Об тройной интеграл на палубе не споткнешься

 «О тройной интеграл на палубе не споткнешься»

Рукопись-черновик четвёртого рассказ в книгу: «Курсантские байки восьмидесятых» - 1-ая часть сборника "Забытые морские небылицы".
Критика и найденные орфографические и стилистические ошибки в тексте приветствуются, которые прошу направлять в группу "Питер из окна автомобиля" :
https://vk.com/club121582864,
либо оставить прямо под текстом.

     Середина восьмидесятых.
     Октябрь. Город-герой Ленинград.
     Одно из старейших военно-морских училищ страны.
     Кафедра «Корабельного устава».
     …Как вчера это было. Аура того времени и того города оживает стоит лишь взять в руки эти записки. Впрочем, и сам город в последнее время под натиском событий вокруг него возвращается. Этого нельзя не заметить! Всё больше и больше узнаю в лицах горожан, очнувшихся вдруг после тяжелой амнезии, настигшей некогда всех нас в гонке, как некогда говорили, «… за накоплением капитала». Вроде б набегались, нагонялись, насытились. Да и, правда: «… не хлебом единым жив человек». Мы нежданно вспомнили про существование легендарной Авроры, провожая и встречая всем городом на Адмиралтейские верфи. Этой весной снова заметили Ладожский лед, обгоняющий автомобильные пробки вдоль набережных Невы. Опять любуемся и гордимся старыми некогда доходными домами-ветеранами на Невском, Садовой, Петроградке, Василевском, многие из которых вернулись из бесконечной, казалось, нескончаемой реконструкции. Жаль только, что ряд этих работ был проведен по новым западным технологиям, превративших наших ветеранов в банальный «новодел». Но всё равно нельзя не почувствовать, как живой дух города уже схватил своей мертвой хваткой за глотку непобедимого ещё вчера «монстра» под названиями: «уплотнительная застройка» и «многоэтажный глобализм». В мой город вернулось неповторимое, неподражаемое и незабываемое Питерское чувство гордости его жителей, чувство исключительности, которое хочешь ты того или не хочешь, но всегда заставляло горожан смотреть на другие страны и города с легкой снисходительной иронией. Не завидуй, присоединяйся! Пусть это чувство никогда не покидает нас всех, жителей огромной страны вне всяких границ: ни в Праге, ни в Барселоне, ни в Стамбуле, Париже, Лондоне – нигде!.. 
     Э-эх, люблю тебя мой Питер, мой добрый вольный Ленинград конца восьмидесятых, никогда не переставал этого делать, несмотря ни на что и, как в песне поется, очень надеюсь, что «… это взаимно», и что так будет всегда… 
     - Встать! Сми-и-ир-рна! Товарищ капитан второго ранга, триста тридцать пятый класс на занятия по «Корабельному уставу» прибыл, дежурный по классу курсант Макаров!
     - Здравствуйте, товарищи курсанты!
     - Здравия желаем, товарищ капитан второго ранга!
     - Вольно! Присаживайтесь.
     - Вольно! Сесть! – вторит за преподавателем дежурный.
     - Та-а-ак, - тянет многозначительно наш преподаватель, капитан второго ранга Булава, с удивлением озираясь по сторонам, – «ДЕЖУР-РНЫЙ»!!!
     - «Й-я-а», - с болью и трепетом выпрыгивает из-за парты Игорь Макаров, ну, или просто, Макар, как наверно на всем белом свете обзывают всех-всех Макаровых и прочих производных от этой, безусловно, легендарной, великой фамилии. 
     - «Х-хде» журнал? – выстреливает в него Буравчик, выкатив до безобразия глаза. 
- В столе, «то-а-ищ кап-то-ранга», - почти взмаливается Макар.
     - Два балла! - с удовольствием и даже каким-то внутренним наслаждением, гудит ухмыляющийся Булава, доставая притаившуюся в столе пропажу и озаряя аудиторию зловещей улыбкой.
- За что-о-о, «то-а-ищ кап-то-ранга»? – обречено хнычет Макар.
     - Журнал должен лежать на столе, - строго отрезает учитель, с раздражением листая страницы, - и открыт в нужном месте.
     - Прощай увольнение, - стонет себе под нос раздосадованный Макар.
     - Е-щё-о два-а бал-ла, - буравя его пытливым взглядом, по слогам цедит сквозь зубы Булава, - это что за пререкания, «то-а-ищ ку-сант»!
- Есть, два балла, «то-а-ищ кап-то-ранга», - с металлом в голосе звенит наш бедный дежурный, вытянувшись «по струнке».
     - То-то! Молодец, - одобрительно качает непослушной шевелюрой преподаватель и, несколько потеплев в голосе, по-отечески, даже, кажется, с жалостью добавляет, - присаживайтесь, товарищ дежурный. 
     …Он, наш грозный наставник основ Корабельного устава был вполне молод, не старше сорока, статен, широкоплеч, подтянут, до педантичности аккуратен, красив, хотя вовсе невысок и даже слегка полноват. На занятия в класс, в аудиторию Булава являлся точно со звонком, с которым также и заканчивал свой урок. Всегда был в новой, тщательно выглаженной парадной форме: ни одной складки, ни одной пылинки. На левой стороне кителя красовались несколько рядов орденских планок. На правой – над знаками окончания училища и дальнего похода, приколот повидавший виды серебряный кораблик, известный всем морякам опознавательный «жезл» командира корабля первого ранга. Эти скромные отличительные знаки выдавали в нём настоящее боевое и пока совсем нам неизвестное прошлое, разжигая в наших юношеских сердцах здоровое мальчишеское любопытство к нему и, безусловно, раболепное уважение. Но кто же он? Как  спросить этого грозного, недоступного нам командира, человека? Он, в отличие от многих кафедральных «профессоров-болтунов», никогда не покидавших учебных классов училища, не спешил делиться своими «жизненными наблюдениями», мыслями о «справедливости бытия», травить смешливые байки, коими, в конце восьмидесятых уже наводнилось наше современное медийное пространство от разного рода сомнительных командиров, никогда не заступавших на этот ответственный пост… 
     - Та-а-ак, - лукаво прищурив левый глаз, тянет он, придирчиво обводя нас взглядом, -  какое сегодня число?
- Двадцать второе, «то-а-ищ кап-то-ранга», - вырастает над парой несчастный дежурный.
     - «Очь хо-о-шо-о», - добродушно гудит Булава, - двадцать второй по списку.
     - «И-йа», курсант Чикунов, - слегка помедлив, вырастает из-за стола новая жертва.
     - Два бал-ла! - пряча в краешке губ лукавую улыбку, грозно выстреливает преподаватель.
- Есть, два балла, «то-а-ищ кап-то-ранга», - ни секунды не медля, чеканит Олежка, младший из братьев близнецов, учащихся в нашем классе. 
     - Мо-ло-дец, - одобрительно кивает наставник, - присаживайтесь, надо быть расторопней.
     …В каждом большом коллективе имеются близнецы, их много в нашей жизни. Раньше, мне не довелось дружить с братьями, и не знал, что оказывается уже после нескольких дней, нет даже, пожалуй, нескольких часов знакомства с ними, распознаёшь их на «раз-два» по голосу, интонации, движению. Все мы очень разные, даже если внешне очень похожи – и это здорово! Теперь могу лишь посмеяться над фильмами и рассказами, в которых главной сюжетной линией автора является подмена одного близнеца на другого. Просто ему, автору, похоже, никогда не доводилось по-настоящему дружить с близнецами, вместе преодолевать трудности, жить. Не заметить огромной разницы между ними, нами всеми невозможно…
     - Та-а-ак, двадцать два делим пополам, будет, - продолжает опрос «мучитель».
     - Одиннадцать! Курсант Лобанов, - немедленно выпрыгнув из-за парты и случайно несколько беспардонно перебив преподавателя, звенит на весь класс Серёга, прозванный за великолепное владение мячом при игре в футбол и черные смоляные волосы Марадоной.
     - Два-а бал-ла, товарищ Лобанов, - ухмыляясь, басит Булава в ответ, - не лезь вперед батьки в пекло, я тебя пока ещё не вызывал.
     - Есть, два балла, - так же, как и Олег Чикунов, тут же не задумываясь, чеканит футболист. 
     - Ну, что ж, прибавим к одиннадцати… три, получим четырнадцать, - не торопясь, рассуждает капитан второго ранга, пристально заглядывая в наши с ужасом взирающие на него глаза и бесконечно буравя их своим суровым, глубоким взглядом. А затем, неожиданно удовлетворившись нашим терпением и всепоглощающим вниманием, ревет, - старшина класса!
     - Есть, старшина класса, старшина второй статьи Макурин! – без заминки, запинки, будто только этого ждал, спокойно докладывает невозмутимый Сашка, в прошлом – о, чудо! - новосибирский суворовец, всё детство мечтавший там, в тайге связать свою жизнь, службу с морем.
     - Что было задано для самостоятельного обучения…
     Саня в точности отвечает на поставленный вопрос, доложив сверх того и номера статей корабельного устава и названия всех основных разделов в нем, заданных к самостоятельному прочтению, а затем практически наизусть, ни разу не запнувшись, докладывает сами статьи и своё мнение о них.
     - Ну, что ж, два балла, - неизменно улыбаясь, снова гудит на всю аудиторию Булава, весело, даже добродушно, приязненно глядя на нашего старшину, - я не просил вас пересказывать статьи устав, а уж тем более не спрашивал вашего мнения о них.
     - Есть, два балла, товарищ командир, - легко, спокойно и без напряжения в голосе рапортует непробиваемый старшина, доверительно назвав преподавателя не по званию, а по когда-то занимаемой им уважаемой должности, что в морской среде является высшим знаком уважения и внимания собеседника. А затем, слегка поколебавшись, в звенящей тишине спрашивает его, переведя взгляд на «серебряный кораблик», - расскажите нам, пожалуйста, каким кораблем вы командовали? Где? Когда?
     - Ну, что ж на сегодня достаточно, - слегка смутившись и вставая с места, выдыхает Булава, на пару секунд, отвернувшись от класса. Затем, взглянув в класс, по-прежнему добродушно и лукаво улыбаясь, быстро, без остановок, почти скороговоркой добавляет, - крейсером «Октябрьская революция», но и всё об этом, переходим к новой теме, открываем конспекты лекций.
     …Так он обычно всегда заканчивал опрос, выставив предварительно изрядное количество двоек прямо в журнал. В этот раз нам, похоже, посчастливилось: их было всего четыре. Надо ли говорить, что внимание на лекциях Булавы всегда было всепоглощающим. В конце урока всем желающим он разрешал задержаться на кафедре для исправления своих оценок и обычно легко без ложного жеманства, что, кстати, наблюдалось у многих педагогов, иногда, даже не спрашивая материала, а лишь заглянув к нам в глаза, исправлял свои «веселые» двойки, неизменно повторяя при этом: «Помните, товарищи курсанты: о тройной интеграл на палубе корабля вы никогда не споткнетесь, но незнание хотя б одной строчки кровью написанного предыдущими поколениями корабельного устава, способно погубить целый экипаж корабля!»…
2015г.

     Одновременно автор благодарит своего критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь и терпение всё это выслушать в сто первый раз и даже несколько поправить…
     Прочитать материалы о книге и найти её  целиком можно здесь:

http://proza.ru/2019/08/19/413



...