Взрослым о детях - Большой змей

      Мне лет девять. Однажды вечером нас сестрой укладывают (читай – заставляют) спать. Как обычно рано, в девять часов. Я лежу на широком, разложенном как книжка диване с рыжей обивкой (плюс немного зеленых узоров). Он с пружинами. Позади моей головы стоит кровать, на которой тоже то ли спит, то ли пытается уснуть моя сестра-двойняшка Лелька.
      Справа окно, и сквозь шторы на меня падает свет прожекторов – прямоугольных фонарей с катка. Я лежу ногами к стене. Дверь выходит в большую комнату. За этой стеной, работает телевизор, все – мама, папа, брат Семка – сидят там и переговариваются, смеются. Если бы не было стены, то они смотрели бы на меня.
      А накануне я придумала игру, но сестре не рассказала. Игра такая. Я сгибаю голую ногу (правую), лежа на спине. Обнаженная округлая коленка выглядит в лунном свете довольно причудливо. Это как будто маленький человек передо мной, коленка – его голова. Я надеваю ему на голову то одеяло, то пододеяльник – так, чтобы у него появилось лицо, как у матрешки. Теперь с ним можно пообщаться. Это она или он? Из простыни можно сделать и ее, и его (я уже вынула из-под себя часть простыни).
      Я рассуждаю: вот они там – все вместе (семейная фраза!), им хорошо, они смотрят телевизор, а я не могу заснуть. Я начинаю злиться на себя и на них. – Вот, меня заставляют так рано спать, а я спать не хочу, только время теряю, а могла бы делать что-нибудь полезное. Я играю с придуманным человечком. А ведь я могу представить себе что-нибудь еще. Я хочу общаться и не могу. Меня заставляют лежать, чтобы уснуть (я злюсь). Но… голова моя свободна! Она свободна думать о чем хочет. А если подумать о чем-нибудь запрещенном? Вдруг они будут ругать меня за плохие мысли – ведь с мамой надо делиться всем? И все-таки попробую – ведь я тут одна, мои мысли никому не подсмотреть. Представлю самое запретное – ведь все можно, это же мое воображение. А представлю-ка я… м-м-м… ту штуку у дяденек, как у мальчиков и, наверное, как у папы, и, поменьше, у брата…
      И я представила себе вдали – метрах то ли в тридцати, то ли в ста, в общем, на неопределенном расстоянии, во всю линию моего воображаемого горизонта, на зеленой траве, – колбаску. Толстую, розовую, морщинистую, цвета кожи, с поперечными складками.
      С опаской мысленно оглядываюсь: что подумают папа с мамой об этой моей выдумке? Они говорят, что я умная, подумаю еще. Чувствую какое-то странное беспокойство. Сгибаю правую ногу в коленке – и вот, в темноте, в лунном свете она смотрит на меня как чья-то голова. Я мысленно надеваю человечку на шею… Что? Что? О! Красный пионерский галстук (досадить брату)! И тут в мое воображение врывается колбаска цвета кожи – она соперничает с галстуком и пытается обвить мое колено – по часовой стрелке, как змея. И я мысленно помогаю ей наматываться на шею и голову – один оборот, другой, третий, еще… Змей-колбаска уже придушил, он начинает охватывать целиком меня, мое тело – и мне не страшно, я только все дальше и дальше захожу за пределы своего стыда. Я позволяю резвиться фантазии, опять мелькнул галстук. Как связан красный галстук и этот огромный змей? Душат ли меня они? Я могу от них освободиться – вот уже хочу спать. Я засыпаю…

      Комментарий

      Исследуя проблемы женщин, разбираясь с их снами, псевдогаллюцинациями, сомналентными состояниями, Веденеев обнаружил: в ряде нетривиальных случаев с демоноженами отыскивался без труда эпизод встречи их с искусителем и получением посвящения на всю оставшуюся жизнь. Тот представал в образе змея или змееподобной формы, стоящей за окном, рядом с деревом, а в одном случае – даже в форме директора магазина в белом халате плавающего, размытого вида. В нашем инциденте Лаура лежала в постели и грезила о чем-то смутном. Внезапно она увидела, что у нее вырастает лингам в длину достигающий несколько метров, извивающийся кольцами. В этот самый момент она намотала на свое бедро красный пионерский галстук в несколько витков. Видения и действия совпали, наступил момент истины, девочка обрела удостоверение. Змей обмотался вокруг бедра как кундалини вокруг лингама (красная косынка и есть кундалини).
      В такой момент женщина получает разрешение, слыша голос и органически принимая это невыразимое свободное уведомление: «Все можно. Все разрешено, никаких запретов, ты невиновна, ограничений закона больше нет. Делай что хочешь без препятствий». Это разрешение (нравственное разрешение греха как свободы) было дано Лауре с самого детства. Каждая женщина может вспомнить подобный эпизод в своей жизни – когда ей пришло радостное, ни с чем не сравнимое облегчение от утраты подавляющей совести.
      Кстати о сомнительной музыке: со временем Веденеев научился видеть женщин, узнавать их в толпе и при случайной встрече, которые в свое далекое время, в прошлых жизнях, получили подобное разрешение на все. Интересно, что они не забыли тот восторг и не изменили дающему посвящение и не утратили способности узнавать, о чем идет речь. Они с большой охотой принимали приглашения, даже требовали, чтобы их подключили к различным «дарующим свободу» магическим ритуалам. Почему-то таких особенно много среди прихожанок различных церквей, хотя попадаются и атеистки, в том числе школьницы.
      Лаура получила посвящение от своего внутреннего учителя-искусителя. Однако жизненную энергию в этом земном существовании, символизируемую фаллосом, дал ей отец, который в момент инициации находился рядом, в соседней комнате. Он затем возникал в качестве хозяина-контролера и помехи при выполнении Лаурой любых серьезных практик, причем смеялся над ней: «Никогда вы до меня не доберетесь». Отец дьявол – это уже чистый Фрейд. Хотя такой цели «добраться до папочки» никто и не ставил – целью было выбраться из тупика и кошмарной ямы безысходности. «На кого вы работаете?» – можно было прочитать в воздухе. – «А вы на кого?» – донес ветер чьи-то слова.
      Затем в наиболее жестких практиках Лауры периодически являлся патриарх Никон – всплыло православное прошлое, обиды и претензии из-за отсутствия помощи и наставлений в жестокую минуту тяжелой болезни, когда она была загнана в угол, брошена всеми и оставлена скорбящей. По заявлению Лауры, она «начала войну с Православием». При общении с ортодоксальными верующими ей начала являться Тара – в качестве защитницы и советчицы.
      Однажды Веденеев подключил Лауру к особому тайному закрытому ритуалу в паре с другой дамой по системе цигун. В его ходе происходило удвоение женских энергий. В некоторые моменты длительного контакта Лаура как бы находилась сверху и ощущала ритмы, свойственные мужчинам. Вторая дама рассказала, что в эти моменты высшего наслаждения чувствовала, как внутрь нее входит огромный фаллос, и присутствие постороннего третьего – некоторого мужчины, исполнявший мужские практики. Это и был Отец, дававший свои формы энергии.