Семигрешье I. Глава 4

Открыл глаза. Снова стоял перед высокой массивной дверью, приходя в себя после пережитого кошмара. Нет, на сегодня хватит таких экспериментов. Это, конечно, круто, но за последние несколько часов я испытал столько физических мучений, сколько не разу не испытывал за всю жизнь. И надеялся больше никогда не испытать. Меня неожиданно посетила мысль о том, сколько же раз я, по сути, умер за один только понедельник. Но я ведь жив? Все ведь откатилось? А вдруг все это – персональный Ад, в котором я вынужден раз за разом умирать?
- Ты чего встал? – подошедший Федька хлопнул меня по спине. – Не спи, замерзнешь!
Вышло так внезапно, что я дернулся и едва не стукнул его в глаз.
- Уау! Ты чего такой дерганный? – спросил он. – Из-за этого что ль?
Он мотнул головой в сторону дороги, и я понял, что он имел в виду аварию.
- Д-да, - откликнулся я. Встряхнулся. – Забей. Просто задумался.
Открыл дверь в уже знакомый мне день.
Когда мы поднимались по лестнице, я запоздало осознал, что мой личный Ад заключается в другом. Я должен был заново просидеть целый день в школе! А значит я ещё долго не смогу прийти домой, включить ноут и порубать в какую-нибудь игрулю!
На этот раз я не стал творить ничего экстремального. Просто сидел и старался ни на кого не смотреть. В особенности на Димана, которого собственноручно убил. Или убью? Или правильнее – убил бы? Как же тяжело привыкнуть.
Я сидел, как на иголках. Чувствовал себя неуютно. Правда, не удержался от некоторого позерства и снова выступил у доски. И на втором уроке алгебры тоже. И на третьем, - а это была История, - когда Настя Майорова должна была ответить, я тоже поднял руку. И, к всеобщему удивлению, похвастался знаниями. А ведь раньше, когда меня спрашивали по Истории, я просто вставал с места и говорил: «Я не знаю ответа». Теперь я сел обратно и быстро написал записку на клочке бумаги.
«Я сегодня в ударе. Как думаешь, поможешь мне подтянуться ещё?»
Я свернул записку и осторожно, чтобы никто не заметил, кинул на парту к Насте. Она строго посмотрела на меня. Я попытался улыбнуться. Получилось натянуто. Девушка прочла мое послание и снова посмотрела на меня. В глазах за очками без труда угадывались раздражение и непонимание. Она отвернулась, не удостоив меня ответом. Неудивительно, если учесть, что мы никогда толком не разговаривали.
После пятого урока, я улизнул домой. Через пятнадцать минут благополучно поворачивал ключ в замке. Скинул куртку, ботинки. Пошел сразу в душ. Только под горячими струями воды я смог немного расслабиться. Буквально смыл с себя напряжение. Все странности и безумства остались далеко. Они казались теперь плодом моей собственной фантазии. Эта мысль заставила вспомнить о Силь. Испугался. Но рядом её не оказалось. Спустя какое-то время вышел из душа, отварил себе пельменей и пошел играть.
Когда Йорскар закончил собирать руны Древних Богов, разбросанные по континенту, и одолел добрую сотню врагов, я сохранил свой прогресс и вышел из игры. Хотя какой смысл теперь сохраняться в компьютерной игре? Ведь, если я вернусь в собственное сохранение, все придется проходить заново. Вспомнив о том, что не помешало бы найти новый способ самоликвидации, я полез искать информацию в Сети.
Разумеется, на запрос «Как быстро и безболезненно покончить с собой» мне выдало действительно большое количество форумов и сайтов. Тяжело вздохнул, предвкушая занудное чтиво. Но, как оказалось, чтение сообщений от суицидников занятие довольно забавное. В основном веселили ответы тех, кто пытался отговаривать несчастных. Как только у кого-то начинала от депрессии протекать крыша, его тут же окружала толпа нянечек.
«Зачем тебе это надо? Ведь ты молод и жизнь прекрасна!».
«Все образуется, не торопись. Попробуй полюбить жизнь. Ты нужен ей».
«Суицид это грех! Неужели ты забыл, что значит счастье?».
И, признаюсь честно, все эти радужные сопереживания отчетливо воняли глупостью и лицемерием. Все они писали одно и то же. Стоило спросить совета о смерти или даже просто уточнял медицинскую информацию, чтобы спасти друга, и эти «сопереживатели» начинали наперебой кудахтать. Кидались избитыми и шаблонными фразами, чтобы показать настолько они разумные, добрые, взрослые и сильные. Сплошная показуха.
Ещё меня забавляли ответы в стиле «Таких как вы – пороть надо!» или «Мечтающим о суициде место в дурдоме!». Те гении, что писали так, ну очень сильно помогли несчастным. Возможно, даже подтолкнули их к последнему шагу. И, конечно, я не мог не обратить внимания на тех, кто действительно давал советы. Такие же одинаковые, язвительные и отвратительные. К сожалению, не один из предложенных способов, не подходил мне в плане практичности. Повеситься мне негде. Резать вены – долго и не факт, что сработает. Включить газ – пострадать могут ещё и родители. Все не то.
А каких только абсурдных историй я не начитался. И про тринадцатилетнюю девочку, которая попала в дурную компанию, стала плохо учиться и теперь её ненавидят учителя и одноклассники. Где здесь хоть одна достойная причина умереть? Или про тридцатилетнего мужчину, от которого пару лет назад ушла жена, а теперь он устал, не хочет работать и чувствует себя никчемным. Так никто не заставляет себя жалеть и не работать, не так ли? Другой человек писал, что в свои тридцать он устал от того, что люди врут. Один вопрос: и что!? Все врут, врали и будут врать, и никто не запрещает ему делать то же самое. Количество историй о несчастной любви зашкаливало. Кого-то бросили, кому-то изменили, кто-то чувствует себя обузой.
Я мог только провести ладонью по лицу, так как меня, грубо говоря, бросила моя собственная иллюзия! Или кем там она являлась на самом деле? Я же не полез в петлю. Неужели так тяжело найти выход из ситуаций, с которыми другие люди нормально справляются?
Наверное, каждому человеку в тот или иной момент приходят мысли о суициде. К счастью, у меня был не такой склад характера. Хотя, в свете последних событий, сам готов в этом усомниться.
Так или иначе, меня даже удивило, сколько есть ресурсов по запросу, не являющихся горячими линиями экстренной психологической помощи или советами по борьбе с депрессией. И я задался вопросом: зачем?
Зачем нужны форумы суицидников? Если ты хочешь сделать нечто подобное, я бы даже сказал – интимное, то зачем оповещать об этом кучу каких-то незнакомых людей? Кто-то, вероятно, хочет, чтобы его пожалели и отговорили. Но все-таки, что заставляет таких людей объединятся с целое сообщество смертников? В голову приходило только одно решение. Никто не хочет умирать в одиночестве. Впрочем, массовый суицид я бы тоже веселым занятием не назвал. Но, в целом, проблема этих несчастных заключалась в одиночестве. Им не с кем было поговорить, обсудить свои проблемы. Никто не переживал за них, и они ни за кого не переживали. Настроение стремительно портилось.
Вдруг я заметил интересную фразу. Несколько раз перечитал. Ухмыльнулся.
«Если у тебя есть время планировать свою жалкую смерть, потрать его, чтобы распланировать свою жалкую жизнь и заслужить великую смерть».
Как жаль, что планирование смерти теперь являлось частью моей жизни.
В конце концов, я нашел два неплохих варианта. Инсулин и корвалол, недорогие и доступные лекарства. Оставалось только поискать о них информацию отдельно, чтобы все проверить.
К вечеру, когда домой вернулась мама, я уже знал все, что мне было необходимо. Свой выбор я остановил на инсулине. Хотя с ним были свои тонкости вроде дозировки и вероятности впасть в кому вместо смерти, я решил, что мне он будет более удобен. Его не должны были продавать в аптеках без рецепта, но я не забывал, в какое время и в какой стране мы живем. В случае чего, его даже можно заказать по Интернету. Даже как-то страшно становилось от того, как легко добыть собственную смерть.
После ужина я сказал родителям, что хочу сходить в магазин за чипсами. По пути я зашел в работающую допоздна аптеку. К счастью, вера в некомпетентность современных сонных продавцов меня не подвела. Я спокойно приобрел упаковку из десяти инсулиновых шприцев по 100 мл. каждый. Когда я пришел домой, часть препарата перекочевала в нижний ящик моего стола. А один шприц, которого, с учетом сохранения, мне должно было вполне хватить, я убрал в кармашек рюкзака. Ещё немного поиграв, лег спать.

Он  полз в пустоте. Нежелание стать съеденным неведомой тварью подгоняет. Оглядываться боязно. Неизвестно, кто или что гонится за ним. Вокруг так темно – самого себя не видно. Пол скользкий, местами липкий и неровный. Попытался подняться. Не вышло. Вдруг понял - ноги опутаны тяжёлыми цепями, которые тянуться во мрак. Погодите-ка, темнота отступила, и стало чуть светлее! Теперь Сережа, по крайне мере мог разглядеть себя. Что это? Почему он весь замотан в какие-то лохмотья и покрытые тёмными пятнами тряпки? А, неважно! Главное выбраться отсюда. Пополз дальше. Что это впереди, зеркало? Медленно подобрался к нему. Заглянул. Но всё, что Полтыщин увидел - испуганный взгляд чужих жестоких глаз... Услышал знакомый стук -  родное сердце.
Что это? Звон. Надо бежать! Это голодный неведомый зверь гремит цепями. Скорее, скорее, скорее!  Что это за место такое!? Ему удалось встать на ноги, преодолевая тяжесть. Оступился. Не вышло, слишком ослаб. Упал на колени. Ещё две цепи, вырвавшись из черноты пространства, обвили его руки. Они затягиваются. Так сильно, что входят под кожу. По цепям начинают скользить струйки крови. Сережа мог отчетливо разглядеть крупные алые капли, капающие с ржавых звеньев. И в каждой, словно по волшебству, он видел свои мечты, свои планы и мысли. Такие блестящие, такие чистые, такие яркие. От этого блеска глаза, привыкшие к темноте, начинают слезиться.
Но каждая из капель падает и разбивается. Это разбиваются мечты. Тьма ещё немного отступает, становится виден пол… Это не пол! Это сплошной ковёр из мёртвых тел! Всё это время Сережа полз по окровавленным телам! Сдерживая дурноту, вгляделся в лица, но лиц не было. Только искорёженные трупы. Почему-то появилось ощущение того, что это он виновен в их смерти. Словно он должен был их спасти, но стал их палачом. Так же как казнил Димана недавно. И всё, что удерживает его самого от смерти - ржавые цепи. Кажется, он начал понимать их значение.

С криком я проснулся и начал шарить по кровати, ища собственные оковы. Ничего. Всего лишь дурной сон. Вздохнул с облегчением и лег обратно. Заснуть опять не получилось. Так и проворочался до звонка будильника.
- Сохранение, - прошептал я устало.
Постаравшись выкинуть из головы детали кошмарного сна, встал. Новый день не ждал. Когда я уже одевал куртку, отец спросил с кухни:
- Серег, ты ножик не видел? Желтый, который. Пропал куда-то.
- Э, нет, - соврал я, вспомнив, что забыл достать нож из рюкзака. – Я ушёл!
Надо будет потом вернуть холодное оружие на место. На этот раз я специально вышел из дома пораньше, чтобы не столкнуться с Федькой. Внимательно посмотрев налево и направо, перешел дорогу. Когда я вошел в класс, там сидела одна Настя. Как всегда, наша отличница пришла первой.
- Привет, - сказал я неловко. Ещё помнил, как она на меня посмотрела вчера.
- Привет, - отозвалась Майорова и замолкла.
Я замер в дверях, надеясь на какое-то продолжение, но его не последовало. Судя по всему, девушка ожидала, что я сам завяжу разговор. Иначе, зачем ей так долго смотреть на меня. Стоп! Выходит я на неё тоже пялюсь? Я прибывал в замешательстве. Логично, что мы раньше не общались, ведь я не знаю, о чем с ней вообще можно поговорить! Спросить у неё, чем вызвана эта тяга к учебе? Или обойтись стандартным «как дела»? Быстро опустив голову, я пошел к своему месту.
Воображение нарисовало мне картину, как я незаметно достаю шприц и ввожу Насте инсулин. А когда она отключится, я смогу делать с её телом все, что захочу. А когда меня поймают, я просто вернусь к точке сохранения. Эта внезапная идея напугала меня. Само желание взять понравившуюся мне девушку силой казалось мне противоестественным и мерзким. Но в этой фантазии было что-то соблазнительное, и у меня не получалось просто выкинуть её из головы. Мое взбунтовавшееся воображение возбуждало меня. Пока не прозвенел звонок.
В принципе, вторник не представлял из себя ничего интересного. Я сидел спокойно, вел себя как обычно. Разговаривал только с Дамкиным во время перемен. Правда, очень напрягла контрольная по алгебре. Все эти хитромудрые уравнения, которые, как казалось, видишь впервые в жизни. И хотелось кричать, что вы такой галиматьи не проходили! Но результаты будут уже завтра. С трудом дождался последнего урока - химии. И не пожалел, что не прогулял.
Урок начался скучно. Лидия Олеговна проверяла список присутствующих.
- Таргашов, - произнесла она.
- Тут! – развязно отвечал Максим.
- Тамалина.
- Здесеньки! – весело ответила вечно милая пухленькая дурнушка.
- Тишкин, - произнесла учительница.
Молчание.
Я заметил, как некоторые стали оглядываться и, поддавшись, видимо, стадному чувству, тоже начал искать глазами мрачного и забитого парня. На привычном месте его не оказалось. Похоже, что его не было в школе целый день, а заметили это только к седьмому уроку. Забавно.
- Тишкин, Рома! – громче повторила Лидия Олеговна, поднимая глаза от списка. – Его нет? Ну, ладно.
Она продолжила перекличку. Я уже хотел задремать, когда классная руководительница обратилась к нам:
- Прежде чем мы перейдем к уроку, организационный момент.
Энтузиазма у уставших школьников  немного прибавилось. Ведь чем больше разговоров, тем меньше формул и вычислений.
- Хотя только начало ноября, уже сейчас будет готовиться школьное новогоднее представление для наших младшеклассников. Участвовать будут учащиеся с девятых по одиннадцатые классы.
- Вот пусть десятый «Б» и отдувается, - хмыкнул со своего места Пашка под одобрительные смешки.
- Увы, Мухин, - усмехнулась Лидия Олеговна, - нам не отвертеться. Участие в добровольно-принудителном порядке. Состоится это представление в декабре, где-то до каникул. Сценарий к нему написал Тёма Крушискелетов из одиннадцатого «Б» и…
Учительницу перебил дружный смех. Эксцентричного и творческого старшеклассника с запоминающейся фамилией знала вся школа. И всех всегда пробирало на «ха-ха».
- И ему нужно по пять человек от класса, - закончила женщина с улыбкой. – Желающие?
Класс быстро умолк, давая понять, что всем всё равно. Никому не хотелось кривляться перед малышнёй. А ещё это же надо было оставаться после уроков и репетировать до декабря. Лично я считал свое время слишком ценным ресурсом, чтобы тратить его таким образом. В общем, все мы прикинулись глухонемыми.
- Настенька, может ты? – скорее утвердительно произнесла Лидия Олеговна.
- Хорошо, - тихо ответила Майорова, хотя явно не испытывала желания. Но долг любимицы учителей обязывал.
- Давайте я, - весело махнул рукой Пашка, решив поддержать девушку.
- Отлично, ещё кто? – учительница химии обвела класс взглядом.
- Ну, давайте, я! – поднял руку Денис. Несмотря на его поведение, все знали, что он мечтает стать актером.
- Нина, поучаствовать не хочешь?
- Нет, - отрезала блондинка.
- Ну, тогда я, - сказала её подруга, вытянув руку.
- Хорошо, Резвова. Нужен ещё один человек.
В этот момент в моей голове творилось нечто невообразимое. Настя! Новогоднее представление! Совместные репетиции! Это ли не лучший шанс стать к ней ближе? Но Пашка, Денис и эта дура! Пересекаться лишний раз с ними? Вспомнил свою мелкую ложь маме, когда та застала меня за разговором с «самим собой». Выходит слова о репетиции теперь не такая уж и ложь. Что же делать? Я с малых лет игнорировал всевозможные школьные мероприятия. Я не хочу видеть этих людей рядом с собой! Но я хочу Настю!
Мое воображение нарисовало выход. На репетиции и даже на самом представлении я мог выйти абсолютно голым, размахивая своим хозяйством. Я мог достать из рюкзака кирпич и зарядить кому-нибудь в голову. Я мог срывать действие каждый раз, когда мне что-то не понравится. С сохранением возможен любой беспредел!  Надо поднять руку и вызваться.
- Хорошо. Тогда пятым будет Ежевиченко, - объявила классная руководительница.
Я проглотил слова и тихо чертыхнулся. Слишком много думал  и прозевал момент, как всегда. Но ничего, все поправимо. Оставалось только улыбнуться собственной удаче.
- Почему я, Лидия Олеговна? – возмутился толстый парень с девичьим милым лицом и длинными ресницами.
- Потому что жизнь вообще несправедливая штука, Миша, - значительно ответила учительница. – Обо всех подробностях вам расскажут завтра на перемене. А сейчас начнем урок.
Я с нетерпением дождался конца учебного времени и пошел домой. На следующий день, в среду, объявили результаты контрольной. Как и следовало ожидать, я получил тройбан. Далее согласно традиции последовала работа над ошибками, когда Наталья Николаевна объясняла нам, как правильно надо было решать. И, конечно, я записал все правильные ответы, необходимые мне. Теперь, прежде чем исправить контрольную, надо было сделать ещё кое-что.
На большой перемене, после посещения столовой, я подошел к Кате Резвовой. Это была низенькая нескладная девчушка и ещё одной «шестерка» Нины. Так же за свое пристрастие к лошадям заслужила в классе кличку Кентавр. Правда, после восьмого класса об этом прозвище стали забывать.
- Привет, Кать, - осторожно начал я.
- Чего тебе? – нагло спросила она. – Не видишь, мы разговариваем?
Рядом с ней стояли две девушки не из нашего класса. Обе стройные и с красивыми лицами, двух разных типажей. Одна производила впечатление пацанки и неформалки, другая – пай-девочки и модницы. Я их не знал, и мне было по барабану.  Я так и сказал.
- Мне по барабану. Мне нужна твоя помощь, - настойчиво сказал я. – Поговорить надо.
- Ну, говори, - Резвова скрестила руки на плоской груди.
Я с недоверием посмотрел на незнакомок. Судя по их ухмылкам, они решили, будто я собираюсь Кентавру в любви признаваться.
- Вы же девчонки все общаетесь? Расскажи мне о Майоровой. Что ей нравится? Какое у неё хобби? Какой там, я не знаю, любимый цвет?
- А у нее самой спросить не дано? – раздраженно ответила одноклассница.
- Нет, не могу, - я цокнул языком.
И тут у Кати Резвовой вспыхнули глаза от неожиданной, но очевидной догадки. Она нехорошо улыбнулась.
- Ты в неё втрескался что ли? – чересчур громко спросила она, отчего мне пришлось замахать руками и оглядеться. – Вот это анекдот! Ущерб и очкарик вместе.
Неформалка и модница тихо посмеялись, потом обменялись взглядами.
- Ладно, Кать, потом поговорим. Чао!
- Ты уж помоги мальчику.
Они пошли в сторону лестницы, оставив нас наедине
- А не боишься, что я пойду и расскажу ей о твоих чувствах? – прищурилась Катя.
- Нет, не боюсь, - я совершенно искренне улыбнулся. Даже если эта тля все растрезвонит всему классу, после отката все вернется в нужное русло. Я отвернулся, как бы смущенно глядя на стену. – Тем более, я не втрескался. Она мне просто нравится, и я хочу узнать её получше.
- Ну, ладно, - смилостивилась Резвова, сев на подоконник. – Хотя я тебе много не расскажу. Майорова с нами не общается, знаешь. Она не разговорчива и…
- Стесняется своего голоса из-за «кагтавости», я знаю, - перебил я.
- Да нет, я хотела сказать, что она очень высокого о себе мнения, - Катя пожала плечами. – Этакая всезнайка, гордая тем, что идет к золотой медали. Ничего из себя не представляет, а ведет себя как пуп земли.
«Совсем, как вы», - подумал я и дружелюбно улыбнулся.
- Но, по-моему, она любит рисовать. У неё и по ИЗО всегда пятерки были, и в тетради она периодически что-то рисует.
- Серьезно?
- Я ж с ней на Литературе сижу. Пару раз замечала.
- Что-нибудь ещё? – спросил я, наверное, слишком возбужденным голосом.
- Я слышала, что она ещё ходит или ходила в бассейн на плавание. А так она постоянно в каком-то своем мире.
Катя как-то странно посмотрела на меня. Будто хотела намекнуть, что её слова относятся и ко мне – аутсайдеру класса. Вынужден был признать, что это было справедливое замечание. Но в обоих случаях, - моем и Настином, - это было наше собственное решение. Я был в этом убежден.
- Понятно. Спасибо.
Я махнул рукой и пошел к лестнице, класс биологии, - следующего урока, - находился этажом выше. Зря я решил идти именно через это крыло, так как на лестнице меня поймала неразлучная троица - Денис, Макс и Диман.
- Чего надо? – нагло спросил я.
Сразу получил под дых. Не упал. Меня удержал на ногах Ден.
- Ты б не хамил, – улыбнулся он.
Они препроводили меня к стенке. Мимо проходили другие люди, которые по привычке делали вид, что ничего не замечают. Никто никогда не поможет – это я давно понял.
- Слушай, - обратился ко мне Максим. – Тишкин и сегодня не пришел, так что мы одолжим у тебя денег?
Я оглядел их, прикидывая свои шансы убежать. Потом прикинул свои шансы достать из рюкзака, допустим, карандаш и выколоть им глаза. Результаты этих раздумий были неутешительны. Глубоко вздохнул.
- Нет, - ответил.
- Че? – Макс навис надо мной. – Ты мне на ушко шепни!
Раздраженно цокнув языком, я привстал на цыпочки, дотянувшись до его уха.
- Я сказал, - негромко начал я, а затем рявкнул, - ШЕЛ БЫ ТЫ ЛЕСОМ!
Позже, в класс биологии я пришел изрядно помятый и униженный. Хотелось убить их. Вообще всех. И трех скотин, что отделали меня. И всю мерзкую школу, смиренно наблюдающую. За эти ехидные улыбки, которыми они награждали подвиги хулиганов. Одно хорошо – деньги у меня так и не отняли. Устало сел на свое место.
- Серег, чет случилось? – подошел Федька.
- Отвали, - я раздраженно отмахнулся.
После окончания занятий, когда все начали собираться домой, я пошел в мужской туалет.
Прокуренное тусклое помещение в конце коридора пустовало.  Я мог не торопиться. Собравшись, достал из рюкзака шприц с инсулином. Долго и внимательно я смотрел на него. Нервно облизал губы. Обнажил иглу. Белый колпачок упал на кафельный пол и покатился. Какая ирония: лекарство, спасающее жизни диабетикам, может оборвать жизнь здорового человека. Опять стало страшно. Я закатал рукав. Прицелился в сгиб локтя. Убеждал себя в том, что боятся нечего. Игла замерла в паре сантиметров от руки. В голове жужжал рой мыслей. Как это произойдет? Действительно ли это не больно? Может не стоит делать этого в школе? А где тогда? Почему я медлю? Кто-то идет? Нет, показалось. В конце концов, я просто боялся укола. Устав колебаться, я ужалил себя в руку. Зажмурился. Надавил на шприц, вводя инсулин.
Выдохнул. Осмотрел руку и развернул рукав. Я ничего особого не чувствовал. Бросил шприц в ведро и стал ждать. Прошло несколько минут, и я занервничал. Может быть, доза была мала для меня? Или я скрытый диабетик? Усмехнувшись этой мысли, я наконец почувствовал, как слипаются глаза. Голова закружилась. Шагнул и упал, теряя сознание.
Я смотрел на потолок собственной комнаты. Семь утра, вторник. Сладко потянувшись, я вылез из теплой кровати и пошел завтракать. Пока я ел сосиски, вставший на работу отец сосредоточенно сооружал себе бутерброды. Мы с ним редко разговаривали по утрам. Да и вообще редко разговаривали в последнее время. Я мимолетно задумался о причинах этого и вспомнил, как сильно ругался с родителями, когда мне было пятнадцать. Конечно, они сами виноваты в том, что выводили меня из себя, давили, но и я был не подарок. Я начал понимать это совсем недавно. И, наверное, мы правильно поступили, сведя общение к минимуму.
Закончив кушать и почистив зубы, я начал собираться в школу, чтобы прийти ещё раньше, чем в прошлый раз. Но когда я вошел в класс, Настя опять была там. Черт побери, во сколько же она тогда приходит?
- Привет, - бодро произнес я.
- Привет, - ответила Майорова.
Все, как в прошлый раз. Я пошел к своему месту у окна, но затем развернулся и подошел к ней.
- Ты не против, если я с тобой сяду? – предложил я, изобразив виноватое лицо.
- Садись, - разрешила она. – А зачем?
Я посмотрел ей в глаза. Засомневался. Нравилась ли она мне на самом деле? Или я просто выбрал одинокую дурнушку, потому что мне больше не на что было рассчитывать? Я глядел в её зеленовато-карие глаза и не мог понять, правильно ли я поступаю. Я не любил её – это точно. Но, возможно, полюблю, если мы пообщаемся. Она сможет заменить мне Силь? А может стоит сразу оставить эту проигрышную затею? Хотя у меня же есть сила исправлять ошибки. Уже поздно отступать от намеченного плана.
- Да просто так, - пожал плечами. – Решил составить тебе компанию.
- Списывать не дам, - резко предупредила она.
- Да и не надо, - ответил я, подняв брови.
Я сел рядом, доставая учебник, тетрадь и письменные принадлежности. Пора сделать ход.
- Знаешь, я недавно заметил, что ты рисуешь на уроках…
- Что? – девушка уставилась на меня. Потом улыбнулась. – Есть немного.
- Покажешь? – воодушевленный успехом, я поторопился его развить.
- Нет, - припечатала Настя. И не поспоришь.
Я вздохнул. Решил зайти с другой стороны. Мне живо представилось окно с вариантами диалогов под лицом отличницы. Я выбрал один из них.
- Я тут, кстати, услышал, что ты ходишь в бассейн? Весьма неожиданно.
- Почему? Это полезно для здоровья. Тебе бы тоже не помешало.
- Я подумаю, - уклончиво ответил я, чувствуя, что теряю контакт.
Снова вообразил окно с прописанными в нем вариантами ответов. На этот раз выбрал наиболее, по моему мнению, резкий:
- Слушай, а почему тебе так важно быть отличницей?
- В смысле? – взгляд моей собеседницы стал скептическим.
- Ну, ты всегда все знаешь. Постоянно зубришь. Везде-то ты первая. На тебя родители возлагают большие надежды? – предположил я.
- А тебе разве не интересно учиться и узнавать что-то новое? – спросила она. – Ведь это естественно, хотеть чему-то научиться.
Эти слова поставили меня в тупик. С одной стороны, стыдно признаться, что меня не интересуют бесполезные знания – те, которые я никогда не применю на практике. С другой стороны – какой смысл врать?
- Вместо того чтобы знать все на свете и быть заумным, я предпочту знать то, что мне необходимо. И буду просто умным.
Так мы проболтали с ней до начала урока. Общаться с Настей оказалось легче и приятнее, чем я ожидал. Конечно, она немного раздражала, но даже спорить с ней начинало нравиться. Класс постепенно наполнялся людьми, которым не было до нас дела. Прозвенел звонок. Во время урока мы сидели молча, как вдруг мне пришла блестящая идея.
«Спорим, я сдам контрошу по алгебре на пять?» - написал я на уголке тетрадной страницы и подвинул её, чтобы Майорова увидела.
«У тебя ничего не выйдет», - написала она на полях своей тетради и пририсовала смайлик.
Мы начали активно переписываться. Я был в восторге. На уроке Натальи Николаевной я отсел от своей новой подружки, чтобы никто не подумал, будто я списывал. Все ответы я отлично помнил  с работы над ошибками, так что заново  написать контрольную оказалось просто. Я со своего места послал Насте самоуверенную улыбку. И больше к ней не подходил. Не хотелось быть слишком настойчивым. Дождался последнего урока.
Лидия Олеговна снова проводила перекличку. Последовало объявление. Опять все те же комментарии. Тот же самый смех. Те же лица – выбрали Настю, присоединились Паша, Денис и Резвова.
- Нужен ещё один человек, - произнесла учительница.
- Я хочу участвовать, - моя рука взметнулась вверх.
На меня посмотрел весь класс. Удивленно так. И было чему удивляться. Даже в младших классах в мероприятиях, где всеобщее участие было обязаловкой, я старался откосить. Спектакли, походы на экскурсии, школьные представления, генеральные уборки – все это меня не интересовало. Я никогда не принимал активного участия в жизни класса. И тут сделал вот такой вот «вброс». Пришлось выдержать все эти долгие взгляды. Особенно неуютно было ощущать удивление Насти и почему-то Лидии Олеговны.
- Хорошо, Полтыщин. Спасибо, - сказала, наконец, учительница.