Семигрешье I. Глава 7

Следующий месяц я провел в больнице. Мне предстояло вылечить не только раны на груди, но и пройти реабилитацию у психологов. Впрочем, скучать мне не приходилось. В первые дни, ко мне никто не приходил, кроме врачей и родителей. Ощущал себя неловко, когда плачущая мать кинулась меня обнимать при первой, после трагедии, встрече. Она целовала мои щеки и одновременно с этим отчитывала за дурость и безрассудство.  Отец гордо похлопывал меня по плечу. Судя по лицу, он был чем-то обеспокоен. Похоже, они что-то от меня скрывали, но я находился не в том состоянии, чтобы думать об этом.
Потом, в сопровождении доктора и моих родичей, пришли полицейские. Начали допрашивать. Чем был вооружен Рома, принимал ли он наркотики, вел ли себя странно, каким образом я его остановил, и другие наводящие вопросы. Однако по их словам выходило, что сумасшедший школьник пронес в школу автомат и, устроив стрельбу, перебил кучу народа, пока его не зарезал другой полоумный школьник. Я решил не спорить и подтвердил всё, что интересовало правоохранительные органы. Наверное, они даже удивились, как уверенно я лгал, подкрепляя их ложь своей. Я не мог рассказать им правду, тем более при родителях. Кроме того, удалось узнать причину, почему мама и папа были так напряжены в последнее время. Следователь, допрашивающий меня, довольно прозрачно намекнул, что у меня могут возникнуть проблемы с уголовной ответственностью за превышение мер самозащиты. Ведь в результате моих действий погиб преступник. Эта новость изрядно пугала и выбивала из колеи.
Правда, это оказались пустяки. Через пару дней я едва не умер от страха, когда ко мне зашли два хмурых мужчины в черных костюмах и черных же очках. Они быстро продемонстрировали мне какие-то удостоверения, которые я совершенно не разглядел, и представились. Но имена у них были совершенно не запоминающиеся и в голове не задержались. Оба какие-то одинаковые и словно безликие. Я так и не понял, из ФСБ они или из какой-то секретной организации. Ради своей же безопасности уточнять не стал.
Люди в черном сразу дали понять: их интересуют настоящие события, произошедшие в тот день в школе.
- По показаниям всех выживших свидетелей, преступник был не совсем человек, - осторожно сказал один из них, садясь рядом со мной.
- Не понимаю, о чем вы, - ответил я, решив, будто меня проверяют на болтливость.
- Не юлите, молодой человек, - грубо приказал второй мужчина, сев с другой стороны. – Все очевидцы утверждают одно и то же. Не говоря уже об отпечатках на потолке и результатах вскрытия. Так что начинайте рассказывать правду.
- Мы  хотим понять, что всё-таки случилось в твоей школе в ту пятницу, Сергей, - подал голос первый, доставая блокнот.
- Очевидно, что ты тесно связан с данными событиями, - с ноткой угрозы сообщил второй.
Тяжело вздохнув, я рассказал им правду. Опустив, разумеется, такие важные детали, как Силь, Игра и моё сохранение. Получалось, как будто я задержался после репетиции, потом поспешил в класс, а затем услышал шум и крики на первом этаже. Несколькими минутами позже, вместе со всеми увидел преобразившегося Тишкина, убивающего людей в коридоре голыми руками. Пока я говорил, один из мужчин неотрывно смотрел на меня, в то время другой сверялся с записями в блокноте.
- Хорошо, - произнес он, когда я закончил. – Но если верить группе свидетелей, то ты заранее знал о нападении.
Он снова заглянул в свои записи.
- Ты отвел их в туалет и, угрожая ножом, убедил остаться внутри ради их же безопасности.
- Кроме того, - подхватил тот, что был настроен строже, - хотелось бы знать, зачем ты принес в школу нож.
Меня прошиб холодный пот. Чертовы идиоты-одноклассники меня спалили! Нужно было как-то выкручиваться. Как назло, все мысли разбежались в неизвестном направлении. Выходит, меня подозревали в соучастии. Я не мог взглянуть в глаза своих собеседников из-за очков, но понимал, что так и есть. Невольно отведя взгляд, я принялся врать:
- На самом деле, за день до этого кошмара Рома Тишкин связался со мной. Мы встретились. Он вел себя странно. И он уже тогда превратился в… это.
Я добавил в голос драматизма. Главное – не переборщить.
- Он рассказал мне свой план. И показал, на что стал способен. Решив помешать ему, я взял из дома нож. Хоть как-то отбиться от него, в случае, если он и правда нападет.
- А почему ты никуда не сообщил? Ни в органы, ни в школу? – спокойно спросил черный костюм с блокнотом.
- Мой одноклассник превратился в монстра. Он прыгает по стенам и хочет устроить резню в школе. Кто бы мне поверил? - я скептически поднял брови.
- А зачем тогда пришел в школу, если знал обо всем?
- А лучше было бы, если я не пришел и не остановил его?
- Ведь вы не слишком тесно общались. Почему он позвал именно тебя? – резко спросил грубый агент.
Я посмотрел ему в лицо и с неохотой признался.
- Над нами обоими издевались. Видимо, он хотел помочь товарищу по несчастью.
- Как-то слабо верится, - процедил мужчина.
- Последний вопрос. На месте вашей драки мы нашли шприц с инсулином. Зачем он тебе? И не лги. Мы знаем, что ты не диабетик, Сергей.
- Это не мое, - тупо соврал я, уставившись на него.
- На нем твои отпечатки. И свидетели видели, как ты достал шприц.
- Я же сказал. Это – не мое, - мой голос прозвучал твердо.
Пообещав присматривать за мной какое-то время, они ушли. Посоветовали забыть о случившемся и придерживаться официальной версии. В результате дело замяли. Меня не стали привлекать к ответственности за убийство преступника. Возможно, сыграл роль тот факт, насколько зверским было преступление Гнева. А может и то, что смертельный удар ему нанес не я, а Настя? Или, вероятно, дело в том, что я внезапно стал героем.
Об этом я узнал через пару дней, после прихода «костюмов», когда ко мне разрешили пускать посетителей. Благодарные родители выживших учеников стали приходить ко мне. Они по-настоящему верили, что я остановил сумасшедшего террориста и спас их детей. Это было чертовски приятно, хоть и неловко. Чтобы сказать мне спасибо и пожелать выздоровления, пришли даже родственники некоторых учителей.
В один из дней, когда за окном, наконец, выглянуло солнце, на пороге моей палаты появился Федька. С корзинкой фруктов он выглядел смущенно и даже испугано. К тому моменту я уже чувствовал себя лучше. Поэтому сразу поднялся с постели, шагнул к нему.
- О, Дамкин! – бодро окликнул.
Тяжело признавать, но я соскучился по его физиономии и болтовне.
- Здарова, Полтарь, - натянуто улыбнулся он.
- Что нового слышно? – спросил я, когда он всё-таки вошел и протянул руку для рукопожатия.
- Кроме того, что ты наш спаситель, а Тишкин злобный террорист, ничего нового, - Федя хмыкнул, поставив свою ношу на прикроватную тумбочку. – Я вообще в шоке до сих пор. Как так вышло? Нас заставляют говорить, что у него был автомат и охотничий нож.
- Давай лучше считать, что у него были автомат и нож, - устало предложил я. Так будет лучше для всех. Ты-то как сам?
- Да я вот, - сосед озадачено почесал затылок, - только фрукты тебе хотел занести и это… попрощаться.
- Чего? – я поднял брови.
- Да переезжаю я, Серый, - признался Федя. – Родители, понимаешь, решили, что опасно жить в таком районе.
- Понимаю, - сухо ответил я, взяв мандарин из корзинки. Начал подбрасывать его на ладони.
- Тем более, нас сейчас развели по разным школам. Ты ж слышал?
- Нет, - удивился я. Вдруг меня осенило. – Кстати, а как остальные? Паша, Настя?
- А тебе ничего не рассказали, что ли?
Дамкин странно посмотрел на меня. Медленно задвигал губами. Мандарин покатился по полу. От услышанных слов я потерял равновесие. Грудь сдавило новой болью. Настал мой черед открыть рот. Слова сгрудились в горле, толкаясь и мешая друг другу. Ни одно не вышло наружу. Почувствовал - если эту плотину прорвет, я сорвусь на крик. Пришлось закрыть рот. Сглотнул. Пока я пребывал в прострации, Федька помог мне сесть на край кровати.
- Этого же не может быть. Это… это же она его… - рассеяно пробубнил я.
Помассировал лоб ладонью. Как ни странно, это помогло собраться с мыслями.
- Я сам видел. Она всадила нож ему в спину.
- Серега, - одноклассник печально посмотрел на меня. – Перед тем, как он… перестал, ну, двигаться, он добрался до неё.
- Ясно, - только и ответил я.
Когда Федя ушел, я какое-то время сидел неподвижно. Потом вскочил. Рыкнул. Взмахом руки снес с тумбочки корзинку. Тут же успокоился, испугавшись, и начал собрать разлетевшиеся фрукты. Под руку попался банан. Желание раздавить его и вообще что-нибудь разрушить снова захлестнуло меня. Успокоил себя усилием воли. Не стоило разводить ещё больший беспорядок.
Перед глазами возникла кровожадная улыбка Ромы.
Я не должен больше поддаваться гневу.
Остаток дня я чувствовал себя ужасно. Всё думал об услышанном. В результате, если прикинуть, я почти никого не спас. Я – не герой. Первые два этажа так и оказались затоплены кровью. Я не спас Майорову. Это она меня спасла. Дура. Самым отвратительным было осознание собственного бессилия. Я уже не мог вернуться в тот злосчастный день и переиграть его вновь. Я уже сохранился после битвы с боссом. Может, такова судьба? Может, я зря переживаю? Я едва её знал. Она ведь обманула меня. Или нет? Лежа в кровати, безрезультатно пытался успокоить себя разными отговорками. Отгородится от своих мыслей по поводу Насти. Пытался убедить себя в собственном равнодушии. Бесполезно.
- Черт, - вздохнул я.
Пока я пытался разобраться в себе, в этих мыслях и чувствах, наступила ночь. В больнице уже был отбой. Но, разумеется, никто не мог запретить мне дошаркать до санузла. Однако попадаться на глаза дежурной медсестре всё равно чревато. Так что передвигаться я старался тихо.
Умывшись, немного пришел в себя. Глянул, по привычке, в отражение. За проведенное в больнице время я побледнел и ссутулился ещё больше, чем раньше. Под глазами появились темные круги. Лицо исхудало, подчеркнув высокие скулы. Как будто я постарел на несколько лет. Неудивительно. Еда отвратительна. Регулярные осмотры утомляли. Ночью не давали заснуть кошмары и кашель из соседней палаты. Задрав футболку, начал рассматривать шрамы с уже наложенными швами. Кривые полосы расчертили грудь. Они останутся со мной на всю жизнь. Я так и не решил, хорошо это или плохо. Гордится этими ранами или стесняться их?
Насмотревшись, плеснул холодной водой в лицо. Когда поднял взгляд, увидел в отражении Силь. Даже не удивился. Я ждал её. Обернулся. За спиной никого. Повернулся обратно. Девушка улыбалась мне из зеркала. Меня уколола мысль о том, что, вероятно, в туалете тоже могут быть установлены камеры безопасности. Будет нехорошо, если увидят мой разговор со своим отражением. Но, во-первых, наличие камер тут маловероятно. Во-вторых, охране, скорее всего, будет всё равно на заскоки одного пациента. Сейчас они смотрят какой-нибудь футбол по смежному монитору.
- Привет, - поприветствовал темную сущность, как ни в чем не бывало.
- Здравствуй, - пропела Силь. – Рада, что ты жив.
- Да уж, не сомневаюсь, - я жестко улыбнулся, оперевшись на раковину. – Расскажи мне про эту свою Игру.
- Зачем? Я уже рассказала тебе основные правила. Избавься от остальных и получи награду, - произнесла девушка. Она приложила ладони к поверхности зеркала и, приблизив лицо, безумно улыбнулась. – И ты прекрасно справился с Гневом.
- Хватит, - отрезал я, отпрянув. – Что, если я не хочу участвовать?
Здесь немного покривил душой. На протяжении всего времени, проведенного наедине с собой, я держал у себя в голове конечную цель Игры и главный приз. Но заданный вопрос слишком логичен и важен в этой ситуации, чтобы его не задать. Вдруг есть способ избежать кровопролития? Хотя на это и не надеялся.
- Уже передумал? – сущность по ту сторону подняла брови. – Я думала, ты заинтересован.  В любом случае, отказаться нельзя. Ты уже получил силу. И ты уже одолел первого противника. Все остальные участники уже в курсе твоей победы, открывшей ваше, хе-хе, состязание.
- Но почему я? Почему… они? – продолжил  спрашивать я. – Кто другие игроки? Расскажи мне о них. Они тоже из моей школы?
- Нет. Не всё так просто, - она хмыкнула. – Я не могу раскрывать настоящие личности Грешников или их способности. Это часть Битвы Семи Грехов. Семь, - точнее, уже шесть, - случайных человек должны найти друг друга и вывести из Игры. Как только личина Грешника раскрывается, он оказывается в смертельной опасности. При этом можно использовать полученные способности любым образом.
- Значит, маньяк с Арбата тоже один из этих Грешников? – уточнил я.
- Да, он один из вас, - подтвердила Силь.
- Но это же нечестно! – всплеснул я руками. – Он же кидается огненными шарами! А Тишкин!? Он вообще людей голыми руками разрывал!  А я… Я могу только умирать каждый раз и возвращаться в прошлое.
Зеркало дыхнуло на меня плотным облаком черного дыма. Я отскочил, а дым сразу же сформировался в девичью фигуру позади. Она обхватила меня руками. Лизнула мочку уха.
- Помнится, ты спрашивал, почему твой грех – Зависть? Неужели не очевидно? Даже сейчас ты завидуешь другим, считая, что твоя сила хуже, чем у них.
- Это другое…
Мои слова прозвучали так неубедительно, что даже я услышал это. Я попытался освободиться, но хватка у Силь как обычно была железная. Неожиданно она развернула меня к себе и начала покрывать мои лицо и шею горячими, влажными поцелуями. Почувствовал поднимающееся возбуждение. Зараза знала, как лишить меня дееспособности. Каждое прикосновение её мягких губ сродни легким ударам тока. И всякий такой удар вытягивал из меня силы и желание бороться. Наконец она отпустила меня и отступила на шаг.
- Не обманывай себя. Ты всегда завидовал окружающим. Всегда, стоило тебе увидеть у другого ребенка игрушку или сладость, ты начинал завидовать. Когда ты выходил на улицу и видел идущую рука об руку пару влюбленных, тебя начинало тошнить от зависти. Собственная несостоятельность, невнимание родителей, постоянная неудовлетворенность – всё это гложет тебя. Ты вечно прячешь собственную зависть под маской безразличия и пренебрежения. Ты завидовал тем, кого считал идиотами и отбросами общества. Хотя бы потому, что они веселились в компании, а ты был на отшибе.
- Чему там завидовать? – огрызнулся я.
- Но так и есть. Они жили полной жизнью. Наслаждались ей. А ты нет.
Я хотел возразить, но не нашел слов для этого. Мне невольно вспомнились все те случаи, когда я чувствовал подобное. Силь поводила пальчиком у меня перед носом. Злая улыбка девушки обожгла меня. Правда была на её стороне. Полный яда голос продолжал давить меня.
- Знаешь в чем главное отличие зависти от других грехов? – спросила она. – Все грехи преследуют какую-то цель. Гнев ищет мести и разрушения, гордыня стремится к славе, чревоугодние желает насытиться. И только зависть бесцельна. Завистливый не ищет благ для себя. Он жаждет лишений для других. Бедности для богатого, слабости для сильного. Но при этом зависть не стремится к действию. Она просто есть. Есть и другое отличие. Смотри, похотливые рады плотским утехам, а жадные счастливы своему богатству. Понимаешь? В то время как другие пороки приносят наслаждение людям, зависть приносит только страдания окружающим и своему обладателю.
- И при чем тут я? Я не желаю никому зла! – отмахнулся, снедаемый поднявшимися в груди тревогой и сомнением. – Я далеко не идеален, признаю, но я не такой.
- Сережа, ты ведь такой же. Вспомни. Ты всегда вел бесцельное, пустое существование. Ты аутсайдер, проводящий всё свое время в стороне от жизни. Ты радовался любой возможности критиковать и осуждать окружающих. Любил пакостить тем, кому завидовал. Но это никогда не приносило тебе удовольствия. Ты никогда не стремился что-либо менять сам.
- Ты ошибаешься. Я никогда не завидовал! – упрямо уперся я. Скорее из принципа, из чувства несогласия, чем из веры в собственную невиновность.
- Ошибаются только люди, - она приложила палец к моим губам. – За примерами не надо далеко ходить. Ты завидовал тем трем парням из школы. Они были сильнее и симпатичнее. У них были мечты и возможность их реализовать. Пропасть между вами была огромна. Ты завидовал своему однокласснику Паше. Он переборол свою трусость и слабость, заслужив уважение окружающих. А ты так не мог, и тебя это злило. Ты завидовал той девушке, Насте, потому что она была умна, амбициозна и её ждало блестящее будущее. Ты же не так умен, и какие-либо стремления тебе чужды.
- Нет, - процедил я, оказавшись загнанным в угол.
- Да. Ты завидовал даже мальчишке, ставшему Гневом. Потому что ему уделяли больше внимания, чем тебе. Хулиганы предпочитали издеваться над ним. А ты? Ты никому неинтересен и не нужен. Ты вызываешь только равнодушие. И ты спрятал свою черную зависть под маской безразличия и высокомерия. Смотрел на всех свысока, как будто ты умнее всех. Когда ты просыпаешься утром и вспоминаешь о чьих-то успехах, думаешь: «Почему не я на его месте?». Когда ты слышишь о чужих планах и мечтах, желаешь: «Вот ты у них ничего не вышло». И это не всё… Ты же сам осознаешь, что это чувство всегда грызло тебя изнутри.
- Но разве не все завидуют в таких ситуациях? – высказал первый пришедший на ум аргумент. – Разве можно считать завистью такие мелочи?
- Это не мелочи, мой милый, - голос Силь до этого резкий и ехидный, снова наполнился нежностью и лаской. – Ты знаешь, что мог бы стать другим. Лучше, чем ты есть. И ты завидуешь самому себе. Настолько велик твой грех. Каждый раз, глядя в свое отражение, ты видел множество упущенных возможностей. Ты представлял, как мог бы жить, если бы что-то изменил в прошлом. И ты начинал завидовать «другому» себе, который эти возможности не упустил.
- Я не понимаю, - обессилено выдавил я, едва стоя на ногах. Этот разговор был тяжелее драки.
- И не нужно, - призрачная девушка опять обняла меня, как если бы хотела утешить. Положила голову на плечо. – Ведь теперь ты Зависть. Знаешь, в чем особенность твоего греха? Зависть нельзя окончательно одолеть. Как с ней не борись, как её не души в себе, она всегда вернется, найдя слабость или лазейку. Поэтому твоя способность – сохранение. Тебе нечего бояться. Просто смирись.
- А если я не хочу? – я уткнулся лицом в её волосы, вдыхая запах карамели.
- Просто смирись, - тихо повторила Силь.
Сам не понимая зачем, обнял её. После того, что она сделала это неправильно. Она не та воображаемая девушка, любившая меня. Она не человек, не фантазия. Зачем я обнял её? Кто она для меня? Затем осознал. Она – мой строгий судья, мой самый злейший враг, и, вероятно, единственная, с кем я мог поговорить начистоту. Играющее мной и другими людьми высшее существо. И сейчас оно, принявшее облик милой светловолосой девчушки, буквально таяло в моих руках. Силь ушла, оставив меня одного. Опять.
Я вернулся в свою палату, в постель. Темно. Обратил внимание на прореху в шторах на окне. Виднелись огни ночной Москвы. Город спокоен и безмятежен. Никто и не подозревал о том, какая чертовщина творится совсем рядом. Битва Семи Грехов? Гнев, Гордыня, Лень, Чревоугодие, Похоть, Жадность и я - Зависть. Начала болеть голова. Я отказывался усваивать полученную информацию. Увы, приходилось признавать, что Силь права.
Самокопание - неблагодарное и неприятное занятие. Я никогда им особо не увлекался, даже в переходный период. А сейчас меня одолевали разные воспоминания и мысли. Из-за этого странного разговора я начал анализировать свои чувства, испытанные на протяжении всей жизни. Неужели я и правда такой завистник? И что мне делать в таком случае? Как избавиться от зависти? Ответ очевиден: измениться самому. Найти цель. Наполнить жизнь смыслом. Но не исчезнет ли моя сила, если я изменюсь? Без неё я ничего не смогу.
Перевернулся на спину. Вытянул руку к потолку и принялся задумчиво разглядывать черный силуэт своей ладони. Как странно. Чтобы измениться мне нужна сила, которую мне дает мой же порок. Парадокс. В таком случае, не лучше ли мне остаться прежним? Так ли страшен мой грех? Невольно задумался об остальных. Гнев уже побежден. Но сила превратила его в монстра. Что тогда можно сказать про преступника с Арбата? Все мои противники больше не люди. Я должен сохранить человечность и принять свой грех. Я уже нашел себе цель. Тем днем я решил – стану героем. Я выиграю в этой смертельной игре. Я создам свой собственный мир. Чем не достойная цель? Сжал руку в кулак. Я заслужил это. В конце концов…
Кто, если не я?