The Fantasy of Love. Мышенорский Хроникер. Встреча

                6
               
Город сильно изменился с момента его триумфального отбытия отсюда несколько десятилетий назад. На вокзале не нашлось толпы наглых побирушек, готовых зарезать «за миллион» пьяного полуночника, идущего с полным карманом в коммерческий ресторан. Да и рестораны теперь, все коммерческие. Это несколько поубавило шансы, но не настолько, чтобы отказаться от своих планов. Почесывая недельную щетину на подбородке, Корнелий перекинул тяжелую сумку, (как и все ее содержимое, похищенную в одном из арбатских супермаркетов), на менее уставшее плечо, и вышел на привокзальную площадь.
И здесь, среди плотной растительности придорожных сквериков, он не заметил никаких следов деятельности местных алкашей, что само по себе, явилось неожиданной новостью и усложнило задачу. Или отодвинуло ее выполнение на какой-то неопределенно-короткий срок.
Быстро миновал перекресток и остановился у витрины маленькой лавчонки, торговавшей разной бытовой рухлядью, обработанной нехитрой смесью кислот, для придания ей благородного вида антикварной бронзы. Тяжелое похмелье, стучащее изнутри по вискам острыми молотками, мешало понять, для чего он стоит здесь и смотрит, как продавец выкладывает на всеобщее обозрение мелкие серебряные безделушки. Опытный глаз сразу отделил весь новодел от единственной подлинной вещицы позапрошлого века.
- Я же из нее в Зимнем, с Сашкой Керенским кокаин нюхал, - вырвалось у него, когда удары большого молота по виску, сменились легкой дробью маленьких молоточков.
Корнелий вспомнил длительную ночь октября семнадцатого, вошедшую в историю своей беспрецедентной хронологией событий, в которых ни он, ни высокий худой человек в модном костюме, не принимали никакого участия. Прикладывались к табакерке и спокойно ждали ареста, к чему все временное правительство было готово еще с утра, без всякой надежды выставив женский батальон в качестве охраны дворца. Бывший генеральный секретарь верховного совета объединенных масонских лож «Великий Восток России», даже не подозревал, какая долгая и счастливая жизнь его ожидает за рубежом. Он не ждал также и немедленного
расстрела, сразу после ареста. Просто вдыхал из табакерки серый порошок. Из этой самой табакерки…
Корнелий дождался момента, когда продавец закончил оформлять витрину. Резким, но коротким движением руки пробил дыру в толстом стекле и вернул себе некогда украденный у него предмет. Удар по стеклу был настолько точен и быстр, что не произвел никакого шума. Это позволило ему не порезать кулак и спокойно удалиться в один из коротеньких переулков города.
Некоторое количество порошка, который не был опознан, как самый банальный «марафет», еще находилось внутри. Его оставили для придания антикварной вещице (которая никем не была признана антикварной), некоей таинственности, привлекающей покупателей, склонных к различного рода мистификациям. Корнелий улыбнулся и вдохнул жгучую пыль. Бодрящий «кайф» пришелся как нельзя кстати. Похмельный синдром мгновенно прекратился. Он заметил милицейский патруль и легкой походкой столичного щеголя пошел навстречу.
- Добрый день, господа офицеры! Не могли бы вы сообщить, где в этом городе собираются алкоголики, - слегка прищурив глаза, чтобы не сверлить узкими зрачками, спросил Корнелий двух сержантов с дубинками на ремнях.
- Опоздал мужик. Все алкоголики давно на кладбище собрались. Один ты остался, мужик. Нажрешься – милости прошу к тихому шалашу, - ответил один из «господ офицеров» и патруль проследовал своей дорогой, грубо отодвинув его к кирпичной стене.
- Ну, так уж, прямо и все! – проворчал им вдогонку Корнелий.
Вид у него был, прямо-таки не комильфо, неделя пьянства в купейном вагоне, превратила его изысканный костюм в мятую пижаму, которую на день прячут под матрас. Нечего было и думать в таком виде стать объектом чьего-нибудь злого умысла. Вариант с совершением преступления, на которое омоновцы могут ответить автоматным огнем, тоже, не приведет к искомой развязке, поскольку при совершении греховных действий, Корнелий был неуязвим, согласно условиям сделки с Дьяволом.
В тусклом свете газовых фонарей, он заметил странную парочку, медленно бредущую навстречу, явно на «кривых» ногах. Пожилой мужчина, во всяком случае, он казался пожилым, шатко наклонился и поднял что-то с тротуара. Находящаяся при нем толстая бабуся пошарила в своих бездонных карманах, (бездонных, потому что ее рука утопала в них по локоть), и протянула мужику прямоугольный предмет, издали напоминающий коробок
хозяйственных спичек. Так и есть. Мужик прикурил только что поднятый с тротуара окурок и с шумом выдохнул в ночной воздух большую порцию табачного дыма. Острое обоняние Корнелия мгновенно уловило тяжелый запах отечественных сигарет, смешанный с другими ароматами спящего города. Он вспомнил свою секретаршу, до костей провонявшую табаком и дорогими духами.
Когда парочка, не заметив внимательного наблюдателя, поравнялась с подворотней, он эффектно выскочил из темноты и произнес удивительно понравившуюся им фразу:
- Есть желание похмелиться?
С напускной скромностью бабуся призналась:
- У нас ни копейки, а так, мы бы с радостью!
- Бычки собираем, - кисло поддержал разговор мужик.
- Я вас не «на гоп» поставил, а всего лишь предложил похмелиться, - прервал их тошнотворную исповедь Корнелий и слегка хлопнул ладонью по своей сумке.
Внутри тепло звякнули бутылки с коньяком. Памятуя о том, что состав остановится в Мышенорске глубокой ночью, когда продажа алкоголя в городе запрещена, он пропивал наличные в вагоне-ресторане, приберегая запасенное в Москве для случайных «друзей».
- Как звать-то, братан? – спросил задрожавшим от напряжения голосом бабкин хахаль.
- Корнелий, - грустно ответил он.
- А я Шапокляк, - радушно оскалилась фиксами бабуся, - можно называть Раиса Егоровна, или просто: Хозяйка.
- Ты с ней поосторожнее. Она семь Университетов закончила, от звонка до звонка… - пробурчал мужик, недовольный тем, что окурок быстро истлел.
- Не пужай, будь попроще, глядишь – и люди к тебе потянутся. Я свои дипломы в макулатуру сдала. Менты забыли, а ты все помнишь.
-Купи, братан, беломорчика, будь ласков. Курить хочу, аж пятки сводит, - взмолился мужик.
- Купи, - поддержала бабуся, - без курева, и выпить не в радость.
- А где тут поблизости магазин? – Не без интереса спросил Корнелий.
- Да везде, - хором ответили Раиса Егоровна с Чертовой Бабушкой, как любила называть своего сожителя Шапокляк.
- Уезжаешь милый, ну и хрен с тобой… - сипло запела Раиса Егоровна, шлепая тапками в направлении ночного магазина.
- Во бля! Нимфетка престарелая, - выразил восхищение Чертова Бабушка.
- Э-э… как тебя… - обратился к нему Корнелий.
- Он Чертова Бабушка, - представила своего сожителя Шапокляк. – Все, кому говорят «иди нахер», обязательно пасутся вокруг него.
Корнелия слегка передернуло от отвращения, вызванного ненормативной лексикой его новых «друзей». А может быть, потенциальных клиентов, он еще не решил. Покуда не «засветил» толстую пачку денег, трудно сказать, в каком качестве они могут быть использованы им с максимальной отдачей.
- В городе для меня найдется спокойный уголок, где я мог бы остановиться на некоторое время? – спросил он продавщицу ночной палатки, положив на прилавок весьма крупную купюру в обмен на упаковку из двадцати пачек папирос.
- На соседней улице есть гостиница. Почти все номера свободны, - холодно ответила девушка.
Она проверила денежку всеми имевшимися в наличии средствами и, слегка покраснев, извинилась:
- Не сочтите за подозрительность. Я такие бумажки только по телевизору видела.
В кассе, к ее еще большему конфузу, не нашлось необходимой суммы на сдачу. После повторных извинений, она скрылась в подсобке и по возвращении оттуда, без малейшего признака вполне естественной в таком возрасте юношеской гордыни, спросила:
- У Вас помельче купюры не найдется? Такие деньги я заработаю только к утру. И то, в самом счастливом случае.
- Пусть это будет моим вкладом в Ваше высшее образование. Хороший архитектор городу просто необходим! – улыбнулся Корнелий и передал Чертовой Бабушке «Беломорканал».
- Откуда Вы знаете? – ошарашено вскрикнула продавщица, но в палатке уже хлопнула дверь за спиной странного покупателя.
Дело в том, что девушка действительно собиралась поступать в один из столичных вузов, чтобы впоследствии перестроить Мышенорск Великий в соответствии с собственными представлениями о красоте. Но, будучи сильно стесненной в средствах, нанялась ночной продавщицей в палатку недалеко от дома, где жила с мамой и братишкой, только что окончившим пятый класс. То, что положил на прилавок Корнелий - Легион, она могла заработать
(за менее короткое время) не прежде, чем научилась бы предлагать покупателям себя.
«Становлюсь слюнтяем; вот оно, влияние родного пепелища» - подумал Корнелий. Теперь, когда он дал парочке местных алкашей, на первый взгляд весьма не благонадежных в плане адекватного поведения, намек на серьезную поживу, ему осталось дождаться их реакции на ситуацию и составить дальнейший план. Если таковую возможность они ему предоставят. Стараясь как можно чаще поворачиваться к ним спиной, Корнелий провоцировал дальнейшее развитие событий. Двор глухой, жильцы не проявляют ни малейших признаков своего существования. Все условия для удачного нападения, но, увы, ситуацию мгновенно прояснил Чертова Бабушка, после легкого тычка Шапокляк:
- Ты, братан, что-то о хате спрашивал, где можно пожить.
- Короче так: у меня комната пустует, - с нетерпением встряла в разговор Раиса Егоровна, - можешь занимать. Мы живем тихо, с соседями по подъезду в ладах, так что думай. За шмотье не беспокойся, крысятничать у нас не принято, ты, как ни как, свой фраэрок, не из мутных…
- О, это очень любезно с вашей стороны, приютить меня на некоторое время…
Договорить ему изрядно захмелевшая Шапокляк не дала. Внезапно став неоправданно грозной, она взревела:
- Ты мне вот что скажи! От федералов не бегаешь, или еще от кого? Смотри не ври, в твоих же интересах…
Корнелий перебил ее гневный выпад, достав из внутреннего кармана паспорт и водительские права:
- Чист как стеклышко, не был, не состоял, не привлекался, Дона Витторио вижу первый раз, в Америке случайно…
- Добро, - смилостивилась Раиса Егоровна.
- Что мы тебе, мусора, ксивы нам показываешь. Да – да, не – значит, нет! Все путем, братан! Милости просим, - балансируя руками, чтобы не упасть, подытожил, сидящий на узком бортике детской песочницы, Чертова Бабушка.
Квартирка была, понятно, не из лучших. Правда, ему приходилось останавливаться и в более неподходящих местах, особенно в этом городе. В отведенной комнате Корнелий погасил свет и настежь распахнул давно не мытое окно, чтобы разбавить свежим воздухом застоявшуюся вонь. Решил
прилечь и мгновенно уснул, но через пару часов был разбужен Чертовой Бабушкой, для продолжения банкета.
Горизонт, отлично видимый из комнаты во всю свою необъятную ширь, уже окрасился золотистым багрянцем. Родная земля ласково пригревала чистейшим росным парком всякую тварь, спешащую порадоваться наступлению нового дня. Вот и Корнелий, спросонок высунулся в окно и никак не мог надышаться, вбирая в живую ткань отвыкших от чистой атмосферы легких прохладную свежесть пробуждающегося Мышенорска. Где-то недалеко, но еще невидимый за углом соседнего дома звякнул колесами разбуженный водителем трамвай.
- Требую продолжения банкета! – крикнул из соседней комнаты Чертова Бабушка.
- Поддерживаю! – отозвался Корнелий, ловко забросив тело обратно в квартиру.
Выйдя в коридор, он обнаружил хозяев в весьма неплохом настроении, что было крайне удивительно после таких обильных возлияний.
- Кто пойдет в магазин? – спросил Корнелий, уже зная ответ на свой вопрос.
- Иди с Чертовой Бабушкой, чтобы одному не скучно было, - ответила Шапокляк, - если нас с такой бумажкой продавщица увидит, не миновать встречи с Карькой; а она меня не очень-то жалует.
- Карька – это мент, - пояснил Чертова Бабушка, застегивая на ногах сандалетки.
Возле палатки, Корнелий передал большой пакет с закуской и выпивкой Чертовой Бабушке, сам же, распрощавшись до вечера, сослался на некоторые дела. К остановке подошел трамвай, он поднялся на заднюю площадку и проехал несколько остановок. Тяжелыми, негнущимися ногами, прошел ворота городского кладбища.