Легенда поздней осени. Глава первая

ЛЕГЕНДА ПОЗДНЕЙ ОСЕНИ
РОМАНТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ


ГЛАВА ПЕРВАЯ.
 
«Из всех необычайных событий, которые приключились с Алисой в Зазеркалье, это она запомнила яснее всего. И через многие годы в ее памяти сохранилась эта картина: светло-голубые глаза и нелепая улыбка Белого Рыцаря, отблески заходящего солнца на его золотистых волосах, ослепительный блеск доспехов…»
Льюис Кэрролл

Кирилл подошел к высокому белому окну.
За ним, кружась, сверкая желтыми и багряными цветами, мелкими янтарными слезками дождя, бушевала осенняя буря. Она ломилась в стекло, стучала в оконные рамы, трясла бледным фонарем.
 
По брусчатке мчались, словно всадники, то и дело совершая кульбиты, остроконечные листья. Темные фигуры выныривали из мрака и тут же поглощались им.
Тихий стук в дверь заставил его отвлечься от созерцания осенней картины за окном.
Кирилл прислушался. Стук повторился – теперь уже громче и настойчивее.
Он сделал несколько шагов к двери и посмотрел в глазок. В мутном желтоватом свете лампочки можно было различить лишь темный башлык, светлые локоны да огоньки в глазах.

«Странно… Кто бы это мог быть? Ведь я никого не жду», - пронеслось в голове.
Рука сама отодвинула засов, и дверь открылась.

На пороге стояла девушка. Апельсиновый свет маленькой лампочки над дверью озарял матовый цвет ее лица, изогнутые светлые стрелочки бровей, с едва видными капельками. Такая же прозрачная капелька застыла на щеке, и она тут же смахнула ее рукой. Глаза ее - темные, таинственно-нежные, были   широко распахнуты.
- Вам кого? – спросил Кирилл с досадой в голосе, предчувствуя, что девушка просто ошиблась дверью.
- Добрый вечер! – сказала девушка смущенно. - Мне Сергея Карловича нужно повидать, хотя бы на пару минут. Это возможно? Он дома?
- Какого Сергея Карловича? - с досадой сказал Кирилл,чуть нахмурив брови. – Здесь такого нет. Вы ошиблись!
Его подмывало тут же закрыть дверь, но, то ли приятная внешность незнакомки, то ли ее растерянный вид слегка притормозили его намерение.
- Как нет? – удивилась девушка. – Ведь это же тридцать первая квартира?
- Ну, тридцать первая, - жестко сказал Кирилл.
- На Первомайской?
- Ну да, на Первомайской. Дом двадцать. Вы точно по адресу пришли?
В глазах девушки маленьким осколком мелькнуло отчаяние.
- Ну. Все правильно. Я же помню – Первомайская, 20-31. – сказала она. – Здесь же должен Сергей Карлович Хаффман проживать.

Кирилл дернул плечами:
- Да нет здесь никакого Хаффмана! Здесь Первенцевы живут – наша семья.
- Что, и не проживал такой? – с досадой спросила девушка.
- Нет, не проживал. Мы здесь уже достаточно давно живем.

Маленькая надежда загорелась в глазах девушки:
- А может по соседству живет?
Кирилл ответил веско:
- Нет, мы всех соседей знаем. Похожего никого нет. Видимо вас по неправильному адресу направили.
- Видимо так.
Девушка произнесла эту фразу, глядя в полумрак угла, потом перевела взгляд на черноту окна и вновь на Кирилла. Она тяжко вздохнула.

- Ну, ладно. Извините тогда.
- Да нет, ничего.
У Кирилла даже проснулась какая-то жалость к человеку, который ошибся дверью.
Девушка молча повернулась, и ее туфельки медленно застучали вниз по темной лестнице.
Кирилл закрыл дверь, оставаясь какое-то время в прихожей, вдумываясь в ситуацию и пожимая плечами. Стук каблучков бил барабаном в его сердце. Наконец, он совсем затих.

Кирилл вошел в комнату и уселся на диван. Тишина и что-то внезапно намечавшееся хорошее, а потом оборвавшееся всколыхнули его чувства. От посещения девушки в душе осталось какое-то неясное смятение. Стуком ее шагов застучали часы…
Он вдруг подхватился и подошел к окну.
Ветер летел между пунцово-желтой листвы, обгоняя, кружа ее, играя ею. В стальных лужах скользили изумрудно-янтарные лиственные кораблики.
Фигурка девушки в синей куртке показалась в льдистых струях разлитого фонарного света.

Она медленно шла по гранитной брусчатке, чуть наклонившись, ибо ветер толкал ее в спину. Сделав несколько шагов, она вдруг обернулась, сопротивляясь ветру, который тут же обнажил ее голову, смахнув с нее башлык. Волосы тут же улетели, и остановились, развеваясь, как золотистое знамя.

Она подняла голову в поисках, шарила глазами по бело-розовым окнам, и на мгновение ее взгляд встретился со взглядом Кирилла.
Они смотрели друг другу в глаза, постепенно погружаясь друг в друга, срастаясь чувствами и помыслами. Ее темные глаза стали для него дном колодца.
Девушка отвела взгляд, повернулась и быстро пошла по пустой улице, подгоняемая ветром. В ее спину ударялись багряные листья.
Кирилл с жадностью наблюдал за ней.

У поворота от угла отделилась темно-серая высокая фигура, что заставило Кирилла смотреть во все глаза.
Человек в развевающимся по ветру, словно крылья, плаще цвета маренго что-то сказал девушке и быстро схватил ее за руку.

Девушка пробовала вырвать руку, но бесполезно! Человек в плаще держал ее цепко, как паук добычу, и волок за собой. Еще миг, и они растворились во мраке переулка.
Еще не до конца отдавая себе отчет в своих действиях, Кирилл, шагнул в прихожую, обулся и схватил пальто.

Натягивал его он уже на ходу.
Его тело ринулось вниз по лестнице и пропало во тьме.

***
В лицо ударил неистовый ветер, терпкий запах листьев и луж.
Кирилл летел, разрезая мрак, сквозь сгустившие квадраты тьмы, сквозь фонарный сине-желтый свет.

Его ноги гулко стучали по каменной брусчатке.
Он ворвался в переулок, сразу сразивший своей убийственной пустотой, гулкостью дороги и мрачностью домов.

Лишь вдалеке виднелись два уплывающих огненных шара.
«Автомобиль», - подумал Кирилл, и ноги его понеслись вслед за улетающими огнями.
Внезапно ему пришло в голову, что автомобиль здесь должен неизбежно свернуть в боковую улочку, ибо центральную дорогу преградила стройка.
Он влетел в облупившуюся кирпичную арку, во внутренний колодец двора, и помчался мимо гаражей, разбрасывая ногами кучи жухлой прокисшей листвы, к одному ему известному пролому в бетонной ограде.

Тяжело дыша выскочил на дорогу.
Неумолимо приближались слепящие огни черного автомобиля, и он стоял, запыхавшийся, преградив путь, наблюдая, как приближается его смерть. Он и сам до конца не понимал, как решился на это, знал, что проехать рядом автомобиль не может, что у него не хватит места, знал и закрыл глаза!

Слепящий холодный свет он почувствовал даже сквозь закрытые шторы глаз, и визг тормозов был схож с визгом раненой дикой собаки.
Он раскрыл глаза и увидел перед собой лицо, освещенное бирюзовым светом уличного фонаря. Худое лицо с впалыми блеклыми глазами, длинным носом, таким же длинным и согнутым наперед телом, облаченным в темное.  Короткие седые волосы его тут же слеплялись брызгами дождя.

Чужие хищные руки, словно плети, вцепились в него паучьей хваткой, притянули его близко к жуткому лицу:
- Тебе, что жить надоело?! Куда ты лезешь! Щенок!
Содрогаясь от неприятных чувств, Кирилл, напрягши все силы, с трудом вырвался из цепких лап незнакомца. Тот отклонился и полез в автомобиль, и Кирилл с ужасом увидел его спину – ее венчал неправильной формы жуткий горб, мягкий и шевелящийся на ходу.

Что-то подтолкнуло Кирилла вперед, сквозь ветер и капельки редкого дождя, блестевшие золотыми брызгами в лучах фонаря.
Одним рывком он распахнул заднюю дверцу. Интуиция его не подвела: связанная по руками и ногам, растоптанная, как брошенный цветок, лежала девушка.
Хриплый вой сзади заставил его обернуться.

Длинный, словно изогнутая спица, горбун, глаза которого запылали зловещими огнями, замахивался на него большой черной тростью.

Ринувшись вперед, Кирилл перехватил руку горбуна, затушевывая в себе сомнения в том, правильно ли он поступает с совершенно незнакомым ему человеком, но желание спастись от удара и освободить девушку было сильнее.
Напряжением всех своих сил он вырвал из рук страшное оружие, и, не помня себя, стал обрушивать черную трость на голову и тело незнакомца, нанося ему крепкие удары.

Тот страшно закричал, закряхтел и завыл от боли, упав. Один из ударов попал по мягкому горбу. Треснула, распоровшись, ткань и кожистые крылья, как у летучей мыши, вяло выпали, разгибаясь на ходу. И это заставило Кирилла остановиться.
Незнакомец охая лежал у автомобиля, то распрямляя, то сжимая свои крылья, и Кириллу стало мерзко и жутко. Он попятился, затем, услышав крик, одним движением достал свой перочинный нож, ринувшись в автомобиль стал разрезать склизкие и гибкие, словно черви, путы, которыми была связана девушка.

Стон был ответом на освобождение. Чуть отливавшие медью волосы девушки веером рассыпались по сидению.  Она то сжимала, то разжимала затекшие руки…
Потом посмотрела на Кирилла с благодарностью и надеждой.

- Бежим, - крикнул Кирилл, - нам нужно уходить. Только тогда ты будешь свободна!
Он протянул ей руку.
- Зачем ты спасал меня? – спросила девушка.
-  Но ты же позвала меня - сказал он, глядя прямо в темные колодцы ее глаз. Они тут же заблестели, словно росинки на солнце.
Она ощутила его уверенный взгляд и спросила:
- Когда позвала?
- Я стоял у окна и смотрел на тебя. Смотрел в твои глаза. Я услышал твой зов!  А сейчас пойдем со мной! Я помогу тебе! Этот твой спутник, он уже, кажется, подает признаки жизни.
Она скосила тревожно глаза в сторону.
- Ты его не знаешь, он очень опасен.
- Ну, тогда бежим!
И они, взявшись за руки, ринулись в ночь, в непроглядную мглу, сквозь осеннюю бурю.

***
Они мчались по темным и пустым коридорам щербатых улиц, по которым ветер гнал чуть влажную, тяжелую листву, и оловянные капли оставались на их лицах, а то и дело выныривающая из-за рваных туч огромная луна, прокладывала им дорогу среди ночных теней.

Наконец теплый огонек забрезжил на их пути, и именно туда несли Кирилла его быстрые ноги. Они вбежали в залитый огнями вход и попали в старинный зал, где на стенах висели скрещенные мечи, тяжелые бронзовые щиты, ветвистые оленьи рога, а несколько свечей, и весело полыхающий дровами камин были единственным светом, багряно и желто озарявшими пространство.

Круглолицый хозяин в толстом свитере и шапочке на голове молча, только лишь скупым жестом, пригласил их к столу, предложил горячего напитка, чтобы согреться.
Когда капли вина заструились по телам, они вздохнули свободно, огляделись вокруг и всмотрелись друг в друга. Выражение лица у него было отчаянным, мягкие волны темных волос спускались на уши, а угольки глаз и узкий тонкий рот говорили о решительности и смелости.

Она сидела спиной к камину.  Языки пламени светились сквозь освобожденные от башлыка водопады светлых, отливавших едва уловимой медью волос, которые, завиваясь, спускались ниже плеч, и припрятывали начала дерзких холмиков груди. Она улыбнулась ему, не сводя глаз, и ее улыбка родила столько бурных чувств у него в груди, что он, отставив бокал, подсел ближе к ней, ощущая жар огня и тела, взял ее руки в свои, а затем, слегка обняв, крепко поцеловал ее во влажные от капелек дождя и винных струек губы. Она не противилась, припав к его груди, сливаясь с ним в бурных водоворотах объятий и поцелуев.

Комната наверху стала колыбелью новой любви и приютом для дерзких беглецов. Видимо это и было тем, что мы называем любовью с первого взгляда. И мы не осудим их, что они не сказали друг другу еще ни одного пламенного слова. Им не нужны были слова, ведь мы произносим их много и часто в суете.  Звучала пламенная музыка объятий, поцелуев, прикосновений и сплетений упругих и дерзких молодых тел.

И вот грустно-хмурое осеннее утро, с резкими криками галок, застало их в тесном плену объятий, в слиянии тел, душ и судеб. Утро вернуло их из розовых и пушистых облаков к осенней прозе земных улиц, и тогда они выбрали другой общечеловеческий язык.

Она шептала ему:
- Милый, мой, хороший мой. Как же мне хорошо с тобой… Как не хочется расставаться с тобой.
- Зачем же нам расставаться, Юлия?
- Откуда ты знаешь мое имя? – слегка удивилась она. – Ах да!
- Просто ты не можешь быть никем, только Юлией, – тихо промолвил он.

Продолжение следует.

* Рисунок из Интернета