Вторая часть
«Мы – тюбики, из которых время
выдавливает наши жизненные краски,
а судьба пишет ими наш истинный портрет»
В.Загородников
* * *
Разговор в доме у моря
- СИДИ В МАШИНЕ, ГЛОРИЯ. Я скоро приду. Ты слышишь? Или ты уже приняла? Просыпайся!
- Иди. Не пойму, какого чёрта мы притащились сюда в ноябре? Да ещё на улице минус 12 градусов. Оденься. Где мы? О! Море! Оно не замёрзло?
- Солёные моря не замерзают. Подай ноутбук. Сиди в машине и не выходи. Поняла?
- Иди уже! Я пошутила. Вот, возьми. И не думай, что я такая глупая и не могу отличить твои серьёзные дела, от твоих «игр» в компьютере. Ты, мне кажется…
- Я и не думаю. Ух, действительно холодно.
Андрей пошёл в сторону, где стояла машина синего цвета. Он подошёл к ней, открылась задняя дверь и он сел в машину.
- Привет! – поздоровался с Андреем мужчина лет пятидесяти, крепкого телосложения. - Сегодня холодно. Ты опять с женой? Мы же тебя предупреждали, - улыбаясь, сказал Борис. Она всё ещё не бросила принимать таблетки и колоться?
- Я люблю её и не расстанусь с ней. Наркоманкой её сделали врачи.
- Ты не рассказывал, как это произошло.
- Семь лет назад она вышла из дома, как обычно, в девять часов утра на работу. Дальше она ничего не помнит.
- Что значит, ничего не помнит?
- Рядом с их домом, вдоль улицы, прорыли канаву, тянули канализацию и, как это водится, бросили. Прекратили финансирование. Шустрые водители стали ездить по тротуару, чтобы не запачкать свои машины, придурки. Когда она вышла из дома, её и сбил один из таких… и сильно повредил ногу. Глория перенесла три сложных операции. Денег на хороших врачей у них с матерью не было. Мать работает санитаркой в городской стоматологической поликлинике. Глория окончила Кубанский государственный университет с красным дипломом. Работала учителем во второй школе. Она – филолог. Этот парень даже не оплатил им расходы на лечение. Мать вынуждена была взять кредит в банке. Глорию кололи обезболивающими, снотворными, полунаркотическими препаратами, так она стала зависимой от них. Вот если бы она была дочерью депутата Законодательного собрания, или банкира, мэра... тогда бы её лечили как надо. Хотя, скорее всего, они бы лечили её за границей. Когда я её впервые увидел, сразу влюбился. Она ходила уже без костылей, но была ещё такой бледной… Я выходил из Старого рынка, она оступилась, и я её поймал. Она посмотрела на меня своими большими зелёными глазами, и я… пропал. Я вложил ей в сумочку листок, со своим номером телефона, а её мать дала мне их домашний номер. Такая история, Борис, если коротко.
- Говорят, что те, кого спасли на пожаре и кто получил много ожогов, впоследствии, некоторые из них, становятся зависимыми, а кто и наркоманом. А на свадьбе она была в порядке. Не скажешь… Ладно, Андрей, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Если бы не твои феноменальные способности, то тебя, по всей вероятности, уже бы уволили.
- Понимаю.
- Итак! Что там тебе удалось выяснить? Показывай.
- Уверенно не могу сказать, но я «взломал» несколько компьютеров и прочитал их переписку, и вот…
Андрей протянул конверт. Мужчина вынул из него лист, прочитал текст и спросил:
- Уверен?
- Это же личная переписка! Тут и телефоны, разговоры…
- Что творят? И как ты проник в их святая святых? Да, ну и голова у тебя, береги её компьютерный гений. Деньги надо? – спросил Борис.
- Нужны. Неудобно, к сожалению, просить, но бензин опять подорожал. И за квартиру, вернее, за квартиры, а на мне их две: в Горячем Ключе, в Сочи. И за дом в станице Саратовской, в котором мы живём, тоже надо платить.
- И все на чужие фамилии. Паспорта тоже возишь с собой?
- Нет. Только водительское удостоверение на эту машину. В доме Глории мы прописаны.
- Добро. Вот, прочитай и сожги. Пробей эти номера. Возьми конверт, в нём деньги. Выйдешь на связь на сайте «Одноклассники», пока так. Поздравишь кого-нибудь с днём рождения и допишешь: «А также её дочь Анфису». Мне сообщат, и мы встретимся, на этот раз в Ледовом дворце, в Горячем Ключе, через день, в три часа дня. Но если «накопаешь» что-нибудь серьёзное, сообщай сразу, через «дядю».
- Это правда?!
- Да, такие люди. Будем их «лечить». Нужна вся информация о них. Сделай всё, как надо. И напиши отчёт. При встрече передашь. Извини, что я про Глорию так резко.
- Поверить не могу. Значит, это то, о чём я вас предупреждал? Но тогда я просто предполагал, анализировал. Но, чтобы это оказалось правдой!
- Твой анализ подтвердился.
- Неужели и в городе Д... было всё рассчитано по минутам?
- Думаю, её вели, а в автобусе уже была…
- Чего только за деньги не купишь. И честь – тоже!
- Выходи. За тобой никто не следит? Не замечал?
- Нет! Вроде чисто.
- С одной стороны это хорошо, что ты и Глория всюду вместе. Её ведь со стороны воспринимают как наркоманку и это не вызывает подозрений. Те, кто может искать вас, подумают, что таким как вы, вряд ли доверят дело. И ещё раз извини.
- Всё нормально. Я пошёл. Не то Глория там замёрзнет. Хочет погулять вдоль берега моря, подышать морским воздухом.
- Холодно. Ноябрь выдался холодным. Не простыньте.
- Всего хорошего, - выходя из машины, сказал Андрей.
- И вам тоже. Жду информации. Глории привет.
- Хочу спросить вас, если можно: президент или премьер-министр? Кто из них стал сомневаться в работе спецслужб? Вернее, в некоторых личностях…
- Хм, а ты и вправду – аналитик. Не могу сказать. Скажу одно: не попадись им в лапы, спецслужбам. Рано или поздно они поймут, что за ними следят, расставляют на их пути капканы, тогда и начнётся настоящая заварушка!
- Как в конце девяностых прошлого века?
- Да. Тогда много агентов… Ладно, иди, работай.
- Всего доброго.
- Андрей, чуть не забыл, возьми эту коробку, в ней таблетки. Будешь давать жене по четвертушке.
Андрей простился с Борисом и направился в сторону машины, в которой сидела Глория.
- Привет. О! В машине тепло! Что будем делать? – спросил полусонную Глорию Андрей.
- Ах, никуда не хочется ехать. Ни домой, ни по магазинам, никуда.
- Уже два часа дня. Температура поднялась до двух градусов. Можно пройтись вдоль берега. Не этого ли ты хотела? Накинь на себя плед. Посмотрим на чаек. Через неделю наступит зима. В этом году холодная осень. Выходи, пройдёмся.
- Кто этот человек, с которым ты встречался?
- Друг, - ответил Андрей.
- С друзьями в таких местах не встречаются. Я не дура. У тебя нет таблетки, Андрей? Мы вчера... словом, меня трясёт. Не началась бы ломка, - сказала Глория, прижимаясь к любимому. – Почему ты меня не бросишь, Андре? У тебя началась серьёзная работа. С деньгами стало лучше. Разве не…
- Глория, тебя всю трясёт. Пора завязывать с этой канителью. Ты погубишь себя. И что прикажешь мне, после этого делать? Ты знаешь, как я тебя люблю. Как я жить буду после того?..
- Как я окажусь на Небесах? Найдёшь себе другую Глорию. Тебе всего тридцать лет. Я не ошиблась? Мне – девятнадцать, - засмеялась она.
- Не говори чушь. Мне не тридцать, а тебе…Но ты побледнела.
Он открыл термос и налил Глории чай в разовый стаканчик. Она протянула дрожащую руку к стакану, взяла его и уронила.
- Вот, до чего ты себя довела. Нюхаешь, пьёшь таблетки, колешься… Ты, не думаешь обо мне, о нашем будущем.
- Хватит! – крикнула Глория, закрывая ладонями уши.
Она поджала под себя ноги, накинула на плечи плед, сидела и дрожала. Но дрожала она не от того, что в машине стало холодно (Андрей открыл окно), а от того, что вчера на вечеринке вколола себе «крокодильчика», так называют наркоманы самый «грязный» укол и к тому же дешевый. Андрей вытащил её из этого притона, который находился на окраине станицы, около трассы. Привёз домой, раздел и поставил под тёплый душ. Тело Глории казалось ему таким тяжёлым, несмотря на то, что она весила всего шестьдесят два килограмма. Ему в одежде пришлось лезть в ванну и держать Глорию под напором воды, иначе она могла просто «рухнуть». Он привык к этому и делал всё автоматически.
Когда Глория начала приходить в себя, он помог ей выйти из душевой кабинки, и весь промокший под душем, донёс её до постели. Вытер её, закутал в одеяло и отнёс на диван, на котором она любила спать. В десять часов утра он разбудил её, она с большим трудом встала. Он одел её и сказал, что нужно ехать на море. «Ах, море, море», - кричала она, не отошедшая ещё от вчерашнего «праздника души». У Андрея была важная встреча. Ему нельзя было опоздать на неё, или не приехать вообще, что ещё хуже. Он знал, если оставить её дома, она обязательно позвонит... и кто-нибудь принесёт ей то, что её убивает, медленно, а однажды может убить и сразу – передозировка. Именно из этих соображений, он и взял её с собой. Эти подонки, как называл Андрей тех жалких придурков, боялись его. Но когда его не было дома, они всё же «выручали» Глорию, которую он так сильно любит и которая превращается на его глазах из нормальной девушки в обыкновенную наркоманку. Два курса лечения не помогли. Единственное, что его не беспокоило, это то, что Глория ему не изменяла. Он доверял ей. Они сидели в машине на берегу Чёрного моря, после встречи Андрея с Борисом. Глорию трясло, и он боялся, что может начаться ломка. Сколько она вчера «вкачала» в себя и что, он не знал. Поэтому он решил дать ей четвертую часть таблетки из пачки, из той пачки, которую ему передал Борис в машине, вместе с деньгами и инструкциями.
- Андрей, мне плохо.
- Вот чай. Пей. Пей, я тебе помогу. Убери руки. (Пауза.) Вот, хорошо. Пей. Смотри, сколько чаек! Море тихое. Сейчас прогуляемся, и тебе станет лучше.
- Нет! Чай не помогает! – закричала она.
Андрей вздохнул. Нахмурил брови и сказал:
- Не люблю тебя такой.
- Пристрели меня! Или утопи в море!
- Что ты молотишь?
- Или дай таблетку. Верни меня к жизни. Я знаю, у тебя есть, на всякий случай. Вот он и наступил. Андрей, слышишь? Я не хочу умирать! Я люблю тебя, люблю! Что ты будешь делать без меня? Разве я виновата в том, что сделали из меня эти?.. Дай мне таблетку, умоляю.
Андрей смотрел на неё, и сердце его обливалось кровью. Он гладил её, целовал, успокаивал. Думал, это поможет и всё пройдёт. Но Глорию трясло ещё сильнее. Стук её зубов, казалось, слышен по всему побережью, а её крик «Дай мне таблетку!» говорил о том, что старания, которые он прилагал - бесполезны. Он разделил белую таблетку на четыре части и сказал:
- Вот, выпей!
Глория взяла дрожащими руками часть таблетки и уронила её. Она стала искать её под сидением, теребила плед, заглядывала во все места, куда она могла упасть, но не найдя её, закричала:
- Найди! Где она? Куда упала?
Андрей нашёл четвертушку и на ладони протянул её Глории.
- Открой рот. Вот так. Теперь запей её. Убери руки. Проглотила?
- Да, спасибо.
Она укуталась в плед, закрыла глаза и молча стала ждать, когда же таблетка начнёт возвращать её к жизни.
Андрей смотрел на неё и думал: «Надо спрятать таблетки. Пачка большая. В ней шестьдесят таблеток». Он достал аннотацию и прочитал её: «С...», международное непатентованное название «К...». Показания: для лечения острых и хронических психозов, включая шизофрению. Для лечения маниакальных эпизодов в структуре биполярного расстройства».
Затем он прочитал разделы: «Противопоказания», «Способ применения и дозы», «Побочные действия», «Передозировка», «Особые указания». «Серьёзный препарат. Производится в Великобритании. Производитель: «Аст...», - прочитал он вслух. «Если мне его дал, вернее, передали через Бориса этот препарат, значит, они знают обо всём, и подобрали специальное средство. Хорошо. Это говорит о том, что они не станут нас разлучать, а будут помогать лечить Глорию, раз мы всюду вместе».
Через полчаса она открыла глаза:
- Ах! Андрей, как мне хорошо. Я вернулась…
- С возращением, - пряча пачку под сиденье, сказал Андрей. – Выспалась?
- Что за таблетку ты мне дал? Это не те, которые ты давал мне раньше. Как хорошо она на меня действует. Только ноги немного крутит почему-то.
- Через полчаса пройдёт.
- Так как они называются, таблетки?
- Зачем тебе? Будешь получать их, когда тебе станет плохо. Вставай, прогуляемся, пока тепло. И наблюдай за собой, как препарат будет действовать на тебя, поняла? Ты приняла его впервые и, можно сказать, что мы проводим над тобой эксперимент.
- Но он такой хороший! Я словно плыву, медленно. Так хочется спать. Приятный эксперимент.
- Прогуляемся. Подышим воздухом.
Она открыла дверь, скинула на землю плед и пошла в сторону моря.
Андрей поднял плед и пошёл за ней. Он улыбался. «Наверно хороший препарат, раз так быстро вернул к жизни Глорию. Там… всё просчитывают до мелочей, если можно так назвать мою беду! Видимо, советовались долго и, решив оставить нас вместе, подключили врачей», - шёл он за Глорией и размышлял вслух.
- Сколько чаек! Море, здравствуй! - она поклонилась морю, набрала в ладони морской воды и умылась.
- Андре! Иди ко мне. К нам. Я и море ждём тебя. Твоего возращения, ибо все мы вышли из моря. Наши очень далёкие-далёкие предки - рептилии.
- Почему море ждёт моего возвращения? Ты хочешь, чтобы я утопился?
- Нет! Нет! Мой Андре.
- А «ждёт твоего возвращения»? Как это понимать?
- Не зависай на словах, не висни на них, как на проводах. Я сказала просто так.
- Самочувствие как? Легче стало?
- Эта таблетка вернула меня к жизни. Так что это за препарат такой?
Андрей взял Глорию за руку, и они пошли вдоль берега. Было синее, ясное небо. Чайки ныряли в море в надежде поймать рыбу. Дул свежий морской ветерок и волосы Глории, длинные, пепельного цвета волосы, то прилипали к её лицу, то развивались по направлению ветра. Андрей шёл рядом с Глорией и думал о себе, о ней, о них. «Что делать дальше? Глория не сможет жить без препаратов, без этого белого кайфа, а я не смогу жить без неё. Я люблю её».
- Смотри, Андре, какой дом, вон там, «спрятался» между рощей и холмом. Как красиво он расположен. Какое место выбрал он себе.
- Дом что ли? Или хозяева?
- Дом. Дом выбирает хозяев.
- Глория подошла к нему, посмотрела прямо в глаза и спросила:
- Ты любишь меня?
- Больше жизни!
- Нет, нет! Это мои слова. Я всегда говорю, что люблю тебя больше жизни. Моя жизнь меньше моей любви.
Она обняла его и поцеловала, крепко-крепко. И поцелуй её длился пять минут. Целых пять минут они наслаждались поцелуем, под крики чаек, шум прибоя и шепот ветерка.
- Похоже на последний поцелуй, - улыбнулась она. – Так долго мы ещё не целовались.
- Глория, с таким образом жизни, какой ведёшь ты, каждый поцелуй может стать последним. Без таблеток ты не можешь прожить и трёх дней. Твой последний рекорд за три года, если так можно назвать твой уход от кайфа, составил семь дней. Это было в прошлом году. Ты еле-еле выдержала…
- Ты мне обещал, за мою любовь к тебе – свободу и свою любовь, помнишь? И ты выполняешь свои обещания. Другой, на твоём месте, бросил бы меня уже давно, не смотря ни на какие обязательства. Послал бы к чёрту, женился и завёл детей. Но ты…
- Приятно, что ты понимаешь это. Я…
- Ты – жертва. Моя жертва. А я – ненасытное чудовище, высасывающее из тебя жизнь. Я – вампир!
- Когда тебе нужно принять. А так ты в порядке и любишь меня. Я чувствую это. А твои губы, пальцы, слова, походка, манеры, взгляд, улыбка и тело говорят мне: «Мы твои. Возьми нас!»
Она обняла мужа и спросила:
- Тебе трудно со мной? Прости. Это не моя вина. Если бы не ты, я была бы уже на «том свете». Передозировка взяла бы меня за руку и сказала: «Вставай, пойдём со мной. Ничего не бери. Там дадут тебе всё. А это, брось…»
- Мне нравится, когда ты начинаешь философствовать. У тебя получается.
- Я училась, мой Андре. И училась на отлично. Я мечтала писать сценарии, книги… Но, по всей вероятности, не в этой жизни. В этой жизни врачи написали для меня свой сценарий. И я теперь – фиглярка, осталось доиграть свою роль, в которую, как мне кажется, я вошла и уже, по-видимому, не выйду никогда. И так вжилась в свою роль – главная героиня, что…
- В тебе нет силы воли, Глория.
- Хочешь знать, где моя сила воли осталась? Где она заблудилась? На операционных столах, в хирургических отделениях, в палатах, в кроватях, в которых я пролежала год после неудачных операций. Вот где осталась моя сила воли. И бродит, и слоняется по коридорам больниц, в которых я лежала, ищет свою хозяйку. Побродит в Горячем Ключе, потом перелетит в Краснодар, в Ростов, и тем же путём возвращается, моя – сила воли. Где её найти? Может, поедем, поищем, Андре?
- Извини, Глория. Я понимаю, что тебе пришлось пережить, испытать. Я хочу тебя заверить в том, что…
- Знаю, знаю, мой Андре! Ты моя сила воли! Ты! Ты не бросишь меня, я это знаю. Ты – настоящий мужчина, поверь мне. До того, как на меня наехал этот урод, знаешь, сколько ребят мне предлагали руку и сердце! О, из них были, как сейчас говорят, дурнушки, отличные партии - дети разбогатевших родителей. О, я была красавицей. Но, больше думала об учёбе. А случилось со мной это… и всех, как ветром сдуло. И в моей жизни появился ты... А может, я в твоей жизни. Кто знает, как они там решают - на Небесах? Кто кому, кто для кого? Когда я была в компаниях, все только меня и слушали, потому, что сами говорили главным образом чушь. И, конечно, ухажёры рядом со мной чувствовали свою ущербность, провожая меня до дома. И большинство сбегало. «Шибко умная! Такая жена мне не нужна», - так они думали про себя. Ты, Андре, не такой. Ты сразу вошёл в моё сердце и оно, к моему удивлению, с радостью приняло тебя. Впустило, не посоветовавшись ни со мной, ни с моей душой. Возможно, оно уже было открыто для стрелы. Оно, просто, открыло все двери, и ты вошёл в него. И я поняла: сердце выбирает нам любимых, а не чувства. Чувства подчиняются, а души соединяются. Но только после того, как сердце сделает свой выбор. Я хотела писать романы, повести, сценарии…
- И у тебя это получилось бы, не сомневайся. То, как ты рассказываешь о себе, так необычно. Такими были бы и твои сценарии к фильмам, которые ты писала бы по чьим-то романам.
- Браво, Андре! Не думала, что ты читаешь книги.
- Я в последнее время много их прослушал…
- Это другое. Есть разница между книгой и диском, большая разница.
- И, к тому же, мне говорила мать…
- Расскажи, Андре, что говорила Камилла Эдгаровна?
- Глория, становится холоднее, нужно ехать. Говорила, что дед… Возможно, я и ошибаюсь, что ты пристала?
- Нет, нет. Не хочу в город. Останемся в машине на всю ночь, а утром поедем. Какая романтика! Андре, ночь, море, луна!
- Бензина не хватит. Сожжём весь и застрянем…
- Давай, мой герой, заберёмся в этот дом, тогда не замёрзнем. Что скажешь? Слабо?
- Ты что? Приедут хозяева…
- Кто приедет? Уже шесть часов. Я замерзаю. Пошли в машину. Сегодня пятница, если и приедут, то в субботу утром. А может, и вообще, не приедет никто. Да и дом стоит особняком. Никто не увидит свет. Проведём романтическую ночь, Андре! Соглашайся, мой компьютерный гений. Мы можем поискать стихи и романы твоего деда. Я понимаю поэзию и литературу. Возможно, у него была страничка в Интернете или свой сайт. Вот и займёмся этим. Ты меня заинтриговал.
- Я не думал об этом. Но, если он был где-нибудь зарегистрирован, то я найду его. Поверь, если человек был в Сети, то из неё он, к счастью, уже не уйдёт – как и рыба из большой и прочной сети. Я выловлю его.
- Это точно. Ты – гений. Это твоя работа, твоё творчество.
- Вначале надо решить с домом. Вдруг он на сигнализации.
- И решать нечего, остаёмся. А ты обойди его и посмотри, что к чему. И всё такое…
- Ах, Глория, вечно тебя манят запреты, риски… Ты для них – магнит. Притягиваешь всё без разбора.
- Мы проведём незабываемую романтическую ночь. Обещаю. Рискнём?
Тем временем, день клонился к вечеру. Стало темнеть и холодать.
- Идём в машину, Глория. В ней и подумаем о твоём заманчивом предложении.
Они сели в машину, включили двигатель и печку.
- Ох! Мороз садится, - сказал Андрей.
- «Садится», садится одним местом на улицы, дома, города, станицы. Андре, когда ты научишься правильно говорить? Грамматика твоей речи желает быть ярче.
- Она что, живая что ли - грамматика, если « желает быть ярче»? А как же надо? Как правильно сказать? Просвети. Все говорят – садится мороз.
- Кто все? Все, на кого он садится, что ли? Говорить надо так: стало холодать. Температура воздуха опускается ниже ноля. Например, в данный момент температура воздуха составляет минус пять градусов по Цельсию. Посмотри, вот, видишь? – она показала пальцем на прибор, показывающий температуру воздуха на берегу моря. Он показывал минус пять градусов «за бортом».
- Вот ты умная! Послушала бы себя тогда, когда ты под кайфом, или, когда тебя ломает. В следующий раз я запишу на свой сотовый телефон твою, так называемую, «грамматику речи». Послушаешь себя.
- Андре, это другое, - прижимаясь к нему, сказала Глория. - Это – другое. За меня в таких случаях говорит моя болезнь: таблетки, шприцы, дорожки…
- Вот твоя речь: «Не тупи», «Что ты метёшь своей метлой?», «Всё, замолчи, не хочу слушать!» Продолжить?
- Я же любя, мой Андре! И ты это прекрасно знаешь. Что будем делать? Останемся? Осмотри дом, как можно в него проникнуть? Обойди его вокруг.
- Глория, это незаконно и за это есть статья. Нужно будет разбить окно, открыть его, отворить дверь, если дом не на сигнализации. «Незаконное проникновение в частное владение…» - так это будут квалифицировать.
- А то, чем ты занимаешься, это разве – законное проникновение?..
- Ладно. Хочешь провести романтическую ночь? Твоя грамматика на берегу моря что-то говорила о «незабываемой ночи», вспомнила?
- Да. А у тебя много этих таблеток?
- Начинается! Я пошёл, а ты, если что, звони по сотовому, ясно?
- Иди и будь осторожен. А в Сочи утром поедем. Словом, как получится.
Андрей вышел из машины. Уже стемнело. Он взял с собой фонарик. Натянул чёрную шапочку на голову. Обошёл дом. Не заметив ни одной видеокамеры, улыбнулся и подумал: «Дом принадлежит либо большому чиновнику, что не факт, или простым людям, не успевшим сдать его под охрану. Возможно, и то, и другое. И чиновникам бывает не до домов. Дом новый. Двухэтажный. Большие дорогие стёкла. Внутри неплохая мебель и отличный телевизор».
После первого беглого осмотра дома, который они с Глорией решили сделать отелем на одну ночь, Андрей принялся осматривать дом более тщательно. Он обошёл его дважды, но никак не мог найти «лазейку». Вдруг он увидел маленькую лестницу ведущую вниз. Спустившись по ней, он увидел небольшую дверь, с четырьмя маленькими, красного цвета, стёклами. Он взял камень и хотел разбить стекло, чтобы открыть засов изнутри, но, не став этого делать, вернулся в машину.
- Ну что? Мы в доме или?..
- Сиди на месте. Двигатель пусть работает. Я разобью стекло в небольшой двери, не могу понять, зачем она вообще сделана, и если загудит, замигает – сматываемся; а нет – попробую открыть дверь и…
- Иди, я всё поняла.
- Ты что, таблетки искала? Всё перевернула? Они у меня. Сиди и наблюдай, наблюдай, Глория.
- Я что, на шухере? Как интересно!
- Да! Я пошёл. Ты знаешь, что делать. И держи телефон в руках. Вдруг, я попаду в капкан, или в какую-нибудь ловушку. Если дом новый, и его не успели сдать под охрану, значит там ловушки. Сосредоточься, сколько тебе лет?..
- Позвонишь «куда надо», и нас выпустят…
- Не хотелось бы звонить по пустякам. Да ещё «куда надо».
Он вышел из машины и направился в сторону дома. По пути он разговаривал сам с собой: «И надо же мне было так влюбиться! Но Глория в то время, когда я её встретил не была такой, хотя, как говорят политики, «процесс пошёл». Странно, но моя любовь к ней становится всё сильнее и сильнее. Я бы к чёрту всё «взломал», даже переписку президента Франции с его любовницей, электронную почту королевы Англии с Папой Римским, лишь бы кто-нибудь вылечил мою Глорию», - так рассуждал он, когда подошёл к двери, через которую, как он вычислил, только и можно было проникнуть в дом. Чужой дом. «Чего только не сделаешь, для любимой…», - и он ударил камнем, завёрнутым в тряпку, по стеклу. Стекло раскололось на мелкие кусочки. Он присел и стал слушать: не зазвучит ли сирена.
Прошло три минуты. Тишина не была нарушена никакими посторонними шумами, только шум прибоя, стук сердца и лай собаки – беспризорного пса, который стоял и наблюдал за Андреем, и которого он не заметил.
- Пошёл! Пошёл!
Чёрный пёс с виду был дружелюбным и вилял хвостом, как бы говоря, что он не против того…
- Пошёл! Напугал как! Душа в пятки ушла. Ох!
Он протянул руку в разбитое оконце и стал искать засов. Через минуту он его нашёл:
«Низко же тебя посадили! Давай, открывайся», - глядя на пса сказал он.
Засов поддался и дверь открылась. Андрей включил фонарик, сделал вперёд несколько шагов, посветил фонариком под ноги и увидел обрезок доски. Он поднял его и усмехнулся:
- Вот и первая ловушка. Двадцать пять заточенных гвоздей. И все вбиты насквозь. Хм! Это мы знаем. Да тут их – четыре! - удивился взломщик. - Наступаешь на первую, гвозди впиваются в ногу, ты кричишь, падаешь или садишься на пол, а там тебя ждут ещё такие же «зубки».
Он убрал «ловушки». Посветил фонариком на лестницу, ведущую наверх. Поднялся по ней, толкнул рукой дверь. Она оказалась закрытой на замок. Он позвонил Глории.
- Шухер слушает!
- Глория, выключи машину, возьми компьютер, чемоданчик с ключами и иди ко мне. За домом ты увидишь лестницу, ведущую вниз. Спустишься по ней, войдёшь в комнатку. Тут я тебя и встречу, поняла?
- Иду.
Через пять минут она вошла в комнатку. Андрей посветил ей под ноги, и сказал:
- Ступай тихо. Поднимайся. Дай чемоданчик. Он открыл чемоданчик, вернее кейс, достал из него инструмент, взял отмычки и стал пробовать открыть дверь. Дверь открылась с третьего раза.
- О! Удивляешь меня, мой Андре, с каждым днём всё больше. Что это? Это то, о чём я подумала?
- Да! Именно то.
- То есть, - взлом! Словом, мы попали.
- Я думаю, романтическая незабываемая ночь, которую ты мне обещала, стоит этого!
Дверь открылась. Они вошли в большую комнату, видимо, служившую залом, в которой хозяева дома вечерами, за хорошо накрытым столом и крепкими напитками, предавались воспоминаниям, разговорам, размышлениям, словом, – расслаблялись. А может, делили куш? Намечали свои грязные делишки. Как лучше их провернуть, а может просто – отдыхали. Если же хозяева простые люди, которым нечего делить, которые взяли, по-видимому, в банке кредит и выстроили дом, а теперь, в поте лица, работают на него,.. то они, скорее всего, – на трудовом фронте.
- Ва-у! Две минуты, Андре! Ты возился, так это называется у воров, с замком две минуты. Это долго? Или рекорд?
- Что-то среднее! И чего только не сделаешь ради любимой!
- И чего только не придумаешь ради любимого!
Они поцеловались.
- Теперь, Глория, я посвечу, а ты задёрни все шторы. Потом мы включим свет. Вон, видишь, слева верёвочки. Тяни за них и шторы будут сами закрываться.
Глория так и сделала. И четыре окна закрылись светонепроницаемыми шторами.
- Всё, включай свет! Отлично! Мы в доме. В чужом, но красивом доме. Хотела бы иметь такой.
- Ты же купила бутерброды и воду в магазине, когда мы ехали сюда, да?
- Нет!
- Что же тогда, в таком случае, мы будем есть и пить? Я проголодался. Может, к великой радости, романтическая ночь нас накормит?
- Вот холодильник. О! Он полный. И чего только в нём нет! Просто чудо! Везение какое-то.
- Говоришь, набит!.. Это плохо!
- Почему, Андре?
- Сегодня пятница. И если хозяева или хозяин не приехал сегодня, это значит, что он объявится утром. Будь уверена. Видимо, холодильник набит не просто так, а по поводу. И нам, несомненно, повезёт, если хозяева – обычные статистические граждане. С ними я договорюсь. Они поверят в то, что я им расскажу. Но если...
- Что, если? – накрывая на стол, спросила Глория.
- Если это дом чиновника, депутата или высокого должностного лица, которые приезжают сюда со своими молодыми подружками…
- Любовницами, что ли? – перебила его Глория, ставшая на время, хозяйкой дома.
- Да. Это уже плохо. Очень плохо. Так что, в девять часов утра, максимум, в десять, мы должны будем «слинять».
- Уехать!
- Хорошо, уехать, убраться, унести ноги, ноги в руки и…, дать дёру, пропасть и так далее. Ты любишь меня?
- Сильнее и сильнее! – ответила она.
- Стол накрыт, мой Андре. Тут и газ есть. Сейчас сделаю нам чай. Может, включим отопление?
- Ты всегда была хорошей хозяйкой.
- Я же тебя просила! Не говори обо мне в прошедшем времени. У тебя ещё будет время…
- Прекрати. Вот ненавижу, когда ты говоришь так, словно я пионер, которому сказали: «Будь готов!» А он ответил: «Всегда готов!»
- Прости. Что ты хочешь от наркоманки!
Андрей вздохнул и сказал:
- И надо же было мне влюбиться в эту девчонку?
- Это навсегда, Андре! Никто, никто не знает твою нежную, ранимую, чистую душу больше, чем я.
- И эта душа опускается всё ниже и ниже.
- Мы сейчас не над уровнем моря, а на уровне моря. Если спускаться (пауза), то вместе. Но море нас не примет. Оно нас вытолкнет… Морям и океанам нужны золото, алмазы, сапфиры, жемчуга, золотая утварь - сундуками. Знаешь, какие богатства хранят моря и океаны с того дня, как люди стали торговать между собой? О! Сколько драгоценностей они присвоили благодаря своим сообщникам в этом деле – бурям, штормам, ураганам, и, конечно, войнам. Да и пираты в долгу не остались. А зачем морю такие, как мы: несчастная наркоманка с обручальным кольцом и компьютерный гений с таким же колечком? Знаешь, почему я сказала "несчастная"? Объясню. Ты ведь не любишь, когда я так говорю о себе.
- Изволь уж!
- Несчастная я потому, что умру от передозировки и буду на небесах одна. Одна без тебя несчастная. Без тебя, там, я буду несчастной. И, надеюсь, долго буду на небесах ждать тебя, Андре. А ты поживи подольше. Радуйся солнцу, утру, закату, трелям птиц, весне, что может быть важнее в этой жизни, после любви? Я столько тебе хлопот…
- Глория, так начинается наша романтическая ночь, да? С таких нот? Что в них романтического? Если не станет тебя, как мне жить? Думаешь, весна наполнит меня новой любовью? Нет! Весна будет, но она будет не нашей – чужой. А трели соловья станут терзать мне душу и сердце. Утро станет печальным, а закат – воспоминаниями о тебе.
- Мой Андре! Вот не думала, и раньше не слышала от тебя таких слов, похожих на поэзию. И мы сегодня, после любви, займёмся поиском произведений твоего деда. Прочитав, хоть что-нибудь, я сумею оценить его талант.
- Почему ты думаешь, что мой дед был поэтом? Доказательств нет.
- Нутром чую.
- Хорошо. Если он попал в Сеть, я его отыщу. Интернет – это другой мир, мой второй мир. Стоит открыть ноутбук…
- И ты, как «Шаттл», улетишь в космос! Я знаю, мой Андре, без всякого сомнения, знаю.
Глория подсела к нему и попросила:
- А теперь, дай мне дозу. Ту таблетку…
- Я думал, ты уже…
- Я уже… Меня уже… Нам уже… Давай уже! Андре! Не томи…
- Ты долго продержалась.
- Дай мне целую.
- Нет, только четверть…
- Это сказал тебе человек в машине, с которым ты встречался? Кто он? Штирлиц? Йоган Вайс? Человек со шрамом?
- Не задавай глупых вопросов. Получишь свою химию, может быть, через два часа. А пока тяни, держись. И пора бы приступать к ужину.
- Если они дали тебе эти таблетки для меня, значит ты получил задание и значит, они не станут меня устранять. Эти, я думаю, очень серьёзные люди, очевидно, одобрили меня…
- Тебе нужно было учиться не на филолога, а на шпионку. Вот тебе и сценарий. Начинай работать над ним. Ничто не лечит так, как работа. Скольких несчастных людей спасла работа. Любимая работа поглощает, превращается в страсть, овладевает тобой. Поверь, я это знаю.
- А время? Обычно говорят – лечит время.
- В твоём случае, оно не лечит, а калечит. Начинай работать.
- Хм! Какая же фабула? Как шпионка-наркоманка, прыгая из одной постели в другую, добывает своим стройным телом информацию, от которой зависит вращение Земли?
- Для начала неплохо! Тебе не холодно? На улице минус пять градусов. Сегодня, пожалуй, потеплей.
- Нет. Хочу есть. Может, приступим уже!
- Тогда начнём. Смотри, сколько всего! Деликатесы, колбаса, сыр, икра… Чайник закипел.
Глория в шкафу на кухне взяла два бокала, налила в них кипяток, бросила по два пакетика чёрного чая и вернулась в зал. Андрей включил телевизор, нашёл канал «Телепутешествия», убавил звук и предложил:
- Попутешествуем!
- Последние два года мы только и делаем, что путешествуем: из Горячего Ключа в Сочи, из Сочи в Москву, из Москвы в Ставрополь, из Ставрополя в станицу Саратовскую и так далее…
- Глория, ешь. Расслабляйся, отдыхай, думай о полезном.
- Дай мне таблетку!
- Ох, ты, горе моё!
Андрей пошёл в машину. Открыл её. Достал и из-под сиденья упаковку с таблетками. Вынул из неё один блистер с десятью таблетками, выдавил из него одну таблетку, и разломал её на четыре части. Завернул их в листок, вырванный им из записной книжки, и положил в карман. Вдруг он увидел между другими блистерами небольшую бумажку. Он достал её, развернул и, увидев текст, стал читать его:
«Андрей, из шести блистеров, три являются – плацебо. Плацебо – это таблетки пустышки. В них нет активного вещества. Поэтому, после того, как твоя жена примет шесть раз по четвертушке, начинай ей давать – четвертушку плацебо, через раз. Пустышка больше оказывает на человека психологическое воздействие. Глории будет казаться, что она приняла настоящую таблетку. Ты всё поймёшь. Блистеры плацебо, отмечены тремя красными точками, в местах, где указан срок годности. Не перепутай. Сделай всё правильно. Возможно, мы её потихоньку отучим… Если не получится, то… Записку прочитаешь и тут же сожги».
Андрей прочитал рекомендации и сжёг записку. Спрятал пачку под сиденье и пошёл в дом.
- Принёс? Ну! Давай же. Не издевайся.
- Вытяни руки и расширь пальцы.
Глория так и сделала. Он посмотрел на неё и сказал:
- Пальцы не дрожат. Ещё рано. Можно подождать. Нужно воевать за каждый метр земли.
- Меня трясёт изнутри. Какой ещё, к чёрту, каждый метр земли?..
- Хорошо. Вначале поужинаем, потом я дам тебе твою дозу.
- Согласна, мой Андре! – целуя его в губы, обрадовалась Глория.
Они хорошо поужинали. Выпили горячего чая, и им стало теплее. Они лежали на диване, укрывшись пледом, и смотрели, как крокодилы расправляются со своими жертвами.
- Это тебе ничего не напоминает?
- Нет.
- Так же с вами расправляется раствор или, как там его называют - «крокодильчик»? Этот синтетик.
- Перестань! В этом нет моей вины. Дай мне таблетку. Не будем сегодня об этом. Забудем до утра.
- Понимаю тебя.
- Так и не тычь мне этим в мои глаза! А где мой медвежонок? - вдруг забеспокоилась Глория. – Ты не принёс его? Как ты мог его забыть?.. Я же не засну без него!
- Принёс. В сумке твой медвежонок. Ты бы его постирала, что ли. Ходишь с ним всюду – и в гостиницах, и в отелях, и на пляже, и в самолётах, и в поездах…
- Таблетку!
Он достал листок из блокнота, в который завернул три четвертушки, и, взяв одну, пальцами протянул Глории:
- Угощайся! Как тебе они?
- Понравились. Как называются?
- Зачем тебе это знать, чтобы по аптекам шастать? Это спец…
- Заказ! Андре, мне не нравится твой тон. Я твоя жена, верная супруга, припоминаешь?
Глория взяла таблетку, положила её на ладонь и начала рассматривать. Пробовать на вкус. Нюхать…
- Что-то утром ты её не подвергала такой проверке, а?
- Утро было, к сожалению, жутким.
Она положила белую четвертушку на язык и запила её минеральной водой, на бутылке которой было написано: «Горячий Ключ», столовая вода без газа.
- Вот, и здесь Горячий Ключ. Наш бренд.
- Какой бренд? Столовая вода и всё. Неизвестно ещё, где её разливали. На нашем заводе воду разливают по стеклянным бутылкам, если это бренд.
У Глории поднялось настроение. Она достала своего медвежонка, без которого начинала злиться, ругаться и, что странно, а может и нет, с психологической точки зрения, для людей, злоупотребляющих препаратами и наркотиками, впадать в состояние психоза. (Андрей зная про это, купил второго медвежонка, на всякий случай. Потому, что однажды забыв его в отеле и обнаружив, что медвежонка нет с ними, Глория устроила такой скандал в аэропорту, что пришлось сдавать билеты. Их не пропустили в самолёт из-за странного поведения пассажирки. И Андрею пришлось ехать на такси в станицу Саратовскую за медвежонком…). Только поэтому, чтобы у них не возникало проблем, он и купил второго – точно такого же. Хотел быть спокойным на случай того, если Глория опять забудет где-то это чудо.
Но не вышло. На вокзале в Адлере, в разгар сезона отпусков, когда Андрей встречался с Борисом для обмена информацией и получения нового задания, в одном из отелей города Глория забыла медвежонка в вестибюле, когда сидела в кресле и ждала, пока её любимый закончит работу.
Через двадцать минут Андрей спустился на лифте, взял её под руку и они быстро направились к поезду: «Адлер - Москва». Отъехав три станции, Глория проснулась и, не обнаружив медвежонка, устроила в купе в одиннадцать часов ночи большой переполох. Все проснулись, дети предлагали тёте своих медвежат. Но… Андрей вытащил из сумки медвежонка и дал его Глории. Она прижала его к груди, поцеловала, легла на нижнюю полку. Все успокоились. Но через десять минут Глория вскочила, вышла из купе, посмотрела на медвежонка и заорала: «Андре! Что это за дрянь?!» Все снова проснулись. Стали возмущаться. «Это не мой медвежонок! Он даже пахнет по-другому, а точнее - воняет!» Так их сняли с поезда. Добравшись до отеля, они всё же нашли медвежонка в мусорном ящике отеля, на улице. «Мы думали, что он старый, раз такой грязный, и вы его специально оставили, чтобы мы его выкинули!» - объяснил работник отеля.
Андрей постирал его под краном в туалете вокзала, высушил под сушилкой и понял, что с этим, то есть психозом, шутить нельзя.
С тех самых пор он постоянно следил за тем, чтобы панда, китайский красный медвежонок, был всегда рядом с Глорией. Странное явление, но опасное.
Он посмотрел на супругу и видавшего виды медвежонка, как они ладят между собой и, улыбнувшись, посоветовал:
- Глория, не пора ли эту… заменить на нового?
- С ума сошёл! Мы столько с ним пережили! И, что значит «эту»?.. Дрянь?
- Понимаю. А романтическая ночь? Она на подходе? Где она? Уже час ночи.
Глория встала, разделась и стояла перед Андреем в нижнем белье. Затем она медленно сняла то, что называется - бюстгалтером, помотала головой вправо, влево, и волосы, её пепельные длинные волосы, рассыпались по её плечам. Она ещё медленнее сняла синие трусики и бросила их на диван. С той самой ночи, не забываемой для них обоих, которую они провели отдыхая в Геленджике, Глория выучила всё, что ему нравится в любви. Она чувствовала его тело. Его дыхание, движения, желания. Она делала с ним всё, что ей пожелается: экспериментировала, придумывала новые позы, слова; знала, когда нужно крикнуть, или глубоко дышать; любила импровизировать, словно тело Андрея было скрипкой, на которой так умело и без единой ошибки играла Глория свои баллады. Она продолжала стоять на середине комнаты - голая, красивая, желанная.
- Люблю твоё тело! Твоё белое тело и родинку на левой груди.
- Встань, подойди ко мне.
Андрей откинул плед, встал и подошёл к ней. К ещё не зрелой женщине, но уже и не девушке, скорее, к своей любимой, которую он так сильно любит.
Глория стала раздевать Андрея. Он что-то хотел сказать, но она посмотрела на него и приставила к своим губам указательный палец, что означало на всех языках мира, что настал момент, в котором слова – лишнее. Она раздела его и два влюблённых человека стояли голыми посреди чужой комнаты. Глория поцеловала его и стала опускаться ниже, медленно-медленно, оставляя поцелуи то на его груди, то на сосках… «О!» - Андрей вздрогнул. «Ах!», - сделал глубокий вдох. «Уф!», - закрыл глаза, словно Глория делала его тело невесомым.
- Нет! – тихо сказала она. – Нет! Придержи… и медленно ложись на диван.
Андрей лёг на диван, он тяжело дышал, но она не спешила к нему, она тихо, словно тигрица приближалась к нему. Ладонями она провела по его ногам, животу, лицу. Глубоко глядя ему в глаза, она осторожно села ему на живот, и приподняла свой таз.
Они быстро нашли места, которыми наделила нас, людей, матушка-природа и соединились в одно. Глория то медленно, то быстрее поднималась и опускалась, чувствуя тело Андрея, она подстраивалась под него. Когда он уже был готов, она остановилась и словно растекалась по его груди, как утренняя роса по листку, целуя его губы, лаская ладонями его щёки, облизывая его шею…
- Ох, Глория! Что ты?..
Она снова приложила свой указательный палец, но уже к губам Андрея. Когда Глория почувствовала, что он не может уже сдерживать,.. она быстро проделала то, чего он так долго ждал, и они вознеслись к небесам…
- Да, Глория! Ты сегодня неповторима, бесподобна, безупречна!
- Тебе понравилось?
- Ещё бы. Я чувствовал себя инструментом, на котором, так чувствительно и нежно, играла солистка Венского оркестра, конечно, самая молодая и красивая.
Через час, когда они повторили всё ещё три раза, в которые Глория привнесла несколько новых движений и импровизаций, они, уставшие и, несомненно, удовлетворённые - а что может быть выше любви и подарить двум влюблённым настоящее счастье? Только взаимная любовь и постоянное желание любить - быстро заснули. Молодость, друзья, молодость. Вспомните, о своих импровизациях в любви и гоните стыд прочь. Над морем взошло ночное светило. Ветер поднимал холодные волны и гнал их, как пастушок своих овечек, к безлюдному берегу. Телевизор продолжал работать, путешествие продолжалось.
* * *
- АНДРЕЙ, АНДРЕЙ, ПРОСНИСЬ, - толкая его в бок, повторяла Глория. - Просыпайся же!
- Глория, спи, ещё рано. Или ты хочешь сменить романтическую ночь на романтическое утро?
- Да просыпайся же ты!
Андрей услышал посторонний кашель, и понял, что они попались. Он высунул голову из-под пледа и увидел четырёх мужчин. Он откинул плед и, протирая глаза, встал.
- Ну что, наркоманы, попались? Вы проникли в частное владение, мерзавцы. Да ещё со взломом, с нанесением ущерба, - сказал высокий мужчина лет пятидесяти в длинном кожаном плаще, чёрном костюме и синем галстуке.
- Просыпайтесь, просыпайтесь, - обратился к ним старший лейтенант полиции, рядом с которым стояли два сержанта.
- Нагулялись на халяву? Как деликатесы? Вкусная ли икра? Не подделка? – ухмылялся мужчина в кожаном плаще. – Ты тоже вставай, - грубо обратился он к Глории.
- Не подделка, - ответила она, - и деликатесы вкусные.
- Надо же, ещё и грубит, голубушка.
- Простите, а вы кто будете? Вы хозяин этого дома? – вежливо спросил Андрей.
- Да. И вы, наркоши, за всё ответите! – ответил хозяин дома.
- Извините, но так получилось. Машина не завелась, на улице было холодно, вот и пришлось переночевать в Вашем уютном доме. Мы за всё заплатим и…
- Заплатите, заплатите, без всякого сомнения, заплатите. На сколько лет тянет всё это, товарищ старший лейтенант? – показывая рукой на стол, спросил мужчина.
- Думаю, если наркотики не обнаружим, лет на пять-семь.
- Слышали? – улыбнулся мужчина ехидной улыбкой. – Как вам это?
- Кто Вы, можете представиться? Так полагается по закону, но мы можем и договориться.
- Вот хам, ему ещё надо представиться. Ты что, ещё не отошёл от наркоты? Я депутат Законодательного собрания края…
- Какого края? - перебил, открывая ноутбук, Андрей. - Покажите удостоверение.
- Нет, это уже ни в какие ворота не лезет, - возмутился депутат. – Вот удостоверение, читай: Аркадий Сергеевич Смоленский, усёк? – спросил депутат и положил удостоверение в карман своего пиджака.
- Да что с ними цацкаться, Аркадий Сергеевич? Составим протокол. Вы напишите заявление, мы их обыщем и в участок голубков, - предложил старший лейтенант.
- Дайте мне пять минут. Мне ведь, как задержанному, будет предъявлено обвинение. Значит, разрешается один телефонный звонок.
Депутат посмотрел на старшего лейтенанта, тот кивнул головой.
- Что ты делаешь? Зачем ты включил ноутбук? Что ты хочешь, с мамой поговорить по скайпу или порнушку погонять? И скажи своей наркоманке, чтобы отошла от шкафа с книгами. Можно подумать, что она умеет читать!
- Глория, её зовут Глория, - сказал Андрей.
- Да мне чихать на то, как её зовут. Может, она писательница, сидящая на антидепрессантах и опиуме, как это часто бывает с творческими людьми?
- Вы почти угадали, - ответила Глория, глядя на то, что Андрей уже набрал фамилию имя и отчество депутата и начал работать…
- Отойди от шкафа. Глухая, что ли?
- Аркадий Сергеевич, а вот эти две книги Эдгара Загорского «Камилла» и «Лара», это что – серия? Хорошие книги? Их стоит прочитать? Вот эту я начинала читать в больнице, но…
- Кто же тебя из психушки выпустил? Не трогай! Они с автографами автора. Жене от её матери остались, - возмутился депутат, в то время, когда старший сержант, что-то доставал из своей рабочей сумки, вероятно, бланки протоколов, чтобы, наконец, быстрее закончить с этим делом.
Глория думала про себя: «Надо, чтобы Андрей всё успел. Нужно потянуть время, хотя бы ещё три-четыре минуты выиграть и тогда дело обернётся совсем по-другому. Так уже было, раза три. Работай, Андрей, работай».
- Что ты там пишешь, гадёныш? - заорал депутат. - Да что тут происходит?
- Аркадий Сергеевич, а в машине Вашей сидит жена, или…
- Какое твоё дело? Ты что, прокурор что ли? Совсем обнаглела!
- Молодая-то для жены! - старалась Глория вывести депутата из себя, чтобы тот с Андрея переключился на неё.
- Ты смотри, хамка какая! А Вы что тянете? Оформляйте уже. Хватит с ними цацкаться. Смотри, а?..
- Мы, товарищ депутат – муж и жена, - продолжала Глория, вытаскивая из шкафа книгу «Камилла», «доставать» хозяина дома.
- Ну и хамы! Ну и молодёжь? Кого мы воспитали?
Сержанты уже направились к Глории, чтобы начать обыск, но она, поняв это, спросила их: «Для обыска разве не нужны понятые? А тут, да ещё в такое время, никого не найти, не считая молоденькую девушку, сидящую, к великому удивлению, в машине Аркадия Сергеевича».
- Всё, - сказал Андрей.
- Что, всё? - переспросил депутат и нахмурился.
Андрей протянул хозяину дома лист бумаги; ещё раз посмотрел на экран ноутбука и, добавив ещё пару предложений в лист, сказал:
- Прочтите, пожалуйста. Прочтите, не стесняйтесь.
- Что тут? - депутат надел очки и начал читать написанное на листе бумаги.
Глория улыбнулась и посмотрела на депутата, зная как он будет сейчас потеть и вытирать лоб платком, читая текст. Андрей в это время читал то, что выдавал компьютер на его запросы.
Депутат достал из кармана платок. Вытер им лоб. Положил платок снова в карман; снова достал его и снова вытер лоб. Полицейские, видя, с каким волнением читает хозяин дома то, что написано на листе, переглянулись. Их удивило его странное замешательство и поведение. Он снял плащ. Сел в кресло и уставился на Андрея, на которого, в свою очередь, смотрела Глория, и, улыбаясь, думала про себя: «Мой компьютерный гений! Как же я тебя люблю!»
- Аркадий Сергеевич, - обратился к депутату Андрей, - я думаю, что полицейских можно уже отпустить; у ребят трудный день впереди и, по всей вероятности, у них будет еще время кого-нибудь пристрелить. Я пошутил.
- Что за шуточки? - возразил старший лейтенант.
- Я не хотел Вас обидеть, поверьте.
- Да, да. Ребята, вы свободны. Всё нормально, - вставая с кресла и вытирая платком капли пота со лба, сказал депутат. - Это дети моего друга. В этой записке написано… Я просто забыл, что они приедут в гости. Сами понимаете, вчера только прилетел из Красноярска после сессии… Словом, всё нормально. Спасибо.
- Ну, если Вы, Аркадий Сергеевич, говорите, что…
Депутат из Красноярска подошёл к старшему лейтенанту, что-то сунул ему в карман и шепнул на ухо. Тот кивнул головой и трое полицейских вышли из дома, сели в машину и уехали, сказав хозяину, чтобы он не медлил с установкой сигнализации.
- Андрей, так, кажется, Вас зовут, да? - обратился перепуганный депутат к мужу Глории. - Мы можем поговорить без свидетелей? – спросил он.
Андрей дочитал информацию на экране ноутбука и закрыл его.
- Глория, сходи, посмотри, как там наша машина. Словом, погуляй. Оставь нас, дорогая.
Глория поставила книгу «Лара» рядом с книгой «Камилла», которую листала раньше, и как-то странно посмотрела на Андрея.
- Кстати, Глория, извините меня за грубость, я не хотел, - сказал депутат.
Глория улыбнулась, взяла: плед и медвежонка и направилась к выходу.
- И ещё, Глория, эти книги, если конечно они Вас интересуют, наверно, продаются в магазинах. А человек, написавший их, жил в Горячем Ключе. Он приезжал к нам в Красноярск и представлял свои книги в Доме творчества, там и купила моя тёща эти книги. И автор подписал их ей. Судя по тому, что жена их читала по два раза каждую, они и Вам понравятся. А моя жена преподаёт литературу в университете. Она знает толк в книгах, поверьте.
- Толк?.. Спасибо за информацию! Андрей, я пошла. Не буду вам мешать.
Глория вышла, и Андрей остался с депутатом. Аркадий Сергеевич извинился перед Андреем и спросил, вытирая лоб платком:
- Так я что, на крючке, да? Что мне теперь делать, Андрей?
- Раньше надо было думать, Аркадий Сергеевич.
- Значит, на меня завели дело что ли? Так получается?
- Нет, если Вы ещё на свободе, то за Вами пока, скорее всего, наблюдают.
- Что же делать? Как мне быть?
- Я бы Вам порекомендовал больше жертвовать.
- Жертвовать?
- Сколько в больницах неизлечимо больных детей. Вот и займитесь благотворительностью. Купите медицинскую аппаратуру, финансируйте дорогостоящие операции. Помогайте приобретать медикаменты. Словом, израсходуйте как можно быстрее те деньги, которые Вы нажили нечестным трудом, понимаете?
- Да. Но ведь тогда наша служба безопасности начнёт своё расследование: на какие деньги я помогаю… налоговая станет…
- Думаю, что они, увидев то, что Вы всё поняли и хотите очистить свою совесть, не станут Вам мешать. Там, то есть те, у кого Вы «на крючке», не дураки. Заметив то, что Вы делаете, они подумают, если Вас взять и посадить, неизвестно, кто придёт на Ваше место. Да и хлопот с этим немало. И общественность возмутится. Постараются с этим…
- А ты не знаешь, кто они? Ты бы мог чем-нибудь помочь, раз судьба нас, как бы сказать, связала, или столкнула. Чтобы я знал: наши или московские ребята пасут меня?..
- Нет. Такие, как Вы, для нас…
- Мелкие сошки, - перебил Андрея депутат. - Понимаю. Самому уже порой противно. Народ живёт за чертой бедности, а мы…
- Вот и займитесь этим, - упаковывая ноутбук в чехол, порекомендовал Андрей хозяину дома.
- А с последним пунктом? Что мне делать?
- Это уже серьёзно. Мальчики… Скажу Вам откровенно: для Ваших врагов, а они, разумеется, знают об этом, это - большой козырь.
- Как противно. Веришь, Андрей, не по своей воле, друзья сбили с пути. Говорили, что всё в этой жизни нужно попробовать. Вот и попробовал.
- Словом, с этим вы будете жить до конца своих дней. Это аморально. Как Вы могли не догадаться, что такие оргии обязательно снимают на камеру.
- Значит, чем больше они нашего брата возьмут под «колпак», тем послушнее мы будем…
- Да. При принятии законов. Это их методы. Чтобы Вы были сговорчивей.
- Как стыдно! Но уже ничего не исправишь.
- В этом пункте – да. Вот и займитесь благотворительностью, и уповайте на Бога, что простит Вас и защитит, пока не узнали…
- Да. Я, Андрей, теперь…
- Хорошо. Это правильно. Одобряю.
- У меня к тебе дело, Андрей. Если можно, конечно. В крае исчезло три миллиарда рублей бюджетных денег. Мы взяли одного чиновника, идёт следствие. Мне кажется, что он не виновен. Не мог бы ты, если конечно это не повредит твоей репутации, или твои шефы… Ты понимаешь? Вот четыре фамилии. Ты мог бы выяснить у кого из них деньги за границей, сколько, и в каком банке?
- Три миллиарда рублей! Бюджетных денег? Хм! Многовато.
- Вот эти фамилии, - депутат положил перед Андреем список с перечисленными в нём фамилиями. - Мы бы…
- Подождите, если бюджетные деньги, значит, участников пять-десять человек. Почему же до сих пор ваши службы не нашли деньги?
- Были проверки, но… Не могут найти. А ты, Андрей, как я предполагаю, работаешь на спецслужбы или правительство, или…
- Вот на этом «или»… и остановимся.
- Значит, ты крутой, Андрей?! Помоги. Что тебе стоит…
Андрей думал минут десять. Принимал решение. Взвешивал все за и против. Депутат сидел и молча наблюдал за Андреем, не мешал ему принимать решение.
- Хорошо, если бюджетные, значит – народные. Но смотрите…
- Как рыба! – ответил Аркадий Сергеевич.
- Мне за это ничего не будет, когда узнают, а рикошетом может зацепить Вас. Это серьёзно. Вы согласны идти в этом деле до конца?
- А что мне делать? Я и так на крючке. Хоть полезное дело сделаю. Я возглавляю комитет по контролю…
- Отлично, - сказал Андрей. - Ноутбук есть?
- Да. В машине.
- Принесите. И, кстати, та девушка, которая сидит в Вашей машине, она не та, за кого себя выдаёт.
- Кто же она? Я с ней уже полтора года… Я, видимо, вконец, запутался.
- Два года назад она освободилась. Сидела четыре года в колонии строгого режима за мошенничество. У неё два кредита, на общую сумму шестьсот тысяч рублей. Ясно? Отбывала наказание в Волгограде, в колонии №28, строгого режима.
Хозяин дома остановился в дверях, посмотрел на Андрея, вытер лоб платком, глубоко вздохнул и спросил:
- Это точно?
- Да. Но паспорт у неё законный. Она поменяла имя и фамилию, - добавил Андрей.
Депутат нахмурил брови и хотел было выйти, но Андрей продолжил:
- Аркадий Сергеевич, с ней разберётесь потом. Улыбайтесь, улыбайтесь. Прежде всего – дело. Мне пора уже ехать.
Депутат принёс ноутбук. Андрей достал компьютер из чехла, надел медицинские перчатки и включил его.
- Дайте свой модем.
- Вот.
- Список тоже. Укажите на фамилию в списке, кого Вы меньше всего подозреваете.
- Вот! Этого депутата.
- Хорошо. Теперь заварите чай мне и себе. И сожгите листок, который я Вам дал, на моих глазах.
- Понял! То есть, компромат на меня...
Депутат при Андрее сжёг листок, который он ему дал и пошёл заваривать чай.
Пока Андрей с депутатом находились в доме и говорили о делах, девушки «мирно» общались между собой.
- Привет! Какая шубка на тебе? Тысяч двести стоит, да?
- Отвали, наркоша!
- Отвали?! Чего тебе отвалить? А где же «Здравствуйте? Как ваши дела? Как выспались? Что снилось? Как прошла ночь?..»
- Ещё выспишься, сучка. Лет за пять отоспитесь со своим дружком. Там вас научат, как нужно разговаривать с людьми с положением.
- С положением? - переспросила Глория. - Ты же ему не жена! С каким положением?
- Отстань от меня. Я, с такими как ты не общаюсь, поняла? - брезгливо пискнула девушка из машины любовника, в дорогой шубе и бриллиантовым кольцом на среднем пальце левой руки.
- С какими «такими»?..
- Как ты, наркоша. Не можешь справиться с наркотой, не берись…
- Это не моя вина! - вспылила Глория. - И не твоё дело, крыса! Меня врачи сделали такой.
- Так я и поверила, шлюха! Все вы поёте эту песню. Врачи лечат, а не калечат…
- Что? Что ты сказала? Повтори!
- Шлюха! - повторила девушка.
Глория вцепилась девушке в волосы и хотела уже вытащить её из машины, но…
- Глория! Что ты делаешь? Иди в машину. Прекрати! – остановил её Андрей.
Глория беспрекословно подчинилась Андрею и пошла в сторону моря. Она услышала слова девушки: «Смотри, послушница какая!» - но не ответила.
- Глория первой не начнёт, - сказал Андрей депутату.
- Оставь, Андрей, продолжай.
Андрей набирал какие-то комбинации, делал записи, входил на сайты, словом, делал обычную работу, хорошо знакомую ему.
Депутат же сидел и пил чай. И наверняка думал о своём будущем. И мысли его путались, от того, что он услышал от Андрея. Его бросало, то в жар, то в холод. Он пил чай и глубоко вздыхал, глядя на девушку, сидящую в его крутой машине, в дорогой шубе, которую он подарил ей на Рождество.
- Всё! - сказал Андрей, через двадцать пять минут работы. Взгляните на это.
Хозяин дома быстро подошёл к Андрею и спросил:
- Кто?
- Вот! - Андрей указал пальцем на фамилию человека, которого не могут (или не хотят) вычислить службы безопасности края, за хищение бюджетных средств.
- Не может быть?! - закричал депутат. - Только не он.
- Тихо, тихо, Аркадий Сергеевич. Не шумите. Теперь слушайте меня внимательно. Сожгите листок, фамилию Вы уже знаете... Вот и хорошо. Я не назову Вам ни банка, ни страны, ни счетов этого мерзавца. Возьмёте его - сам всё расскажет. «Коррупция мешает развитию страны», - так говорит президент. Он же был у вас в Красноярске на прошедшей неделе и говорил о коррупции.
- Всё понял. Добро.
- Дальше. После того, как мы с Глорией уедем, Вы на флешку скачаете нужный Вам материал. Потом позвоните вашему, как его? – главному хозяйственнику, словом, тому, кто вам всё выдаёт…
- Начальнику хозяйственной части.
- И скажете ему, что у Вас из машины украли ноутбук, сразу же! Это ясно?
- Да. Кажется, понимаю!
- После этого Вы возьмёте лодку, отплывёте подальше от берега и бросите его, как стемнеет, в море. После того, как скачаете на флешку нужный Вам материал, выключите компьютер и вытащите из него аккумулятор. Можете сказать, что у Вас украли только компьютер, а аккумулятор, шнур и «мышку» отдадите в хозчасть. Это ясно?
- Да.
- Хорошо. С девушкой сами разбирайтесь. Но я бы на Вашем месте расстался с ней, по-светски . Она не должна видеть как Вы топите ноутбук. Теперь всё в Ваших руках.
- Ты гений, Андрей.
- Вот и Глория говорит так же.
- Деньги! Тебе дать деньги?
Андрей посмотрел на депутата и улыбнулся.
- Ах, да. Извини, Андрей, раз нас свела судьба, я уже повторяюсь, можешь пользоваться домом, когда пожелаешь. Я не стану ставить его на сигнализацию. Что уж теперь - когда меня могут взять в любую минуту.
- Это так! Но я на Вашем месте не стал бы тянуть. Завтра бы улетел домой. И стал инициатором разоблачения коррупционера, похитившего народные деньги. Не об этом ли говорит президент? Так что у Вас есть еще один шанс. Выполните свой долг перед избирателями.
- Правильно. Так и поступлю.
- И ещё одно, раз нас свела судьба, как Вы говорите, а Вы стали на путь очищения, если за Вами следят ( а за Вами следят), не берите ни в коем случае билеты за границу. И думать об отдыхе забудьте. Как только у них появится информация о том, что у Вас на руках билет за границу, они, будьте уверены, тут же Вас и арестуют.
- За это спасибо, Андрей. Я бы не догадался. По гроб буду обязан.
- Живите честно, Аркадий Сергеевич, честно, - сказал Андрей и вышел из дома, в котором они с Глорией провели незабываемую романтическую ночь.
- Теперь куда, мой капитан? Ты разобрался с депутатом?
- В Сочи, мой компас, в Сочи. За работу, - ответил Андрей.
Они уехали в Сочи, а озадаченный, огорошенный, выведенный на "чистую воду" депутат сидел и думал: «Да, эти ребята наведут порядок в стране. И, главное, они появились вовремя. Я нашу систему знаю».
* * *
- СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ, ГЛОРИЯ?
- Какая разница, - ответила она. - Андре, какими сразу жалкими, земными, ручными становятся люди, когда их выведут на "чистую воду". Просто смешно.
- Кому хочется сидеть на нарах после той жизни, в которой они «купались» в золоте и серебре? Кому хочется потерять власть, положение, привилегии, загранкомандировки, бизнес сына, дочери? У них так заведено: поймали – отдай всё.
Глория пела какую-то песенку и смотрела в окно. Ей не давали покоя те две книги, которые она пролистала в доме у депутата. И она спросила:
- Андре, фамилия твоей мамы Камиллы – Оксакова?
- Ты же знаешь. Что за вопрос, любовь моя?
- А это не вопрос - анализ. А в девичестве? Вот крутится в голове, но не могу вспомнить…
- Загорская…
- Точно! Теперь всё сходится, - пояснила она. - Конечно, Загорская.
- Что ты придумала? Убери ноги с панели, где твои манеры?
- Знаешь, Андре, фамилия автора, написавшего эти две книги - Загорский. Может, он твой родственник? Помнишь в больнице…
- Вряд ли. Однофамилец, скорее всего. Мать мне ничего не говорила конкретно о том, что в нашем роду были писатели или художники. Она всегда что-нибудь не договаривала…
- Твоя мать, извини меня, странная, но хорошая женщина. Возможно, она после смерти мужа, твоего отца, ушла в себя. Но скрипач пробудил…
- Сам удивляюсь. Он её словно заколдовал. Влюбилась и …
- Притянулась, как говорит Светка. - Кстати, её позавчера еле-еле откачали в больнице от передозировки.
- Я тоже за тебя боюсь, Глория. Ещё как боюсь, - сказал Андрей.
Он посмотрел на жену, вздохнул и добавил:
- Люблю тебя!
- Умрём в один день!
- Кстати, о смерти в один день. Мне дали задание, очень серьёзное, Глория. Если я его выполню, мы будем в опасности. Это я чувствую, - вздыхая, сказал Андрей. - За нами начнётся «охота». Поверь мне. Всё очень серьёзно: и задание, и люди, против кого оно направлено, и наша жизнь…
- Так не выполняй его!
- Шутишь? На чьи деньги мы живём? На государственные. Чьи деньги мы охраняем…
- Государственные, - ответила не без иронии Глория, убирая ноги с передней панели. - Андрей, мне не нужно это объяснять. Я всё понимаю. Что меня держит на этой земле, в этом мире, который отвернулся от меня? Так безжалостно обошёлся со мной… Твоя любовь ко мне.
- Наша любовь, Глория, наша, любовь.
- Я не могу родить тебе ребёнка. Я больна. Что за жизнь без детей? Я виновата перед тобой.
- Поэтому ты просишь таблетки? Чтобы забыться? Или как там: «Уколоться и забыться…»? Глория, может ещё раз попробуем с…
- С психушкой? Это не клиники, Андре, а… Вот, если бы найти занятие, да по душе… Я бы, может, и выбралась из этой – всемирной паутины.
- Не дурно, хорошее сравнение. Браво!
- Эти две книги - «Камилла» и «Лара», автор посвятил Камилле Клодель и Адель Гюго.
- Кто они?
- Одна – скульптор. Другая – дочь знаменитого писателя Виктора Гюго. Но, главное, знаешь, что их объединяет? Они обе были француженками, обе долго прожили, и обе закончили свои дни в психиатрических лечебницах.
- Боже мой! Какие страсти! В чём же история?
- Долго рассказывать, Андре. Меня заинтересовало только то, что у Вас с автором одна фамилия, вернее, по линии твоей мамы. Если бы у меня было больше времени, я бы их…
- Достаточно о писателях. Думай о нас. О нашем будущем.
- Ты думаешь, у нас есть – наше будущее?
- Уверен.
- Мой, Андре, когда я училась в университете, я писала рассказы и даже наша Вера Ивановна, профессор, говорила о моём большом литературном будущем. Несколько моих рассказов публиковались в газете «Вольная Кубань», в Краснодаре. А один, маленький рассказик, про девочку, напечатали в нашей газете «Горячий Ключ».
- Интересно. Ты раньше не говорила мне о публикациях. Значит, ты знаменита? - пошутил Андрей.
- Всё шло хорошо, пока этот дебил не сбил меня… (Пауза.) И вот результат - наркозависима…
- Это не совсем так. Ты больше зависишь от таблеток. А эта болезнь имеет название. Надо посмотреть в Интернете. Посетить сайты на эту тему. Прочитать рекомендации.
- Когда приедем, дашь таблетку, новую. Они мне понравились.
- Уже приехали. Иди и посмотри как там в квартире. Не было ли гостей?
Глория пошла в квартиру. Андрей, как всегда, остался сидеть в машине и ждать её звонка, что означало – можно подниматься.
- Хм, писать книги… Мечта. А что? Может, это и выведет её из этого ада? И Борис говорил о том же: «Найди ей дело». Нужно подумать, как эту мечту воплотить в жизнь.
* * *
Время шло, а вместе с ним и жизнь
ГЛОРИЯ И АНДРЕЙ ЛЕЖАЛИ в постели в квартире, на третьем этаже, которую арендовали в Сочи, куда они приехали два дня назад из станицы Саратовской, где жили в доме, оставленном в наследство Глории после смерти её бабушки. Мать Глории так и жила в том же доме в Горячем Ключе. Часы показывали две минуты первого.
Наступило седьмое апреля. Они не могли заснуть. Андрей получил очередное задание, и поэтому они находились в Сочи. Андрей работал в этой квартире всегда, когда получал серьёзное задание. Во-первых - город большой, во-вторых - если «запахнет жареным», как он любил выражаться, можно будет «смыться» в Турцию. Не нужно виз, оформления документов, а просто приехать в порт, купить билеты на паром и через двенадцать часов быть в Турции, где он может «залечь на дно», вместе с Глорией, потому, что в Стамбуле есть два человека, у которых они могут спрятаться. Адрес Андрей запомнил наизусть и никому, даже своей любимой, не говорил о нём.
- Может, откроем окно, Глория? Ты тоже не спишь? Душно. На улице плюс пятнадцать, а батареи чуть ли не раскалённые.
- Не нужно. С улицы будет доноситься шум.
- Тогда форточку.
- Нет, Андре. Шум меня стал раздражать.
- Тебе нужно подлечить нервы. Иногда ты бываешь противной, раздражённой, возбуждённой. Это от таблеток. Позавчера я с трудом нашёл тебя. Когда я зашёл в комнату, вы, любители химии, лежали кто где. Одна из твоих подруг заснула прямо на унитазе, в окружении использованных шприцов. Шприцы валялись по всей комнате. Я стоял и смотрел на эту драму…
- Драму?! Ты прям, как поэт. Мог бы сказать просто, как полицай: бардак, малину, притон… и всё в том же духе. Но «драму»? Ты начал говорить литературными терминами. Определённо в тебе что-то просыпается.
- Я стоял и смотрел на этих "отключённых" молодых девчат, парней и думал: «Что с ними будет? И будет ли что-нибудь с ними вообще?» И ты на диване. Одна, «отключённая» от всего мира, с распущенными волосами, бледненькая, как ангел, с открытыми длинными ногами. Я стоял и наслаждался тобой, в этом бардаке, где один стонал, другая разговаривала во сне с кем-то, третья делала руками движения, словно хотела кого-то поймать. Ты выглядела такой сексуальной, и таким безмятежным был твой сон, будто передо мной лежала не моя жена «в отключке», а спящая королева.
- Спящая королева! Ты только позавчера заметил это? Твоя спящая королева спит с тех самых пор, когда вышла однажды, счастливой и радостной молоденькой девушкой, не бравшей в рот даже шампанского, из своего дома, чтобы пойти на свою любимую работу и…
Глория снова начала рассказывать, вспоминать, жалеть себя, как и все люди, которым «сломали» жизнь и судьбу. Которым казалось в мечтах, что жизнь могла быть намного лучше, нежели быть прикованным к постели или передвигаться на инвалидной коляске. Она, несомненно, говорила убедительно и красиво; вспоминала, «прокручивала» тот день, изменивший её судьбу. Что всё могло быть по-другому, если бы она прислушалась к словам матери, если бы она почувствовала, что Рекс не выпускает её из дома, потому, что и он чувствует опасность, беду. Но… Андрей, в таких случаях не перебивал её, не останавливал, не старался проявить участие в её размышлениях, не разбирать подробно то утро, утро, изменившее жизнь Глории. Тем более, когда она заводила «старую пластинку» (так называл разборки Глории с самой собой Андрей), так красноречиво это делала. Не доставали его вздохи и мечты ещё и потому, что Глория всегда заканчивала их одним: «Зато я встретила тебя, Андре, мою любовь. Мою награду, после того, что мне пришлось пережить, выстрадать, стать такой, какой я стала. Ты моё – всё. Люблю тебя. Твою душу. Другой бы уже оставил меня, сбежал бы, развёлся, а ты любишь меня – с каждым годом всё сильней, я это чувствую, мой Андре, мой рыцарь, моя звезда. И моя любовь растёт к тебе в благодарность твоей и, соединившись воедино: твоя любовь ко мне и моя к тебе, рождают счастье…»
Такими словами заканчивала Глория свои воспоминания. Вот и сейчас, когда они лежали и не могли заснуть, она повторила всё слово в слово. Андрей поцеловал её и улыбнулся. Никакой обиды, на то, что говорила: «Жизнь могла быть другой», никакой злости на слова, которые другого человека могли бы ранить, заставить принять решение – уйти. Это – любовь. Андрей знал, что сердце Глории и она сама, такая хрупкая, нежная и беззащитная, принадлежат только ему. И он чувствовал большую ответственность за судьбу Глории.
Мать Глории была рада и не беспокоилась за дочь, судьбу которой изменила жизнь за пару минут; но случай, ах, этот случай, всё исправил. И когда Глория и Андрей связали свои чувства браком, мать легко вздохнула.
Мать Андрея, вначале, смотрела на это иначе. И до свадьбы она говорила ему, что они – не пара. Город маленький и слухи распространяются в таких городках быстро, и не беспочвенно. «Андрей, проснись! Любовь слепа», - говорили одни. « Любовь – болезнь» - добавляли другие. «Оттуда, куда она ходит, дорога одна - на кладбище», - поясняли третьи. Жестокие слова, порой, приходилось слышать и переживать Андрею. Но он слушал только своё сердце. А сердце ему говорило: «Ты нашёл свою любовь, своё счастье, своё всё, свою половину». Любовь – чувство, не поддающееся формальному определению. Любовь – высшее эмоционально-духовное состояние душ и сердец двух людей. Её основа в открытии духовной ценности в человеке, которого любишь. Она не скована даже нравственными оценками, осуждениями со стороны, кривотолками и сплетнями. Она – развивается. Любят не «потому что», а «несмотря ни на что». Любовь – глубокое чувство, настолько глубокое, что до неё просто не доходят, не опускаются на такую глубину, осуждающие её слова, сплетни, слухи. Они так и остаются – на поверхности. У злых слов нет столько кислорода, чтобы опуститься на ту глубину, на которой находится любовь. Она – вершина нравственного отношения человека к человеку. Она – весна, солнце, морской ветер, белые облака. Любовь всегда на стороне любящих сердец. Она выталкивает влюблённых за рамки обыденности, общепринятого. Она – бог для любящих сердец. Любовь – свобода. Любовь – высший долг. Только вышеописанное называется любовью. Всё остальное - сожительство, даже если люди живут в браке. Андрей это чувствовал и понимал.
- Люблю тебя, моя спящая королева!
- Минуты не проживу без тебя, мой Андре!
- Тебя достали, наверное, мои приступы гнева?
- Нисколько. Вернёмся к начатому разговору. Ты позавчера укололась. Я думал ты…
- Решила расслабиться. Больше не повторится. Обещаю.
- Звони, когда хочешь исчезнуть или расслабиться. Тогда у меня не будет надобности ездить и искать тебя. Глория, я так волнуюсь, когда тебя нет рядом. Мне становится не по себе. В голову лезут разные мысли, несущие в себе тревогу. Ты должна понять меня. Оберегать от этого.
- Обещаю, мой Андре. Обещаю. Буду звонить. Самой следовало догадаться. Голова не сработала. Это не эгоизм по отношению к тебе. Не проявление неуважения к тебе, поверь.
- Верю.
- Я прощена?
Андрей вздохнул, поцеловал Глорию в лоб и сказал:
- Да. А ты знаешь, мне почему-то спокойно в больших городах. Люди, суета…
- Мне тоже. Андре, когда тебя уже переведут на работу, или как там у вас называется то, что вы делаете, в большой город? В Москву, Петербург… Ты столько много работаешь. Иногда сидишь сутками за компьютером. Твои начальники должны ценить тебя.
- Возможно, это и случится когда-нибудь, как только закончим эту работу.
- Опасную для нас работу. Да, дорогой?
- Надеюсь, что…
- Нас не устранят прежде, - перебила его жена.
- Дай-то Бог!
- Значит, это серьёзно! И хорошо, что мы живём одним днём. Это правильно. Всё – сегодня, всё в настоящем. Никаких заплывов в будущее.
- Ни-ка-ких! - повторил одобрительно Андрей. - Всё – сегодня. Сию минуту.
- Так что же мы теряем время?
- Отлично! Ты ожила. Иди ко мне, мой весенний ветерок, моя прохлада, моё дыхание.
- Какие слова!..
* * *
- УЖЕ ТРИ ЧАСА НОЧИ, а мы не спим. Даже это… не помогло.
- Завтра с утра я начну работать, как только включат все свои компьютеры и ноутбуки, и до часа «Х».
- Пока все не взломаешь?
- Глория, а почему ты таблетки не просишь? Обычно, после малины, ты без них не обходишься.
- Наступил новый день. Скоро начнёт светать.
- И что?
- Сегодня православный праздник Благовещение. Я верующая, ты забыл?
- Верующая и… - Андрей не стал произносить слово, которое, произнеси он его вслух, ранило бы Глорию.
- Верующая наркоманка. Называй всё своими именами и значениями, к глубокому сожалению, мой Андре. Никакой обиды, поверь.
- Извини, любовь моя, я не хотел. Собственно говоря, я имел в виду…
- И не проси. Не извиняйся. Ты – мой бог. Не будет тебя, не станет и меня. Что мне делать без тебя на этой планете, в этой стране, в этом крае, в этих городах, в которых мы живём, время от времени? Я должна уйти, по всей вероятности, первой. Понимаешь?
- Тогда, как мне жить, богиня моя, после того, как ты уйдёшь в мир иной первой? Что мне делать без тебя на этой планете, в этой стране, в этом крае, в этих городах, в которых мы живём время от времени?
Они засмеялись. Посмотрели друг на друга так, как глядят только те, которых выбрала любовь, чтобы они были счастливы каждую минуту. Баловни любви. Большие зелёные глаза смотрели в большие чёрные глаза. В такие моменты двум любящим сердцам, слова не нужны.
- Благовещение. Большой праздник? А как ты относишься к католикам?
- В его основе лежит то, что архангел Гавриил сообщил деве Марии «благую весть» о рождении у неё божественного младенца, который спасёт человечество. К католической вере я отношусь с уважением. Мне нравится музыка в католических церквях. Её писали самые талантливые композиторы всех времён. Есть в ней что-то романтическое и трагическое одновременно. В христианстве католиков больше, чем остальных. Ты всё понял?
- Понял. Нам бы тоже не мешало младенца.
- Андре, мой Андре, мы говорили уже на эту тему. У тебя опасная работа. А я родить не могу. Больна.
- Но ведь бывают чудеса!
- В книгах, между строк. В библиотеках полно таких «чудес»!
Время шло. Электронные часы, стоявшие на столике рядом с фотографией, на которой фотограф запечатлел момент, когда Глория надевает Андрею обручальное кольцо, показывали четыре часа.
- Так ты, Глория, целый день не будешь…
- Нет! Целые сутки.
- Может, вера тебя спасёт и от... понимаешь, о чём я? - лежали они и продолжали разговаривать.
- Ты вчера не принимала. Сегодня, если выдержишь, конечно, будет двое суток. Может, продлишь календарь воздержания? Однажды, ты целых тринадцать дней не принимала таблеток. Я уже подумал, что…
- Это было два года назад. Сама не знаю, как продержалась. Ты был в Москве. Я у мамы. Мне стало страшно: а вдруг я не рассчитаю… от тоски по тебе и, словом, больше не увижу тебя. Я тогда подумала: как же ты будешь без меня? Это – любовь. И я чувствовала, что она наложила запрет, на эти тринадцать дней.
- Ах, Глория! Ты так меня любишь, орхидея моя!
Они обнялись. Наступил рассвет.
- Светает. Нужно соседей угостить чем-то. Такой обычай.
- Нет. Прежде всего – работа. От неё зависит наша жизнь. Меньше обещаний. Лучше сходи днём, пока я буду работать, в церковь, помолись. Пожертвуй.
- Так и сделаю.
- Глория, а может ты ради веры или нашей с тобой любви всё-таки бросишь… Найдёшь в себе силы. Что скажешь, жизнь моя? Порой мне так больно смотреть на твои ломки, будто это происходит со мной. Мне становится страшно. Вдруг ты… Я так люблю тебя.
- Вряд ли. Сколько раз пробовала. Да и сила воли оставила меня. Нет её. Кончилась как вода в кране, как день, как ночь. Уже и не думаю об этом. Да и привыкла я. Не зря же написано в справочниках: «Вызывает привыкание». Вот оно и вызвало, к великой своей радости, меня на суд и засудило уже, к моему великому сожалению, без адвоката и присяжных на такую жизнь. Довольствуйся тем, что есть, Андре. Эта минута, этот час, этот день, а не завтрашний и есть наше счастье. И запомни, мы не несчастливы, мы – счастливы.
- Я знаю, знаю.
- Люди живут и ждут перемен. Думают: «Вот, пройдёт два-три года, и у нас всё наладится, и мы будем счастливы». Но проходит пять лет, а они всё несчастливы. Почему? Потому что ждут. А мы живём. Мы не ждём. Счастье, настоящее счастье – это время настоящее. И жить в настоящем времени, а не ждать, не отдалять себя от счастья – вот истина.
- Ты прям как писатель. Как философ. Возможно, в твоём случае – психоаналитик. Глубоко, красиво, убедительно и правильно сказала, филолог мой, - восторженно сказал Андрей. - Люблю тебя!
- Ты – мой архангел!
- Ты – моё сердце!
- Ты – моя душа!
* * *
- ГЛОРИЯ, Я ХОЧУ НАПИСАТЬ КНИГУ. О своей работе, о себе, о нас, о нашей жизни. О том, чего я достиг в своей работе. Что скажешь?
- Тогда нас точно прикончат, - засмеялась она до слёз. - И не сомневайся в этом. Вычислят.
- Давно не видел тебя такой весёлой. Смейся, смейся изо всех сил. Смех лечит.
Глория смеялась от всей души, до слёз, и казалось, что она нагоняет по части смеха упущенное время, за все последние годы. Она смеялась и не могла остановиться. Андрей смотрел на неё и думал: «Вот оно – счастье!» Когда человек так смеётся, человек, давно забывший про смех, потерявший его в своей жизни, в которой было больше борьбы за выживание, который хочет убежать от тьмы, досады, разочарований в том, что мечты его не сбываются и уже вряд ли сбудутся, болезнь на время отступает. И все эти напасти способны разогнать только любовь и здоровый смех. И сейчас она выглядит такой счастливой и здоровой, что Андрей не может на неё наглядеться. «Вот бы Глория выздоровела, была бы, как раньше – весёлой, остроумной, жизнерадостной. Той, которую я встретил и сразу влюбился», - подумал он.
- Рассмешил ты меня, Андре. В тебе проснулись гены твоего деда. Кстати, ты нашёл в Интернете его стихи? Книги «Камилла» и «Лара» я прочитала, за три дня. В библиотеке взяла и у мамы прочитала. Мы ещё поговорим об этом, - вытирая слёзы с глаз майкой, пояснила Глория.
- Что в этом смешного? Сейчас не только писатели пишут, но и такие, как я. Так ты прочитала книги? И что же?
- Вот бы найти личный архив твоего деда. Где он может быть? В библиотеке я спрашивала, они ответили, что у них нет ничьих архивов, только книги и сборники стихов тех авторов, которые жили и творили в период с 1994 года по 2030 год. Последний сборник датирован 2030 годом. Те времена для творческих людей, когда они были объединены литературным объединением «Горячий Ключ», были золотыми. Сколько художников, поэтов, композиторов, да и просто людей, любящих искусство, проживало в то время в нашем городе. Они много работали. Нынешние поколения « отдыхают» по сравнению с тем, сколько написали они. В одной из книг я прочитала, что твой дед писал много лет автобиографическую повесть. Знаешь, что это такое? Ценнейший материал для потомков. Думаю, не только он один писал повесть, кто-то из поэтов того времени, возможно, тоже писал дневник или воспоминания. Но автобиографическая повесть, безусловно, помогла бы мне. В повести, если я не ошибаюсь, было больше двух тысяч рукописных страниц и она представляет собой - исключительный интерес. В одном из романов я прочитала такую информацию. Из неё можно узнать правду, конечно, глазами твоего деда, обо всех творческих людях: о любом художнике, поэте, скульпторе, о людях, работающих в отделе культуры, чиновниках. Его вызывали частенько в прокуратуру на собеседования. Так они это называли и называют по сей день, если поэт пишет правду или публицистический материал: о коррупции, хищении, нецелевом использовании бюджетных денег, о больницах, поликлиниках, в которых, как и сейчас, нужно платить за лечение. Я живой экспонат и жертва «правильного лечения» сижу перед тобой. Они в то время выпускали альманах «Литературное обозрение», в котором и писали об этом. Вот его и вызывали, как председателя ЛИТО и редактора альманаха. О! Ты даже не представляешь, какая это ценная вещь. Сколько можно узнать из неё. И сейчас больше издают именно такой литературы, так как она - реальные события. С разрешения родственников, конечно. При жизни автобиографические повести не издают. У автора могли быть большие неприятности, вплоть до суда, по разным причинам. Кому-то не понравилась правда о себе, кто-то посчитает оскорблением то, о чём и как пишет о нём в автобиографической повести автор, то есть – твой дед. Вот повести и лежат в архивах, до поры до времени. Как и проза Марины Цветаевой, которую разрешили публиковать только в 2000 году. Сняли гриф секретности. Может, и архив твоего деда находится под индексом, понимай, мой Андре, как под запретом. Они это называют: «Ещё не время»…
Андрей замер, слушая то, о чём говорила Глория. Он чувствовал себя сидящим за партой школьником, которому так подробно и доходчиво рассказывают об архивах и автобиографических повестях, которые оставили после себя творческие люди. «Да, из Глории получился бы профессиональный преподаватель. Возможно, она писала бы эссе или другие статьи о творческих людях. Она ведь училась. И начала уже учить, но эта трагедия... Как интересно она рассказывает», - думал про себя Андрей. Ему стало жаль Глорию. Её мечты пока не сбываются, и она это знает, а это ещё хуже. Он слушал и удивлялся, ведь Глория так ещё не раскрывалась, не показывала себя с этой стороны. Он слушал и не перебивал. Не задавал никаких вопросов. Своим молчанием он помогал ей найти себя прежнюю, окунуться в ту жизнь, о которой она мечтает с детства. Он это понимал. Глория же, почувствовав себя в своей стихии, продолжала урок:
- Ещё раз повторяю: то время для творческих людей было золотым. Вот бы найти эту повесть, Андре. Отчасти, эти два романа и есть – автобиографическая повесть, но в них всё нейтрально или хорошо. Это значит, что твой дед никого не задел и не обидел, хотя написал, особенно в романе «Камилла», обо всех творческих людях, кто представлял интерес, а главное, творил. Кстати, у твоего деда была большая любовь с художницей, и звали её Камилла. В честь неё и названа книга. Она умерла, вернее, ей сделали эвтаназию в Цюрихе, молодой. Потом твой дед Эдгар познакомился с Ларой, в честь неё названа вторая книга. У них родилась дочь. Они назвали её Камиллой. Это – твоя мать, которая проживает сейчас со своим любимым в Америке. Ты у матери ничего не спрашивал? У неё нет архива?..
- Нет. Она мне ничего не рассказывала. Да и насколько я помню, она далека от искусства. Мы и не общаемся. Ты много рассказала о моём предке. После смерти отца она так влюбилась в этого скрипача, что забыла и обо мне, и обо всём на свете. У них начался роман. Познакомились они на концерте в Краснодаре, куда оркестр из Америки, из штата Алабама, приехал на гастроли. Он уехал. Она места себе не находила. Потеряла покой, сон. Ела мало и порой, вообще, забывала о еде, пока я ей не напоминал. Постоянно звонила ему. Просила у меня денег на это. Разговоры с Америкой дорого стоят. А они разговаривали часами. Короче, стала уходить в себя. Всё так быстро произошло.
Теперь Глория слушала Андрея. Она не сказала ему, что уже знает о том, что дед Андрея был поэтом и писателем. Она случайно прочитала анонс к роману «Лара» в доме у депутата и начала, по всей вероятности, своё расследование, чтобы сделать супругу сюрприз.
Андрей продолжал:
- Я ей говорю: «Мам, а как же я? Ты уезжаешь в Америку, что я буду делать?" Она промолчала. Она долетела до Москвы, из Москвы улетела в Америку. Сумасшедшая любовь, похожая больше, как мне кажется, на безумие, чем на взаимные отношения. Ты забыла всё? Всё происходило на твоих глазах? Конечно, в тумане, но…
- Как Адель Гюго! – громко произнесла Глория и добавила:
- Если ты прочтёшь эти книги, узнаешь о своих предках всё. И о Дарине, о Кире, Андрее, своих бабушках и других… Андрей, эти две книги – энциклопедия вашего рода. Ценнейший материал. И, кстати, в романе «Лара» твой дед пишет в конце, словами автора, конечно, что твоя мать, это я уже перевожу тебе, может стать поэтессой, или художницей, или скульптором-графиком, как Камилла Клодель, или пересечёт океан, чтобы быть рядом со своим возлюбленным, которого она полюбит страстной и безответной любовью.
- Что это значит?
- Это значит, что твоя мать стала Аделью Гюго. Долго тебе объяснять. Прочти книги. Всё узнаешь и поймёшь. Вот дела?! А я всё думала, гадала, но твои дополнения о матери всё поставили, к счастью, на свои места. В это трудно поверить! Это же такой, безусловно, важный материал для книги! Всё, что нужно, уже под рукой. Кажется, туман в моей голове, как застоявшийся циклон, и о котором ты так много говорил, начинает разгонять ветер перемен.
- Ничего не помню. Хм, Адель Гюго. Нужно прочитать...
- А фотографии?
- Ничего! Даже о книгах, словом не обмолвилась. Ни о «Камилле», ни о « Ларе».
- Точно, Адель Гюго. У твоей матери синдром Адель Гюго.
- Она уехала. Теперь, кроме тебя, у меня никого нет, Глория. И, что самое главное, они не живут вместе. Он купил ей домик за городом. Она в нём и живёт.
- И ты стал гением! Компьютерным гением. Так говорят о тех, кто «взламывает» секретные сайты, почту, переписку, изобретает новые программы, словом, кого ловят с поличным, а потом, как самый ценный товар в мире, доставляют в святая святых спецслужб. Ты в деда!
- Не всё понял, но… И почему ты не сказала мне о своём расследовании? В чём причина? Я хочу…
В дверь постучали.
- Тихо, - сказал Андрей. – Глория, быстро одевайся и иди в ванную комнату. Кто это может быть? – одеваясь, думал он. – Девять часов утра.
В двери снова постучали.
- Сейчас, оденусь, - подходя к двери, крикнул Андрей.
Он подошёл к двери. Прислушался. Затем быстро пошёл в кабинет. Закрыл ноутбук и спрятал его за шкаф. Взял со стола бумаги, свернул их и засунул под матрац.
- Иду, иду…
Андрей открыл дверь и увидел соседку со второго этажа с тортом в руках. Он успокоился, улыбнулся и спросил:
- У Вас праздник, тётя Алевтина?
- У нас, - ответила она. - У нас всех, православных, сегодня праздник. Большой праздник – Благовещение. Вот я Вам с Глорией и принесла торт. Поздравляю! А Глория где?
- Спит. Спасибо, тётя Алевтина, мы с женой тоже поздравляем Вас и Ваших близких с этим большим праздником. Может, зайдёте к нам? Выпьем чаю с Вашим тортом.
- Спасибо, но мне нужно идти в церковь.
Соседка ушла. Андрей перевёл дух и пошёл в комнату.
- Я всё слышала. Поставь торт на стол, вечером мы его попробуем, а лучше в холодильник.
- Я пойду работать.
Андрей пошёл в кабинет, достал ноутбук, вытащил из-под матраца бумаги, включил ноутбук и ждал, пока не запустится программа.
В это время, надевая на себя куртку, вошла Глория. Она посмотрела на мужа, улыбнулась и сказала:
- Так вот, мой Андре, ты внук известного поэта и писателя. После твоего рассказа, я всё выяснила для себя окончательно. Ты нашёл что-нибудь в Интернете о своём предке? Вот, что значит жить без химии. Голова ясная. Я столько всего пропустила!
- Нет ещё, нужно,.. словом, после работы. Хорошо выглядишь!
- Удивляюсь, - перебила она Андрея, - как до вас, гениев, не доходят простые вещи. Вам, профессорам, нужно заходить на сайты, взламывать почту, делать что-то трудное, напрягать свой мозг. А всё гораздо, проще! Твой дед был известным человеком. Наверняка о нём есть информация. Делай, что я тебе скажу!
- Глория, мне нужно работать. Это подождёт.
- Нет. Меня твоя история зацепила. Понимаешь? Всё так интересно. И с мамой твоей – тоже. Ты подключился к Интернету?
- Да.
- Вот, «Яндекс» высветился. Поисковик готов к работе. Задай ему вопрос.
- Хорошо, любовь моя. Подчиняюсь.
- Поэзия и проза Эдгара Загорского.
- Не торопись.
- Нажми курсор на слово «Найти». Теперь ждём... Вот, видишь? Гений ты мой! Всё просто. Смотри, сколько информации по запросу. И стихи, и об авторе и, смотри – роман «Камилла» в картинках, и роман «Лара» в картинках. Вот и читай о своей бабушке, Ларе. А в конце книги, о своей матери. И всё-таки она – Адель Гюго!
- Что это значит?
- Прочтешь – узнаешь. Андре, я так рада, что мы встретились. Что ты влюбился в меня, а я в тебя. Что я живу с человеком, вернее, с внуком, знаменитого писателя, известной бабушки и знакома с одной из героинь книги «Лара», твоей матерью. Да ты знаешь, сколько любителей романов или почитателей таланта твоего деда, хотели бы узнать - кем же станет Камилла, дочь Эдгара и Лары. Сколько лет прошло, представляешь?
- Какая Камилла? Первая любовь деда?
- Твоя мать. Да, просится книга. Но, кто её напишет? Ты далёк от писательства, но утром ты сказал, что хочешь написать книгу о себе, о своей работе - это знак! В тебе проснулись гены… И ещё: картины Камиллы Белоцерковской о большой, и насколько я поняла, прочитав две книги, единственной любви Эдгара, находятся в частных коллекциях Рима. Представляешь, сколько они сейчас стоят? Некоторые картины она писала в одном экземпляре. Понимаешь?
- Ты совсем запутала меня. Возбуждаешь мои чувства к матери, к предкам, которые я уже не испытываю… Это будет мешать мне в работе.
- Какой материал для книги! Для исследования. Но, вот архив… Где же он? У кого?
- Глория, иди уже.
- Вечером ты мне размножишь стихи, на которые я тебе укажу. Я всё же люблю поэзию. Поэзия – изысканное искусство. Хочу прочитать стихи Эдгара – все. Вот видишь, - не успокаивалась Глория, - сборник стихов «Наваждение», а вот «Восхождение», «Как на духу». Боже, да тут всё есть! И Камилла Белоцерковская, будем произносить её фамилию, чтобы ты не путал их с матерью, писала картины только на стихи своего возлюбленного, по большей части. Да здравствует Интернет!
- Разве, на стихи пишут картины? Картины пишут с натурщиц. А со стихов…
- Я приду вечером. Хочу побродить по городу, зайти в книжные магазины, посмотреть, нет ли в продаже этих романов. Хорошие книги издают во все времена – нужно же издательствам зарабатывать деньги. Если они продаются, куплю их. Да, вот ещё что, если они до сих пор издаются, ты можешь потребовать с издательств процент от продаж, так как являешься родственником, как и твоя мать.
- Зачем нам деньги? Нам и так хватает...
- Дело не в деньгах. Таковы правила. И, без всякого сомнения, а я в этом уверена, картины Белоцерковской мы найдём в Интернете тоже. Прочитав книги, ты узнаешь, где они похоронены, вернее…
- Мать мне никогда не рассказывала, на каком кладбище захоронены дед с бабушкой. Мы это не обсуждали.
- Ладно, скажу. Их вовсе и не хоронили…
- Что? - широко раскрыв глаза, спросил Андрей. - Как это, не хоронили? Похоже на детектив. Что же с ними сделали? Они что, враги народа?.. Ты заинтриговала меня, Глория. Чёрт дёрнул меня утром за язык сказать: «Хочу написать книгу».
- Не чёрт, а Сферы.
- Какие ещё Сферы, Глория?
- Камиллу Белоцерковскую, твою бабушку, а потом и твоего деда, кремировали.
- Сожгли?! За что?
- Не перебивай, «за что…». Их кремировали по их же завещаниям. Первым составил такое завещание твой дед – Эдгар. Камилла, узнав про это…
- Белоцерковская?
- Да, составила такое же, а твоя бабушка Лара уже потом. И прах каждого из них, находится недалеко отсюда, в бухте Инал на склоне. Романтично, ибо склон смотрит прямо на море и закат. Твой дед красиво написал о бухте и об этом живописном месте. Мы, само собой разумеется, поедем в эту бухту, найдём тот склон и разбросаем по нему цветы. Там и находятся, если хочешь знать, могилы твоих предков. Это, если коротко и не обращая внимания на синтаксис моей, вступительной, речи.
- Сожгли!
- Кремировали по завещанию, так это называется, Андре.
- А я-то думаю, почему мать… Вот в чём причина…
- И много тайн. И первая - почему твой дед решил так поступить? В книге написано: увидев однажды закат в этом месте, он решил смотреть на него вечно. Я слегка добавила от имени своего воображения, понимаешь, о чём я, мой Кашперский?
- Завела ты меня, Глория. Как я буду думать о работе? Какая уж там работа? Нужно всё переварить.
- Работай, мой Андре. Я пошла. Всё перемелется. Да, в 2056 году твоему деду исполнилось сто лет. Такая история. Люблю тебя. О предках всегда интересно…
- Жить без тебя не могу!
Андрей остался один, сидя за готовым к работе компьютером, а Глория пошла в церковь.
* * *
ГЛОРИЯ ЗАШЛА В ЦЕРКОВЬ, в которой было много верующих людей, да и людей, не определившихся ещё: верить им в то, что Иисус Христос спасёт человечество или нет? Таких людей можно было определить сразу. Они ходили по церкви, рассматривали иконы, расписные потолки, смотрели на верующих, молящихся той или иной иконе. Другие слушали, что говорит батюшка, словом, присматривались, старались почувствовать в себе зарождение веры. Прислушивались к своему сердцу, внутреннему голосу.
Глория подошла к иконе, у которой она всегда молится. Соединила ладони, закрыла глаза, опустила голову и стала что-то говорить ей, или просить у неё. Что она просила у святой Девы Марии, что она ей говорила, останется тайной. В чём она ей исповедовалась, знает только она, Глория, но глядя на неё и судя по тому, как она страстно и самозабвенно читает свою молитву, можно было с уверенностью сказать: Глория - верующий человек.
Выйдя из церкви, она пошла вдоль улицы по тротуару. Апрель, солнечный день, православный праздник, всё это поднимало ей настроение. Она шла и улыбалась, здоровалась с прохожими – незнакомыми людьми. Она шла и искала книжный магазин, чтобы посмотреть, не продаются ли книги, написанные дедом её любимого. Шла и думала про себя: «А ведь больше всего Бога - в искусстве. Его присутствие в искусстве безгранично. Бог создал искусство и следит за тем, чтобы оно выражало его волю. Говорят же, - продолжала она философствовать, - божественный стих, божественная картина, божественная скульптура. Значит, Бог присутствовал при создании художником картины, помогал творцу создать Свет. Борьба Света с Тьмой, добра со злом, она не прекращается ни на минуту, за каждую душу…» - так думала Глория, заходя в большой двухэтажный книжный магазин, с названием «Мир книг». Она подошла к прилавку, где было написано: «Художественная литература», и спросила продавца-консультанта:
- У Вас нет в продаже книг «Камилла» и «Лара» Эдгара Загорского?
- Идёмте, - ответила девушка лет двадцати.
Она подвела Глорию к полке, на которой стояли книги, нужные Глории.
- Вот эти книги.
- Спасибо.
Глория была сильно удивлена тому, что книги, несмотря на то, что они были написаны ещё в начале века, переиздаются.
Она взяла с полки по одному экземпляру и подошла к кассе.
- Выбрали?
- Да. Какой красивый переплёт. Картонная обложка, с иллюстрациями, - удивлялась Глория. – Совсем не те, которые я видела в городской библиотеке: мягкая обложка, термоклей, к тому же слабый, из-за чего книга буквально теряет листы. Такие книги, как раньше говорили, рассыпаются после третьего прочтения. Тысячи книг развалились… Но Эдгар издавался в хороших издательствах – профессиональных. Но эти книги!..
- Что Вы говорите, девушка?
Глория была так удивлена и не чувствовала того, что разговаривает вслух.
- Не думала, что найду эти книги.
- Да, их покупают, особенно молодые люди. Им нравятся романтические трагедии и книги о любви. Я тоже читала их.
- Они Вам понравились? – поинтересовалась Глория.
- Да. Жалко, что мы не узнаем, кем стала Камилла, дочь Эдгара и Лары. Нет продолжения. В конце приходиться гадать.
- Я Вам открою тайну. Камилла стала Аделью Гюго. Она влюбилась в скрипача до безумия и уехала к нему в Америку, в штат Алабама. Там он ей купил домик в одном из городов, на окраине. В нём она и проживает.
- Откуда Вы знаете? Вы что, писательница? Может, Вы знакомы с родственниками? Книги-то, автобиографические. И всё в них - правда. Или Вы всё придумали? – выбивая чек, допытывалась продавец-консультант.
- Нет. Я замужем за её сыном, Андреем. Сама узнала недавно.
- Поверить не могу! Вы замужем за сыном Камиллы? А она в Америке?! Вот, значит, как судьба распорядилась. Вот бы сын написал продолжение книги.
- Это вряд ли, - ответила Глория. – Он больше на «ты» с компьютерами. Компьютерный гений.
- Найти бы архив деда, в нём много можно найти материала для новой книги. И почему Эдгар решил после своей смерти, чтобы его тело кремировали? Мне кажется, здесь какая-то тайна. Эти Сферы, тётя, медиум, его сны… Определённо, он что-то скрывал. Да и в те времена в России обычно хоронили…
- Именно, - добавила Глория. - Но архива нет. И автобиографической повести тоже. Андрей далёк от всего этого; только вчера я ему рассказала кое-что о его предках. Он и не знал ни о чём. Даже о том, что прах его деда, его бабушки и Камиллы, с которой всё началось, развеяны по склону в бухте Инал. Мать ничего ему не говорила. А сейчас, когда она безумно влюбилась в скрипача и живёт в Америке, рядом с ним, а у него есть семья и двое сыновей, она занята только одним: ожиданием свадьбы.
- Вот как всё завернулось? Расскажу подругам - не поверят. А Вас как зовут?
- Глория.
- У Вас с Андреем есть дети?
- Нет. Я не могу…
- Сочувствую, извините. А у меня две девочки.
- Ничего. Вот я и хочу найти архив и автобиографическую повесть, и тогда, может быть, изучив их, я напишу книгу. Не роман, конечно, не продолжение, а что-то вроде послесловия.
- Интересно. Напишите, дайте знать. Хорошо?
- Если получится. Вот деньги. Сдачи не надо. До свидания.
- Всего хорошего.
Глория вышла из магазина с упакованными в бумагу книгами и определённо думала: «Надо написать книгу. Но архив! Без него… Сочинять или выдумывать что-либо - не подойдёт. Сразу расшифруют. Нужно будет, разумеется, съездить в бухту и посетить то место; посидеть в беседке, может души Камиллы, Эдгара и Лары подскажут, что мне делать. Господи, я кажется, начинаю верить…» - шла и размышляла будущая писательница, пока её не окликнул голос:
- Глория! Привет! Ты что делаешь в Сочи?
- О! Света, Галя! А Вы что делаете в Сочи?
- Мы к подругам приехали. Идём с нами. Что-то ты в Саратовской не появляешься? Мы к тебе приходили вчера. Кричали, кричали…
- Кричали? Мы с Андреем тоже в гостях. Остановились у его друзей.
- Пойдём с нами. Носик попудрим, ширнёмся. Словом, расслабимся. А завтра утром…
- Даже не знаю, девчата. Андрей меня ждёт.
- Да брось, он тебя никогда не ругает. Да и пальцем тебя никто не тронет. Все свои. Зависнем пару раз. Что с тобой? Ты какая-то другая. Обычно, ты не думаешь долго. Что это у тебя в руках?
- Книги.
- Книги? Ты стала читать книги? Книги могут изменить человека. Ну, смотри, мы остановились вот по этому адресу. Заскучаешь - приезжай. Или мне звони, мы пришлём за тобой такси.
Света оглянулась вокруг и сказала:
- Глория, вот таблетки, возьми. Бесплатно.
Глория смотрела на таблетки, лежавшие на ладони у Светы, и думала: «Взять их, спрятать от Андрея, а завтра вечером… нет, не возьму. Я уже двое суток ничего не принимаю. Может, ещё продержусь. А книга? Если я сейчас начну…»
- Ну что ты думаешь? Бери.
Глория не знала, что делать. Одна её половина, та, которая давно находилась во тьме, говорила: «Возьми!» Другая её половина, в которой ещё осталась надежда, и в которую иногда проникал свет, свет – веры, говорила: «Нет! Не смей! Уходи! Вспомни о книге, которая тебя зовёт, которую ты обязана написать - это твой долг перед Андреем, Камиллой, Эдгаром, Ларой».
- Глория, с тобой всё в порядке? Ты и впрямь за эти дни изменилась. Хочешь завязать?
- Девчата, извините, но я не могу. Андрей приболел. Простыл. Лежит с температурой.
- В гостях? - убирая таблетки в карман с глаз Глории, спросила Света и улыбнулась. – Если честно, ты всегда не вписывалась в нашу компанию. Ты – другая. Образованная, красивая, умная. Как хочешь. Тебе виднее.
- Да, ты, пожалуй, стала другой, - подтвердила Галя, закуривая тоненькую сигарету.
- Не обижайтесь, девчата, в другой раз.
Глория развернулась и пошла в противоположную сторону.
Первый раз, за последние годы, она отказалась от весёлой компании, в которой пьют таблетки, нюхают порошок, и колются. И она почувствовала, как душа её наливается светом, сердце – теплом, а тело – радостью. «Я – другая! - громко крикнула она, глядя в небо, - другая!»
Два молодых парня, которые шли рядом с Глорией, отскочили от испуга в сторону!
- Да ты – больная! – сказал высокий.
- Теперь - нет! – ответила Глория.
- Чё ты пугаешь людей? – спросил кудрявый.
- Извините, ребята, я вас не заметила.
- Ладно, проехали, красавица. Но следи за собой. Ты не на дискотеке, - улыбнулся кудрявый.
Вторая половинка, в которую ещё проникал свет, победила. И случилось это на праздник, праздник Благовещения. Вера и желание написать книгу взяли верх. Надолго ли?
* * *
- АНДРЕ, МОЙ АНДРЕ, ТЫ ДОМА? – снимая куртку, спросила Глория. – Я пришла. Ты что-нибудь ел? Я зашла в «Магнит» и купила еды.
Она положила пакеты с продуктами на стол в кухне. Вытащила из одного пакета книги и пошла в кабинет, где работал Андрей. Открыв дверь, она увидела сидящего за ноутбуком мужа, который списывал что-то с экрана на лист бумаги. Андрей поднял руку. Это означало, что Глория должна была выйти из кабинета тихо и без слов, потому, что Андрей нашёл то, что искал и Глория должна ждать его в другой комнате, пока он не закончит работу. Сколько ждать? Иногда час, когда три, а бывало, и минут пять.
«Пойду, приготовлю ужин. Уже шесть часов вечера. Накрою на стол и буду ждать», - подумала Глория.
Как только она всё приготовила и накрыла на стол, из кабинета вышел Андрей. Она подбежала к нему, обняла и нежно поцеловала.
- Что с тобой? Таблетку приняла?
- Нет! Садись, мой дорогой. Я приготовила ужин. За ужином и поговорим.
- Отлично. О чём поговорим?
- О многом!
Они сели за стол и начали ужинать.
- Ты была в церкви? Помолилась? Тебя не было целый день. Где ты была? Расскажи.
- Вначале я зашла в церковь. Помолилась за нас у своей иконы. Выйдя из церкви, пожертвовала, в каждую протянутую руку положила монеты. Затем направилась в книжный магазин. Там купила книги твоего деда. Их ещё издают.
- Да? Приятная новость.
- Познакомилась с девушкой из отдела «Художественной литературы». Мы разговорились. Она тоже читала эти книги. Я ей рассказала о твоей маме, так как она желала узнать: кем же стала Камилла, дочь Эдгара и Лары? Она удивилась, что я знаю твою маму. Я ей сказала, что вышла замуж за внука Эдгара. Она была удивлена. И предложила написать мне книгу. А ты знаешь, что с самого утра я только об этом и думаю. Выйдя из магазина, я встретила своих подруг; они предложили мне пойти с ними; предлагали две таблетки бесплатно…
- Эти… Светы и Гали?..
- Да. Но я отказалась, понимаешь, Андре! Я отказалась! Галя сказала, что я стала другой. А Света добавила: «Если честно, ты всегда не вписывалась в нашу компанию. Ты – другая: образованная, красивая, умная».
- Так она сказала? - перебил возбуждённую Глорию Андрей. – Видишь, я говорил тебе тоже самое и советовал найти себе занятие.
- Вот! Я и нашла себе занятие. Когда мы расстались, я шла и думала: чем я занималась последние годы? Только кайфом. Порошки, таблетки, уколы, отходняки. Я поняла, что поставила на себе крест. Одним словом, плыла по течению. Но, то, что произошло вчера и продолжилось сегодня утром, «зажгло» во мне огонь. Я узнала, что вышла замуж за внука известного поэта и писателя, компьютерного гения. Я поняла, что теперь могу осуществить свою мечту – написать книгу. И передо мной открылись двери. И, самое главное, это то, что у меня есть материал, о чём писать. Нужен только архив. Я напишу твоей маме письмо, а ты его отправишь в Америку. Письмо у меня уже в голове, ночью напишу.
Андрей был сильно удивлён таким резким переменам в Глории. «Утром ушла одной, а вечером вернулась другой», - размышлял он, пока Глория так вдохновлено рассказывала о своих планах.
- Вот смотри, какие красивые книги. Какой переплёт! Какие иллюстрации, обложка. И ещё, я заметила, листая роман «Камилла», у депутата в доме, пока ты разбирался с ним, что в книге есть опечатки и ошибки, в первом издании. Наверняка их пропустили. Не внесли изменения и поправки в текст. Обычно авторы вычитывают текст, готовый к печати. Но, видимо, Эдгар поленился и доверился корректорам, которые вычитывали материал, ведь он начал сразу писать вторую книгу, после того, как закончил первую, не помню, как она называется. «Земной путь души», что-то в этом роде: о философии, религии, политике. Лучше бы он доверил корректировку книг издательству, которому заказывал свои книги. Я пролистала новые издания и в них уже нет ни опечаток, ни ошибок. Вот они, - Глория передала книги Андрею. Андрей взял их, встал из-за стола и сел на диван.
- Так это и есть история моих предков? Их жизнь?
- Да. Мало у кого найдётся в роду такой человек, который описал бы свою жизнь и жизнь тех, кто жил в то время рядом с ним, в форме романа. Прочитав эти две книги, ты будешь знать всё о своих предках: о дядях, тётях, бабушках, прабабушках и о… о… о… Я ж напишу о нашей жизни и допишу, или расскажу читателям о том, как сложилась судьба у Камиллы – твоей матери, и о тебе. Ведь роман «Лара», как бы, не заканчивается. Главное – рождение твоей матери. А кем она станет – автор только предполагает, а читатель гадает. Вот и поведаем им правду. Это здорово!
- Красивые книги. Я рад, Глория, иди ко мне, что ты нашла себе дело. Думаю, оно тебе по плечу. Ты же училась этому. Ты сможешь. Читать мне некогда, и ты сама мне будешь рассказывать всё – вводить меня в курс дела. В моё прошлое. Одно меня беспокоит: тебя не позовет твое прошлое? Твоя подруга – зависимость?
- И меня это тревожит, родной.
- А они, будь уверена, заявят на тебя свои права, увидишь. Выстоишь ли ты? Справишься?
- Думаю, да, - положа голову на плечо мужа, тихо ответила она. - С тобой, с нашей любовью… мы попробуем. Мы должны… Мы пробьёмся.
- И начало уже есть. Ты не пошла на вечеринку и не взяла таблетки. Будем сражаться за наше счастье. Вместе мы победим.
- Я тоже так думаю, мой Андре. Но, если честно, я еле-еле удержалась…
- Глория, я закончил работу и завтра нам необходимо ехать в Горячий Ключ. У меня встреча.
- Мы можем заехать в бухту Инал по дороге и разбросать цветы?
- Нет, завтра не получится. Заедем в следующий раз.
- Пока ты будешь докладывать о свой работе начальству, я ещё раз зайду в библиотеку, поговорю с работниками и возьму книги, альманахи, сборники стихов Эдгара, для того, чтобы начать работать. Нужно составить план.
- Так и поступай. Да, я скачал тебе те стихи Эдгара, на которые Камилла писала картины.
- Отлично! Напишу письмо твоей маме и в тишине почитаю стихи.
Они сидели на диване и говорили о новой жизни. О переменах. О том, как претворить их в жизнь. Но, порой люди, решившие изменить что-то в своей жизни в лучшую сторону, не знают, где таится опасность, в чём она выразится и какую угрозу она представляет их планам.
Так и Глория с Андреем, не знали и не могли знать, что больше таит в себе угрозы их счастью: опасная работа Андрея, или зависимость Глории к препаратам, на время вытесненная её энтузиазмом к написанию книги, но которая обязательно заявит о своих правах на душу Глории.
* * *
- ГЛОРИЯ, ТЫ ЧТО, ВСЮ НОЧЬ так и просидела за компьютером, не смыкая глаз читая стихи? - встав с постели и надев халат, спросил Андрей. - Заканчивай, нам пора ехать. Поспеши.
- Да, мой Андре, я изучала стихи Эдгара, читала статьи о нём. Словом, я продвигаюсь. Составила подробный план.
- Глазам не верю! Ты даже свой ноутбук достала. Полагаю, это серьёзно. Не просто увлечение, которое скоро пройдёт. Заканчивай.
- Ещё минуту. Всё сохраню и поедем. Я твой модем взяла. Кстати, заедем в магазин и купим мне такой же. Вот и всё! И в моём ноутбуке клавиши «прилипают». Он уже такой… Ему нужен ремонт.
Глория закрыла ноутбук, взяла со стола листы, содержащие нужную ей информацию для книги, засунула их в сумку, оделась и стала ждать Андрея.
- Готова? Спускайся. Я посмотрю на улицу, нет ли…
- Подозрительных лиц, да, Андре?
- Если заметишь у дома, странных или подозрительных людей, нажми на телефоне мой номер. Пока я не передам бумаги, содержащие секретную информацию Борису, нужно быть осторожными. Выходи первой. Через пять минут я спущусь.
Глория стояла у машины и ждала Андрея. Она смотрела на прохожих, на машины, припаркованные около дома, в котором они временно проживают, и думала о книге. Вышел Андрей. Осмотрелся. Перешёл дорогу, отрыл дверь машины, они сели в неё и поехали.
- Какая удобная штука. Особенно зимой, да, Андре?
- Что ты имеешь в виду?
- Дистанционное зажигание, так это называется? Вот кто-то придумал же. Машина стоит на стоянке. Человек собирается на работу. На улице минус 20 градусов, я про зиму, он подходит к окну, направляет пульт на машину, нажимает кнопку и зажигание срабатывает. Машина прогревается. Он выходит, садится в тёплую машину и едет. Не нужно сидеть в холодном авто и ждать пока оно прогреется. Удобно.
- Особенно в нашем случае, если нам по-быстрому нужно будет «слинять».
- «Слинять»! Что за слово? Что за речь?
- Теперь ты займёшься грамматикой моей речи? Не забыла, как сама разговариваешь со мной по телефону, когда находишься под кайфом? Совсем другая Глория.
- Теперь всё будет иначе. По-другому.
- Время покажет, Глория. Мы не раз старались…
- Обещаю, - прервала воспоминания мужа Глория о жизни и о том кошмаре, в котором они жили с Андреем последние годы, и всё по её вине. Поэтому она не хотела слышать те слова, слова, которые ранят её. Она понимала: как трудно Андрею с ней, с её «фокусами», загулами. И, конечно, ценила Андрея за то, что он не бросает её. И её любовь к нему становилась сильнее.
- Верю. Хочу верить! Хочу перемен, Глория. Моя работа становится всё серьезнее и опасней. Нужно быть собранными, осторожными, осмотрительными. Это касается нас двоих, любовь моя. А придёт время, может меня и переведут в большой город на службу в Москву или Питер, о чём ты так мечтаешь – жить в большом городе.
- Понимаю. Вот, смотри, мы подъехали к джубгинскому кольцу; мы повернём направо в Горячий Ключ, а бухта Инал находится вон там, - она показала пальцем в сторону, где находится бухта. - Вчера в Интернете я всё о ней прочитала. Там много новых построек, но пансионат «Дубрава» стоит на прежнем месте. Нам нужно заехать в пансионат и найти то место…
- Какое место?
- Где развеян прах твоих предков. Разбросать по склону цветы. Я тебе уже говорила. Твоя работа…
- А сколько их? Повтори, чтобы я за рулём не уснул. Я плохо спал.
- Камилла, с которой всё началось, но она не является твоей родственницей, у них с твоим дедом была настоящая любовь; прах твоего деда и прах твоей бабушки Лары, которая родила твою мать в сорок восемь лет. Представляешь? В сорок восемь лет! Это – подвиг.
- Разве женщины рожают в таком возрасте?
- Если любят – рожают. Трое. Прах трёх людей, связанных любовью, как красиво сказала твоя бабушка: «Троица, троица большой любви». Это нужно в книге особенно выделить. Выписать каждое чувство, слово, словосочетание. Я же тебе вчера рассказывала, хороший мой. Собственно говоря, мне тоже будет полезно повторить, лишний раз, мой сюжет. Так, в моей голове, будет формироваться книга.
- Я уже засыпал. Значит, ты, в самом деле, решила написать книгу, и это, как я полагаю и вижу – серьёзно. И всё о моих родственниках?
- Ты всё узнаешь о своих родственниках благодаря твоему деду, написавшему два романа. По сути – автобиографическую повесть. Вот найти бы повесть и архив… Это бы помогло мне в работе. Кстати, я написала письмо твоей маме. Оно у меня в сумке. Тебе осталось только написать адрес и отправить его с Главпочтамта. В Горячем Ключе и отправишь.
- Я не помню, Глория. Нужно поискать адрес, в нашем доме, в Саратовской. Сколько уже мы с матерью не переписываемся?..
- Заедем и найдём. Мы останемся ночевать в Саратовской, да?
- Наверное. Всё будет известно после моей встречи.
- Проехали посёлок Мирный. Сюда меня направляли работать учительницей старших классов, после университета. Андре, дай слово, когда будем возвращаться в Сочи, заедем в пансионат…
- Договорились, - ответил Андрей, которого очень обрадовало то, что Глория, не умолкая, говорит о книге. И ему очень хотелось, чтобы его любовь, как говорят наркоманы – завязала с этим «делом». Сколько проблем бы это сняло. И он решил помогать ей. Он, возможно, не всё понимал. Что значит этот план, сбор информации, стиль, форма, архив, повесть, нужный материал для исследований, посещение библиотек и много другое, о чём говорила Глория, но понял главное: Глория «загорелась». И этот огонь в её сердце надо поддерживать, чтобы он не потух. Он даже стал ей задавать вопросы, по три-четыре раза, притворяясь, что забыл ответы на них.
- Андре, где ты? Кому я рассказываю. Вернись в машину. Ты за рулём. Врежемся в кого-нибудь, и твои секретные материалы станут рассекреченными.
- Я слушаю, слушаю, любовь моя. С невыразимой радостью, поверь.
- Этим самым я отвечу на все вопросы, которые задают себе читатели, читая книгу, о том, что же произошло дальше, им не нужно будет гадать. Для этого мы должны будем съездить в бухту и посмотреть на этот «лучший в мире закат», - продолжала Глория. – Уверена, что их прах находится не только на скале среди цветов, но и в том, что какую-то его часть унесло ветром в Чёрное море. Значит, их приняло море. Сколько людей поглотило море, Андре, во все века. Сколько людских судеб и тайн забрало оно в свои глубины. Торговцы, воины, моряки, рыбаки, исследователи, простые люди, столько их там. А может, море и нас поглотит, мой Андре? Я люблю море. И, если бы моря умели писать, какие бы интересные истории, трагедии, романы они поведали нам.
- О чём ты? Что ты говоришь? Может, ты и завещание составишь, как мои предки? И твой прах развеют по склону. Присоединишься к ним. Ты ведь тоже, как моя жена приходишься им родственницей. А? Кремируем… Хм! Значит, если бы моря умели писать… Представляешь? Средиземное море написало роман, куда значительнее Балтийского!
- Нет, Андре. Я – верующая. А православным верующим… - Глория улыбнулась, вздохнула и стала смотреть в окно. – А о морях – не плохо. Растёшь не по дням, а по часам.
Они минут десять ехали молча.
Андрей спросил Глорию:
- Что ты приуныла, моя бессонница? Так хорошо и вдохновенно рассказывала о моих предках, о своей будущей книге, что случилось?
- Знаешь, Андре, я почувствовала связь. Связь с прошлым. Связь, которая не прекращается ни на минуту. Вспомнила о своих родственниках, о которых я толком ничего не знаю. А вот эти книги… Такое ощущение, что я их знаю. Что сейчас мы заедем к Камилле, посмотрим, над какой картиной она работает, что пишет. Поговорим с Эдгаром, о поэзии, которую я боготворю. Потом заедем к твоей бабушке Ларе, на улицу Солнечный берег и попросим у неё рассказы её дочери Маши, почитаем их. Кстати, Маша, сводная сестра твоей матери.
- Маша? У моей матери была сестра?
- Надеюсь, она жива. Почему была? Она писала рассказы, а её муж, Владислав, стал знаменитым композитором. Представляешь, сколько в Вашем роду творческих людей? Не считая, Ольги Лебединской, Владимира Каминского, и…
- Мне много предстоит узнать о своих предках, а значит - о себе самом. Ты разбудила меня.
- Отлично! Ты проснулся. Теперь мы не врежемся ни в кого. Продолжим тему. И так мне стало интересно. Таких чувств я ещё не испытывала. Род – это не только те, кто живут сейчас, Андре. Это те, кто жили, и те, кто будут жить после, в будущем. Если мы не будем знать о своих родственниках, то кто мы тогда? Иваны, не помнящие родства?
- Любовь моя, а эту книгу, когда ты её напишешь, не будут осуждать люди? Не сочтут ли они её проявлением тщеславия?
- С этим разберётся время. Осуждать не будут, а вот обсуждать – да. Если она, а такие книги обычно вызывают живой интерес у читателя, попадёт в разряд обсуждаемых и рекомендуемых, будет просто замечательно. Уверена: романы твоего деда осуждали. Некоторым его современникам, наверняка, они показались проявлением его тщеславия, как ты правильно подметил. Но таких, надеюсь, было мало и они делятся, как сказал лорд Честертен, на две категории: первые – глупцы, вторые – завистники. А завистники, в творческой среде, были, есть и будут во все времена – так сказал Пушкин.
- Мне всё равно кажется, что…
- И не бери в голову. Я тебя успокою. Таких книг в мире хватает. Этот жанр в литературе востребован. «Не так важен Шекспир, как комментарии к нему». Это я так, для начала. Известная фраза. Например: Анри Перрюшо, известный французский писатель, ярко и талантливо написал книги о художниках: Гогене, Ван Гоге, Сезанне, Лотреке, Мане. При их написании он использовал все доступные источники, в том числе и архивы, как личные архивы художников, так и официальные, для того, чтобы книги содержали достоверные факты. Чего у меня пока нет. Мария Тибальди-Кьеза написала биографию Никколо Паганини. Кстати, на его могилу в Парме, в Италии, твой дед и бабушка Лара, возложили венки…
- Да? Круто. Что значит «в разряд обсуждаемых и рекомендуемых»?
- Это значит, мой родной, прочитав мою книгу, читатели не скажут: «А, так себе. Ничего особенного». А станут её обсуждать, говорить о ней, рекомендовать друзьям и знакомым. - Ты много узнаешь, Андре. Глория проснулась. Ты же называл меня спящей королевой? Королева проснулась. Продолжаем. Её книга о Паганини является образцом научно-популярных изданий. Алиса Акимова написала книгу, имея перед собой хороший материал, о Вольтере. Райт-Ковалёва написала книгу о великом шотландском поэте Роберте Бернсе, об одном из любимых моих поэтов. Это только несколько примеров, Андре. Настала моя очередь. Я это почувствовала. Получится увлекательная книга. Правда, у меня нет пока такого богатого опыта, как у них, а так же нет архива и автобиографической повести Эдгара. Поэтому, не тяни с письмом. А я буду довольствоваться имеющимся у меня под рукой материалом. И, к тому же, перед моими глазами находится живой материал.
- Приехали. Заезжаем в город. Улица Революции. Я довезу тебя до библиотеки. Делай свои дела, а через пару часов я за тобой заеду. Поедем в Саратовскую.
- Понятно. Буду ждать звонка.
* * *
ГЛОРИЯ ВЫШЛА ИЗ МАШИНЫ и пошла в библиотеку. Андрей же поехал на встречу с Борисом в Ледовый дворец. Подъезжая к месту встречи, он увидел машину синего цвета и понял: Борис уже на месте.
Андрей вошёл внутрь, посмотрел по сторонам и увидел Бориса, катающегося на коньках. Борис его тоже заметил и кивнул ему головой. Это означало, что Андрей должен выйти на улицу и сесть в машину Бориса, что он и сделал.
Через двадцать минут вышел Борис и сев в свою машину, где находился уже Андрей, поздоровался с ним и сказал:
- Здравствуй, Андрей. Получилось? Чем порадуешь?
- Вот, - Андрей протянул Борису два листа бумаги, на которых было что-то написано его почерком.
- Отлично! Честно говоря, мы не думали, что ты справишься с этим. Молодец! Как тебе это удалось? - читая написанное, по сути – отчёт, спросил Борис.
- Пришлось составлять три программы, делать расчёты, «взламывать» компьютеры, входить в почту и переписку. Да ещё разгадывать шифр. Они, как видите, не очень-то и заботятся о защите и конспирации. Хозяева жизни…
- Конечно, такие посты занимают! Кто за ними будет следить? У них столько влиятельных друзей… Они и не думают о том, что за ними могут следить. Вот идиоты!
- Что-то Вы, Борис, сегодня настроены агрессивно?
- Слушай, Андрей, тебе пригодится. Голова нам дана не только для того, чтобы выполнять приказы, но и для того, чтобы думать, анализировать. За такие деньги, которые крутятся в этих организациях, за которыми мы следим, они любому голову снесут. Будь осторожен. И вот этот материал, который ты всё-таки добыл для нас, только подтверждает это и указывает на то, что ты вырос. Хорошая работа.
- Я тоже думал, что…
- Воруют, ты хочешь сказать? Называй вещи своими именами, - перебил Андрея начальник.
- Да, но не в таких масштабах! Такого я не мог себе даже представить. Зачем им столько денег? Им государство-то сколько платит! А народ…
- А народ в поле. Как любил говорить мой дед. Отличная работа, Андрей. Теперь будь внимателен. Не забывай о слежке и смотри, как говорится, по сторонам. А то, как прижмут, и не успеете с Глорией убежать в Стамбул. Не забывай. А после этого, - Борис показал на листы, - они поймут, если уже не поняли, что за ними смотрит - большой глаз. А это уже – серьёзно. Следи за Глорией. Не отпускай её теперь от себя. Кстати, где она? Чем занимается? Таблетки-пустышки помогают?
- По-моему, да. Пять суток прошло, как она ничего не принимает. Вчера в Сочи повстречала подруг, те предложили ей пойти на вечеринку, она отказалась. Давали таблетки, ну, те, которые молодёжь на дискотеках принимает для кайфа. Она и от них отказалась. Сходила в церковь.
- Это хорошо. Может, она завяжет с этим делом? Трудно, но всё-таки… Глория умная девушка, красивая, но вот не повезло в то утро…
- Точно.
- И любите вы друг друга, это сразу видно. Молодцы! Это – редкость. Смотришь на вас, и радуешься. Думаешь о своих детях.
- Словом, Глория нашла себе дело. Довольная. Горит вся.
- Что за дело?
- Недавно мы в одном доме были, она на полке среди книг увидела две книги. Полистав их, Глория поняла, что их написал мой дед и…
- «Камилла» и «Лара», два романа, - перебил, улыбаясь, Борис. – Помню, как же.
Андрей посмотрел на Бориса, и не веря своим ушам спросил:
- Вы знаете? Читали их?
- Конечно. Когда мы проверяли тебя, из какого ты рода-племени, перед тем как принять тебя на работу, они нам здорово помогли. Твой дед, Эдгар, кажется, упомянул почти обо всех своих родственниках. Где жили, откуда родом… Читая их, и увидев новую фамилию или имя твоего родственника, сразу запрашивали архивные данные на него. И проверяли. Все члены Вашего рода, которые имели для нас значение, так или иначе представлены в этих книгах. Он написал книги в 2013—2014 годах. Интересные книги. Они сократили нам время проверки и ускорили принятие решения по твоему вопросу.
- Я и не знал. Мать любила читать книги. Много читала. Отец ругал её за это. «Где ужин, Камилла? Брось читать!» - это помню.
- Есть такие люди. Моя старшая дочь такая.
- Так вот, Глория решила написать книгу. Книгу о моём роде и о творчестве деда. К счастью, в Интернете о нём есть информация. Всю ночь не спала, писала план, изучала стихи, статьи. Достала свой ноутбук даже. Говорит, что автобиографические книги сейчас в моде, да и были всегда. Желает рассказать поклонникам таланта моего предка, о том, что произошло с героями книги «Лара», спустя много лет. Кто кем стал. Что-то в этом роде. Не могу выразить её мысли. У неё получается лучше. В данный момент сидит в библиотеке, ищет там материал для работы. Жалеет, что нет под рукой архива и автобиографической повести. Они бы ей помогли при написании книги.
- Вот и хорошо. Может, это ей поможет. Она окончила университет, по профессии – филолог. Возможно, в ней и проснулось вдохновение. Такое можно только приветствовать. Да и наши психологи говорят: таких как Глория, может вернуть к нормальной жизни только работа, что-то глубокое, которое овладеет ей. Жалко девушку. Если что... как ты будешь без неё? Помоги ей в этом. Мы проверяли и её род. У них в роду, в основном, простые люди: рабочие, строители, продавцы. Двое отбывали в пятидесятых годах прошлого столетия сроки. Двое из рода твоей жены лишили себя жизни и трое закончили жизнь в психоневрологических клиниках. В жёлтом доме, короче, были алкоголиками. Мать воспитывала её одна, это ты знаешь. Отец спился, женившись на девушке легкого поведения, которая, к тому же, изменяла ему. Глория среди них – цветок, красивый весенний цветок. И, дай Бог, чтобы он распустился рядом с тобой.
- Вы и её родственников проверяли?
- Конечно.
- Глория о своих предках ничего не знает. И об отце. Может, ей всё рассказать?
- Я бы на твоём месте не делал этого. Зачем? Чем она может гордиться, из того, что я рассказал? Ничем. Оставь всё, как есть. Послушай меня. Это её может ранить. Мы же все думаем про тех, кого не знаем, только хорошее. Придумываем истории разные про них. Вот и Глория, может, в глубине сердца всё же ждёт весточку от отца. Или, письма с извинениями, просьбами о прощении. Он бросил мать, когда она ждала появление на свет Глории. Мы хотим всё знать и разгадать все тайны. Такова уж наша природа. Не говори ей об этом. Тем более она, как ты говоришь, нашла себе интересное дело. Во всяком случае, пока не говори. А там…
- Вы и об отце Глории…
- Такая работа, Андрей. Кстати, насчёт дома, в котором Глория увидела книги твоего деда, и в который вы проникли незаконным путём, Андрей (пауза). С этим будь осторожен. Больше так не поступай.
- И это?..
- Вот, возьми.
- Что это?
- Открой конверт.
Андрей открыл конверт и вынул две фотографии. На первой он увидел мать, на второй – дом.
- Это же моя мать!
- Да. А это дом, в котором она проживает. Я попросил ребят, они… Словом, это тебе презент за хорошую работу. С матерью ты уже почти три года не виделся. Она живёт на пособие. К ней иногда приезжает Джеймс, правнук нашего эмигранта Дениса Саломова. Но сейчас он – Джеймс Саймс, живёт в Одессе, в Америке такой городок есть. Мать здорова, выучила английский язык. Продолжает читать книги, но больше сидит дома.
- И смотрит на облака, Борис! Сегодня я столько узнал. И о матери, и о родственниках Глории, и о коррупции…
- Наверху тобой довольны. Ты, Андрей, судя по этому материалу, а как ты это сделал одному тебе известно - гений. Компьютерный гений. Так тебя Глория называет?
Андрей улыбнулся и продолжил смотреть на фото матери, которая за всё время, как уехала в Америку, написала всего три письма, в которых сообщала, что скоро выйдет замуж за своего скрипача. Но…
- Борис, если я сегодня именинник, назовём это так, не могли бы Вы узнать адрес матери? Я его не запомнил, а конверт не сохранил. Глория сегодня ночью написала ей письмо и хочет спросить у неё - где находятся архивы и всё такое?.. Не знаю, как ей сказать…
- А ты фотографию поверни, на которой снят её дом и всё увидишь, - пояснил начальник.
- Браво! Вы и об этом позаботились.
- Мать два года назад переехала в другой дом. Ближе к своему любимому. Тот, который он ей купил, находился на окраине города. Она его продала и купила другой, чтобы быть ближе к Джеймсу. Без обиды, Андрей, но она у тебя странная.
- Глория говорит, у неё «синдром Адель Гюго».
- Что это значит?
- Как напишет книгу, узнаем, - с улыбкой ответил Андрей.
- Пора, - сказал Борис. - Будь осторожен. Деньги надо?
- Глория намекает на новый ноутбук и хороший модем…
- Не продолжай. Возьми конверт.
- Спасибо, - выходя из машины, сказал растроганный и взволнованный Андрей.
- Такая работа. Вы хорошая пара, Андрей. Береги Глорию, свою хрупкую и нежную жену. Помни, о чём я тебе говорил. Жалко будет потерять вас. После того, что ты сегодня сделал, они начнут охоту… Опасные люди. Ты не знаешь, на что они способны. И они связаны с криминальным миром.
* * *
АНДРЕЙ ЕХАЛ В БИБЛИОТЕКУ за Глорией и думал: «Рассказать Глории, о её родственниках, или не стоит? О её отце, о котором она ничего не знает. О том, где и как он закончил свои дни. О том, что его нет уже на этом свете. Думаю, каждый сын и каждая дочь, не видевшие своего отца, по тем или иным причинам, в душе всё-таки хотят узнать о нём. Задать ему вопрос: почему он оставил их, а вернее – сбежал, как в случае с Глорией, из дома тихо, не попрощавшись даже с матерью, ожидающей от него ребёнка. И у таких детей, как Глория, много накопилось серьёзных вопросов к своему родителю, но они не делятся с ними, ни с кем. Носят их в своих сердцах и душах. И главный из них – почему? Почему он так поступил? Да и матери Глории было бы интересно: что стало с её возлюбленным? Узнать и о других своих родственниках. А может, прав Борис, - продолжал он размышлять, сворачивая на перекрёстке налево, в сторону библиотеки, - порекомендовавший мне не рассказывать Глории ничего? Вдруг ей станет стыдно за своих родственников. Не стану пока рассказывать ей ничего - пришёл к такому выводу Андрей. А моя мать. Она всё такая же, не постарела, словно время оставило её в покое. Всё ждёт: когда на ней женится скрипач. А он и не думает бросать семью. Да и с какой стати? - подумал Андрей. - Глория будет довольна, адрес матери теперь у меня есть. Спасибо Борису».
Он подъехал к библиотеке и позвонил Глории. Она сказала, что скоро выйдет. Андрей сидел и смотрел на фотографию матери. Вспоминал, как она отводила его в садик, в первый класс. Как читала на ночь ему сказки о «Спящей принцессе», о «Трёх богатырях», пока он не уснёт. Вспомнил и отца, рыбалку, которую так любил отец. Костры, в которых Андрей любил печь картошку, пока отец варил уху. Вышла Глория. У неё в руках был пакет с книгами.
- Что так долго? Двадцать минут тебя жду. Пора ехать. Садись в машину.
- Соскучился? Вот и я. Я много материала собрала. У них есть на первом этаже такая комната, в которой они хранят старые книги, а также книги, для которых не хватает на стеллажах места. Но сборники стихов и альманахи, которые авторы ЛИТО «Горячий Ключ» выпускали в «Печатном доме Татьяны Плешаковой», стоят на спецстеллаже. И над ними написано: «Поэты нашего города». Так что, для начала работы у меня есть всё. Ты рад, дорогой? У тебя вид странный. Словно ты узнал страшную тайну, - засмеялась Глория.
- Отлично! А теперь едем в «Юпитер».
- Зачем? Кстати, нам нужно купить фильмы, перечисленные твоим дедом в романе «Камилла» и посмотреть их. Они будут меня вдохновлять. Так делал Эдгар.
- В Интернете всё есть!
- Нет, фильмы лучше. Они на весь экран. Фильм можно остановить, сделать запись текста, вернуть назад пару частей, чтобы понять точнее, о чём идёт речь. Остановить кадр…
- И в Интернете это всё спокойно делается, - убеждал её Андрей.
- Прошу, Андре, не спорь. Если мы едем в «Юпитер» заодно и посмотрим: есть ли в продаже эти фильмы. В «Юпитере», на первом этаже, есть магазин, в котором продаются DVD-диски. У них большой выбор и все фильмы лицензионные. Изображение, звук, перевод…
- Уговорила.
- Почему мы туда едем, Андре? Ты получил новое задание, да?
- Увидишь. Это сюрприз.
Они доехали до «Юпитера», который находится около Нового рынка. Андрей припарковал машину, Глория открыла дверь и хотела выйти из неё, но Андрей её остановил:
- Останься, Глория. Сядь. Поговорим.
Глория удивлённо посмотрела на своего мужа, закрыла дверь и стала ждать, с чего же Андрей начнёт. И что вообще он хочет ей сказать? «Что-то, наверное, важное», - подумала она.
- Глория, любимая, Глория! Ты знаешь, как я тебя люблю, уважаю, делаю всё, чтобы ты была счастлива. Я чувствую ответственность перед тобой, как твой муж. Перед твоей мамой, как зять, которому она вручила судьбу своей дочери. Как я мечтаю о том, чтобы ты прекратила употреблять всякую дрянь и вернулась к нормальной жизни…
- Какой текст! Это мне по душе, - улыбаясь, сказала она.
Андрей вздохнул, посмотрел на неё и продолжил:
- Глория, ты нашла себе дело, теперь найди в себе силы начать и завершить его. А я помогу тебе. Надеюсь, книга, которую ты решила написать, поможет нам справиться с твоей болезнью. Это первое. Второе: с этой минуты, любовь моя, мы должны быть осторожными и не исключено, что нас станут искать, чтобы ликвидировать, устранить, ибо я вчера посеял бурю. И эти люди, которых мы хотим вывести на чистую воду, что, по сути, вчера было сделано мною, очень опасны. Будь внимательна. Надеюсь, ты помнишь, что нужно делать, на случай того, если я почувствую, что нужно бежать.
- Помню, Андре. Берём другие паспорта, новые телефоны, номера которых я помню, вынимаем сим-карты из старых телефонов, разбиваем их и ломаем сим-карты. Далее, поодиночке, я – первая, едем в порт Сочи, покупаем билеты на теплоход, идущий в Турцию, в разные каюты и смываемся.
- Всё правильно. По тем паспортам мы не муж и жена.
- Помню. Ты – Александр Петрович Якименко, а я - Флора Борисовна Нередко. Я всё помню, мой, Андре! Всё помню. Но ты не сомневайся во мне насчёт книги. Я думаю, (пауза) справлюсь со своей зависимостью. И мы ещё отпразднуем тот день, когда я выпущу книгу, как день независимости. Я, настроена решительно. Доверяй мне, Андре.
- Люблю тебя!
- Жить не смогу без тебя!
- И третье: мы сейчас купим в этом магазине, всё то, что необходимо тебе для работы и приблизим этот день, день - независимости. Вот, смотри, - Андрей достал из конверта пачку денег, переданную ему за хорошо выполненную работу, Борисом.
- Ты что, «Первомайский банк» ограбил?! - удивилась, увидев деньги Глория.
- Скажем так – премия за хорошо выполненную работу.
- Ты – гений, мой, Андре!
Они поцеловались, вышли из машины, и пошли в магазин.
- Выбирай, Глория, ноутбук.
- И ноутбук тоже?! Но я же, ничего в них не понимаю!
- Да. Твой устарел, на нём поцарапан экран и динамики в нём подсевшие.
Глория пошла вдоль ряда, на котором красовались новенькие ноутбуки разных расцветок.
Она подошла к одному из них, посмотрела на него, потом на Андрея, который покачал ей головой: знак, который нужно понимать как «не тот». Глория пошла дальше. Остановилась у другого ноутбука, более дорогого и более «навороченного», как говорят программисты. И снова её выбор не одобрил Андрей. Глория покачала головой.
- Вам подсказать? - спросил парень, подойдя к Глории.
Андрей позвал Глорию. Она подошла, и он сказал ей:
- Вот, Глория, твой ноутбук.
- Андре, он же стоит…
- А у Вас есть такой же, но вишнёвого цвета? - спросил он у продавца-консультанта.
- Есть. Сейчас принесу.
Продавец-консультант вернулся с коробкой в руках. Открыл её. Достал новенький ноутбук и передал его Андрею. Прочитав инструкцию, Андрей повернулся к Денису, так звали продавца-консультанта, и спросил:
- Денис, у Вас есть розетка?
- Да, вон там, у кассы. Девушка вам поможет.
- Хорошо. Пока я буду проверять работу компьютера, вы помогите моей жене выбрать по списку фильмы, если они есть в наличии у вас.
Глория, довольная всем, вытащила из сумочки список и подала его Денису.
Пока Андрей проверял работу компьютера, а он делал это профессионально, подключив его через свой модем к Интернету, чем удивил кассиршу, Глория с Денисом искали фильмы.
- Вы смотрите фильмы только о творческих людях? - поинтересовался Денис, протягивая Глории фильм «Чёрные бабочки».
- Эти фильмы о творчестве людей с трудной судьбой, которые любили, творили, и оставили нам потрясающие стихи, картины, скульптуры, книги, музыку, - ответила она.
- Вы – преподаватель? Имеете научную степень в области искусства?
- Нет, они мне нужны для работы. Хочу написать книгу. Надеюсь, они мне помогут. Я – филолог.
- Да! Я тоже учусь заочно в университете на филолога.
- Заочно? На филолога? Разве, такое возможно?
- Сейчас возможно. Главное сдать экзамен. Дадите прочитать книгу, когда напишите?
- Я только в начале пути. Видите? – Глория указала на фильмы.
- Все начинают свой творческий путь с первого шага. Главное, если решили, то…
- Спасибо за совет. Я учту его.
- Ваш муж, если он Вам муж, разбирается в компьютерах?
- О да! Ещё как, поверьте. Моего мужа зовут Андрей.
- Ясно. Никогда не видел таких зелёных глаз, как у Вас. Никогда. У Вас очень красивые глаза.
- Спасибо.
- Вот и «Сильвия». Я смотрел этот фильм. Нет только фильма «Шиллер». Возьмите - это визитка нашего отдела, звоните, мы закажем фильм, и как только получим его, можете приехать и…
- Договорились.
- Глория! Подойди.
Глория подошла к Андрею, который выбирал дорогой модем.
- Вот этот модем, за двенадцать тысяч, покажите, пожалуйста.
- Пожалуйста.
- Мы его покупаем. Вот мой паспорт.
Пока Глория и Андрей ходили по магазину и смотрели книги, имеющиеся в продаже, Денис упаковывал компьютер. Андрей выбрал одну из книг, и они пошли к кассе. Кассир вручила Андрею чек и вернула паспорт. Андрей расплатился за всё, и они направились к машине в сопровождении Дениса, который нёс коробку с компьютером.
Андрей открыл дверь, и Денис осторожно положил коробку на заднее сидение и попрощался с покупателями. Глория была на седьмом небе. Они сели в машину и она, не удержавшись от восторга, обняла и поцеловала Андрея, спросив у него:
- Что происходит, Андре?
- Это ещё не всё, Глория.
- Продолжение следует?! И сколько же актов мне придётся сегодня посмотреть?
- Следует. Едем на Главпочтамт. Письмо к моей матери, которое ты написала ночью в Сочи, с тобой?
- Конечно. Я так подробно в нём написала о нашем житие-бытие, и о том, что хочу написать книгу, что…
- Возьми это. Переверни фото и ты увидишь там адрес, новый адрес моей матери. Купим конверт, ты укажешь его, они взвесят письмо, скажут, сколько нужно заплатить, мы заплатим, и на этом пьеса закончится.
- Андре, я не сплю? Это всё наяву? Может, укусишь меня?
Они всё сделали, что планировал Андрей, и поехали домой в станицу Саратовскую.
* * *
Станица Саратовская, улица Школьная
НОЧЬ. ПОЛНАЯ ЛУНА. Яркие звёзды. Тишина… Просто поэзия ночи. Как Вам, понравилось? Продолжим.
Три часа ночи. Глория спросила:
- Тебе понравилось?
- Сегодня ты – бесподобна! - укрываясь одеялом, ответил Андрей.
- А ты, мой, Андре, был бесподобен вчера. Подарил мне сказку.
- Большому кораблю – большое плавание, это я про твою книгу. Твою – мечту. Но сегодня! Я на седьмом небе и не хочу спускаться…
- Я знаю, знаю. Всю свою нежность и любовь, Андре, которые растут с каждым годом, сегодня я отдала тебе. Рада, что тебе понравилось.
- Люблю тебя!
- Умрём в один день!
Не спалось и они, молча, лежали. Андрей был рад тому, что Глория не просила таблетки. Глория же, смотрела на луну, потом повернулась к Андрею и спросила:
- Знаешь, о чём я думаю? Об отце.
- Об отце? - удивился Андрей. - Ты его помнишь?
- Как же я могу его помнить? Я находилась внутри, а не снаружи, когда он сбежал.
- Я забыл.
- Интересно, где он сейчас? В каком городе проживает? Есть ли у меня сестры, братья?
Андрей не стал задавать вопросы Глории, так неожиданно вспомнившей о своём беспутном отце. Вспомнил только о том, что рассказал о нём Борис, и посчитал это удивительным совпадением. И зная всю правду жизни её отца, закончившуюся так трагично, не стал рассказывать, эту, грустную, историю Глории.
- С чего хочешь начать свою книгу? - спросил Андрей. – Ты так много набрала книг в библиотеке.
- С этим мне повезло. Можно начинать работать.
- Я советую тебе всё скачивать на флешку, и ничего не оставлять в компьютере. Поработала, скачала тексты, или часть книги, и не сохраняй в компьютере. Понимаешь? Она будет всегда с тобой. Если что, то есть, нас вычислят, возьмешь флешку и…
- Дёру! Разумно. Так и сделаю. У меня где-то есть новенькая… Нужно поискать, - вставая с постели, сказала Глория.
- Ты куда? А продолжение?.. Оставляешь меня одного?
- Работать, Андре, работать. У меня большая задолженность перед моей профессией. Начну сокращать расстояние.
- Начни с утра.
- Нет. И, кстати, если ты помнишь, по фильмам о поэтах, писателях, художниках, композиторах, их после того, чем мы сейчас занимались, сразу тянуло к работе. Появлялось вдохновение. Я раньше думала: почему они так делают? Теперь поняла. Я хочу начать. Начать писать свою книгу. Ты - моя муза. А утром у меня уже кое-что будет – начало. И уже обратной дороги…
- Но музы – женского рода.
- Тогда ты мой – муз. Вот и слово новое придумали. Думаю поработать четыре дня, материала достаточно для начала, а потом мы поедем в бухту Инал, не возражаешь?
- Что это так сосед раскричался? На кого он там кричит в такое время?
- На судьбу, Андре. Так кричат только на судьбу.
- У тебя и слова стали другими. И речь… такая убедительная. За последние дни ты – преобразилась. Хочется думать, о божественном вмешательстве в твою жизнь.
- Я готова. А ты спи. Набирайся сил. Вот твоя мама ответит нам и в письме расскажет много интересного для моей книги. Я написала ей, что буду писать книгу. Может, вспомнит и о том, где находится архив и автобиографическая повесть отца. Повесть – вот цель. В ней - правда, а что может быть в искусстве выше правды?
- Не знаю. Тебе видней. Ты училась и должна знать, что выше…
- Мужество, чтобы о ней рассказать. Часто писатели, зная правду, боялись писать о ней. Боялись кричать! Боялись рассказать в своих произведениях, что на самом деле происходило, или кто был кем. Опасались интриг, сплетен, критики и мести в свой адрес. А в автобиографических повестях они писали только правду, но никому, до поры до времени, не показывали их. Как Ницше. Написал книгу «Так говорил Заратустра» издал её за свой счёт, сорок экземпляров, и раздал их только избранным. Побоялся увеличить тираж. Так и написал в предисловии: «Сорок экземпляров этой книги я предназначаю тем, кто её заслужил». Но только семь экземпляров он раздал. «Только для моих друзей, не для широкой публики», - так он говорил. И те, немногие, кому она была вручена, были связаны обетом строжайшей тайны. Вот так, Андре, - раскрывая ноутбук и вставляя в него модем, добавила Глория.
- Удивила! Тебя словно подменили в церкви в день Благовещения. В церковь ты вошла одной, а вышла – другой. Не иначе как божественное вмешательство.
- Главное - выбрать издательство для опубликования книги. Корректоры, редакторы, верстальщики - от них многое зависит. Они могут превратить большой творческий труд в ничто, если они не профессионалы. Неправильно расставленные знаки препинания, неграмотная редактура, имеется в виду порядок слов в предложении, непоследовательная вёрстка и - книге конец. Порой, читаешь книгу и думаешь: какая фабула, какой сюжет, какие характеры у персонажей и, замечаешь неправильно поставленный знак, не поправлено предложение, не опущена строка с прямой речью первого персонажа, и читатель думает - это слова автора. Словом, приходиться читать и не обращать внимание на то, что должны были исправить в тексте корректоры, редакторы, верстальщики, которым, конечно, автор заплатил деньги. А проверить заново, то есть вычитать всю книгу, у автора порой нет времени. Он надеется на них. Однажды в Милане Байрон, прослушав оперу, сказал: «Какая музыка! Но какое отвратительное либретто…» Но если автор выпускает книгу, как в моём случае, за свой счёт и набирает текст сам – это другое дело.
- Говори, Глория, говори. Набирай форму. А зачем, хочу знать, нам нужно в бухту Инал через четыре дня?
- Во-первых, ты навестишь то место, где покоится прах твоих предков. Во-вторых, мне нужно увидеть всё своими глазами: беседку, склон, закат, море; почувствовать присутствие духа людей, о которых я хочу написать. Спросить у них разрешения. Словом, всё прочувствовать и представить, как это могло происходить? В книгах Эдгара об этом подробно написано. Нужно теперь побывать на месте, на том месте, где всё закончилось. Наполнить своё воображение.
- Понятно. Значит, ты будешь четыре дня работать, а потом мы поедем в Сочи и по пути заедем и наполним до краёв твоё бурное воображение?
- Примерно так, - доставая из пакета книги и раскладывая их на столе, около компьютера, ответила Глория. – Тебе не дали, насколько я поняла, новое задание?
- Нет. Пока нет.
- Вот и хорошо. Спи. Я буду работать.
- «Спросить у них разрешения», - улыбнулся Андрей, отворачиваясь лицом к стене. – А, если они не дадут тебе своего разрешения? Как ты это узнаешь?
- Чувствами, моя любовь, чувствами. Точнее – сердцем. Увидишь, мой господин, я буду писать её, до последней капли крови, пока не напишу слово «Конец». Спи.
- Круто! Иначе не скажешь.
Через пять минут он заснул. Глория же, в летних шортах и в топике, сидела за столом и работала в кругу настольной лампы.
* * *
АНДРЕЙ ПРОСНУЛСЯ, ПОТЯНУЛСЯ в постели, глубоко вздохнул и посмотрел на Глорию. Глория спала прямо за столом, положив голову на руки. Она спала глубоким сном. Компьютер работал. По всему столу лежали книги, исписанные листы, словари, альманах «Литературное обозрение» №1. К стене были приклеены квадратные листочки, на которых были написаны красным карандашом, какие-то вопросы.
Андрей тихонько встал, надел халат и пошёл в ванную комнату. «Всю ночь и утро работала. Даже лампу не выключила и ноутбук. Отлично! Глория занялась делом. Надеюсь, это не порыв весеннего ветерка? Надо помочь ей во всём, но главное – не мешать. Создать ей условия, чтобы эти четыре дня стали началом её новой жизни», - думал он, выходя из ванной комнаты.
Он пошёл в кухню, сварил два яйца, нарезал сыра, колбасы и стал ждать, пока не проснётся его любовь.
Андрей подошёл к столу, прочитал на экране компьютера несколько предложений, заканчивающих первую главу, покачал головой и выключил настольную лампу. Открыл форточку и комната наполнилась свежим весенним воздухом. Глория проснулась.
- Доброе утро, писательница. Вижу, ты плодотворно поработала. Впечатляет и успокаивает.
Она встала из-за стола, поцеловала мужа и спросила:
- Который час?
- Десять часов утра. Оденься. Ты почти голая.
Глория посмотрела на Андрея своими большими зелёными глазами, которые спрашивали его: «Не хочешь сбросить халат?» Андрей улыбнулся, поняв её намёк, и через минуту они лежали в постели и наслаждались друг другом. Молодость, пора, которую нельзя пропустить, проспать, не заметить. Весна, о которой мы вспоминаем всю оставшуюся жизнь. Лучшие годы нашей жизни - время друзей, роз и чистой любви. Те, кто её не пропустил, поймут, о чём я. И когда влюблённые понимают это, они стараются не растерять её, ни одной минуты, ни одного часа, ни одного дня. Это – счастье. Достаточно одного взгляда, одного движения, одной фразы и сердца воспламеняются, чтобы доказать друг другу свою любовь. И особенно неповторимо и божественно – это доказательство, когда оно проявляется утром. Утро – свежесть, сила, желание, трели птиц.
- Нет, рай на земле, - сказал Андрей. - Вот оно – счастье, Глория. Твои нежные руки, длинные пальцы, сочные губы, гладкие волосы, упругие груди, белое тело, манящие глаза, неповторимые звуки – это всё моё счастье. Ты – моя молодость!
- Какие слова, Андре! Они меня возбуждают. Посмотрим, как у нас… И сейчас я чувствую, что они подкреплены твоими чувствами ко мне, - вынимая руку из-под одеяла, сказала «весна». - Повторим?! - скинув одеяло на пол, и покрывая поцелуями его грудь, спросила она…
Они лежали и отдыхали. Глория тихо сказала:
- Андре, я выучила тебя, как азбуку. Знаю, что тебе нравится и как тебе приятней... Ты любишь мои губы и мои длинные, тонкие пальцы... Особенно, когда они медленно опускаются, опускаются...
- Это – поэзия. Поэзия чувств, Глория. Утром это… всё более чувствительнее, нежнее, сильнее.
- Блестящее сравнение! Возьму в книгу, твои слова. Тем более, они рождены нашей любовью.
Они провели четыре дня в станице Саратовской. Глория днём писала, ночью набирала написанный текст на компьютере: корректировала его, добавляла, исправляла, вносила в него правки. Утром, выпив кофе, об этом заботился Андрей, чтобы писательница не отвлекалась от работы, ложилась спать. В полдень она просыпалась и продолжала работать – писать свою книгу. И начало Андрею нравилось…
- Значит, так работают писатели? Должен признать, это заслуживает уважения. Глория, прошло четыре дня. Мы хотели ехать в бухту Инал, помнишь? По твоим делам.
Глория набирала текст. Она остановилась, откинулась на спинку стула, положила руки на голову и ответила:
- Как быстро! Я и не заметила. Завтра в десять часов утра и поедем. Нам обязательно нужно побывать в том месте, мой герой! Оно манит меня. К утру я допишу главу.
- Там подруги к тебе пришли. Стоят на улице. Выйди к ним, а то будут кричать. Всех духов распугают. Иди и разгони этих ворон.
Глория вздохнула, словно не хотела встречи с подругами, с которыми ещё недавно была в хороших отношениях. Встала, надела халат и вышла к ним.
Андрей смотрел Глории вослед и думал: «Вот он – соблазн. Вот она внутренняя борьба. Вот то, чего я ждал. Жизнь сейчас проверит Глорию. Что окажется сильней – сила воли Глории, или уговоры подруг пойти с ними? Ведь, если Глория захочет, если в ней проснётся былая жизнь – её не остановить». Андрей с трепетом в сердце наблюдал из окна за женой. «Это, Глория, только первое испытание. Проверка твоей силы воли на прочность. Посмотрим, кто победит?» - размышлял про себя Андрей. И ему так хотелось выйти и самому разогнать этих птиц, но он не стал этого делать. «Пусть Глория решает сама. Сама…»
- Нет, девчата. Определённо – нет. Я начала писать книгу. Это, конечно, соблазнительно, но…
- Книгу? Если честно, Глория, ты другая, и мы всегда думали: как ты могла «сесть» на таблетки, а порой и «попудрить» носик? Ты – другая. Не станем тебе мешать. Пиши свою книгу. Идёмте, оставьте её в покое. Идёмте! – сказала Галя.
- Кажется, ты в Сочи говорила о том, что хочешь написать книгу, - уточнила Света.
- Я и начала.
- Видно, у тебя «мешки» под глазами, можно подумать, что ты вчера оттянулась по полной… Много работаешь? – спросила Аня.
- Приходится.
Только Глория знала, и не подавала виду, какая жестокая борьба идёт в её сердце, в душе, во всём её существе – между прошлой её жизнью и новой, в которой больше света, жизни и радости, которую она только начала…
- Тогда мы пошли, - сказали подруги. - Ты знаешь, где нас найти. Но… лучше будет, если ты забудешь туда дорогу, а я этому только была бы рада, - добавила Света. – Ты работай, а мы будем ждать. И, как напишешь книгу, дай нам её прочитать, договорились?
Они попрощались, и Глория вернулась в дом. Она была похожа на выжатый лимон, словно чьи-то сильные руки взяли её и выжали из неё все жизненные силы. Глория тихо села на стул. У неё дрожали пальцы – знак того, что ей пришлось пережить одну из самых трудных минут в своей жизни. Она побледнела. Андрей смотрел на неё и радовался: «Жизнь – победила!» Он подошёл к Глории, поцеловал её и сказал:
- Ты сильная, любовь моя. После удара ты не оказалась на полу. Устояла. Первый раунд ты выдержала.
- Обними меня, Андре. Мой, Андре. Крепче обними и никогда не выпускай из своих рук, слышишь? Никогда.
- Обещаю, любовь моя. Обещаю. Мы – одно целое. Начинай печатать. Не теряй времени. «Время – главное…» - твои слова? Приступай к работе. Я заварю твой любимый кофе.
Он пошёл в свой кабинет, решив не продолжать дальше разговор, чтобы Глория поскорее забыла о прошлой жизни, если это конечно – возможно, но Андрей был рад: «Она выстояла!»
Глория, тем временем, начала приходить в себя и глубоко дыша, продолжила набирать текст.
* * *
УТРОМ ВСЁ ВЫГЛЯДЕЛО по-другому. На то оно и утро. И оно всегда мудренее вечера. Наши герои хорошо выспались, отдохнули и выглядели бодрыми и готовыми ехать собирать материал для книги Глории... В три часа дня они закрыли дом, погрузили в багажник вещи, книги, одежду, сели в машину и поехали.
Только они отъехали от дома, как им навстречу вышла, махая рукой, соседка тётя Клава.
- Чего она хочет? – спросил Андрей.
- Понятия не имею. Останови. Может, ей нужна наша помощь?
Андрей остановил машину, открыл стекло, поздоровался и спросил:
- Вам чего, тётя Клава?
Соседка подошла к двери и, заглядывая внутрь машины, спросила Глорию:
- Глория, у твоей мамы есть куры?
- Есть. Шесть или семь. А что?
- Я насобирала улиток. Видите, вон те, пять пятилитровых пластмассовых из-под воды, как их там называют, ёмкости, что ли? Чай бутыли? Будь они неладны!
- Видим, а зачем насобирали? Это же не грибы!
- Они огород, гады, сожрут. Поэтому я их и затолкала в эти ёмкости. Отвезите маме, куры их любят. Нужно вначале ногами их потоптать, а потом бросить курам. Будь они неладны!
- А Вам не жалко их? Они такие красивые создания. Сколько их там?
- Больше полтысячи будет. Сволочи, спасу от них нет!
- Полтысячи жизней? И Вы хотите…
- Если Вам не надо, я отдам Ане.
- Нет, нет. Мы возьмём. Пусть куры полакомятся. Спасибо, тётя Клава. Андрей, возьми ёмкости и положи их в багажник.
- Зачем они нам? Что ты придумала? В Германию отошлёшь? Немцы любят есть улиток, ты знаешь об этом?
- Возьми и не задавай вопросы, Андре, прошу тебя!
Андрей сделал так, как просила Глория. Попрощавшись с соседкой, он завёл машину, и они поехали дальше.
- Ну и что мы с ними будем делать?
- Отпустим в лесу, по пути в бухту. И пусть себе доживают свой век. Там и матери, и дети, целые семьи. А их ногами…
- Значит, ты спасла сегодня полтысячи жизней?
- И мы в ответе за них. Они наши меньшие братья и сёстры.
- Одобряю, Глория, одобряю! Поступок верующего человека.
- Андрей, а ты дорогу знаешь в бухту? С тех пор там много чего изменилось, наверное.
- Я задал задание навигатору. Он укажет нам дорогу. Вчера в Интернете я прочитал о бухте Инал.
- Я тоже. Об истории бухты Эдгар написал в романе «Лара».
Они выехали на трассу, свернули налево и поехали в бухту, куда ездили в былые времена родственники Андрея, которых теперь считала своими и Глория, решившая написать о них книгу, которая, судя по четырём дням работы над ней, – продвигалась. Отъехав километров двадцать от Горячего Ключа в сторону моря, они остановились и выпустили в лесу улиток, обречённых тётей Клавой на жуткую смерть. Пока они ехали и разговаривали о погоде, о будущем, улитки расползались уже по новому месту, стараясь его освоить. Они не знали, да и как им было узнать, что в это время, пока они осваиваются на новом месте, чтобы продолжить свою жизнь, их должны были растоптать ногами и бросить курам на смех. Но им повезло - они зажили новой жизнью, благодаря жалости и любви Глории ко всему живому.
- Как представлю, Андре, что нас людей, великаны топчут своими сапожищами: и детей, и матерей, и сестёр, и братьев - мне становится дурно.
- Слабо сердечная ты моя, - улыбаясь, сказал Андрей.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись.
* * *
- ТАК… ПОВОРОТ НАЛЕВО. Через десять минут мы будем на месте. (Прошли пятнадцать минут.)
- Слава богу! Мы нашли, благодаря навигатору, нужное нам место. Спасибо, навигатор! – поблагодарила Глория прибор, благодаря которому они без труда нашли дорогу.
- Ты уже с техникой разговариваешь? Поздравляю! – подъезжая к шлагбауму, пошутил внук Эдгара.
- Вы к кому? – задал вопрос охранник.
- Мы хотим подняться на склон, где находится беседка. Там раньше была столовая пансионата «Дубрава». Мы посмотрим на море и сделаем снимки для книги. И, в заключительном акте, проводим, с открытой душой и положа руку на сердце, уходящий день. Словом, посмотрим на закат. Вы не возражаете?
- Сейчас три часа дня. Солнце начнёт садиться около семи. Дойдёте до первого корпуса и поднимайтесь вверх по дороге, она приведёт Вас к беседке. Вы писательница?
- Спасибо! Нет, я только учусь, - ответила Глория.
- Тогда, заезжайте и поставьте машину под дерево, видите? - спросил охранник.
- Видим. Спасибо.
Они всё сделали так, как сказал им охранник, мужчина лет шестидесяти; припарковали машину возле дерева. Андрей хотел выйти из машины, но Глория воскликнула:
- Господи! Мы забыли купить цветы!
- Не мы, дорогая, а ты. Посмотри на заднее сиденье.
Глория оглянулась и увидев три букета из тюльпанов, обрадовалась.
- Ты такой внимательный, мой персонаж! Столько тюльпанов! Красные, белые, фиолетовые… И ленточки! Ты все срезал?
- Почти.
- Правильно. Тюльпаны… значит, скоро Пасха.
Они взяли вещи необходимые Глории, три букета, фотоаппарат и направились в сторону первого корпуса.
- Андре, а ты знаешь происхождение имени Камилла, и что оно означает?
- Откуда? Не я ведь пишу книгу.
- О, это интересное имя. По одной из версий, имя Камилла имеет греческое происхождение и дословно переводится как «девушка из знатной семьи». По другой версии Камилла – латинское имя, переводится как «служительница храма». Я не говорю о магии этого имени. Напишу всё в книге – там и прочитаешь. Вон, видишь здание? Кстати, если девушка названа латинским именем, тогда имя пишется с двумя буквами «лл».
- Вижу. Понял. Как у моей безответно влюблённой матери, - вздохнул он.
- В этом здании твой дед писал роман «Лара». Он так оброс, что его стали называть Робинзоном Крузо. Он в книге «Лара» пишет о том, как писал её. И сам процесс описывает. Впечатляет. Есть чему поучиться. Я сделаю снимок здания. Подожди меня здесь.
Глория вернулась через десять минут, и они пошли дальше.
- Чтобы написать книгу, Андре, как я её задумала, я должна находиться внутри персонажа. Научиться чувствовать, говорить, думать, мечтать, любить, как делали это они. Словом, быть внутри книги, иначе она меня вытолкнет…
- Вытолкнет? Кто?
- Книга. Откроет дверь и вышвырнет на улицу.
- Говоришь загадками. Пришли. Так, пять часов вечера. До наступления темноты осталось два часа. Успеешь?
- Думаю, да.
Они оставили вещи в беседке, и пошли к краю склона, держа букеты в руках.
- Да, красивый вид. Какое море! Отсюда оно действительно необычное, неповторимое.
- Теперь разбросаем цветы, - сказала Глория. - Они для них. Цветы будут олицетворением памяти, непрекращающейся ни на минуту. Памяти нового поколения – ушедшим...
Она взяла букет красных тюльпанов и стала разбрасывать их по склону со словами: «Покойся с миром, Камилла». Два других букета она отдала Андрею и сказала:
- Один – деду, другой – бабушке. Разбрасывай и говори, я буду фотографировать.
- Мне как-то неловко. Может, я просто спущусь немного и положу их на кустарник?
- И тем самым всё испортишь. Делай, как я говорю, ковбой! Раскройся. Вы, атеисты, такие зажатые. Ваши желания находятся в плену у предрассудков. Они вами правят. «Сколько атеистов не замечают того, что их доброта и грусть – та же молитва, обращённая к Богу».
- Как красиво и глубоко ты сказала, Глория.
- Не я. Виктор Гюго, в «Человеке, который смеётся». Второй роман твой дед посвятил Адель Гюго – дочери великого писателя. Вот я и, к месту, процитировала его. Разбрасывай цветы. Начинай.
- Покойся с миром, дедушка Эдгар, - крикнул внук, разбрасывая тюльпаны. - Покойся с миром, бабушка Лара, - разбрасывая цветы, добавил он. - Мир праху Вашему!
- Молодец, Андре! Неплохие фотографии получатся для книги. Что ты чувствуешь? Скажи!
- Облегчение. Не поверишь - облегчение, словно с меня сняли груз. Я и не догадывался, что ношу груз. Да и чей груз? Свой или чужой? Всё равно, я почувствовал облегчение.
- Вот. В этом и заключается роль искусства – учить людей чувствовать. Я научу тебя этому.
- И вправду, хочется кричать. Красивое место выбрал дед.
- Это не он выбрал место. Это место выбрало его. Ни в одной из его книг, ни в одном сборнике стихов об этом не сказано – ничего.
- Как он здесь оказался?
- Подойди, Андре, мой начинающий видеть и чувствовать мироздание, любимый. Подойди, встань рядом и скажи: что ты видишь? Не спеши, любимый.
- Море, небо, облака, солнце, чаек, пляж…
- Достаточно. А теперь скажи, чего ты не видишь?
- В каком смысле?
- В прямом. Чего ты не видишь, внук?
- Не пойму тебя, Глория, когда ты начинаешь говорить на своём языке, загадками.
- Ты не видишь, Андре, как Эдгар и Камилла стоят у края склона и она кричит: «Эдгар, я люблю тебя!» Ты не видишь, Андре, как отец Камиллы передаёт урну с прахом дочери Эдгару, который берёт её нежно, со слезами на глазах, из рук её отца, три раза целует урну и осторожно высыпает прах по склону. У всех на глазах слёзы. Ты не видишь, как рядом с Эдгаром стоит молодая поэтесса и плачет, держа за руку Эдгара, потому, что ей уже пришлось пережить потерю любимого. Ты не видишь, как Эдгар на закате дня, подбрасывает книгу вверх, написанную им по просьбе Камиллы и, положа руку на сердце, кричит: «Читай её вместе с солнцем, любовь моя, на закате каждого дня».
Андрей слушал Глорию, словно она загипнотизировала его магическими словами из прошлого. Он обретал чувства, которые раньше не заявляли о себе. Он чувствовал, как свет проникает в его душу, сердце. У него на глазах выступили слёзы. Тем временем, Глория продолжала:
- Ты не видишь, Андре, как твоя бабушка Лара, просит прощение у Эдгара, у того, ради которого бросила хорошую работу в Ростове, не выдержав двухнедельной разлуки с любимым. Ты не видишь, как её дочь Маша волнуется за мать, сидя в машине и прижав к себе дочь, внучку Лары, на том месте, на котором мы оставили нашу машину. Ты не видишь, как люди, узнавшие, что здесь развеян прах художницы, которую любил поэт, приходят сюда и разбрасывают цветы, а кто и написанные в честь неё, Камиллы, стихи. Ты не видишь, как развевают прах твоего деда, и он соединяется с прахом Камиллы и Лары. Ты не видишь, как из урны высыпает прах Лары, твоей бабушки, твоя мать – Камилла. И, наконец, ты не слышишь слов, произнесённых, ещё при жизни, твоей бабушкой: «И соединятся три сердца. Троица. Троица большой любви», - так она скажет Эдгару. Ну, Андре, как тебе начало моей книги? Что скажешь? Да ты слезу пустил, милый!
Глория подошла к супругу, обняла его и поцеловала.
- Нет слов. Как тебе удалось узнать, что я скажу…
- Воображение, Андре, воображение. Я вчера написала эти слова, представив, как ты стоишь, глядя на море, и отвечаешь на мой вопрос. И ты их произнёс, все и в том же порядке, как они написаны во второй главе: море, небо, облака, солнце, чаек, пляж. Это видят все! Я рассказывала о событиях тех времён в настоящем времени. В настоящем, понимаешь, о чём я?
- Браво, душа моя! Ты заставила меня почувствовать и прочувствовать силу первых глав рукописи, предложения которых наполнены сильными чувствами, словно души Камиллы, Эдгара и Лары присоединились к нам. И слова, сказанные тобой, глубоко осели в моём сердце и в моей памяти. Ты – разбудила меня.
Начался закат. Они вышли из беседки, и подошли к краю склона. Глория держала наготове фотоаппарат, чтобы снять, как будут «гореть» цветы, зажжённые уходящим на покой солнцем. Всё так и вышло, как описал в своей книге Эдгар. Только теперь Глория кричала в небо: «Андрей, я тебя люблю. Смерти нет, есть вечность!»
Стало темнеть, Глория подошла и обняла Андрея. Они простояли пару минут, передавая друг другу тепло, затем Андрей вдруг сказал:
- Глория, ты обняла меня, но…
- Что «но», любимый?
- Я не почувствовал теплоты, нежности, стука твоего сердца, словно ты обняла не меня, а другого.
- Кого же?
- Не знаю. Может, Эдгара? Когда ты спала за столом, я позволил себе прочитать, знаю, писатели или художники не любят, когда читают или смотрят на незаконченные их произведения, но я прочитал последние строки на компьютере и…
- Какие?
- «И всю жизнь его будут любить бабы». Так сказала жена цыганского барона, которая кормила своей грудью Эдгара.
- Андре, ты ревнуешь меня к своему деду? Возможно, я и представила на миг, как Лара, твоя бабушка, обнимает Эдгара и подключила воображение - и всё.
- Я почувствовал…
- Ты чувствительный. Мы так сильно любим друг друга, что малейшее проявление неискренности чувств, определяем, как подделку. Это – любовь! Я должна написать книгу, Андре. Жить не книгой, а внутри неё. На её страницах, в её фразах, главах, частях. Почувствовать, что чувствовали они в те далёкие годы. Войти в их жизнь, понимаешь? Этого требует работа, работа души. Ты же не ревнуешь меня к Эдгару?
- Нет. Но я…
- Значит, я вошла в роль и обняла тебя, думая об Эдгаре. Я сейчас – Камилла, понимаешь? Чтобы написать книгу и заставить читателя чувствовать, а не закрывать книгу на десятой странице, я обязана прочувствовать всё сама. Я не хочу, как говорят критики – «высосать книгу из пальца». Моя книга, от корки до корки, будет основана на реальных событиях.
- У тебя получается. Делай как считаешь нужным.
- Мне даже стало не по себе от твоих слов, Андре. Но, так написано в романах, и, я буду иногда - перевоплощаться. Ты должен это знать, солнце моё, и понимать. И, конечно, не обижаться.
- То есть, обнимать с чувством любви меня, и при этом думать о моём дедушке, о бабушке, о Камилле...
- И о твоей матери, - не дав произнести последние слова Андрею, перебила его Глория. – Одним словом, теперь они приходятся мне родственниками. Я – твоя жена. Законная жена. А они в браки не вступали. Тебе, Андрей, хоть что-то известно о своих родственниках, а из моей книги ты узнаешь о них ещё больше. Любой бы хотел этого. У меня же кроме матери и тебя, любимый, никого нет. Я и об отце своём ничего не знаю. Я не только нашла в тебе любимого человека, но и обрела новую семью, опору, покой, - у Глории выступили на глазах слёзы.
- Любовь моя, извини, прости. Я не подумал. Да и как разобраться в таких тонкостях. Теперь я понимаю, почему о творческих людях говорят: «Они не от мира сего!» и добавил:
- Глория, ты – творческий человек. Мой любимый творческий человек, а вы все, как говорят – такие чувствительные и ранимые существа, - сильнее прижимая к себе Глорию, оправдывался Андрей.
- Сюжет должен развиваться, Андре. Написанный Богом для нас сценарий – тоже. Ты и твои родственники – моя семья.
- Понимаю, успокойся, моя любовь, - вытирая уже со своих глаз слёзы, успокаивал он Глорию. - Что-то схожее есть и в моей работе.
Они пошли в беседку. Глория остановилась и попросила Андрея, чтобы он подождал её в беседке. Она подошла к началу склона, соединила руки и глядя в небо что-то говорила.
Андрей, сидя в беседке, подумал: «Молится, наверное».
Глория, перечитала молитву, перекрестилась и пошла в беседку.
Андрей обнял жену, накинул ей на плечи куртку и они стали ждать, когда солнце зайдёт за горизонт – последний акт пьесы.
И глядя на них с высоты птичьего полёта или из глубины прошедших лет; на эту влюблённую, счастливую пару, воспоминания уносят нас в те времена, когда вот так же в обнимку в этой беседке сидели Эдгар и Камилла, счастливые и довольные тем, что их соединила судьба. Это как раз то чувство, о котором мечтает большая часть человечества – чувство быть любимым человеком. И в сердце приходят слова, которые Эдгар написал в одном из своих стихотворений: «Мы будем вечны, ты и я!»
- Глория, почему ты всегда говоришь: «Умрём в один день!»?
- Если тебя, как ты говоришь, могут ликвидировать, устранить, или…
- Убить, ты хотела сказать?
- Точно. Что я буду делать без тебя? Пойду на них грудью с голыми руками? Пусть и меня убьют.
- Они это сделают, не сомневайся.
- Вот и умрём в один день.
- Убив одного из нас, они убьют нашу любовь.
- Такого как ты, и думать об этом не хочу, единственный ты мой, я уже не повстречаю. Я люблю тебя. А кто человек без любви? Пустота. Даже если он богат. И никакие дорогие машины, дворцы, отдых на живописных островах, не в силах будут дать человеку тех чувств, которыми наполняет его – любовь. Что ты станешь делать, если они убьют меня, а тебе удастся скрыться?
- Не смогу жить без тебя. Где я найду такую Глорию - неповторимую, умную, красивую, с большими зелеными глазами. Природа создаёт таких как ты, в одном экземпляре. Тебе не кажется, что мы готовим себя…
- Порой стало казаться, единственный ты мой, если ты хотел сказать о том, о чём я подумала, - ответила Глория серьёзным тоном. - Вот я и говорю: умрём в один день. Вроде шутка, а вроде нет. Это – любовь, Андре, о которой пишут в книгах, снимают фильмы…
- Теперь ясно. Я примерно так и думал. Такое значение придавал твоим словам. Надо ехать. Вставай, родная. Мы, к счастью, ещё вместе.
* * *
ВСЮ ДОРОГУ ДО СОЧИ Глория спала. После четырёх дней работы и поездки в бухту она устала. Андрей в это время размышлял: «Значит, моя любовь решила написать книгу? - думал Андрей. - Но есть ли у неё художественный талант? Правильно ли она выбрала жанр, вид искусства, в котором будет работать? Творческая одарённость не может быть приобретена одной лишь профессиональной выучкой и образованием. И хоть Глория окончила университет с отличием, что, возможно, немаловажно для дела, которое она начала, и которое её поглотило, без врожденной способности, без таланта, написать хорошее, глубокое произведение – невозможно. Должен быть талант, бесспорно. Интуиция, сила художественного мышления, активность воображения, с этим у Глории всё в порядке; ёмкость, мобильность памяти, богатство чувств», - вспоминал Андрей, прочитанный в Интернете материал о творчестве, о том, как создаются персонажи, составляется план и многое другое, чем должна обладать Глория. Он читал в Интернете статьи, по этому поводу, когда Глория работала над книгой. Он вздохнул и продолжил размышлять: «Потянет ли она всё это? А творческий процесс? Возможно, этому её обучали. Индивидуальные формы творческого процесса многообразны, они определяются, прежде всего, личностью писателя, жанром и видом искусства, в котором он работает. Главное, конечно, персонаж, художественный образ человека. В персонаже нужно выделить духовное ядро личности. Видимо, поэтому она сказала: «Теперь рядом со мной будут находиться - Камилла, Эдгар, Лара, твоя мать» - понимает! В персонаже необходимо выделить и круг жизненных интересов, эмоциональный мир, волевую энергию, поведение. Персонаж составляет основу произведения, образуя, своего рода, систему являющуюся центром произведения. Много-много нужно знать и пополнять знания, чтобы написать книгу. И главное – иметь талант. Хотелось бы верить в то, что Глория обладает им. В беседке, у склона в бухте, она так убедительно говорила, размышляла, представляла, рассказывала о персонажах своей книги, словно они находились рядом с нами. Главное: она теперь при деле. Будем надеяться, что её прошлое, которое она может вычеркнуть из своей жизни только работой, не станет заявлять на Глорию свои права», - сворачивая налево и заезжая на платную стоянку возле дома, где они иногда проживали, закончил свои выводы Андрей.
* * *
- ГЛОРИЯ, ГЛОРИЯ! ПРОСЫПАЙСЯ. Приехали.
- Уже? Я так отлично выспалась, Андре. Но сквозь сон, до меня доходили твои слова об искусстве, персонажах, таланте.
- Я говорил вслух?
- Неотчётливо помню. Но помню, что советовал нам Борис, после твоей последней работы – быть осторожными. Поэтому я пойду, как всегда, первой. Зайду в квартиру и проверю, все ли наши ловушки на местах и позвоню тебе.
- Всё правильно. Приступай к выполнению.
Глория пошла в квартиру, Андрей остался сидеть в машине и ждать её звонка.
- Хм, «умрём в один день», - вспомнились ему слова Глории. А что, если сейчас она не позвонит? Её свяжут, заклеят скотчем рот, что тогда мне делать? Бежать на помощь к ней или сидеть в машине с ноутбуком? Это нужно обдумать…
Раздался телефонный звонок от Глории. Андрей вышел из машины, закрыл её и поднялся в квартиру.
- Всё чисто, босс! Я всё проверила.
- Глория, я тут подумал, когда сидел в машине и ждал твоего звонка, будет лучше, если ты после своего звонка откроешь окно. Только после этого я пойму, что всё «чисто», как ты говоришь. Если же ты не откроешь окно, после звонка, я сразу же позвоню Борису.
- Принимается! Ты думай о том, как нам дольше прожить, а я буду работать над книгой. Я написала ещё одну главу. Я её рожу. У нас ведь нет детей и виновата в этом я. Я это исправлю.
- Где? Ты же спала всю дорогу? - Андрей пропустил мимо ушей последние слова жены.
- В голове! - тыча пальцем в голову, ответила разбуженная королева.
- Десять часов ночи. Ляжем спать? Или…
- Если хочешь, Андре, ложись. Выспись. Я поработаю.
- Отлично.
- Так лучше.
- Умрём в один день, - произнёс Андрей.
- Это мои слова. Забыл про Шекспира? «Мир – это театр…» И ты, как актёр большого и не понятого до сих пор мира, произноси свою реплику. Свою.
- Люблю тебя!
- Я знаю, знаю, Андре, - переодеваясь, сказала в ответ поклонница Шекспира.
- Значит, книгу могут испортить в издательстве?
- На какое издательство попадёшь. Поэтому я решила всё делать сама. Напишу, наберу, откорректирую, отредактирую, сверстаю, ещё раз прочитаю и отдам на проверку Вере Ивановне. Она прочитает её и, если нужно, поправит, посоветует, что и как лучше сделать. Вера Ивановна преподавала русский язык и литературу в университете. Она профессор и мне не откажет. Она занималась со мной отдельно. Верила, что из меня получится писатель или писательница, как тебе угодно. Таким образом, я не оставлю им шансов испортить книгу.
- Ты и об этом подумала?
- Андре, книга у меня в голове, осталось одно – выписать всё на бумагу. Конечно, если бы найти архив и повесть... Сколько обычно идёт письмо до Америки и обратно?
- Не считал. Мать так редко пишет.
- Теперь напишет, наша мама, Камилла Оксакова, в девичестве – Загорская, Глории Оксаковой, в девичестве – Снежиной. Андре, ты уже спишь? Устал, мой хороший. Переживает за нашу безопасность. Видимо, мой гений, серьёзным людям дорогу перешёл, - глядя на заснувшего Андрея, подумала она и села за компьютер.
Андрей спал глубоким сном. Глория набирала что-то на компьютере. Открывала справочники, словари, рассматривала фотографии, словом, работала.
Конец второй части
Глория, роман. Вторая часть
© Copyright: Владимир Загородников 2, 2014
Свидетельство о публикации №214122501602
Свидетельство о публикации №214122501602
Рецензии