Ужинские

Нет, не получится отстраненно, как о чужих, со стороны. Вот так и пишу, как помню, как знаю, как видела. Как любила и люблю.

Они появились в окружении отца в тот период, когда я училась и жила в Саратове, домой приезжала только в гости. Высокий, стройный, светловолосый Борис Яковлевич и тоже высокая, полноватая с темными волосами и очень живыми карими глазами Нина Георгиевна. Оба учителя, он преподает физику, она математику. Нина местная, Борис ленинградец. Работали по распределению  на Дальнем Востоке, накопили достаточно денег, чтобы купить кооперативную квартиру и приехали в наш город. Он начинает работать в школе, где директором мой отец, она – в школе, где директором давний друг отца Аболенцев. Ужинские входят в компанию отца и постепенно вытесняют всех прежних друзей, становятся самыми близкими и почти единственными. Нине  Георгиевне удается найти общий язык с моей матерью, что не очень-то получалось у жен его прежних друзей. А трещина в отношениях с прежними друзьями давно наметилась и во многом из-за жен.

Примерно в это же время у отца появляется самогонный аппарат и начинается непрерывное производство самогона.

Отец слишком прямолинеен, самолюбив. Приспосабливаться к вышестоящему начальству, выполнять все их указания, часто личного плана, он не хочет. Ему предлагают уйти с должности директора, припомнив, что он просил о переводе в технологический техникум, когда там освободилась должность завуча, на которой он работал раньше.
- У нас появилась возможность удовлетворить вашу просьбу.
Появилась эта возможность, когда должность уже опять занята, но отец, разумеется, уходит. Идет на должность завхоза в техникуме. Ведет уроки физики, но совершенно не удовлетворен новой аудиторией:
- Сидит серая, безразличная масса, ничего их не интересует, кроме магнитофонов (о компьютерах тогда еще никто не слышал, да их и не было).

Дружба с Ужинскими продолжается, ходят в гости друг к другу. Больше гостят у отца, в доме им свободнее, чем в квартире.  Часто к их компании присоединяются  новые соседи, недавно купившие у прежних хозяев дом рядом с нашим. На мой  взгляд они совершенно не вписываются в эту компанию, чужеродные в ней, но мать сближается, становится прямо неразлучной с вертлявой, услужливой, но какой-то скользкой и неприятной мне Галиной. Они с Галиной вместе пекут пироги, ходят на рынок, перемывают косточки всем общим знакомым. Этому способствуют совместные работы по проведению водопровода, подключению к газовой ветке.

Самогонный аппарат работает непрерывно. Я приезжаю домой и вижу, что родители почти каждый день, садясь ужинать, наливают по рюмочке «для аппетита». Говорю отцу:
- Что вы делаете? К этому же так быстро привыкают!
- У меня есть сила воли. Как только почувствую что-то, сразу брошу.

В один из приездов становлюсь свидетелем отвратительной сцены. Мать, как обычно, ревнует, упрекает в чем-то отца, кричит. Он, тоже как обычно, убегает из дома. Но оба пьяны до безобразия. Она ползет за ним на коленях,  хватает его за ноги, он вырывается, уходит. Она рыдает, говорит, что у нее плохо с сердцем, просит вызвать Скорую помощь. Я вызываю. Приехавший фельдшер осматривает ее, брезгливо выговаривает мне:
- Зачем вы нас вызываете? Вызывайте вытрезвитель.
Утром я пытаюсь разломать самогонный аппарат, колочу по нему молотком. Выливаю все попадающиеся графины с самогоном, их много. Говорю матери:
- Прекратите все это! Скажи, чтобы больше никогда не было!
- Как же я прекращу? Денег не будет хватать!

Я уезжаю, аппарат восстанавливается, производство продолжается. Позднее отец утверждает, что подкосили его мы с братом, он из-за нас стал так пить. Но в этот период еще у меня и брата все было вполне благополучно. Это потом я узнаю горечь обмана, предательства, заболею, чуть не брошу университет, брат уедет от жены. Все это потом. Аппарат начал работать раньше.

Университет я окончила, поехала работать по распределению в город Ковров. Очередное предательство, и я возвращаюсь домой с маленьким ребенком. Устроиться на работу женщине с ребенком нелегко, помогает мне в этом Ужинский. Он в это время начинает работать директором той самой школы, директором которой был отец. Школа престижная, расположена в центре города, многие стараются определить своих детей именно сюда, берут не всех. Борис Яковлевич легко вычисляет нужных людей и находит с ними общий язык. Отец продолжает работать в техникуме и преподает физику в железнодорожной школе-интернате. Эта школа не подчиняется местному ГОРОНО, с которыми отец не хочет иметь никаких контактов.

В это же время возвращается домой брат, отбывший в Средней Азии двухгодичный условный срок за кражу с завода трансформатора. Крал и пропивал этот трансформатор он не один, но осудили его одного, другие вывернулись, откупились. Живем впятером в трех крошечных комнатушках. Слава спит на кресле-кровати рядом с диваном родителей. Я в маленькой спальне без окон, кроватка моего сына стоит напротив, в проходной комнатке.

Дружба матери с соседкой прекращена, муж соседки застал ее с моим отцом. Но самогонный аппарат продолжает работать, отец продолжает тайком бегать к соседке, сунув в карман фляжку самогона. Этот самогон налит в графины в серванте, в бутылки по всем углам, Слава частенько прикладывается к ним. Говорю об этом родителям, требую убрать. Отец убирает, а Слава, естественно, возмущен, обзывает меня змеишкой.

У Ужинских подрастает маленькая дочка, родившаяся уже здесь, в Вольске, а сын оканчивает школу, поступает в военное училище тыла. В гости Ужинские приходят, обычно, с дочерью. Летом мы все вместе выезжаем за Волгу. У отца большая, деревянная лодка и мотоцикл с коляской. Иногда к нам присоединяются друзья Ужинских – супружеские пары Климко, Долговы, Батмановы.

Директору железнодорожной школы, в которой работает отец, предлагают назначение в Геленджик. Он уезжает, оставив своим преемником отца. Отцу также достается «в наследство» трехкомнатная квартира директора. Правда, за нее приходится побороться, потому что на нее претендует один из начальников железнодорожного участка. Но  с помощью прежнего директора и секретаря партийной организации школы квартиру все-таки получает отец, предварительно переписав дом на меня. Слава переходит в эту квартиру вместе с родителями.

Я вроде бы становлюсь хозяйкой дома, но это только формально. Отец не может оставить ни дом, ни аппарат, ни соседку. Он и предупреждает, ксатати, перед тем, как написать дарственную на меня:
- Если захочешь продать или передать дом, предупреди, я повешусь.
А мне из-за этого дома приходится отказаться от квартиры, которую мне выделяют в воинской части, где я работаю.

Сын Ужинских оканчивает военное училище и должен ехать куда-то по распределению. Борис Яковлевич привлекает все свои связи, чтобы Сережа получил хорошее место. Есть возможность поехать в Германию, но для этого нужно быть женатым. А у Батмановых восемнадцатилетняя дочь. Родители хотят устроить ее судьбу, причем убеждены, что семья должна быть в первую очередь обеспеченной материально, тогда и с чувствами все будет нормально. Они и сына женили по такому же принципу. Сережа – высокий, статный, темноволосый и кареглазый в мать красавец-офицер. Ольга тоже хороша, вполне подходящая пара.

Сговариваются быстро, арендуют для свадьбы столовую одного из заводов. Борис Яковлевич собирает на эту свадьбу всю местную верхушку, всех «нужных» людей. Приглашена и наша семья, как ближайшие друзья родителей. Присутствуют курсанты из роты Сережи, подружки Ольги. Молодая невеста весело отплясывает в середине  молодежного круга, жених скромно держится в сторонке. Особенно это заметно на второй день свадьбы.

Заветное место в распределении получено, молодая пара уезжает в Германию. И там Сережа попадает в серьезную автомобильную аварию. Он оказывается на длительное время прикован к постели, жене надо ухаживать за ним. Но это совсем не то, о чем она мечтала!

Яркая молодая блондинка привлекает горячего грузина. У него семья, дети, но тяга к Ольге перевешивает все. У Ольги с Сережей растет дочка. О том, что Ольга беременна не от него Сережа, как водится, узнает в последнюю очередь. А тут еще недостача в одном из вагонов. Ему приходится уйти из армии и вернуться в Вольск. С Ольгой они разводятся, почти все имущество остается у нее. Даже то, что принадлежит лично Сереже – шапка, обручальное кольцо. По суду Ольга обязана это вернуть, но она с родителями просто не открывает дверь судебным приставам, не пускают их. Тем более Сережа стал часто выпивать, алименты почти не поступают.

Я живу в доме с Алешей, но всем руководит, все планирует по-прежнему отец. Он делает клетки, разводит большое количество кроликов, покупает поросенка. Корм заготавливают родители, в мои обязанности входит вовремя кормить всех этих животных. Еду для поросенка варит иногда мать, чаще я. Отец чистит клетки, свинарник, забивает кроликов, учится выделывать шкурки. Мать осваивает искусство шитья шапок. Только Слава является чистым потребителем. Он сходится с женщиной, у которой две девочки. Они приходят, набирают сумки мяса и уходят:
- Ну, тебе же тоже надо!
Им хочется погулять, сходить в гости, а мне каждый день в определенное время нужно быть дома.

Но я все-таки умудряюсь влюбиться в мужчину, перед обаянием которого трудно устоять вообще кому-либо. Он живет в Новосибирске, приезжает в нашу воинскую часть в командировки. На месяц, еще на месяц, еще… Проявляет ко мне активный интерес, приходит, мы гуляем с ним и Алешей, разговариваем. Он ездит с нами за Волгу, много фотографирует. У него семья, но он собирается развестись и жениться на мне, говорит об этом мне, родителям, даже начальнику нашего отдела. Зимой у него отпуск, он приезжает ко мне на Новый год. Мне хочется быть с ним только вдвоем, никого больше не надо. Но родители решают встречать Новый год у меня, пригласив, конечно, Ужинских. Михаил такой уставший после двух суток дороги, ему совсем не до этой веселой компании. Мы бродим с ним какое-то время по заснеженным улицам, возвращаемся домой. Застолье заканчивается, как обычно, игрой в карты, в которой мы не принимаем участия. На мою долю достается мытье посуды в доме почти без удобств, где только холодная вода и нет хорошего слива.

Миша уезжает, мы договариваемся, что я приеду к нему в отпуск весной, там все решится. Решение оказывается не в мою пользу. Миша понимает, что не может оставить сына. Мы расстаемся, переписка обрывается (я не отвечаю на письма) и возобновляется только через два года.

Мне трудно понять необъяснимую тягу отца к соседке, непонятно что его к ней притягивает. Ни красоты, ни ума, ни общих интересов.
- Что ты в ней нашел? Она же дура!
- А ты думаешь мать умнее?
Но разводиться с матерью он не собирается, бегает все также тайком к соседке, между родителями идут постоянные скандалы.
- Он подлец, негодяй!
- Ну, разведись.
- Как же я разведусь, денег хватать не будет.

Да, был еще День учителя в начале октября. Ужинский также втянулся и пил не меньше отца. Деревянную лодку отец продал, купил четырехместный металлический «Прогресс». Теперь, если ехали Ужинские, нам с Алешей места не хватало. На День учителя они поехали вдвоем с Борисом Яковлевичем порыбачить, запасти сена для кроликов. Набрали с собой бутылок.

Нина Георгиевна позвонила вечером, когда уже стало темнеть:
- Павел пришел?
- Нет еще.
Она рассказывает, что Борис пришел домой совершенно невменяемый, упал в ванной, изо рта пошла пена. Она пыталась от него добиться где Павел, мычит что-то  невнятное: «В лодке».

Дом у нас двухэтажный, внизу живет сестра отца со своим взрослым сыном. Но его сейчас дома нет, на улице уже темно, идти по темному берегу вдвоем с тетей Ниной страшновато, да и что мы можем сделать с высоким, грузным мужиком? В лодке сено, замерзнуть он не должен. Но все-таки не выдерживаем, берем фонарик и отправляемся к лодочной стоянке. То, что мы видим, приводит нас обеих в ужас. Отец лежит в одной рубашке и босиком наполовину в воде. Лодку вытащить на берег они не сумели, она болтается рядом, в воде, на якорной цепи. Отец почти окоченел, руки судорожно сведены на груди, на губах пена, он ничего не видит и не слышит. Сторожа стоянки уже позвонили на Скорую помощь. Подъезжает машина и подбегает мать, которой также позвонила Нина Георгиевна. Отца увозят в реанимацию, стараются вернуть к жизни. Руки развести не удается, одежду на нем разрезают. Когда он  начинает приходить в себя, его ломают судороги, с губ срываются ругательства, каких мать никогда от него не слышала. Дня три он отлеживается дома, очень недолго воздерживается и начинает пить по-прежнему.

Кончается весь этот кошмар самоубийством отца. Мы в этот день поссорились, и я не смогла его удержать, как делала неоднократно.

После смерти отца, я по просьбе матери отдаю дом Славе и перехожу к ней. У меня рождается еще один сын. Это сын Миши, которому единственному я смогла рассказать все подробно в письме. Он заезжает ко мне, находясь в командировке в Самаре, остается всего на одну ночь, и после этой ночи появляется мой Павлик.

Дружба с Ужинскими продолжается, теперь они приходят к нам с матерью. Их  дочка Таня окончила медицинский институт, вышла замуж и уехала с мужем в Сызрань. Сережу отец устраивает в городскую администрацию на хорошее место, но его и оттуда увольняют за пьянство. Женщинам он нравится, он красив, но долго с ним жить не хотят все по этой же причине.

В тяжелые 90-е годы многие набирали по несколько участков земли под огороды, чтобы прокормиться. Берем участки мы с матерью и Алешей, берут Ужинские. Инсульт у Бориса Яковлевича случается за Волгой, когда они возвращаются со своего участка к катеру. Его парализовало. Он лежит  в больнице, потом дома. Наступает временное улучшение, снова становится хуже. Он умирает, Нина Георгиевна остается с сыном. У Тани хорошая семья, двое детей, но она заболевает раком. Таня переносит одну операцию, другую. Победить болезнь не удается, Таня умирает. А у Нины Георгиевны сильно ухудшается зрение, она почти не видит. Сережа несколько раз пытается закодироваться, не пьет достаточно долгие периоды, но потом все начинается сначала.

Слава пережил отца всего на семь лет. Спился окончательно и покончил с собой.

Недавно я похоронила маму.  Ей было 88 лет, она все забывала, путала. Последние три года она почти не выходила из квартиры. С Ужинской они разговаривали по телефону. Незадолго до смерти она несколько раз передавала привет Тане, причиняя боль Нине Георгиевне.

На похороны мамы Нина Георгиевна пришла, помогли добраться соседки. Огромные темные глаза на осунувшемся лице смотрят куда-то вдаль. Меня она не видит, узнает только по голосу. На 9 дней ее привозит на машине Алеша, прийти на 40 дней ей не позволяет здоровье. Сережа живет с женщиной в ее квартире, у него не получается часто навещать мать.

Закрутилась со своими делами, внуками, но, наконец-то, удалось ненадолго зайти к Нине Георгиевне. Обратила внимание, как сильно она похудела, но двигается, ходит по квартире, обслуживает себя сама. Продукты ей покупает работница социальной службы, готовит она сама. Ей часто звонят по телефону подруги, соседи, сослуживцы. Сережа проходит реабилитацию после лечения где-то под Петровском, звонит каждый день.

Нина Георгиевна сочиняет стихи, повторяет их наизусть, чтобы не забыть. Записать их сама она не может, ей помогают. Я переписываю несколько стихотворений из  ее тетради. Вот одно из них.

                Жизнь
Люди, милые мои,
Что случилось с вами?
Доброта от вас ушла,
Вы другими стали.

А ведь наш народ недавно
Столько горя пережил
И войну, разруху, голод,
Но по совести он жил.

Все старались относиться
С теплотой друг к другу
И на помощь приходили
В трудную минуту.

Постепенно жизнь менялась,
Люди стали богатеть,
Жизни принципы сменились,
Доброта и даже честь.

Зависть, злоба, равнодушье
Охватили всех людей,
Жить все стали по-другому,
Кто богаче, кто бедней.

Помешались все на деньгах,
Цены без конца растут,
Олигархов стало много,
Они бедных не поймут.

А ведь всем давно известно
На Руси так повелось,
Что не деньги правят миром,
А всеобщая любовь.

Может быть пока не поздно
Посмотреть вокруг себя?
И все лучшее в народе
Забывать никак нельзя.