Сказка на ночь

данная штука не закончена.
и не имеет начала.
публикую просто, чтоб не потерялась.

Королеву седьмого измерения
Страны Говорящего Леса, ищут
уже так давно, что праправнук
того, кто начал поиски уже умер,
а прапрадедушка того, кто
должен найти, ещё не родился.


- Паа-ап, а расскажи сказку, а? – просит Ева.
- Ну пажааа-алста, ну пааа-аап… - тут же включается Саша.
- Вот это новость, говорю, такие взрослые девицы. Вы все эти сказки лучше меня помните и в школу ходите. У вас книжки есть, берите, читайте, а я послушаю. Нет, отвечают, нам самим читать не интересно. Они там все старые, а ты расскажи какую ни будь новую, ты же знаешь. Отнекиваюсь, какие такие сказки, вы что? Не знаю, мол, давно не читал ничего нового, особенно сказок. А те, что и знал, так позабыл уже. Вышел, говорю, из сказочного возраста.
- А ты сам придумай, говорит Саша.
- Как это, придумай? 
- Ну сказки же не всегда были, их же кто-то придумал.
-Так народ придумал, смотри, говорю, вот написано : – «Сказки народов мира». Санька шевелит губами, читает, потом смотрит так недоверчиво и выдаёт :
-Это что,  весь народ сидел и сказку придумывал? Неее, пап, так не бывает.
- А как, бывает?
-  Сказку должен кто-то один умный думать и всем остальным, всяким маленьким дочкам рассказывать. 
- Всё ясно, говорю, милые дамы, так не пойдёт. Хотите сказку – давайте будем думать вместе. Придумаем для начала коротенькую, про каких-нибудь маленьких лесных зверушек, как они друг к другу в гости ходили. Например, про белку, лису и…
- Козу! Кричит Ева.
- Почему козу? Ты в каком лесу козу видела? Это же домашнее животное.
- Когда мы на речку ездим, там, рядом пасутся козы, в лесочке, не видел, что ли?
- Но живут-то они дома, говорю.
- А белка не дома живёт? У неё в дупле тоже дом есть.
- И у лисы дом есть, поддерживает сестру Саша, у всех дом есть. А раз дом есть, - значит все животные, - домашние. Возражать против таких убийственных аргументов бессмысленно, ладно, говорю, сдаюсь, берём в сказку лесную козу.
- И Алису, настаивает Ева. Спорить бесполезно, кошка Алиса, всеобщая домашняя любимица, поэтому соглашаюсь сразу.
- Давай и Алису, ей тоже место найдётся, но только, чтоб тихо мне! Укладывайтесь быстренько, выключаем свет и попробуем сочинять, посмотрим, что получится.
 - А нам точно понравится, пап, сомневаются детки, скрываясь под одеялом. Пожимаю плечами, - не знаю, говорю, вот сейчас и решим. Если не понравится, закроем глаза и будем спать, а завтра начнём думать новую историю. А если понравится, то будем придумывать продолжение. Мы сами хозяева своих сказок, что хотим, то и делаем.
Ева, после такой новости, тут же задергала ногами от нетерпения, и рот до ушей. Даже в жизни, ей очень хочется поступать именно так, - делать всё, что вздумается.
- Итак, о чем будет наша первая история?
-Хотим про всех людей, про детей, про всяких зверей, про добрую фею и что бы никто не умирал, а то Сашка опять плакать будет, - сказала Ева.
- Ладно, говорю, давайте составим небольшой план, чтоб определиться с сюжетом. И нужно хотя бы пару имён, для того, чтоб не путаться. Кто знает, как можно назвать фею? У вас случайно нет знакомых фей?
- Стак, - тут же сказала Саша и чихнула.
- Почему Стак? Кто это, спросил я?
- Не знаю, ответила дочь и чихнула ещё раз. - Я что-то хотела сказать, а пока чихала, забыла, вот и получилось - Стак.
- Хорошо, говорю. Пусть в нашей сказке её будут звать Стак, давайте с неё и начнём.   
- Стак была всегда, сказал я первое, что пришло в голову. Как Мир. Как Земля. Как Космос.
- Космос, это звёзды, спросила Ева?
- Да и звёзды тоже, не перебивай. Стак, никогда  точно не помнила своего прихода в этот печальный и сказочный Мир. Она вообще не понимала, что это было и по чьей воле произошло. Иногда ей вспоминались чьи-то мягкие и тёплые руки, которые лепили её, как ребёнок лепит фигурку из пластилина. Получилось неудачно, но ведь на что-то похоже.
- Маа-ам, а на что это похоже, а? Мама устало улыбается и качает головой, - ой, не знаю, дочь… Потом, она помнит, как детский голос тихо сказал : – живи, Стак. И она проснулась среди звёзд, в ярком, сияющем свете, и сразу поняла кто она и зачем, и почему именно здесь.
В другом своём воспоминании, её создавали тридцать три божества из какой-то волшебной, неземной и вообще внекосмической материи, о которой даже она, перворождённая, имела смутное представление.  Поэтому плотью, в нашем, человеческом понимании, это было назвать никак нельзя, но и бесплотной она не была тоже. В своём истинном обличии, фея была похожа на густой, серый туман. Без лица, без рук, без ног, просто тугое облако серебристо-серых оттенков, которое может быть абсолютно невидимым и бесцветным, а может принять форму любого предмета, зверя или человека. Сквозь Стак легко можно пройти и ничего не почувствовать, а можно ехать в одном трамвае или в метро, разговаривать о погоде и не заметить в поведении случайного попутчика ничего необычного. Она может быть женщиной и мужчиной, маленьким котёнком и белой козой, которая пасётся на лугу, рыжей белочкой с пушистым хвостом из соседнего леса, да кем угодно, хоть прибрежной галькой или пеной морскою. И кто её такой создал, она, конечно, когда-то знала, но со временем позабыла. Основных вариаций собственного появления на свет у неё было несколько десятков. Тысячи и тысячи остальных рождений, её память отбрасывала как ненужную информацию, но если бы вдруг потребовалось, то она непременно вспомнила бы о них. Просто сейчас ей это было не нужно и совсем её интересовало, на данный момент у неё были другие дела и задачи.
- А какие у неё задачи, спросила Ева, это какая-то математика или примеры решать, или что?
 – Нууу… я начал было придумывать про то, какие могут быть дела у добрых фей, но меня перебила Саша, как обычно руководствуясь какой-то своей логикой: 
- Бедная сиротка, какая тут математика, когда нет родителей.
- Нет, девочки, родители у неё, конечно же есть. Просто у таких как она, своё место в пространстве и свои пути, которые с нашим миром, с миром  живых людей, пересекаются совсем не часто. Поэтому у нас свои законы, у них, - свои. Они же феи, так что непременно помнят друг о друге, и, конечно, заботятся, но только совсем иначе, не так как мы, люди, а по своему, по фейски.
Ева перевернулась на спину, постучала ногой в Сашину койку второго яруса и сказала с нотками торжества в голосе :
 - Слышала? Они всё-таки есть, что я тебе говорила.
- Папа же сказал – пересекаются  совсем не часто, - Сашина голова свесилась с койки, - это как, пап, совсем-совсем не видятся? 
- Нет, ну что вы, иногда и такое бывает, только оо-очень редко и не всякому человеку дано. Но вот в конце жизни, это всё-таки происходит со всеми, продолжил я уже шёпотом. Только сначала, перед самым главным свиданием с феями, к нам приходит Старость. Это такая хромая старуха с клюкой и с волосатой бородавкой на длинном, кривом носу. Абсолютно, до прозрачности седая, неприятная и ворчливая старая карга. Всегда одета в большой, давно не стиранный, коричневый балахон из толстого сукна, с такими широкими, как у древних монахов, рукавами. Сгорбленная спина делает её совсем маленькой и очень вредной. Поясница, крест на крест перевязана старой, дырявой шалью, от сквозняков. А на голове у неё, обязательно два платка, черный и белый. За плечами холщовая торба, где лежат бумаги с записями о прошлом человека, к которому она пришла. В этих волшебных манускриптах расписана вся предыдущая жизнь, все его поступки, начиная с рождения. Особенным, светящимся шрифтом, выделены строки о плохих и хороших делах. И в любую минуту, когда ей вдруг взбредёт в голову, где бы человек не находился, она достаёт очередной свиток, торжественно разворачивает его и начинает читать, нудным, скрипучим голосом, прямо в голову. Старуху никто не видит, она очень искусно прячется, всячески мимикрирует и  маскируется. То офисной пальмой в бочке прикинется, то ночником в спальне, то тёплой курткой с меховым воротом, да кем угодно. Её очень трудно заметить. Даже тот, к кому она пришла, её никогда не видит, только слышит и чувствует. Чувствует, что вот она, рядом, хромая, седая, скрипучая Старость. Подступила незаметно и неотвратимо, нахмурила брови и читает, читает, читает…
В общем неприятная старушенция, осмелюсь вам доложить. На Бабу-Ягу похожа. Даже вылитая, я бы сказал, Бабка-Ёжка. Человек, встретив эту самую Старость, наслушается её речей и начинает совершать самые нелепые поступки. Один, бросается заканчивать какие-то старые, забытые дела. Только все время спешит, суетится, боится не успеть, поэтому выходит всё вкривь, да вкось. Он расстраивается, рвёт на кусочки и без того изношенное сердце. А старуха всё читает, торопит… Другой, садится писать никому не нужные мемуары, выдавая желаемое за действительное. Эти записи похожи на завещания, где от каждой строчки веет запахом оправданий, несбывшимися надеждами, напрасно потерянными годами. Или пуще того, откровенной ложью и бравадой.  Когда читаешь такое, то видишь, как всю свою жизнь, человек оправдывался перед собой за какие-то свои давние грехи, нагромождая следующую ложь на предыдущую. А эти поступки всё равно не давали ему покоя, а он всё искал, злился и не находил себе оправдания. И вот, в конце жизни, человек так сильно запутался, заврался, мозг его так изломался, что ему ничего не оставалось делать, кроме как искренне поверить в то, что он написал.
А кто-то, встретив Старость, никем не замеченный и ненужный, быстро начинает меняться и вскоре, понемногу теряя свою телесную оболочку, освобождается от всего лишнего и уходит из этого мира, оставляя тут, в каком-нибудь невзрачном сарайчике, всю свою тихую, серую жизнь. Он складывает в дальний уголок неприметную и совсем небольшую стопку всего, что не нужно там, куда он уходит. А сам незаметно исчезает, оставляя после себя, совсем немного. Например, свернувшуюся в клубочек, незаметную скромность. А вот тут, честь и достоинство, уже никому в этом мире ненужные, валяются на грязном, земляном полу совсем рядом друг с другом. Тут даже есть непонятная многим, всегда пунцовая и нагая совесть, вот она, еле стоит, качаясь от голода, стыдливо прикрываясь обстоятельствами. Так же полно всякой мелочи, привычек, надежд и всяческих благ. Всё остаётся, даже тело. Ничего нельзя брать с собой. В общем, уходят по-разному, но уходят непременно. Уходят все и всегда, независимо от ширины статуса, величины денег и количества связей.
- Пааап, ты, когда так говоришь, мне страшно, шёпотом сказала Саша.
- Какие одежды, пап, спросила Ева, и что такое багаж? Багажник? А почему два платка?
- Нет, говорю, милые дамы, не одежды, а надежды. Два платка, это затем, что когда вы встречаетесь в первый раз, то она всегда в белом, а чёрный лишь краешками выглядывает и его почти не видно. Но как приходит время расставаться, она надевает чёрный и провожает тебя в последний путь уже в нём, надо полагать, символизирует траур. А багаж, - это… как сказать-то… имеется в виду опыт, мудрость. Жил человек, жил, копил опыт…
- Какой опыт, перебивает Ева, зачем он его копил?
- Как – зачем? Без опыта не обойтись, без него никак не прожить. Это такие важные, жизненные накопления, при помощи которых, мы взаимодействуем друг с другом в социуме, сказал я. И немного подумав, добавил – навык общения в коллективе с наименьшими потерями для себя и других. Короче, если объяснить совсем просто, то это умение ладить с людьми и с обстоятельствами, сказал и подумал, - что за бред я несу… После такого подробного ответа повисла недолгая пауза.
- Опыт, опыт…лучше бы деньги копил, сказала Ева.
- А зачем ему там деньги, спросил я?
- А опыт ему там зачем, резонно заметила дочь.
-  Где это там, спросила Саша?  - И куда они все уходят вообще, я что-то не понимаю. Старуха какая-то с бородавкой… И зачем она это читает? Ты же и так всё про себя знаешь?
Завернул, подумал я. Сам толком не понял, что сказал, да ещё и детям объясняю. Надо срочно как-то выруливать. 
- Уходят не далеко, иногда они совсем рядом, вот только видеть мы друг друга не можем. Это как «суслика нет, но он есть», пробормотал я.  Итак, мы сочиняем дальше? Или спать?
-Дальше, дальше, давай дальше, загалдели девчонки. Чувствую, лишь бы не спать, но интерес появился, вопросы начали задавать, уже не просто поддержать разговор, а со смыслом.
- Всё-таки, спросила Саня, где у неё мама с папой?
- Кто такой суслик и где они все живут, поинтересовалась Ева. В фейской стране?
- Вот давайте это и попробуем выяснить. И про маму с папой, и про то где живут, и ещё много всего интересного, надеюсь. А ты, если ещё раз перебьёшь, будешь сама рассказывать, и хотел щёлкнуть дочь по носу, но Ева прыснула и спрятала голову под одеяло, а я продолжил.
- Создатель всего сущного, всякой жити и нежити, в том числе и всяких фей, распорядился…
- И про Стак распорядилось, подала голос Санька.
- И про неё тоже, да. А почему распорядилОсь, Саш, почему так неопределённо, среднего рода?
- Не знаю, просто думаю, кто Создатель? И не представляю себе ни дяденьку, ни тётеньку, а что-то такое большое и тёплое, как Солнце. А Солнышко – это  оно… и поэтому так сказала.
 Я хмыкнул. Меня иногда удивляет ассоциативный ряд старшей дочери и потрясающая логика восьмилетней девушки повидавшей в жизни массу разочарований.
- Так вот значит. Эээм… Что же у нас получается? А получается у нас то, что живём мы все вместе, в одной вселенной, но каждый на своей жилплощади. И если встречаемся мы, то только в конце пути, и по необходимости, а может задумано так, не знаю, но в гостях друг у друга, просто так, без повода, не бываем. Если только по особому, какому ни будь секретному приглашению, очень тайно, под покровом ночи. 
- Папа, папа, хотим под покровом ночи, хотим, хотим! Давай пригласим, ааааа, давай, паап, ну пажааа-аалста.  Тут раздались шаги и дверь приоткрылась.
- Это что за вопли бешеных павианов, спросила наша мама, - и кто опять в стену пятками лупит?
- Ничего мы не лупим, мы сказку, сочиняем и всякие интересности придумываем. Вот придумаем сейчас свою, собственную, со своими персонажами, со своим сюжетом. Такую замечательную, удобную сказку, где события развиваются именно так, как мы хотим. А знаешь почему? А чтоб по книжке не читать, потому что книжки нам читать совсем не хочется, а хочется нам...
-Какая сказка, время одиннадцатый час, спать пора, перебила меня супруга.
-Маам, завтра выходной, не в школу же, захныкала Саша.
- А мы добрую фею хотим домой вызвать, да пап? Она же прилетит? Скоро пригласим, мам, её Стак зовут, она добрая, вот увидишь, - раскрыла все планы Ева. Супруга Таня улыбнулась, прислонила голову к дверному косяку и тихо так, со вздохом сказала :
- Только фей мне в доме не хватало. Ты чему детей учишь, ирод?
- Да я же в хорошем смысле, что ты, в самом деле? Имею в виду настоящую, сказочную фею из дальней Галактики. Ну, если вызывать совсем срочно, то можно попробовать выдернуть из параллельного мира, принципиально не важно. Главное, что уже вечер, а они, кивнул я на девчонок, до сих пор не ходили на голове и сегодня уже вряд ли походят. Так что не ворчи понапрасну, а сядь вот к Еве, посиди, отдохни, можешь даже посочинять с нами. Вдруг ты подскажешь нам, что ни будь такое интересное, о чем мы даже не догадываемся. Возьмёшь, да и поможешь нечаянно. Давай, заходи.
- Плохая из меня сегодня помощница. Устала я, спать хочу. Давайте, заканчивайте уже. Потом посмотрела на меня поверх очков и назидательно произнесла : - ты это… как-то бы поаккуратнее тут… с феями, опять вздохнула и вышла, щёлкнув замком блестящей дверной ручки. Мягкие, почти кошачьи шаги затихли в спальне.
- Таааак… на чём мы остановились?
- Стак, папа. Надо вызвать фею.
- Фею, говоришь? Я оглянулся на дверь, где только что стояла Татьяна, -  знаете, с феей пока придется подождать. Сначала надо придумать, где она живёт, куда нам обращаться, по какому адресу её искать, чтобы не ошибиться. Потому что если не дай Бог ошибёмся и вызовем, допустим, не фею Стак из седьмого измерения Страны Говорящего Леса, а мальчика Клокомора из минус третьего подразделения  по переработке отходов, то это будет страшная катастрофа. Он нам тут же отравит всю планету своим зловонным дыханием . Убьёт всех и всё, за каких ни будь три-четыре дня, потому что ядерно ядовит. Ужасный персонаж и о нём лучше вообще не вспоминать. Девчонки притихли.
-Так что, она не прилетит, что ли? Это же наша сказка, пап, давай придумаем, чтоб прилетела, а? Или давай она сама. Нуу-у, почувствует, что зовём, сядет в волшебную карету и примчится, чтоб нам к этому Клокомору на обед не попасть.
- Да не ест он людей, для него мы, - это просто мелочь. Он сразу целыми планетами питается, почему-то сказал я и вдруг ясно представил себе этого несимпатичного мальчика, Клокомора. Прикрыл глаза и начал рассказывать, каким я его себе представляю, почти вижу. Почему-то он мальчик. Не мужчина, не какой ни будь огромный монстр с железными зубами, не супербомба какая ни будь, а именно мальчик, почти младенец, едва научившийся ходить. С пустыми, бездонными глазами чёрного цвета. С бледной, местами даже синей кожей, абсолютно голый и лысый, с пугающе безучастным выражением лица. Он совсем небольшого роста, но неимоверно тяжёл. Ни один механизм на земле не смог бы его даже приподнять, да  что там приподнять, не смог бы даже просто сдвинуть с места, потому, что Клокомор всегда весит ровно половину той планеты, которую ему предстоит переваривать в своей ненасытной утробе. Он припадает к поверхности обречённого организма, вытягивает губы трубочкой и начинает всасывать в себя всё, что есть на поверхности, а потом и саму несчастную планету. И нисколечко не растёт, почти не увеличивается в размерах, только становится тяжелее. Но сначала он выдыхает специальный смертельный газ и истребляет на ней всё живое. От Клокомора спасения нет. Поэтому надо быть очень осторожными и предельно внимательными.
- Я и говорю, надо придумать так, чтобы Стак сама захотела к нам прилететь, стоит на своём Ева, разве нельзя?
- Наверно можно, давайте сейчас попробуем представить себе, как это бывает, когда для фей настаёт момент «хотения». Только нам надо очень-очень захотеть, потому что визит будет тайным и не запланированным. Девчонки скорчили смешные рожицы, делая так же, как делал я сам в далёком детстве, когда казалось, чем сильнее ты зажмуришься, тем быстрее всё кончится. Или начнётся, тут уже смотря по обстоятельствам.  А пока мы будем думать и ждать, когда наступит время. Потому, что иногда, ждёшь, ждёшь, уже устал и забыл, а этот момент настаёт вдруг, и настаёт так внезапно, что больше похож на сбой программы. А ты растерялся и тебе уже совсем ничего не нужно, но вернуть назад своё желание, отменить его, нет никакой возможности. Так и живут несчастные люди,- вроде всё исполнилось, радоваться должны, но никакого удовольствия исполненное желание не приносит, а скорее совсем даже наоборот, очень большие неудобства. Всё потому, что исполнилось не к месту и не вовремя. И ничего уже не изменишь, если только не сформулируешь новое желание, избавляющее тебя от старого и уже не нужного. У большинства людей на Земле, именно в этом и состоит смысл жизни. Назначают абсолютно ненужное, не продуманное желание, а потом всю сознательную жизнь выдумывают как его нейтрализовать. Вместо того, чтоб нормально жить и радоваться, люди озабочены проблемой изменения последствий нанесённых непродуманными желаниями. Ведь если кто-то очень хочет, что бы произошло то или другое событие, то оно обязательно произойдёт. Это закон вселенной. И соблюдается он неукоснительно. Другое дело, когда это произойдёт, где и с кем, но то, что произойдёт, – это точно. Вселенная управляема. Разумеется, не настолько, чтоб отслеживать и учитывать пожелания всех и каждого в отдельности и тут же, сломя голову на них реагировать, совсем нет. Но без ответа, без внимания, наши мысли или чувства не остаются никогда. И не важно, от кого они исходят. Человек ли ты, зверь ли, дух бесплотный или какое другое нечто, из нижнего мира или из верхнего. И даже если ты только лишь подумал, то знай, - ты услышан. Ибо все мы составляющие части огромного, единого целого. И совсем не важно, кто ты, высшее существо с душой ангела или кровожадное гигантское насекомое, мозг которого меньше булавочной головки, – все мы связаны. Мы связаны, даже если один, это нечто необъяснимое ОНО, божество из далёкой вселенной, а другой - обычная, земная коза или белочка из дупла, или вообще обычное дерево, обыкновенная сосна, которая растёт в нашем лесу. Или всё таки необычная? А может это и не дерево вовсе? Ведь наша Стак, она может принимать любые формы, может быть кем угодно, даже человеком.
Заканчивать свой монолог мне пришлось уже шепотом, детки наконец-то уснули. Я потихоньку выехал из комнаты, прикрыл за собой дверь и добрался до кухонной плиты. Включил ночной свет, поджёг газ и пока грелся чайник, мне в голову пришла забавная мысль, сделать запись нашей вечерней беседы на бумагу. Потом вспомнил, что жизнь не стоит на месте. Ведь бумагой мы пользуемся лишь в экстренных случаях, либо в магазинах, в виде наличных, либо во время посещения известных мест. Поэтому налил чай, включил компьютер и уселся за клавиатуру...
Весь следующий день, девчонки не давали мне покоя. Саша начала уже с утра, потому что учится во вторую смену.
- Пап, а ты помнишь про фею, - спросила дочь за завтраком. Я сделал нарочито удивленный вид. Какую, спрашиваю, ещё фею?
- Ну вчера, ну помнишь, Стак?
- Ах, Стак! Разумеется, помню. Вот только не уверен, помнишь ли ты, чем закончилась сказка, вы же обе уснули.
- Папа, я обещаю, что сегодня спать не буду точно. Вот увидишь, точно-точно, и закивала головой в знак полной уверенности в своих словах. Маме не очень понравилась инициатива дочери, она повернулась ко мне и сказала, - вот, полюбуйся, это всё твои ночные сказки. И продолжила уже для Сани – я те дам, не буду спать! Ишь чего удумали, спать они не будут по ночам! Чтоб потом вылёживаться до обеда? А уроки? Уроки, кто, Пушкин, за тебя делать будет? Кушай, давай, потом дневник мне принесёшь. Кроме сказок ещё и математика есть, по которой, надо сказать, у тебя не самые лучшие отметки. Саша пододвинула к себе тарелочку с рисовой, молочной кашей и молча принялась за еду. Мама, конечно же, как всегда оказалась права.
Хорошо, что школу мне удалось закончить ещё в прошлом веке и мамины запреты на меня не распространяются, подумал я занимаясь какими-то мелкими домашними делами. Мне не терпелось вернуться к компьютеру. Там, в одной из папок, под синим значком вордовского документа, меня ждал неоконченный рассказ. Супруга с Сашей сделали уроки и направились, одна в магазин, другая в школу. Торопясь успеть, что ни будь «накидать» до прихода дочери Евы, я начал читать то, что написал ночью, находясь под свежими впечатлениями от придуманного.
 Мдааа…Быстро пробежав текст, в очередной раз понял, что импровизация и спонтанность не мой конёк.
Но что-то меня смутило, текст показался не совсем моим, где-то даже не знакомым. Второе, более пристальное прочтение, меня несколько встревожило, если не сказать напугало. Начало было изложено коряво и неумело, но это ладно, человеку с образованием в восемь классов, простительно. Видно, что спешил, не соблюдая правил правописания и вообще немного сбивался во временах и терял нить рассказа. Но то, что было написано дальше, особенно после середины, меня очень удивило. Если сегодня ночью, я был уверен, что понимаю о чём пишу, тем более, что перечитав текст перед сном исправил пару ошибок, то сейчас, читая самого себя, абсолютно не понимал смысла. Такое ощущение, что кто-то неведомый, без моего согласия, залез в мой компьютер и кое-что дописал, вставляя в текст такую отсебятину, что на подобные фразы даже я не способен. Скачки с «пято-на-десято», усиливали эффект непонятной редакции, каких-то нелепых дополнений и вставок в текст, двумя, а то и тремя разными людьми. Мало того, что канва повествования была утеряна полностью, некоторые слова вплетались в текст с одним явным намерением, - что бы их заметили. Непонимание  происходящего застало меня врасплох. Я начал было разбираться, что-то выписывать, составляя из выпирающих из текста слов какую-то фразу или предложение, но на веранде загремело чем-то непонятным, послышался смех, и мне пришлось ненадолго забыть о случившемся. Татьяна и Ева пришли почти одновременно и дочь не раздеваясь, скороговоркой выпалила с порога :
 - Нуздрасстикогдабудемребёнкусказкурассказывать? Мать, не обращая внимания на выпады и сопротивления, легонько подтолкнула дочу к шкафу, сказала, - переодеваться, мыть руки и за стол, а я пробормотал – вечером, дочь, как вчера, перед сном. И добавил, отрываясь от записей, - а  сейчас, очень тебя прошу, дать мне полчаса и не беспокоить по пустякам, иначе никаких сказок. Ева сделала заинтересованное лицо, потом скорчила милую рожицу, которая называется -  «нупажааалста, ну пааап», но видя мою непреклонность, - поплелась мыть руки.