Виват Цезарь!

               

   К лету широко открывается и тощее, и толстое, стройное и куцее, - всякое, выбирай для глаза, что душе желательно...
   На человеке висит многодумная борода, неуместная на фоне голого тела где-нибудь на пляже, и выглядит, - чтобы понятней было, - как на корове седло,-топорно, вызывая неудовольствие тех, кто понимает.
   А вот моложавой даме лучше бы не надевать эту кричащую обувку, эти яркие флаги ног, чтобы не отвлекать людей на их кривые недостатки.

   У Юлия Цезаря вызывали недоверие, даже опасение, люди бледные и худощавые. А наш массажист, тоже Цезарь, но Мовсисян, не то чтобы подозревает или недолюбливает тощих, - ему нравятся пациенты в теле, чтобы было где рукам разгуляться.
   И еще нравилась Мовсисяну знаменитая фраза римского цезаря, произнесенная благородно в защиту подозреваемой жены: "Жена Цезаря вне подозрений!" Правда, это не помешало ему "подать на развод", и о дочери своей не подумал. -"Как можно!" - Жестокие нравы в те времена были в Риме, не соскучишься!..И здесь Жизнеописания Цезарей сильно разнятся. Развод в нынешнем веке,связанный с дележом родных детей! Римлянину было бы непонятным в его далеке.
   Счастливый Цезарь Мовсисян уже много лет радовался жизни в кругу родной семьи... Но вот однажды, придя домой после работы, почувствовал необычный запах.- Это ваниль, - пояснила кроткая супруга,- она годится в пироги...
   Любознательный Мовсисян углубился в словари: что за растение, где произрастает, и какая от него польза? И многое узнал. Оставалось лишь неясным, какой ванилью пахнет, и не проходит,- натуральной или синтетической?
   Она не смогла ответить на каверзный вопрос и покраснела до неузнаваемости.
   - А какая разница? - резонно спросила она, и неожиданно покаянно призналась, назвала носителя аромата, на беду, служившего на ванильном производстве.
   "И кто принуждал ее? - рассуждал Мовсисян. - Ну,совершила ошибку! Подумала бы о семье". Решил не впутывать детей в семейные неурядицы.
   "Моя жена вне подозрений! - горячо заявлял Цезарь Мовсисян. Однако до конца дней совместной жизни с Цезаревной, лишь упоминание ванили вызывало в нем невыносимую аллергию, а о домашних пирогах или иных кулинарных выкрутасах, и речи быть не могло.