Конторный

Охрипшая кукушка прокуковала мне два мужа, трое детей и примерно пятьсот лет жизни. Примерно, потому что, во-первых: я сбилась со счета где-то на 250-том ку-ку, а во-вторых: на цифре пятьсот она подавилась, и долго откашливала непредусмотренное насекомое. Больше возобновить свой подвиг она не решилась. И в небольшом лесочке, на который выходило окно моего рабочего кабинета, снова воцарилась мирная тишина.
- Эх, ну и сроки выдают людям боги, - с грусть подумалось мне, так ведь совсем ничего не успеешь сделать. Прям как амеба одноклеточная. Родился, вдохнул, выдохнул и помер….
- Халява, - внезапно раздалось у меня под самым ухом. Я бездарно вздрогнула:
- Чего?
- Халява, говорю, - подтвердил голос, и судя по звуку, громко высморкался. Вот тут-то на меня снизошло озарение:
- Галюны, - радостно объявила я.
- А вот обзываться вовсе необязательно,- не согласился сопливый голос, - свои мы, местные, голуби Федором кличут. И никакие галюны, павлины к нам отношения не имеють…
Я сосредоточенно огляделась вокруг, и конечно же ничего не обнаружила. Кабинет был девственно пуст от живых существ, разве где таракан зашухерился. Но тараканы, как известно, беседу поддерживать не могут… или могут?
В шкафах спрятаться шутникам тоже негде, разве только карлику под силу…. Я вспомнила рабочий люд и поняла, что в нашем офисе таких не имеется. Шиза больше не повторилась и я села за рабочий стол. Какое-то время пыталась сосредоточенно работать. Рука бесстыже взмокла, и я отпустила мышку обсохнуть и жрать хлебные крошки на коврике.
- Неее…, ну я же сама слышала, - сказала я вслух, - так реально было. Ладно, - я собрала всю свою волю в кулак. - Эй??? – осторожно спросила я, а в ответ тишина…
- Федор? Ты тут? – неуверенно произнесла я. Ноль звуков. Да, девушка, это уже клиника. Я хмыкнула, мотнув головой: Все, работать, - и через пару минут, - бывает же?
- Бывает, - согласились рядом, а я подскочила со стула, - чего не бывать? Громкий чавкающий звук откусываемого яблока почему-то успокоил меня.
- Федор? – спросила, а башка, как стеклышко.
- А кто ж? - Ням, чав, чав, чав, чав…, - тута акромя меня больше и нет никого.
- Наверное, ты пришел сказать, что мне пора в больничку, да? – я снова села на стул, пытаясь понять, откуда исходит звук.
- Зачем в больничку? - неподдельно удивился голос, даже перестав чавкать, - вам голуба моя, еще жить и жить в полном здравии. Вот даже кукушке пришлось клюв заткнуть, а то бы так и разболтала всю правду. Голос хихикнул: а здорово я ее шишкой…. Хи…кх, кх, хм, да….., - а потом серьезно так, и наставительно произнес: непотребно людям о себе раньше времени знать. Голос ненадолго замолк, и было слышно, как перемалывается яблоко в невидимых челюстях.
- Да не жуй ты у меня прямо в ухе! – справедливо возмутилась я.
- Как скажете, - тут же согласился голос, и чавканье возобновилось где-то слева от монитора.
- Да что ты все время жрешь да сморкаешься, - кажется, меня прорвало, - коль приперся в мою голову, так говори хотя бы, что тебе надо, а не жри.
- А я и не в голову, - обиделся невидимый обжорка, - тутошний я, Федором кличут.
- Это я уже слышала, - мне вдруг стало легко и спокойно, я расслабилась в кресле, закинула ноги на стол на американский манер, - ну, рассказывай.
- Чего? – похоже настала очередь удивляться Федору.
- Как чего? Как ты докатился до такой жизни?
- Это… ну… как его…, - смутился голос, - вот… живу тут.
Я вдруг представила всю комичность ситуации, как кто-нибудь заходит в кабинет, а тут я сама с собой разговариваю. Я не удержалась и захихикала…. Ну все братцы, похоже, я точно сбрендила.
- А чё? И тут жить можно,- воспринял мое хихиканьнье в свой адрес Федор, и быстро-быстро затараторил, - тепло, и хлеб рядом, молоко. Нет-нет, да и покрепче чем поживиться можно…
- Алкоголик, - протянула я, - а яблоки где берешь? – это был для меня сейчас самый животрепещущий вопрос, поскольку ужасно достало чавканье.
- Тык в столовую на компот привозют, - выпалил Федор, и почему-то перестал жевать, почуял, видимо что-то неладное, - ну я и… того-этого… беру иногда. А вот, что до насморка… так простыл я, не май месяц на дворе, а отопления в конторе не очень-то.
- Ладно, Федор, ты мне скажи, ты домовой что ли?
- Ну, можно и так сказать, конторный я теперь.
- Ладно, - сказала я, вставая с кресла, - так дела не делаются, ты чай пьешь?
- А як же ш, пью, как не пить.
- Я вот тут подумала, коль ты наше все жрешь, эээ… то есть ешь, значит и пить тоже можешь. Айн момент…. Подошла к двери и закрыла ее на замок. Мало ли кому взбредет в голову заглянуть в самый неподходящий момент. И хотя рабочий день уже давно кончился, не стоит подвергать себя излишнему риску.
- Тебе какой, черный или зеленый? – спросила я из кухонного закутка.
- Любой, - отозвался голос, - главное сахарку поболе.
- Восемь кусочков хватит? – съерничала я.
- Пожалуй, да. – Серьезно ответил Федор.
- Как скажете, в конце концов, многие люди пьют чай и слаще, - бурчала я себе под нос, усердно размешивая полстакана кубиков сахара. Я вышла с двумя стаканами чая: Ну, нееет… так дело не пойдет.
- А чего? – испугался Федор.
- И кому, спрашивается, я должна чай подавать, пустоте? А ну, как ты его разольешь, да на ценные бумаги?
- Пппочему? Почему это я должен его разливать? – возмутился Федор, - да и если разольется, то бумаги, и стол, и пол не пострадают. Я же в другом измерении. Как только стакан окажется у меня, все будет литься на мои полы, а не на ваши, - радостно закончил собеседник.
- Все это так, ну а вдруг, когда стакан подавать буду, промахнусь, я же тебя не вижу, и хана моим бумагам.
- А вы на стол поставьте, - заявил хитрющий голос, - я с него и возьму.
- Короче, - перешла я к более решительным действиям, - или ты, Федор проявляешься, или никакого чаю не получишь.
- Обоснование, - нагло заявил Федор.
- Я же тебя слышу, значит, и видеть могу.
- Неее… не потребно людям домовых видеть.
- Слушай, ты чаю хочешь?
- Да.
- Тогда проявляйся!
- Нет!
- Почему?!
- Обоснование, - снова завел свою волынку сопливый яблокожув.
- Обоснование?! – вскипела я, - вот тебе обоснование, сам напросился: мало мне, что ты где-то чавкал и хрумкал у меня под ухом, ты ж еще начнешь хлюпать и причмокивать. А меня нервирует, когда в пустом кабинете кто-то кроме меня издает всякие звуки!!! Я перестала метать молнии, и спокойно добавила: разве что музыка….
В комнате воцарилась тишина.
- Федор, - осторожно спросила я, - ты чего, обиделся что ли? Я уже успела пожалеть о своей тираде. Я же не со зла, сорвалось что-то. Ты уж прости, чавкай себе на здоровье. И тут я услышала легкие всхлипы. «Дожилась, - подумала я, - домового до слез довела».
- Эээх, - услышала я из дальнего угла кабинета, - давненько меня никто не ругал, ностальгия… помниться бабка меня веником по избе гоняла, когда я пошалю, не в меру выпив с дедом накануне…. Да, были времена….
- Ну же говорила, алкоголик, - выдохнула я, и отхлебнула чай.
- Ладно, обоснование хорошее, за такое и проявиться не грех, - произнес Федор у меня под ухом. Я дернулась, и все-таки пролила чай себе на руку.
- Вот черт!
- Да и чаю очень хочется, - продолжил как ни в чем не бывало домовой. Он материализовался возле моего монитора. Этакий ежатый лилипутик, с очень добродушным лицом, с трудом определяемыми человеческими чертами.
- О, да ты очень милый и приятный, чего тогда боялся показываться?
- Да, чего там, - засмущался Федор, - просто я разный, с тобой вот таким получился, а для некоторых другим мерещусь. Все зависит от внутреннего состояния….
- Пациента, - не удержалась я.
- Какого пациента? – искренне удивился конторный, - я говорил про человека.

На какое-то время в кабинете наступила чайная тишина. Звуковая вибрация прихлебываемого чая создала некое релаксирующее состояние, где каждый пытался организовать свои мысли в стройные ряды библиотечных книг, где каждый экземпляр под своей буквой. И где можно из всего этого великолепия интересующий знаний вычленить главный вопрос. К сожалению, чай был без трав, а простой из пакетиков, который и чаем-то назвать нельзя. Так - пыльца. Соответственно и прорвало меня совсем не теми вопросами, которые мне хотелось услышать.
- А вот интересно, Федор, - спросила я, доламывая и без того плохо вертящийся офисный стул, - ты говоришь, конторный, домовой, а храмовые есть?
Федор чуть не поперхнулся чаем:
- Неа, таких, как я нету, я же ведь, как они выражов… выражуй…, короче, как они говорят – нечистый я. А я, между прочим, моюсь кажную неделю, ровнехонько на восьмой день недели. Как завещано праотцами.
- Что, прямо таки моешься, как человек, – удивилась я. - А где?
- Как где? Прямо тута, в цеху, с мужиками, в как её… душе… шее… мойке. Правда, мужики рассеянные бывають, мыло побросают, а мне падать. Хоть и не больно, а неприятно в мыльный пол.
- А как насчет женской баньки, - хитро усмехнулась я, - или тебе нельзя дальше конторы?
- И тудыть мне путь закрыт, - вздохнул Федор, и громко отпил глоток чая.
- Что, банный не пускает,- ехидно предположила я.
- А то!- даже не удивился конторный, - он же там хозяин, чужим туда вход закрыт, не положено, грит, женские прелести лицезреть.
- Ха! – усмехнулась я, - да вы же невидимые! А про себя подумала, как я теперь в баньку ходить буду, коль за мной всякие мужикатые существа подсматривать будут.
- А-ха-ха, ой-хи-хи,- закатился домовой - конторный. И покатился по воздушному пространству, аки по полу.
- Чего ты ржешь, Ирод! – нахмурилась я, - весело, что мы, люди, такие слепые котята, а вы во всякую щель пролезть сможете.
- Та нее, нее, - тут же попытался сдержать свой смех Федор, - я про то, что ты Банного мужиком обозвала.
- А кто же он? – удивилась я.
- Да дух он, дух. Дух огня и пара. Следит, шоб огонь правильный был, а в паре полезные вещества присутствовали. Ну, и иногда присматривает, что бы бабы это самое место не обожгли, ненароком. А то, какие же из них потом парильщицы.
- А я слышала, что банный некоторых мохнатой рукой трогает, - возразила я.
- Это не банный, а их воображение их трогает, - очень по-умному ответил Федор, - как же Дух трогать может? Ээх, - и Федор постучал пальцем себе по виску, думать надоть.
Я взглянула на часы. Десять часов вечера.
Хорошо с тобой Федор, да домой пора, - потянулась я.
Я заметила, что конторный заметно помрачнел, погрустнел даже. И видимость его уменьшилась. А мои мысли скакали бешеными зайцами из разумного отдела, к отделу удивительных происшествий. Уходить совсем не хотелось. Столько вопросов. И не известно, появиться ли он завтра. Вдруг проговориться Федор и о главном. Но домой надо. Поспать, поесть. С собой, что ли пригласить? При этой моей мысли конторный стал заметно ярче в своем проявлении и как-то обеспокоено стал переминаться с ноги на ногу и даже жевать кусочек бумаги, оторванный от моих документов. Заметив это безобразие, мне почему-то не захотелось возмущаться. Я повернулась к конторному и попыталась объяснить:
- Понимаешь, Федор, я бы взяла тебя с собой, да не знаю, есть ли у меня дома домовой, вдруг поругаетесь? Да и как-то стесняюсь я, когда со мной мужички проживают, хоть и сказочные. Я не знаю, почему ты мне показался, но для меня это честь - честно!
Конторный принялся взволнованно бегать по невидимому полу взад, вперед, пнув, ставший невидимым, стакан с чаем. Я следила за его передвижениями, и мне стало его так жалко, что даже сердце заболело.
- Нечего меня жалеть! – наконец выпалил Федор, - я вообще-то по другому вопросу проявился, но Вам это знать не положено!

Ну ладно!- сдалась я, пойдем ко мне в гости,- можешь пожить у меня, - и для уточнения добавила - но только не долго. Я уставилась на Федора, а он на меня. Две минуты молчали. Время стало вязким и почти видимым. А вот звуки исчезли. Потом я увидела, как медленно- медленно веки конторного поползли вниз и на полпути моргнули резко, и я услышала вдруг тикающие часы.
- Че это было?- спросила я настороженно,- гипноз?
- Сами вы это слово,- возмутился Федор,- это у меня врЕменное временнОе умопомрачение случилось от радости, а так я не злобный вовсе - со временем редко шалю.
-Не ожидала, что домовые могут временем управлять, - с тревогой произнела я.
- Кому и время, а кому и другая единица измерения,- опять заумничал Федор.
- Хрен редьки не слаще, - парировала я.
- С кем это вы?- удивился конторный, забавно вертя головой во всё стороны.
-Да так, -стряхнула я наваждение, - повторяю, в гости ко мне идешь, а не насовсем. Понял?!
- Да понял я, понял, - радостно бубнил конторный, - чё не понять-то? И принялся бегать в своем измерении и что-то собирать, - тааак…. Это мы брать не будем, а вот это пригодится, и это, и это, а вот это давно выкинуть пора было! И он ловко швырнул в окно что-то невидимое. В это время где-то недалеко лаяла собака.
- Да на, забери! Ну, сколько можно просить. Не больно то и хотелось, - обиженно произнес Федор, и загадочно добавил,- попробуй пойми энтих возвращенцев, хочешь им добро сделать, а они?
А через секунду раздался громкий визг псины и удаляющийся скулеж. Объяснятся Федор не стал, а мне как-то немножечко не по себе стало.
-Мня.. мня, - замялась я , видя глобальные сборы моего будущего гостя, - я надеюсь ты меня верно понял? В гости – значит на недельку и не больше, - занудно решила настаивать я.
Федор как-то сник сразу.
-Дык… разве ж это…. , а я думал… ну хотя бы на первую сотенку лет? – и он сделал такииие глаза, о которых мечтает любой кот, что бы ему разрешили съесть все в холодильнике.
С трудом отделавшись от чувства жалости и собрав всю свою волю в кулак, я попыталась объяснить то, что и так понятно:
-Сто лет, Федор?! Да ты хоть понимаешь, что это на всю мою жизнь?! Тебе –то что- ты почти вечен.
- Вот именно,- грустно вздохнул конторный, - что, для нас, какие-то сто лет? Встретились, попили чайку, вот уже и вторая сотня пошла.
- Вот именно! – подтвердила я, - У меня вся жизнь пройдет, - а себе под нос пробубнила, - так и замуж выйти не смогу, с таким-то гостем.
-Ха! - Чему-то обрадовался Федор, -а зачем Вам так скоро замуж-то? Поживите в свое удовольствие хотя бы первые пятьсот лет, а там можно и попробовать доброй, родовой жизни!!! – радостно закончил конторный, и по-видимому, увидев мое выражение лица, резко закрыл рот ладошкой.
-А шо, шо? Это я как будто бы, БЫ! Вот! – заикаясь произнес Федор.
- Ню-ню, - с шутливой угрозой произнесла я, - и вдруг явно почувствовала некую свободу. Прошел страх, удивление и Федор для меня стал так же естественен, как трава или облака. Он не был в тягость так, как если бы он был домашним животным, за которым требуется уход или родственник под которого необходимо подстраиваться. Это было похоже на природное явление, с которым еще и поговорить можно. В общем смирившись со своей судьбой, я все таки решила расставить приоритеты:
- Слушай меня внимательно, Федор: в доме у меня не шалить, а так же строго возбраняется заикаться про уборку. Это моя территория, понял?! А насчет ста лет, то все равно не выйдет. У меня и дома-то своего нет, так как жилье я снимаю, - объявила я, накидывая плащ.
- Ерунда, - отмахнулся конторный, - дом дело наживное.
-Что-то я смотрю, ты не больно-то его наживил за столько лет, вон даже конторным заделался.
- Всяко быват, - не стал спорить Федор, - это как у вас работу сменить. Сегодня плохенькая, а завтра получше нашел. Только мне, как и вам, хочется что бы к душе работа-то полюбовно шла. Что бы домом казалась. Что бы души людские часть своего Света после смерти мне посылали. Что бы мне на парад не в пустой рубахе идти, а с мендалями энтими светящимися – за добрые дела….
В какой-то момент я потеряла нить диалога, а Федор, на распев, и подняв синющие, мечтательные глаза в потолок, продолжал:
- … вот выйду я, а рубаха моя и не рубаха вовсе, а царский камзол, божеский сюртук. Весь светится и переливается. И я, как ангел небесный в человечьем обличье, вхожу в другой мир и понимаю – я свободен!
Я как стояла, так и тихонечко сползла по стеночке, что бы подобрать выпавшую у меня из рук сумочку, и челюсть заодно.
Федор со счастливой улыбкой посмотрел на меня.
- Да… вот так, счастье не в пирогах, а в их начинке,- изрек загадочную фразу конторый, чем и вывел меня из оцепенения, и я перевела ее по-своему.
- Завтра же сбежишь от меня, маленький жрун! У меня дома не шиша!
- Как это не шиша?! – удивился Федор, я два завсегда могу сделать!
Мы посмотрели друг на друга и рассмеявшись, вышли за дверь.