Мемуары дезертира книга 2 глава 22

Не жизнь а боевик! Сплошной вестерн. Ромео от армии откосил, по тайге не бегал: у него  рак – сыграл в ящик! Капулети штурмуют вершины Гималаев! Сплавляются по горным рекам, покоряют пустыни Намибии и притом приговаривают: «Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы снимать кино…!». Мантеки становятся Хиппи на «Островах Лиловых попугайчиков». Джульетта катапультировалась в форточку. Каннские фестивали,  жизнь под чужой личиной, афганский ветер.

 

Наконец поезд трогается. Шпала с Гошей проводником прыгают в вагон последними уже на ходу. За бортом проплывают прекрасные виды улиц. После разборок с билетами пассажиров хозяин вагона зовет Витьку к себе в купе на чай. Угощение за счет зачинателя банкета. Пир хоть и не богатый: тортика кусок, чай с сахаром да пару кусков хлеба с маслом но все таки! Разговор задушевный. Хитро прищурившись студент желает знать: какие такие страшные тайны скрывает его оппонент. Гоша Шпале заранее завидует – не жизнь а боевик! Сплошной вестерн. «Украл выпил в тюрьму! Украл – выпил в тюрьму – романтика.» Не то, что у него. И прочитав в глазах сверстника желаемый ответ, Груздь начинает вдохновенно врать.
 
Жила у них в поселке одна девушка – называется. … А дальше и романтическая любовь, и сопротивление обоих кланов предков ( их кажется Капулети звали. Эх обокрали в средние века его произведение! ) И тайная клятва любить до гроба.

                Гоша уже тайком слезу утирает, сопли через стакан перекинул.

Неожиданный переезд. Погоня по следу с препятствиями… И вот «герой – любовник» здесь в Новосибирске свою Мальвину нашел и настиг. Была африканская страсть, мавританская ревность… Короче, все до последней капли. Не даром его вон аж ветром качает. А тут еще осложнения в бегах из дома. Там подзалетел. Грозит тюрьма. Отчасти потому Шпала и решился на столь авантюрное путешествие. Решил проведать любимую до возможной длительной отсидки. А если нет – то ведь армия! Витька, мол, с ужасом думает о царящей там дедовщине. Грубых нравах и жестоких порядках… В баню строем гоняют по расписанию! Хочешь - нет а мыться надо. За мылом наклоняться! Отбой – подъем за сорок пять секунд. Где это видано, чтобы самому робу стирать, полы мыть и сапоги кремом чистить! Данный пассаж находит живейший отклик в лице Жоры. Который вообще не понимает: как это можно интеллигентных людей строить по стойке смирно, облачать в сапоги и портянки. Посылать в общества дебилов и хулиганов, содержать их вместе не разделенном колючей проволокой.

Образу любимой Шпала неосознанно придает основные черты Ларочки. Взволнованный такой пронзительностью и откровением Гоша повествует длинно и нудно о свей неудавшейся гребле на байдарках. И в каждом взгляде восхищение Витькиной судьбой. Постепенно из тумана вырастает главное: Существуют люди умеющие прекрасно завидовать другим. Во всем! Ревность -  это их форма существования (соревнования), несколько для Груздя, правда, непонятная: Что хорошего можно найти в отвратительном, отравляющем душу и парализующем волю чувстве неполноценности? Но вот есть индивидуумы которые, оказывается, с данным ядом прекрасно уживаются, да еще неповторимый кайф  в добровольном самоистязании находят!

У Гоши, во всяком случае, фабула простая: он безумно завидует чужим приключениям, но сам боится сойти с катушек и окунуться в сплошняковую непонятку. Гоша правильный человек! Сын интеллигентных родителей. Студент, на лето подрабатывающий проводником… Душа его рвется к романтической жизни пиратов и бродяг, а рассудок твердо держит в рамках скучной но надежной жизни паиньки – мальчика. ( Драма достойная пера Шекспира, покруче Витькиной Ромео и Джульетты! ) Холодный до инея на ушах рассудок подсказывает: в дебрях – джунглях свободы наивного студента через пять минут сожрут и косточки выплюнут. И хочется и колется – короче, нашему теляти волка споймать!

Шпала впервые видит подобное извращение. Это все равно что желание обладать красавицей, но в то же время не потерять невинность. Гоша воспринимает приключения чересчур восторженно – книжек начитался в детстве. Он видит только прекрасную лощеную альбомную страницу с сильными чувствами и красивым сюжетом! Но не подозревает: За все приходится платить! Многим жертвовать: голодать, холодать, рисковать… Жить затравленным волком. Переступать через себя, личную совесть, человеколюбие в данном случае. А может статься, именно прекрасно понимает! У ревнивца, кажись, выработался подход: Гоша наслушается чужих подвигов, а потом, вернувшись в институт зачнет выдавать за свои. И получать честно заработанную порцию внимания от еще более неискушенных товарищей. В саму действительность он не полезет! Не тот характер – жидковат.

Витьке становится компаньона положительно жаль, вместе с Гошиной успешной жизнью: девочками, пьянками, сессиями… блестящими перспективами. Соплями, намотанными на кулак – простите стакан! Зачем пресыщенность свинством, если душа на рывок просится, а ты глушишь её? Для чего себя беречь, коли берега не видно? Такие вот «успешные» и «обеспеченные» под сраку лет в один миг «срываются с тормозов» и идут в разнос! Бросают работу, семью, карьеру… И несутся штурмовать вершины Гималаев! Сплавляться по горным рекам. Покорять пустыни Намибии. Становятся Хиппи на «Островах Лиловых попугайчиков». Копят под маской благопристойности нереализованные амбиции, неизрасходованный адреналин… Все поры выжидают! Потом кинутся, спохватятся: «Япония мать! Пол жизни позади, а что я имел, видел,?!» И давай по подворотням людей резать, баб насиловать, несовершеннолетних матерным словам обучать и курить в затяжку. 

         

Явно не зря вольный студент в вагон Шпалу посадил. Гоше необходим допинг. Очередной самоуничижительный припадок зависти! Витька даже почувствовал себя фигурой рядом со светским львом. Оказывается его передрягами могут восторгаться. А трудности и несчастья к которым ревнуют становятся достижениями, и уже любы дороги истосковавшемуся по славе сердцу! 

Это было, пожалуй, самым первым случаем, когда Витька читал в глазах собеседника столь жгучую всепоглощающую зависть. Потом, после освобождения из лагеря, и возвращения домой Шпала чувствовал эту грусть по свершениям еще много много раз! Точнее, каждый рассказ о своих злоключениях сопровождался порцией ревности.

Первое время Витька относил выявленный феномен к экзотическому виду сумасшествия! Нешто может нормальный человек, здоровый, с внешностью и достатком, спящий в теплой кроватке, жрущий от пуза, регулярно занимающийся любовью с красивыми девушками завидовать злому, голодному бегающему по тайге типу? Оказывается запросто! Даже не то слово. Просто поголовное 100% помешательство! Привычное мироощущение опрокидывается. Сытая и сладкая жизнь превращается в ничто по сравнению с возможностью проверить себя. И не каждому шанс предоставляется! В длиннющую очередь становятся, точно к мавзолею.

Видимо в любого человека с рождения вложен запас авантюризма, который он должен израсходовать, иначе всю жизнь будет маяться потом, в войнушку играть. Шпала свой костер спалил и не жалеет как некоторые о том, что жизнь на пустяки извел. «Кто видел Сибирь наяву, а не на конфетном фантике – тому не нужно никакой романтики!» А ежели кому не терпится «с судьбою побороться», так ему флаг в руки и электричку навстречу! Люди вон ради острых ощущений по горам лазят, с парашютом с небоскребов прыгают – свой адреналин зарабатывают. «Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы снимать кино…!»

После бурной молодости не манят Шпалу ни Каннские фестивали, ни жизнь под чужой личиной, ни афганский ветер, ни парашюты. Он стал ленив и тяжел на подъем. Старость!

 Небольшое отступление о патриархальной старине: Писали перьями, считали на счетах, электричество было роскошью. Мосты каждую весну сносило ледоходом. Дороги строились в одну колею. Хаты под соломой. Грампластинки, керогазы… Забытый аромат черного хлеба. 

 В век компьютеров это звучит пугающе. Но родился герой романа, когда люди жили без холодильников, телевизоров и сотовых телефонов. В домах не было газовых плит. ( Имеется в виду областной центр. В деревнях электричество считалось роскошью! Подавалось несколько часов в день и фунциклировало от движка. Потому напруга шла непостоянная. Лампочки мигали. И читать газету при таком освещении было невозможно. Жгли керосинки. ) Пищу готовили на каменках. Керогазах. На почтах, в клубах, школах – везде топили углем. Писали перьями, окуная их в чернильницы. А вычисления производили на счетах ( Компьютер того времени! ). Хотя, что такое чернильницы, счеты, грампластинки, керогазы и многое  - многое другое молодежи нужно объяснять отдельно!

 

   Родной Белгород обходился без Харьковской горы. Не имел её. На месте трехсоттысячного людского муравейника герой видел кукурузное поле! И в городе не было ни одного лифта, потому что и домов выше пятого не существовало. Еще стояли под соломенными и камышовыми крышами мазанки, хатки, глинобитные хижины… И не одному идиоту не пришло бы в голову строить себе дом из кирпича: дорого и угля не напасешься! Другое дело обложить теплый рубленный дом снаружи. Впрочем, в тайге, где пришлось сидеть Витьке, первое кирпичное сооружение ( склад ) построили уже при нем в 1980 году! А до того несколько тысяч человек: и зеков и вольных веками прекрасно без единого кирпича обходились! Дороги  в тайге и поныне из дерева – лежневки! Болота, перепад температур! Ни асфальт ни бетон там даже при наличии не потянут. 

В «мегаполисе» не имелось ни одного автомобильного моста над железнодорожными переездами. И вереницы машин стояли перед шлагбаумами, дожидаясь окончания работ маневрового поезда. Через реки переправы строились исключительно из бревен. ( Сейчас вряд ли найдешь инженеров и рабочих способных такой объект создать! ) И их каждую весну сносило ледоходом. Дороги, ниже государственного уровня, не имели асфальтового покрытия. Строились в одну колею и редкие встречные разъезжались прихвачивая обочину. Прикиньте интенсивность движения и поголовье гаишников!

Разделительная полоса, дорожные знаки, ограничение по скорости… Фантастика. Бредятина в голове послевоенного водителя, стремящегося удержать руль на колдоебинах, не сорваться на спуске, не забуксовать на подъеме. Частного автотранспорта не существовало, но мотоциклы, мопеды, мотороллеры уже имели место. Писк моды того времени: переделанный под фургон мотороллер. С неким подобием кабины. На таких агрегатах хозяева срубали хорошие бабки, развозя маломерные грузы! Мороженое, например, или школьные завтраки. Конкуренции в смысле простоты и экономичности сему чуду техники не существовало.

Молодежь не верит в такую ветхость, а ведь ему только 50!     Многие одногодки и без таких подвигов уже сошли с дистанции. Что интересно, «воздержантов» от вина и курева, ревностных блюстителей собственного спокойствия рок прибирает первыми! Вот жил человек. Со школы у него все шло правильно. Позитивно мыслил, размеренно гнил, ошибок не делал: школа, институт, работа, семья… Никаких приключений, потрясений нервной системы: от армии откосил, по тайге не бегал, в лагере не сидел ( упаси боже! ) Лес не валил, комаров не кормил… Занимался накоплением благосостояния. Тщился мечтой, что вот вот ухватит птицу щастья за хвост.

Вдруг хлоп – рак – сыграл в ящик! И это все люди называют жизнью? Противоположный вариант: летит и горит от колоссальной температуры, вошедший в плотные слои атмосферы метеорит. 90% их обречены взорваться в полете. Шпале повезло: он «недопламенел», шлепнулся в болото бытия, потух и теперь ведет вполне земное существование. Он не опасен.

Впрочем… Не судите, да не судимыми будете! Зачем уж так сурово о компаньоне, о мире в целом? И тот и другой - ангел в сравнении с безбилетным пассажиром сидящим напротив! Золотая молодежь. Стандартная масса, окрест Гроздева - единичного выродка и отщепенца. Извиненьица смиренно вымаливаем! Просто склад ума и обстоятельства заставляют нашего злодея искать слабинки и чревоточенки в характерах окружающих его декораций.

Беседа затянулась далеко за полночь. Вагон давно уже грохотал по глухой тайге. Ночной тайге! Ништяк бы Гоше оказаться сейчас там в лесу – катапультировался в форточку – романтика и никакой зависти. «Как пылки разговоры о Голгофе, за рюмкой коньяку и чашкой кофе.»