Глава 4. Бусс

И вот, поздним вечером Пин сидит перед чёрным в ночь окном и зачем-то смотрит в него. За ужином хотелось спать и расхотелось. Смотрелось и смотрелось в темноту, в порывы ветра.
За дверью говорили.
Пин тосковал о Мерри, его в отряд взять не успели. А в одиночку хоббит сразу же тоскливый. Пин вспомнил Морию и от окошка отвернулся.
Когда проснулся Пин, Бергил ещё послушно спал.
– Как хорошо, что молодые не храпят, такой как захрапит, – подумал Пин словно старик. – Старею что ли? И что в такую рань проснулся? Едва светает. А сколько лет Арвен, никто не знает. Противно, если утром не светло, и припомнил  утреннюю тьму на Пеленоре. Столько лет прошло. Всего лишь десять лет.
И вот выходит хоббит из дверей, и через комнату, в которой допоздна болтали гости, и от камина шло ещё тепло, и было в комнате темно, и вышел на крыльцо.
На крыльце кто-то сидел, смотрел в темноту и сказал:
– Хоббиты рано ложатся и рано встают, значит, они мудры.
Перегрин ответил неучтиво:
– Как Вы узнали? У Вас что, глаза на затылке, и видят в темноте?
– Я как собака, – и, помолчав, Бусс добавил, – псы разбудили. У нас умирает Хват. Господин Берегонд Хвата почему-то не убил, только ранил. Сначала вроде ничего, потом пошло внутреннее кровоизлияние в брюшную полость. Хват сильно страдает, но терпит. Раньше бы терпел и не кидался на кого не надо.
Бусс кивнул головой в светлеющую мглу:
– Псы приходили. Я сказал: копайте яму, вините во всём себя, а не могущественных и миролюбивых гостей.
Судя по голосу, каким Бусс всё это говорил, он был сердит.
–Мы и впрямь немного виноваты? Надо было ваших пастушеских собак шугнуть, а не рубить.
– Шугнуть? Боевых псов? Вы тут ни при чём. Даже не знали, куда идёте, – Бусс говорил на картавом всеобщем языке. – Будут ли без Хвата псы меня слушать или решат скушать.
– Как это?
– Могут и скушать. Боевые псы всё-таки. Правда, благодаря мне, в бой они не попали, но человечиной их прикармливали. А Хвата Лютари даже эльфийским мясом пичкали, натаскивали для охоты на эльфов.
– Эльфийским мясом!? Да Берегонд сглупил, что Вашего дружка сто сорок раз подряд не изрубил! – Пин хлопнул дверью.
Он оказался в ещё большей темноте. Тепла камина тут не оказалось, и начались ступени вниз, а раньше не было.
Пин заблудился. Где комнаты, в которых спят друзья? Спят, как котята. Собаки Бусса их съедят. Такая тьма! О, что это?! Звук в темноте! Вокруг всё загудело. Пин даже стал икать со страху.
Гул был леденящим.
Как будто исполинская пчела, сожравши кучу леденцов, хотела знать, хорош ли старый хоббит, и, так задумавшись, утробно заворчала.
 Пин был когда-то Стражем Цитадели, смотрел в мертвящие глаза Назгула. И это Пин сразил Чешуйчатого Тролля. Но там была тяжёлая и долгая война, а нынче – бегство в никуда.
Пин постепенно отступил. Он побежал назад по коридору, натыкался на стены, в которых были маленькие двери, как тюрьма. И вот, ступени, а сзади накатила гулом тьма, и Пин взлетел, и вылетел во двери, а на дворе уже несмелая заря, ещё зелёная трава, и Берегонд сказал:
– Ну, друг, ты дом осматриваешь. Давно пора на утренний совет и завтрак.
 И «старый хоббит» решил, на утреннем совете рассказать про тьму, подземную тюрьму и страшный звук.
Пришла зима. Но ещё без снега. Нависли тучи над землёй и стало тихо. В комнате тепло и душно. Арвен ещё не пришла.
       – Быть может, подойдет? – уточнил Берегонд, тихо присев у входа.
– Совсем она устала, – смущённо пробасил Бергил.
Фарамир нахмурился:
– Тогда, пока Великой Королевы нет, давайте прямо всё обсудим. Никто из нас не знает точный срок. Но всё равно он близок. А значит, нам необходимо тёплое жилище, до вешних дней, по крайней мере. То жильё, в котором мы сейчас сидим, мне кажется, подходит. Да и выбирать, честно говоря,  уже не из чего.
Но не успели ничего обговорить. Явился Бусс:
– Я извиняюсь. Буду я не бородат, когда увижу красоту превысшую, чем та, что с вами прискакала. Но как её я удержу, когда она отправилась к почти умершему, но всё ещё убийственному псу?
Все вскочили. Берегонд с Бергилом в двери проскользнули, Пин с Фарамиром следом. Бусс – за ними, продолжая:
– И как она узнала? Спросила, где сарай, в котором Хват лежит, и прямиком туда. Я – отговаривать, она не слушает, и я за вами побежал.
Как снегом пахнет, и как низко тучи!
Арвен сидела к ним спиной и гладила у Хвата брюхо. Чтобы ей не мешали, она руку подняла и тихо ею помахала. И воздух загустел. Зарычал пёс. Потом всё стихло. Пёс дёрнулся раз и другой. Вокруг псы заскулили, но Хват молчал. Арвен привстала, положила руку на серую шерстистую голову, подержала немного и отошла. А Хват остался недвижим.
– Умер, – Бусс голову повесил, пробормотал что-то и хотел уйти. Но подошла Арвен и, обращаясь к Буссу, спросила:
– Хозяин, вот такую травку знаете?
Хозяин обернулся и взглянул сначала в глаза, а потом на руку, в ней была целема.
– Да, это ацелас. С древнейших нам времён известен. Здесь его полно.
– Да, здесь его полно. Я утром собирала. Собаке давайте пить отвар, и скоро выздоровеет.
– Которой?
– Этой.
– Эта умерла.
– Нет. Она уснула и не умрёт пока. Не скоро.
– Не может быть!
Тут Пин не выдержал и чуть не закричал:
– Ты что не веришь? Это Королева!
– Пин! – рявкнули три глотки разом, за разглашенье тайны. Все вздрогнули. А мёртвый пёс поворчал, повернулся на бок и снова задремал. Бусс зашептал:
– Он жив! Я не пойду к нему. Пусть спит. Я заварю ему траву. Но будет ли он пить? Лечиться Хват не любит.
– Я сама его долечивать буду.
– Ах, Королева. Я знал, я так и знал, что если Вы не с неба, то откуда-то оттуда, – он махнул рукой наверх. – Но задержитесь с нами, – он обвёл рукой собак. – Куда вам ехать? Я не понимаю. Вещей у вас немного, впереди зима, она лютая. Куда вы едете не надо мне знать, но не уходите в это время, – и, обращаясь к воинам, сурово упрекнул. – Куда Её везёте?
На что все четверо сурово промолчали. Арвен сказала:
– Хотим покинуть мы пределы Средиземья.
– Пределы Средиземья?.. Но тогда не торопитесь. Вы ищете, чего нельзя найти.
– Быть может.
– Ну! Тогда не торопитесь. Чего вам торопиться?!
– Неизвестность – самый быстрый и коварный Враг. Боимся, не застал бы нас врасплох, – добавил Фарамир печально. И Королева молча согласилась.
– Но если вы поедете зимой, замёрзнете в пути. Как я могу вас отпустить?
– А как ты можешь не пустить? – Бергил сурово пробасил. А Пин спросил:
– И что за странный гул, и что за подземелье, и что за двери в подземелье!?
И все застыли в непонятном подозреньи, а Бусс нахмурился:
– Подземный гул?.. А! Это пчёлы! Я – Пасечник. Я пчёлок развожу. Конечно, пчёлы непростые, – он замялся, – они большие. Я расскажу и покажу. Они опасны, опаснее собак, но слушают меня беспрекословно, не то, что псы. Сейчас они уже зимуют в подземелье.
– Ну, ладно, – согласился Фарамир, – я вижу, есть, что обсудить. Пойдёмте из сарая, мы выздоравливать мешаем. И дважды жизни одного лишаем. Ведь нам действительно нужно надёжное зимовие, хозяин.
Все вышли из сарая, где резко пахло псиной, а двор успел покрыться снежною периной, снег падал ровно, хлопьями, красиво и немного строго. Холодными и чистыми  пелёнками покрылось Средиземье, приблизилось Эсгалово Рожденье.