Мемуары дезертира книга 2 глава 28

               

  С пистолетом живым брать не будут! Особенно если за плечами два побега. Отдельный пост у двери Груздевой камеры на Кировской гауптвахте. «Стройбат – самая крутая спецура!»

«Мистер Х» в шотландской бородке. Сапун гора, Диорама, авианосцы, дельфины – разведчики! МИГи с крылатыми ракетами, вылетающие на боевое дежурство в Средиземку… Урановые рудники!» Диверсанты. «Морские котики»  Стройки коммунизма.»  Гастролер – пробы ставить негде! Военная прокуратура. под пистолетом до камеры.  Боевого летчика нэ бачили?» Джеймс Бонд!

 

 

  Служба в Кирове явилась для Шпалы самым счастливым периодом жизни! Как ни странно, мимолетный, транзитный, сравнительно небольшой городок вместил в себя лучшие приключения,  Суть любого пути.

  На Вятке наш герой достиг высшего воинского и человеческого значения. Превысив своей колоритной фигурой  стариков, сержантов, прапорщиков, и большинство офицеров. ( Волшебство недостижимое нормальному человеку! ) Как сия фантасмагория смела произойти? Дала сбой система, рассчитанная на винтиков, но обветшавшая со смертью «Отца Народов». Беглая жизнь + приобретенный опыт = Переход количества в качество! Простая выстраданная аксиома: «Терять ему нечего!»

     Обронить Шпале имелось что даже в бегах. Он старался не совершать тяжких преступлений, чтобы не увеличить себе будущий срок. (Хотя, знай Витька что ему влепят на полную катушку, пожалуй еще постарался бы!) Во вторых, так повернулась фортуна.

  Очень скоро, буквально с первых минут появления на губе, Шпала ощутил себя личностью. Героем! Не винтиком из которых с верху до низу состоит держава. Он выпадал из рамок социалистического трафарета.





 


Итак, привозят Груздя на гарнизонную гауптвахту со спецприемника после только что совершенного неудачного побега, а вернее поимки. Ведут под конвоем к начальнику губы. Доставляют в кабинет. Подполковник что то пишет наклонившись над столом. Вот он поднимает голову и на миг хуДеет. Натюрморт: долбоюноша выше среднего роста, атлетически сложенный, одетый согласно писку последней моды. В шотландской бородке. Взяв под козырек «Мистер Х» докладывает: «Военный строитель рядовой Гроздев.» «Откуда!» Сопровождающий лейтенант: «Доставлен из местного спецприемника после совершенного побега.» «Как?» «Сидел там до выяснения личности, сегодня утром сбежал из под конвоя во время этапирования на медэкспертизу. Теперь после поимки переведен к нам.»

«А на хер он тут нужен? - срывается Майор, - Значит милиция устеречь не может, пихают к нам! Вези его сейчас же обратно!» «Но ведь он военнослужащий и должен находиться на гауптвахте!» «А откуда это известно? Ты что не видишь по морде, что это беглый преступник, от закона скрывается. Он тебе что хочешь наплетет, чтобы сорваться. Оттуда не удалось - решил на армию закосить, авось здесь пролезет.» «Нет, из Москвы по отпечаткам пальцев прислали опознание.» «Так он судим?» «Условно… пока.» «Ты что  солдат?» - обращается полкан к Витьке. «Так точно - военный строитель.» «Ну и откуда ты военный строитель и что это за маскарад?» «Из Белгорода родом, туда и пробирался перед Севастополем.» «Постой, перед каким Севастополем?» «Он один на свете!

«Севастополь - Севастополь – город русских моряков!» - слышали? Сапун гора, Диорама, авианосцы, дельфины – разведчики! МИГи с крылатыми ракетами, вылетающие на боевое дежурство в Средиземку… И вот в этой дыре!» «Ну – ну! место службы не выбирают.  Ты что не читал в уставе элементарных вещей, прежде чем пойти на столь серьезное преступление?» «Знал, товаришь полковник, только ведь мы в Севастополь призывались. Нас из Крыма всего несколько месяцев назад перевели в этот Долбаный Красноярск 45. Урановые рудники!» «А откуда разведданные? Это же государственная тайна! Язык за зубами держать не учили? Метешь направо и на лево: дельфины – разведчики, крылатые ракеты, урановые рудники…» «И на хер мне подобные радиоактивные секреты доверять?» «Воинский долг!...» «**** я такой долг!...» «Молчать!» «Ты на меня не кричи – начальник, мне по любому тюрьма! Могу не сдержаться! Да и что ты мне сделать можешь? Опять на кичу отправить. Будете футболить туда – сюда. Сорваться легче.» « И не боишься в этом сознаваться?» «У меня два по – бе - га!» Немая пауза.

  «Так, и сколько же гулял?» - продолжает допрос губарь. «Пару месяцев.» «Однако!» «А что вы хотите? Две недели в Новосибирске в спецприемнике, неделя в здешнем… Быстрее не получалось!» «Постой, а из Новосибирского тебя отпустили?» Шпала изумился столь святой наивности. Рассмеялся: «Ага. «Нагонят», держи карман шире! Я же говорю: два побега!» «Оттуда тоже свалил!?» «Нет, не удалось, раскололи. Пришлось от конвоя из поезда.» «На ходу?» «Единственный шанс, через окно в туалете.» «Тебе неправильно службу определили, - констатирует начальник, - Надо было в диверсанты. Как раз по призванию! В «Морские котики» - знаешь?» «У нас через дорогу служили.» «Во – от, ты от них дури и набрался! А язык советую все таки попридержать. Меньше знаешь - крепче спишь! Ты кто? Стройбат! Вот и сопи в две дырочки: «Нэ знаишь, нэ понымаишь, моя твоя нэ касается!» Рекомендую – меньше дадут. С дурака какой спрос? А то знаток выискался: урановые рудники! Да за одно это червонец в зубы и опять туда же, на эти самые … стройки коммунизма.»   Задушевная беседа продолжалась о беготне по тайге и в условиях города. «Везде есть свои преимущества и недостатки!» - констатировал Шпала, - «Но я бы предпочел, будучи цивилизованным человеком, с тонким складом ума и недюжинной эрудицией, все же людской муравейник. И чем больше, тем лучше!»         

  «Видишь какая к нам птица залетела?!– обращается полковник к лейтенанту конвоиру, - Гастролер – пробы ставить негде. Доставай из кобуры табельное оружие и на мушке его до самой камеры!» «Ничего, от пули не убежит!» - хвалится летеха поигрывая Макаровым. «Да тебе в жопу плюнь и голова отскочит! - думает Шпала, - что этот пистолет в ближнем бою? Одним ударом в нокаут отправлю 100%. В итоге у меня и свобода и пистолет. Только на хер он мне нужен! Со шпалером живым брать не будут!» Словно разгадав мысли Груздя полковник делает сенсационное предложение. «Я как, начальник Гауптвахты, согласно своей должности и чину могу дать тебе только семь суток. Дальше решит военная прокуратура. Но обещаю, через семь суток мы тебя переведем в воинскую часть. Будешь там находиться пока под следствием. А из батальона через забор и поминай как звали! Ты технологию побегов до тонкости отработал.» «Знаю.» - подтверждает Шпала. «Ну так вот, бежать тебе отсюда с губы нет никакого резону. А мне крупные неприятности перед пенсией! Посиди у меня недельку, отдохни от бегов. Я распоряжусь чтоб тебя от пуза кормили. В одиночку матрац принесут и офицерскую шинель в качестве одеяла. Спать будешь как король. Только вот гулять тебя выводить не будут, не обессуть! Так что хоть отъешься перед дорогой» «Хорошо! – пообещал Шпала, - семь дней отсижу, а там посмотрим!» «Вот и ладушки! А ты его, все таки,  под пистолетом до камеры веди! - обращается начальник к лейтенанту. Ну а охрану я сам проинструктирую.»               

  Комендант, увидев «босяцкий наряд», делает свой маленький бизнес. «Слушай, у меня пацан такой же как ты комплекции, ну чуть  тощее, тебе всё равно вольные шмотки теперь без надобности. Ну сожгут в кочегарке. А я сыну отдам! А тебе взамен центровую форму выберем. Вряд ли еще где нибудь так приоденут.» Скитальцу все равно. Комендант распахнул перед ним загашник. Выбирали долго и придирчиво. Лучше всех на Шпале сидела ушитая офицерская форма с пагонами рядового авиации. «Ничего в части перешьешь!» Суммировал дед. Сапоги он вытащил из отдельного угла. «Вот примерь – утепленные. У нас в Кирове отродясь таких не выдавали. Это с севера какого то беглого. Да и авиации у нас в городе нет. Бегут со всей Сибири и все через наш город. Расположен он так, что мимо него прошмыгнуть нельзя. Вот и ловят тут всяких.»

   Едва «Черноморский пират» поселился в одиночке ему приволокли матрац, шинель и жратву: по половине девятки первого и второго из офицерского рациона. Плюс чай. Охрана смотрела на побегушника ошалелыми глазами. То и дело один за другим заглядывали через Волчек в камеру. «Вы что, - удивился Груздь, - боевого летчика нэ бачили?» «Нам подполковник сказал, ты несколько раз из тюрем сбежавши… Настоящий Джеймс Бонд! Сквозь стены проходишь. Перед твоей дверью отдельный пост велел поставить. Мы подобного еще на своей службе не слыхали! Вот интересно посмотреть всем.» «Ну и как?» «Обыкновенно выглядишь! А ты действительно от всего полка через тайгу, и из тюрем несколько раз?» «Да не ребята, просто подфартило. Не такой уж я крутой, чтоб через стены…» «Ты наверно в какой нибудь спецуре служил?» «Стройбат – самая крутая спецура!»

  Полкан даже разрешил Шпале написать письма, домой, друзьям. Ручку дал и бумагу, обещал отправить «через волю». Только мол без привязки к местности! Не сообщал что с губы пишет. Конвой вниманием да заботой все 7 дней не обделял. Даже подружился со всеми. Че не контачить, когда на тебя смотрят как на бога!?

  Кормили Груздя все менее торжественно, а один раз даже забыли на ночь выдать шинель!!! Мол какой то невъебенный чин пьяный лежит отсыпается. Но после истечения семи суток действительно посадили на Уазик и повезли в часть.

 

  Когда терять уже нечего а впереди тюрьма, каждый миг свободы неповторимо прекрасен! Последний приют побегушника. Начало крутых приключений.

  Разврат малолеток. Варфоломеевская ночь. Зашифрованные микромайоры и подкладки офицерские ставят магазин на уши на предмет спиртного. Самоволку засекли, Сержантов порвали. Илья Муромец мучительно вспоминает: как его зовут, что на богатыря упало, где защитник земли Русской находится, зачем же былинный герой так жестоко вчера напился и кто его новые товарищи… А старшина ему обещает: До дембеля очки драить будешь!

 

 

  Командир батальона прочел ему лекцию о том, что только стойким перенесением тягот можно вымолить шанс на смягчение приговора. Дескать горемыка теперь по лезвию ножа ходит: мале досье и  под канвой, на губу, в тюрьму… После чего отправил во вторую показательную роту к капитану Швецу – мастеру перевоспитания расЗВиздяев. Тот не мудрствуя лукаво объявил : один шаг за территорию части, либо запах изо рта, либо невыполнение приказа сержанта… Рожа у ротного была действительно суровая. Шпала промолчал. (Че вступать в бессмысленные перепалки? ) И решил бежать дальше. Только вот вольных шмоток у него теперь нет, и обстановку выяснить.

  Кормили прикомандированного на букву Х, только не подумайте, что хорошо! Ибо командир объяснил, мол часть, равно и всякий стройбат на хозрасчете и экономия, а повара наглели видя новенького… Сержанты начали наезжать с работой по хозяйству. Шпала не стерпел и стал уже посылать всех на ***. Ему обещали Варфоломеевскую ночь… В общем гряли какие то перемены! Зашифрованный дважды чемпион решил сломать челюсть очередному борзому сержанту да и сигануть через забор, а ночью поставить на уши небольшой отдельностояший магазинчик на предмет спиртного: «Помирать так с музыкой!» Когда, по прошествии трех дней, к убитому горем герою подвалил незнакомый воин…

  Он назвался Николаем. Сам родом из прекрасного города Кирова. Окрест. Служил в Новосибирске, откуда сделал ноги две недели назад. Устроил себе отпуск. Решил домой съездить. А тут повязали возле пивной на грабеже и теперь дело шьют. О подвигах Шпалы еще на губе слыхал. Там про него легенды ходят.

  Колян предложил знакомство отметить. Только смотаться надо в город, там он найдет! Груздь ответствовал, что палиться из за глотка не хочет. Мол дергать надо! – решать вопрос кардинально. Оппонент же считал - свинтить никогда не поздно. Прежде тюрьмы их всяко разно должны окунуть на гауптвахту, а там, на крайняк, он ходы знает! Семь бед – один ответ. Пошли в самоволку. Добрались до Колькиного двора, до знакомых евоных девчат и на – бу –ха – а – лись! Вернулись к вечеру домой в часть. Тут шухер – самоволку засекли. Обоим объявили на первый раз последнее предупреждение и отдали на растерзание младшему командному составу.

  Сержантов они порвали. Конечно, соберись шакалье вместе, вдвоем бы героям не устоять. Но Колян придумал ход: «Вы что, проститутки, нюх потеряли? Вы кого пи..ить собрались! Да одно мое слово - ребятишки с района придут, прямо здесь вас уроют. Подкладки офицерские!» Микромайоры ссыканули окучивать лиходеев толпой. Мол старшине надо – пусть он и мудохается, а их дело сторона. Побёгли жаловаться.

  Ротный 2 назначил обоим наряд на кухню картошку чистить. И третьего провинившегося друзьям в помощь. Повара тут же взвалили на неокрепшие плечи смутьянов какой то немыслимый план. Шпала с Каляном решили, что разумней будет потратить время с пользой - продолжить вчерашний загул. С ними за компанию свалил и сообщник по несчастью - местный расЗВиздяй Вова.

  Пришли в часть к вечеру. Завалили в столовую узнать как там дела. Кулинарам за лишние заботы бутылку водяры. Те, мгновенно в лице преобразившись, сменили гнев на милость. Еще и накормили мясом от пуза. А в роте самоходов ждал могучий старшина. Шакалье ефрейторское хихикало, предвкушая кровавую расплату. Всех троих повели к богатырю в кандей. Прапор выбрал Коляна. «А вы пока ждите здесь под дверью!» В каптерке раздались крики и удары. РасЗВиздяй Вова тут же втянул голову в плечи, а Шпала, памятуя интернациональный долг, поспешил на помощь другану.

  Ротный завхоз был могучим, а Груздь не силен в борьбе. Но лечить старшину в пятак было неразумно. Вдвоем кое как заломили ему руки, утихомирили. Колян, лежа на запыхавшемся прапоре, предложил мир. Завхоз сопел и не шел на уступки. Отпустили его бесплатно, в знак добрых намерений. Ашьна ( так чурки старшин называют )  сейчас же преисполнился желания совершить акт возмездия и кинулся ломать Витьку. Ну, Шпала с чистой совестью, дал ему в челюсть. Прапорщик затих. Паниковский ( то бишь Груздь ) предложил тут же «рвать когти», но рассудительный Колян решил: с поставленным ударом друга им ничего не грозит. И предпринял последнюю попытку договориться с представителем командования.

  Прапора окатили водой, после чего Добрыня Никитич воспрял духом, вскочил и стал засыпать компаньонов кучей дурацких вопросов типа: как его зовут, что на богатыря упало, где защитник земли Русской находится, зачем же былинный герой так жестоко вчера напился и кто его новые товарищи… Когда наконец восстановился, хотел было прыгнуть в драку за честь мундира опять. Селантичу – суверенному диктатору в голову не лезло, как он не может скрутить в бараний рог всего двоих воинов, когда без труда гнет подкову и роту.

  Вятский – парень хваткий объяснил камикадзе ситуацию: «Старшина, мы гуляем до тюрьмы! Здесь каждый лишний день свободы - подаренная судьбой возможность отдохнуть душей и телом, оттянуться перед долгим сроком! Думаешь, в подобной ситуации найдутся долбоебы тратить драгоценное время на службу!? В натуре тупой! У меня два побега, у него три! Щас станем вдруг прогибаться, вину искупать? Да нам легче тебе Хлебало начистить поосновательней, чтоб память о себе добрую оставить и через забор. Киров большой, спрячемся. А вам за побег ЗВизды вкатят!»

  Силантичь не мог понять, как воины способны рассуждать подобным образом. «А ты поставь себя на наше место.» «Но ведь вы всю дисциплину и в роте и в части разлагаете! Пример подаете. Вслед за вами уже и местные сержантов ни в грош не ставят. А дальше что? И меня скоро уважать не будут! На шею сядут, на голову срать начнут…» Какая, однако, богатая у прапорщика фантазия! Образы изысканные. «Стоп – стоп старшина: котлеты отдельно, мухи в другой шобле. Мы революцию в батальоне затевать не собираемся, стоим за свое кровное, сроком службы положенное. Многого не просим: «Для бродяги счастье пол стакана! Воля – это жизнь.» Мы одно, а ваши отдельно. Наводили же раньше образцовый порядок, наладите и сейчас. На *** тебе лишние проблемы, а нам приключения – бега, нелегалка? Так приходим, спим по человечески, без мандражей. Едим, моемся, по части гуляем. Мы же здесь цирк не устраиваем! Для этого город есть. Не воруй где живешь, не живи где воруешь!»

  «Но ведь вы моего совратили, споили!» «В натуре финиш! Нам уже разврат малолеток шьют! Что ему в рот заливали? Или целку сломали? Своей головы на плечах нет? Каждый за свое срок тянет! Тем более товаришь больше нашего отслужил.» «Хорошо, - решил Алеша Попович, - доложу начальству, как они решат. А этого пидора, который с вами бухал, зовите сюда, я с ним разговаривать буду.» Далее за дверью слышались удары и пересказ тезисов. «Ты с кем связался засранец? Дохуя отслужил. Службу понял. Дедом себя почувствовал?! По ним тюрьма плачет, понимаешь?! Тюряга! Зона. Отпетые. Им возврата нет! Со дня на день сядут! Терять парням нечего, въезжаешь – не – че - го! И ты с волками сравнился! Решил в крутизну поиграть?! Хочешь за ними? Тогда вперед. Мигом на кичу оформлю! Не желаешь в дисбат и с песней? Хочешь и рыбку съесть и на кол сесть? Ну я тебе красивую жизнь создам! Ты у меня до дембеля очки драить будешь!»

  Что там старшина докладывал ротному неизвестно. Ушло по английски скромно в туман. Сержанты принялись делать вид, будто Коляна с Витькой в казарме не существует. То есть орут утром: «Рота подьем, на зарядку бегом марш!» Сон портят пидоры. Бойцов ветром сдуло, а наши герои остаются в кроватях. Решили: западло ни свет ни заря сломя голову по двору бегать! Воробьев смешить. Несолидно! Отряд строем на завтрак, да на работу. А рысаки попозжа, как суматоха улеглась, встали, пошли в столовую - поели. И у поваров для них всегда некий цимус завалялся. Еще бы! Ведь от друзей им водочки перепадает. Подкрепились и вон из части. Хочь не хочь - валить надо. Начальству глаза мозолить – запрягут куда нибудь. На ХУтор офицеров посылать как то некрасиво. А так нет их в батальоне и проблем нет.