и не хватила. Подхватился, как домой добрался даже не помню.

Прибежал, и свалился в беспамятстве. Хорошо хоть, где-то в сторонке, не затоптал никто. Очнулся – пожар уже потушили, но дым валил еще. И после долго-долго восстанавливали мой дворец. Так что теперь я отсюда ни ногой. Даже когда последняя царская семья съезжала, я и тогда не ушел.  Жалко их, ведь сгинули все до единого. Не надо было им уезжать отсюда. А я, хоть и пережил немало после их отъезда, все также хозяйствую здесь. Давно уже во дворце музей открыли, так что прав ты, теперь многие люди мне помогают громадный дом в порядке содержать. Охраняют всячески. И я спокоен, могу иногда вот с тобой пообщаться, приятелей твоих пустить поглазеть. И без особых волнений.

- За это тебе особая благодарность и от меня, и от них. – Лисиан встал, в пояс поклонился хозяину и снова сел. – Теперь вот и Петроний счастлив, и я обществом не ноющего Ушака надолго обеспечен буду. Про все твои былинки-животинки в подробностях узнаю, - гость улыбнулся и замолчал.

Потом вдруг шлепнул себя по лбу, - Вот ведь дурья башка, все хотел спросить, и чуть не забыл – а как же вышло, что не Петром тебя кличут, как жильца первого? Откуда имя Карл взялось?

- Так сам жилец и поспособствовал, - засмеялся хозяин. – Понимаешь, когда срубили нам дом, он туда зашел, и я за ним. В уголку притаился и только хотел сказать, как полагается: «Здравствуй дом, я тебе хозяин, и зовут меня Петр», как пришел кто-то. Ну, царь визитеру и говорит: «Вот видишь, Алексашка, все-таки живу я теперь у Карла, и не гостем, хозяином живу! А Карлушка теперь в своем углу сидит, и рыпнуться не смеет!».

И на угол показывает, где я схоронился. Я весь и обомлел, неужели, думаю, увидел он меня?  Потом понял, что нет, успокоился, ну и стал дому кланяться-представляться. Сказал слова заветные, да только перепутал, и вместо Петра, Карлом себя  нарек. Ну а слово – не воробей, сам знаешь, вот и стал Карлом на веки вечные.



Ночь была на исходе, когда трое домовых добрались до своего квартала в Песках. Двое пребывали в упоении, а третий всю дорогу корил себя, что не додумался вовремя спросить у хозяина – так какого Карла тогда имел ввиду его жилец? «Эх, дурья я башка, нет, чтоб сразу поинтересоваться. А теперь вот мучайся» - ругал он себя. Но хоть настроение у путешественников было разное, все же во всех трех головах при виде родных стен одновременно мелькнула одна и та же мысль «Как же хорошо вернуться домой!» Ведь у каждого настоящего домового свой дом – это все.

Октябрь-ноябрь 2014