История одной маленькой любви

«Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства»  (К  колосяннам, 3:14)

         Ошибки рождают мудрость. Вероятно, я буду очень мудрым. По
 крайней мере, я всегда утешаю себя так, когда думаю об этой истории.
         Был один из тех редких вечеров, когда на небе одновременно
 находятся и солнце, и луна, когда луна уже вышла, а солнце ещё не село.
И были разноцветные облака. Я никогда раньше не замечал этих облаков; не
 замечал того, что они отличаются друг от друга не только по форме, но и
 по цвету: от молочно-белого до тёмно-свинцового; того, что одни из них
 двигаются с разной скоростью в разных направлениях, а другие стоят на
 месте; того, что верх у них воздушней и белее, а низ тяжелее и мутнее,
видимо, от скопившейся влаги; и того, что в лучах заходящего солнца цвет
 этих клочковатых, на первый взгляд, облаков начинает быстро меняться от
 бледно-розового, обрамляющего лёгкие перистые, до свинцово-малинового в
 прорывах кучевых. От момента, когда солнце касается горизонта до
 момента, когда оно полностью исчезает, проходит меньше четырёх минут. Не
 верите? Проверьте.
         Я тоже раньше не знал, что солнце садится удивительно быстро.
Хотя, собственно, ничего удивительного: дорога в ад обычно не отнимает
 много времени.
        И этот ад здесь отнюдь не неуклюжая попытка довершить живописную
 картину неудачным сравнением за неимением других. Этот ад здесь означает
 нижеследующее.
         А именно то, что Юля вышла замуж. Тогда. То есть, сейчас. Она
 вышла замуж в эту пятницу. Восьмого, ноль восьмого, ноль восьмого.
Всё-таки не зря она получила свою золотую медаль! И эта медаль здесь
 говорит мне о любви. О любви к цифрам.
        За это лёгкое раздражение, а поверьте, оно могло быть и большим,
меня извинить может только то, что я тоже любил её. И пусть я любил даже
 не её, а её красоту, в тот момент я не знал и не понимал этого. Я ведь
 не знал, что у неё уже «был парень». Так это, кажется, называется. Так
 вот, за него она и выходит.
         И в тот момент, то есть в этот момент, когда я её в первый раз
 увидел, было уже поздно... А ведь она ещё в школе училась! Какая
 несправедливость! Боже, помоги мне! Мысли теснятся в голове и
 заплетаются одна за другую. И я чувствовал, я чувствую себя, как ёжик на
 асфальтированной дороге. Меня переехали. Переехал спешащий домой усталый
 неведомый водитель. И теперь я по утрам путаю зубную пасту с кремом для
 бритья, а по вечерам не могу уснуть. Господи, помоги мне! И в эти вечера
 я особенно остро чувствую, что не нужен ему. Я начинаю догадываться, что
 ему нужны только те, которые верят в него по своему желанию, а не по
 необходимости или безысходности; те, которые хотят от него лишь чудес
 для себя, никогда не узнают его любви. И я чувствую эту свою ненужность
 на каждом шагу. На моём столе лежит билет. Осталась одна
 неиспользованная поездка. И сегодня последний день, но именно сегодня
 мне нельзя никуда ехать.
        Помню, однажды весной я шёл по дороге, ведущей к её дому. Уже
 стемнело. Как обычно, дойдя до её окон, я вздохнул, и, пройдя немного
 дальше их, развернулся и пошёл обратно. Что ж, я ощущал себя вполне
 глупым человеком! Её красота требовала жертв, и я был определённо одной
 из них. Говорю «был», потому что положение обязывает описывать свои
 чувства как бы в отдалении. Как я тогда завидовал! Признаюсь, я и сейчас
 завидую. А что мне осталось? У меня ведь ничего нет, и никогда не будет!
У меня никогда не будет такой вот Юли, как у него. Не будет того лета и
 той ранней весны.
         Два раза я прошёл мимо живой картины. Незаметно ко мне
 подкралась ночь, и стало видно,   как горит пруд. Издали кажется, что
 пожар. И он притягивает меня к себе. Вблизи же виден огонь, кольцом
 окруживший этот пруд. Это выжигают камыши, и значит, будут запускать
 рыбу. Какое прекрасное, какое разное небо! Зарево огней вокруг пруда
 освещает облака. Очень красиво.
         Очень красива наступившая весна, несущая вместе с ветром все эти
 пьянящие запахи, которые издаёт каждый кусочек земли, каждая травинка,
неизвестно откуда появившиеся цветы и растения.
          Вот позади деревьев на столбе горит фонарь. Ветер клонит
 деревья, и такое впечатление, что столб двигается.
          Я сворачиваю с асфальтированной дороги на полевую и иду по ней.
Мне одиноко, и я не хочу встречаться с проезжающими машинами, которые
 только усиливают моё одиночество. Лунный свет настолько ярок, что, когда
 идёшь по дороге, отчётливо видна своя тень, и луна теперь светит мне в
 спину, - такое впечатление, что видна эта тень лучше, чем днём.
          Какая я всё-таки сволочь! Я видел в жизни столько прекрасного,
и, тем не менее, оставался к нему вполне равнодушен!
          Вот и сейчас надо мною звёзды. Завораживающая красота. И когда
 я смотрю на эту красоту, я против освоения космоса, потому что оно
 несправедливо, - если люди и там будут заниматься тем же, чем и на
 Земле, и ведь ничто не говорит против этого, то космосу угрожает
 опасность. Посмотрите, как он прекрасен! Пусть остаётся таким же.
         Я иду и думаю о том, что в человеческой жизни есть много плюсов,
один из которых – её конечность. Думаю о том, что в ней положительного
 столько же, сколько и отрицательного, поэтому жить или не жить, это по
 большому счёту всё-равно. Но сейчас, когда я пытаюсь, но так и не могу
 уйти от мыслей о Юле, мне хочется умереть. Я зашёл в остановку и сел на
 пыльную железную скамейку. Я не знаю, сколько я сидел. Время
 остановилось. Для меня оно остановилось.
         Вдруг небо треснуло. Молния расколола его на две неравные
 половинки. Сорвался шквальный ветер, полил дождь. Следом пошёл сильный
 град, и листья посбивало на землю. Деревья оголились, и было такое
 ощущение, что наступила осень. Ранняя весна всегда похожа на осень.
         Я переждал этот град под крышей этой грязной остановки, которая
 оказалась так к месту в ту злополучную ночь. Неподалёку от этого
 завораживающего неба. Это была стандартная остановка со стандартными
 надписями, которые не хочется читать. Но среди них я нашёл одну такую:
«Настя, я тебя люблю!». И ниже: «Ну и дурак». Мне кажется, что этот
 дурак - я.
         Переждав недолгий град, по дождю и грязи я побрёл домой. Теперь
 я часто слушаю дождь, и могу сказать, что шум дождя бывает разным:
небольшим, когда капли падают на траву, на листья дождь падает
 значительно громче, по крыше дождь и вовсе барабанит, а стекающие с
 крыши струи просто разбивают асфальт. Этот град и дождь, и грязная
 остановка оказались очень к месту. Они казались мне тогда очень некстати
 в моей жизни, но так органично вписывались в моё неуютное настроение.
Зайдя в дом, раздевшись и умывшись, я лёг на правый бок; на левом боку
 мне всегда плохо спится – я чувствую своё сердце. Но это не помогло. Я
 всю ночь проворочался, слушая дождь, и лишь к утру, измученный, уснул.
         Дождь лил весь день, и дождевые черви появились на мокром
 асфальте.
         На следующее утро выглянуло солнце, и на небе не оказалось ни
 облачка. Пришло лето, и только мокрые лавочки напоминали о прошедшем
 дожде. На время дождя лесные птицы скрылись от него в листве. И начали
 петь сразу же по его окончании. Потом стали перелетать с ветки на ветку,
от чего было такое впечатление, что снова начался дождь.
         Прошёл год. Я опять был в тех краях и видел Юлю. Тяжёлое чувство
 того, что уже нельзя вернуть. У них с Сашей всё по-прежнему (этого
 счастливчика зовут Саша).
         Так чего же я жду? На что надеюсь? Может, мне нужно было сказать
 ей тогда обо всём? Ощущение чего-то недосказанного преследует меня до сих
 пор. Мне не хочется её видеть, и мне безумно хочется её увидеть. Как
 иногда тяжело смотреть на чужое счастье! Но счастлива ли она? И была бы
 счастлива со мной? Казалось, я никогда не найду ответы на все эти
 вопросы. Как хорошо, что я тогда уехал оттуда.
         Зайдя в тупик, я чувствую наконец, что ничего уже не знаю: то ли
 моя жизнь потеряла всякий смысл, то ли она, наоборот, приобрела его...
Что-то произошло.
         Но вдруг на короткое время ко мне пришло понимание
 происходящего вокруг меня. Мне даже начало казаться, что я понимаю
 слишком много, и мне захотелось тогда понимать меньше, чтобы оставить
 шанс для надежды…
        И это небо даёт мне её. Ведь надеяться нужно именно вопреки
 всему, иначе это уже не надежда, а расчёт. И я выбрасываю эту
 неиспользованную поездку в корзину.
         Да, я распрекрасно понимаю, что нахожусь в тупике. Но ведь
 именно в тупике идёт работа по формированию нового состава.
Случаются в нашей жизни такие моменты, когда просто физически начинаешь
 чувствовать, что есть Бог на этом свете. Есть!
         А это значит, что я не одинок.
         Просто незаметно для самого себя я перестал чувствовать
 окружающую красоту, и был наказан этой историей, историей моей маленькой
 любви. Наказан потому, что нельзя быть равнодушным к красоте. Никогда.
Ни в коем случае. Ни на один миг. Красота – плод творчества Бога. Нужно
 ею восхищаться. И я восхищаюсь.
         Так к чему же я вспомнил эту маленькую историю о несбывшихся
 надеждах, о так и не начавшейся взаимной любви? А к тому, друзья, что она такая же маленькая, как и вся наша жизнь, в которой мы по всяким пустякам
 вспоминаем имя Бога, а в действительно серьёзных случаях его забываем!
         Я опять сижу на грязной, пыльной остановке. Сижу и смотрю.
Вокруг бетонного столба сквозь асфальт пробилась зелёная травка. Нежные
 листочки на тополе окрепли, стали смолянистыми и блестящими на солнце.
         Скоро Пасха. На Пасху всегда идёт дождь.