Обелиск

Виктор Матюк

Обелиск

Бывший большевик или троцкист сам себе воздвиг огромный обелиск,
Несмотря на крик и свист недовольной толпы, а там были и греки, и жиды,
Но, увы, заранее были предприняты ходы, дабы избежать мышиной возни!
При первом порыве ветра наземь упала шляпа из светлого фетра, сползло, как назло,
На землю белоснежное покрывало и творение рук скульптора глазам предстало,
Образ радикала запечатлели редкие лекала, счастья не тая, первым слово сказал судья!
Здесь всем грозит статья, ведь возврат из небытия – не от хорошего житья!
Из ватмана листы, написанные с натуры, там странные стриктуры и взгляд с прищуром
Смотрит вдаль, образ Бени Земского взирает в сторону площади Смоленской!
За грустью томной скрывает нрав неугомонный,
С виду мужик неприхотливый и скромный достал публику речами монотонными,
Ведь с людьми надо общаться фразами крылатыми, и матом с мужиками поддатыми!
Он не был наделён огромной силой, от матерных слов его внезапно зазнобило
И девятибалльной волной страха мгновенно накрыло! Что было, тут же прошло,
На душе стало спокойно и легко, по дому разбросано старое барахло,
Он привык на жизнь смотреть легко, не смог наладить семейный быт,
Как-то взял огромную сумму в кредит, сделал в банк один визит
И ему на лоб наклеили кредитный лист, теперь он слышит над головой нагайки свист,
Смотрит пристально в оба глаза, чтобы никакая зараза в дом не вошла
И не пришлось ему, судя по всему, уходить стремглав в бега!
Не по нраву ему непроходимая тайга, ветер в голове степенно утих,
Нет среди его друзей ни нищих, ни святых, никто не собирает по улице окурки,
Все ходят в роскошных спортивных куртках, в соседях живут одни придурки,
Бывшие урки и безграмотные чурки! У него нет надёжной спины, хотя родители жены
Его бесхребетностью были удивлены, жизнь бушует по другую сторону стены,
Там голуби воркуют, и художники с натуры портреты рисуют, один лишь он
В свою жену по уши  влюблён, ходит, как пижон, но никогда не лезет на рожон!
Его грудь в наколках, а сам он всю ночь спит, словно на иголках,
Утром моет бабе горшки, а корабли подают гудки со стороны реки:
«Живи на полную катушку, заведи себе приятную подружку, купи чекушку
И свали на час-другой к зазнобе, раздвинь на час-другой её стройные ноги
И вновь катись в свою берлогу! В подарок купи заморские безделушки
И дави на полную гашетку, доломай старую кушетку до конца, на всё воля Творца,
Ему принадлежат наши души и сердца!» Он вышел из дому, оставил жене истому,
Взглянул на себя со стороны и стал выше травы и грознее морской волны!
И не разжимая уст, представил обнажённый женский бюст своей жены и грусть,
Как смерть навалилась на огромную жердь, он впредь хочет на молодое тело смотреть,
Он до сих пор не понимал, что в памяти редко наступает провал, он вспоминает смутно
Об утехах сиюминутных, но характер стальной вновь накрыл его с головой
Очередной взрывной волной! Бог ты мой, мне нужен покой, неужто я – изгой?
Он лихо сел в модную коляску, но смолоду не переносит тряску, он дома вместо тряпки,
Ему надоела игра в прятки с любимой женой, и вот он начал пристально следить за собой
И впервые покинул дом родной, дома оставил подтяжки, баба с набедренной повязкой
Встретит его в прихожей, вблизи на дешёвое казино похожей, но стройные ляжки,
Словно прописная истина на бумажке, красивые и развратные,
Имеют сходство с хромом, но им нужен мужчина скромный, без жены, но с домом!
В мире огромном баба может познакомиться с каким-то салабоном,
Будет ходить с ним по притонам, но нарушать законы отчего дома - ей невмоготу,
А зачем лишний раз искушать свою судьбу? Ей нужен кумир,
Но он, как сыр в ветхой мышеловке, не продаётся даром,
Даже если выглядит немощным и старым и работает в бане кочегаром!
Баба готова идти на любые уловки, даже склонна насолить бывшей золовке,
Но во время лихого обгона, главное, на скорости не выпасть из окна вагона!
Поднят меч булатный, грехи в рукав, запрятав, он имел в виду веру и святость!
Вдруг иссёк у мужика запал, кажись, он не на ту бабу напал и увидел волчий оскал
Вместо приятной улыбки, все мы совершаем в жизни непоправимые ошибки!
Нам бы учиться на чужих, но мешает едва заметный штрих, он не по нашей воле возник,
Исчерпан доверия кредит, но совесть по-прежнему молчит, у неё печальный вид!
В связи с утечкою мозгов страна теряет надежду на всеобщую любовь,
Но повторяет вновь и вновь пару тирад из матерных слов, что в стране пошляков
И отъявленных дураков редко кто готов, услышать в шуме голосов лай дворовых псов!
Они не поджали хвосты, и не освободили собственную честь из кабалы,
Она давно отбилась от слабеющих рук и превратилась в пустой потусторонний звук!
О ней забудь, не в этом суть! Она в другом, у нас не работает закон! Прокурор,
Разоблачительно неистов, он за решётку сажает конформистов, а коммунистов
Себе в угоду стремительно отпускает на долгожданную свободу,
Хотя они многие годы ждали с моря погоды и угнетали народы, рыли глубокие окопы,
Пока небесные своды не обрушили темень на их петушиный гребень,
За ними покосившийся плетень, хорошим выдался вчерашний день!
Был бой рукопашный, кровавый и страшный, трудно вспоминать об ошибках вчерашних,
Враг сидел в засаде, и он не видел, что происходило сзади, там осталась часть пейзажа,
Он это понял не сразу, он слушал указы начальства своего и больше никого,
А ему присуще враньё и бахвальство и больше ничего!
Светоч любви внезапно потух,  и тут как ту иссяк молодецкий дух!
Взобравшись на самую вершину огромного обелиска, понял, что жизнь лишена смысла!
Под ногами кирпич и щебень, а ты уже залез на самый гребень,
А здесь искажается любая весть и никто не приемлет твой протест,
Даже любимый тесть! Так оно на самом деле и есть, народ ему из подсобки кричал,
Что он потерял начало всех начал, когда в окружение злой братии попал, он сам её искал!
Среди зимы и пыли разговоры по селу ходили, что его слава прошла,
Но потом вновь ожила по команде из-за бугра! Не жизнь, а маета!
На ветер выброшены все слова, и заброшены любимые дела, прошла молва о том,
Что его язык стал помелом, он рыскает среди степей, пустынных зарослей и ковылей,
Но больше думает о выгоде своей! Его отовсюду люди, склонные к блуду, гонят взашей,
А он гоняет по крышам голубей, ему хочется жить веселей, но в душе своей хранит черты
Непостижимой красоты, оставшейся от бабы той, что когда-то была его Музой и женой!
Она до сих пор ходит в платье длинном, ведь прошлое - в руинах, а голова - в сединах,
От истекшего времени остался порожний звук, рядом с ним не слышен стук подков,
Только редкие голоса полупьяных ходоков доносятся из-за соседских домов!
Там много непонятных слов, но часто упоминается имя какой-то Екатерины,
Кто-то сравнивает её реки и долины с двуглавой горной вершиной!
Любовь опошлена её согласьем, она разошлась со счастьем на людном перекрёстке,
Баба та ехала на скрипучей повозке, а потом прислонилась к белой берёзке, она не гнётся,
Где тонко, там и рвётся, редко, когда незнакомому мужику молодое деревцо улыбнётся,
Чаще из стороны в сторону качнётся, а потом резко в супротивную сторону отвернётся!
Былое назад уже никогда не вернётся! Коль мужик от него взаимности добьётся,
Ему под вечер хорошо икнётся, а связующая нить окончательно оборвётся!
Жизнь навстречу шальной буре несутся, кто был в её шкуре, тот знает,
Что всякое в жизни бывает! Тебя и на все буквы алфавита посылают,
Но первая страсть впечатляет, она душу растревожит и слухи умножит,
Был бы день счастливо прожит, а там как бог на душу положит!
Суть с мыслями не вяжется, но жизнь куда-то катится,
Бежит по плоскости наклонной, прогибаясь под тяжестью неподъёмной! Во сне и наяву
Одной мыслью живу, в ней тону и иду стремглав ко дну, но вновь всплываю
И о тягостях бытия забываю, считал и считаю, что время не напрасно теряю!
Любовь последнюю я встретило намедни, кажись, после обедни, она вытянула нос,
Закрыла шарфиком рот и резко встала с коленей во весь рост, сделала два шага вперёд
И глянула за борт, а там стоит тот старый чёрт,
С которым она не виделась уже который год, он давно уже не тот,
Что был когда-то и не обходится без мата, сам себе штаны не шьёт,
Взятки по-прежнему берёт, до лобка отвис его живот, и чёрт его разберёт,
Когда он свою палку перегнёт и опосля выбросит её за тонущий борт?
Он же не рискует и молодых баб давно страстно не целует, было время золотое,
Во времена застоя, он любовниц путал с женою! Потом дыхание в зобу спёрло
И он ногою наступил на горло желаниям и страстям,
Выстроил в душе нерукотворный златоглавый храм,
Чтобы там все точки расставить по своим местам! Этот отпетый развратник и хам
Неподсуден был судам, в жизни – одно, в постели – другое, его душа не знала покоя!
Он мечется между добром и злом в доме родном, но он вот-вот пойдёт на слом
И ничего не останется в нем, и только девица за углом напомнит о времени былом!
Наступил холодный вечер, всем завистникам отвечу, не взгляну на них, коль встречу!
Мимо пройдусь, лишусь чувств, но вниманием не удостою, прошли времена застоя,
Заботой пустою себя не стану тешить и нос долу вещать! В эту страшную пору
В том нет позора, бывало, что даже лошадь хромая, удила свои до крови кусала,
Но грехи своим обидчикам никогда не прощала! Живём - не тужим,
Лучше жить одной, чем с мужем, который отгородился от жены стеной или ушёл в запой!
Взгляд скользит по затону, там слышны крики и стоны, но здесь не водятся бизоны,
Грех неподъёмный ворчит на ухо, что нынче не в моде худое брюхо!
Хватит бить баклуши, буду слушать и внимать, что на ухо мне говорит божья мать,
Держу в руках автомат, невдалеке слышен откровенный мат, но мои уста молчат!
Надоело рассуждать и из порожнего в пустое без толка переливать,
Растрачено сил столько, сколько воды в Волге, нервы собраны в ком
И стоят под бугром, невдалеке мой отчий дом, там мы не раз резвились в преферанс!
Каждый шанс был потерян, вместо него предлагался белоснежный саван,
Мимо прошёл караван чужой, он не остановился потолковать о роке и судьбе со мной!
Рядом водопой, но дождь прошёл стеной над степной тропой, ручьи растут и там, и тут,
Тучи над головой висят, словно гири тонн на шестьдесят, громыхают и не молчат,
На все вопросы внятно не отвечают и изредка подобно псам рычат!
Временя ни запомнить, ни остановить, приходится жить так, как небо велит,
Ведь путь в преисподнюю всегда открыт! В каком ухе звенит? Я – не теоретик,
Но время – плохой косметолог, путь к истине слишком долог,
Кто мне на все вопросы ответит? Что мне в жизни светит?
Как свести воедино дебит и кредит? Летят перелётные птицы,
Им не ведомы границы, я же переворачиваю страницы бытия
И под ними оказывается моя избитая до крови стезя, там ливень и гроза,
Там метели и пурга, и нет никому житья, но там моя страна и мне другая не нужна!
Куда я попал, здесь - не Урал, но откуда здесь взялся этот подлый шакал? Я его узнал
По старым фотографиям, а потом всплыла вся его тайная биография,
Какой же будет на его памятнике эпитафия? Мысль пролетела над водной гладью
Подобно артиллерийскому снаряду, сразу повеяло прохладой и спереди, и сзади,
К моей спине прикоснулись губы нежно и не грубо в женской помаде!
Откуда здесь бабы? Им не с кем лясы поточить, а как же хочется свой грех забыть!
Они продолжают своим мужьям на ухо жужжать,
Что невозможно совместную жизнь так долго продолжать,
Дескать, надо уезжать, вместо того, чтобы детей на родине рожать!
Сердце разбитое едва колотится в груди, попробуй, разбери, где грехи и чьи они?
Прости, страна немытая, жадная и ненасытная,
Хочу сбежать в другие края, но нужен ли там кому-то я?
Извечная проблема мирского бытия – да, господа, грешен я, а вы - не меньше моего
И что с того? Греха своего не видит никто! Вот оно что! Так жить не годится,
Нечего есть, нечем укрыться, сердце может в любой момент остановиться,
Я бы имущество продал и на лапу нужным людям дал, но кто подаст сигнал,
Чтобы я свою машину рядом припарковал? Наш старший брат и не знатен, и не богат,
В разговорной речи ему присущ откровенный мат, состоящий из множества фраз и тирад!
Он сам себе воздвиг огромный обелиск, пошёл на риск и в ответ услышал,
Что правды в этом мире нет! Господа московские, Фельдманы и Козловские,
Кричат, что надо воевать и паруса даже в штиль поднимать,
Но кто будет на шканцы влезать? Им бы орать во все воронье горло,
Что дыхание в зобу спёрло, но они орут и искажают истину и суть не задарма,
А чтобы наполнить собственные закрома: «Наша страна – не тюрьма народов,
У нас всем хватает свободы, коль что-то не так, за брата ответит брат!
Велик наш герб, справа – молот, слева – серп, они обозначают твердь»,
Но её даже в помине там нет! Всё остальное – сущий бред! Свободным народам
Железный ошейник надела на шею великая Русь под названием Союз
Республик свободных, где много голодных и угнетённых и нет путей проторённых
По бескрайней тайге, приходится жить всем и мне, в том числе, словно во сне,
Ходить навеселе и меньше думать о зле и добре,
Чтобы никогда не забывать о братской узде, а жизнь – так себе, ходишь на поводке
И молишься судьбе, чтобы позволила тебе и мне не жить на ветру
И местные боги не отправили бы нас в беспросветную дыру,
Я счастлив тем, что должен всем и ещё живу, вдоволь ем и пью, но не доверяю никому,
Надежду подарила гласность, но в российских спорах есть великая опасность!
В преддверии сильной драки в Туруханском крае строят новые бараки,
Никто там не помнит великие имена, в бездонную пропасть падает страна
И не только она! Какова цена сиюминутных побед? Они стране во вред,
Закрывают интернет, но стоит сильно захотеть - отменно поспать и поесть,
С огнём даже солнечным днём не отыщешь мясной паштет! Господа, гасите свет!
Нет ни горькой, ни сладкой, с нашей-то хваткой нельзя говорить о свободе украдкой!
Мы целоваться впредь не станем, поцелуй обозначим едва заметным касанием,
Исполним все предначертания небес, помолимся, чтоб бес навеки с нашей стези исчез
И заново никогда не воскрес! Хватит читать нам ликбез, отрадная весть,
Что Христос воскрес, вернула к жизни интерес! На общем прошлом поставлен крест!
Так оно на самом деле и есть! Мы будем порознь созревать и цвесть! На всё воля небес!
Я всех святых на помощь зову, а массы несу свою мечту и дьявольскую красоту,
Но теряю время попусту, опускаюсь на пожухлую траву и роняю долу горькую слезу!
Очнусь к утру, стыдно станет самому за душевную доброту, но это будет потом,
Мы же сейчас к заветной цели идём по песку босиком, вокруг снега и метели
Смешали все акварели, Дух Божий оставили в чужой прихожей, страна у нас – гордая,
Сиськи мягкие, но жопа твёрдая! Она не сильно охает, когда её потомок Ленина мудохает!
В начале нынешнего века власть до нуля низвела простого человека! Может быть,
Не по праву я пытаюсь играть роль поводыря, бог - мне судья, не знаю сам, что делаю,
Снимаю днём с бабы платье белое, целую грудь - то правую, то левую!
Подхожу к ней - то спереди, то сзади, - одинаковы все бабы, они на передок все слабы
И велики их греха масштабы! У них глаза округлые и губы пухлые,
А то, что расположено спереди, вы мне уж точно не поверите, и чуть пониже живота,
Дальше не выдерживает моя строка, там места интимные и названия у них старинные,
Там в давние времена были земли целинные, нынче распахана та целина,
И греха она полна! Куда идёшь, страна? Куда ведёт тебя вся эта шушера и шантрапа?
Пора, пора в путь – дорогу! Слёзы вытирая, живу и не знаю, как страдает родина вторая,
Но предполагаю, что все сполна вскорости узнаю! Грудь томлением скована,
Карточная колода плохо перетасована, нынче говорить и писать об этом рискованно,
Но слова не кончаются – великие события намечаются! Мысли с губ в омут срываются,
А потом еврейской публикой окончательно опошляются! Ночная мгла на окно легла,
А Луна едва-едва выглядывает из-за угла, божья благодать, кажись, мимо прошла,
Не задержалась до утра у едва тлеющего костра, упала наземь угасающая звезда
И она уже никогда не увидит этих садов, их затмит отблеск взрывов и штыков!
Потерян кров над головой, нелады с роком и судьбой, как идти во тьме ночной
По дороге столбовой, если ноги подкашиваются само собой даже на булыжной мостовой,
Хотя её на каждом углу сторожит пузатый городовой? Он не дорожит собой,
Мысли наперебой спорят с многоголосой толпой о доле мирской! Кто здесь святой?
Они остались за кормой! Грешники встали в строй и подняли шум, гам и вой,
Их не обойдёшь стороной, всюду творится разбой, ночные крики даже за стеной!
Где найти покой? Во тьме ночной! Как нам быть? Как нам дальше жить?
Как своему горю подсобить? Мы говорили про баб, пытались их осуждать,
Но если сразу дать, скажут – ****ь, а если отказать или малость обождать,
Начнут вслух гадать, куда и как? Не хочу мир страстей опошлять,
Но как тлетворные думы передать, если после оргазма легче помирать? ****а мать!
Увидя такую благодать, трудно доброму молодцу в любви отказать! Она бы не дала,
Но дома нет душевного тепла! Там холодная стена и закон – дремучая тайга!
Эх, дороги…пыль да туман, холода, тревоги да степной бурьян!
Со стороны виден каждый наш изъян, вот сбросимся по рублю
И я все бабьи достоинства одним махом оценю, если надо – себя казню,
Но зазря не начну мышиную возню! Отблагодарю рублём и дам бабе денег взаём,
Коль она будет стонать подо мной и начнёт изгибаться спиной,
В тот миг затрепещется весь род людской! Наша судьба в руках народа,
Но он хиреет год от года! Всему виной плохая жратва и погода!
Живёшь среди простых людей, и знать не можешь доли своей,
Я же на своём стою и в лицо плюю самому королю! Он сгибает толпу в рог бараний,
Но гремят барабаны и боятся тираны, что мир лишит их благосостояния!
Протесты растут то там, то тут, усердие и труд – всё перетрут! Мой друг, о покое, забудь,
Каждый дрочет, как он хочет, тиран народу голову зря морочит! Он между льдами затёрт,
Течь дал его правый борт! Люди бегут то на корму, то на ют,
На раздумья осталось пару минут, рвётся дух, появился неподдельный испуг,
Ходит слух, что он трепещет среди двух общественных начал, но тот, кто воровал
И никого рядом с собой не замечал, первым заорал: «Братва, аврал! Полундра!
Взорвать страну собралась какая-то лахудра! Это – не секрет,
Что в стране денег нет, то и дело гаснет свет в конце туннеля!»
Я же сморю на жизнь и на смысл бытия под прямым углом,
Хватит шатаний между злом и добром, сгущается темень за окном!
Презрев лень и негу, господа садятся в скрипучую телегу и едут по белому снегу,
Дабы головы себе сломать, есть слово очень простое, оно такое,
Что его знают не только изгои – ёб твою мать! Нам всем на свою историю наплевать,
Но народ рано поутру выехал пашню пахать, а не орать – ёб твою мать!
Хреново мы живём в краю родном, нам всё – нельзя, но мы имели в виду всё,
Кроме шила и гвоздя! Шило острое, кривое, а гвоздь – создание такое,
Что ему плевать на грешное и святое! На всю гашетку жми, оттаскивай бабу в кусты,
И люби королеву красоты до умопомрачения, хотя нет правил без исключения!
Та страсть выйдёт тебе боком, коль ты во сне глубоком хватаешь женщину за ноги
И раздеваешь её прямо на дороге! Не будь разинею, над головою небо синее!
Пусть твой чёлн барахтается среди сотен тысяч волн, запомни,
Что даже если ты мужчина скромный, скрип кровати монотонный
И крик неуёмный не затмят небосвод, хотя в этот миг ты, сильнее, чем бог,
Если не остолоп! Уж лучше пуля в лоб, чем упасть голым в огромный сугроб!
Летит по дороге снежок, скользит по ней женский сапожок, а на душе – море тревог,
Можно сбиться с ног и попасть в острог, если бог затмит горизонт
И сделает последний аккорд под гул аплодисментов! Вот в такие-то моменты
Не считаешь ни доллары, ни центы, только опосля открываешь скомканные конверты
И подсчитываешь потерянные дивиденды! Паровоз идёт, колёса катятся,
Опосля все бабы схватятся, когда их цель за углом не обозначится!
Весь пыл зазря растратится, но тяжкий труд никак не оплатится,
Баба в жилетку поплачется и уйдёт восвояси, чтобы на старости лет вспомнить в момент
Свои прошлые связи! Без любви зачахнешь, охнешь и ахнешь,
И жизнь не будет тебе мила, но после стакана сладкого вина вспомнишь старый саксофон,
Его скул и стон, в тот миг накрытый стол затмил ночной произвол! Мир до ручки дошёл,
Народ трудится, как вол до седьмого пота, а на хрена ему работать? Пусть работает жена,
Коль она и умна, и стройна и её прыть за версту видна из открытого настежь окна!
Пришёл черёд другим задуматься над будущим своим! Перед глазами морской пейзаж,
Там безлюдный пляж, по нему привык я гулять, вдалеке горит припортовый маяк,
Он подаёт всем людям знак, что тьма и мрак – для них не помеха осуществить вояж
На просторы морские, мы – люди земные, грешные и не святые,
На земле одна напасть – негде камушку упасть, можно легко зазря пропасть,
Если всё в свои руки заграбастает загребущая власть! От Москвы до самых до окраин
Землёю правит барин, он, как боярин плечи расправил, встал среди проталин, как Сталин
И лукавит, что Русь Запад вот-вот на колени поставит, погуторил и бросился в бега,
Землю испоганил, для него закон – дремучая тайга! Он живёт под Москвою
И правит железной рукою городской слободою, он – мишень для шуток грубых,
Шутки о нём рассказывают ребята из его же группы, он держит кадило слабеющей рукой
И сам себе поёт за упокой! Он - не поп и не урод, сказать, что остолоп, нельзя,
Но никогда не смотрит собеседнику в глаза! Он – и судья, и прокурор,
Но по большому счёту – вор, из душ заблудших надо выметать сор лучше! Позор!
Не горюйте! Не стенайте! Получайте всё сполна, в этом есть и наша вина!
Расширяется Бутырка, ходить нам всем там разрешено без шнурков на ботинках,
Мы же водку лакаем и не думаем, кто заставит нас таскаться на допрос к вертухаям?
Только в Третьяковской галерее разрешат вещать новоиспеченным Орфеям,
Им намылят вначале  шею и заставят чтить фальшивые идеи, намажут губы елеем,
Чтобы казались умнее! Освободят на время от шлеи, мы все – люди свои,
Но нет у нас общей колеи! Шли, шли и пришли к старому обелиску,
Теперь зубами вцепились в бумажную сосиску, словно баба в письку
И догрызаем то, что есть, не на что даже присесть, а за протест можно надолго сесть!
Всё опять не слава богу, денег у людей не много, разные у них пути-дороги,
Один – тощ и бескорыстен, а другой пытается добраться до высоких истин!
Оторопь берёт, как будет выживать простой народ, он пашет, сеет и жнёт,
Исправно платит барину оброк, но дел – невпроворот, он скрипучий воз на себе везёт,
Стон несётся из груди: «Не убей, не укради, боже, ты за нас этому извергу отомсти!»
Неисповедимы Господние пути! В любое мгновенье жди очередное ущемление
Собственных прав, неужто, господа, я в чём-то не прав? Оставь всяк сюда входящий
Смысл бытия настоящий, здесь есть свой смотрящий, в наши дни он жрёт лучше,
Чем едят они, дети земли, без судьи не разберёмся, но при своём мнении остаёмся!
Пальцем тыкать мы не будем, колокольным звоном пьяную страну мы не разбудим,
Поворчим, поговорим и бог с ним, бытием мирским, уж лучше промолчим,
Всё равно в острог угодим, а жизнь, как серый дым улетает в никуда,
Она уходит в землю, как талая вода – раз и навсегда! Наверх всплывает нужда,
А беда тут, как тут, но её в гости публичные люди не зовут, а годы идут,
А годы летят, и нет им пути назад! Кто будет такой родиной дорожить?
Уж точно не тот, что прилюдно врёт, что сам безгрешно живёт,
Мать ети, любого гражданина спроси, сколько терний у него на пути?
Он ответит без промедления, что счастье на Руси никому не найти!
Звени! Звени, колокол поломатый, в нашей нищете не только евреи виноваты!
Без кирки и без лопаты здесь не обойтись, дамоклов меч над головами праведников завис,
Он бросил клич: до седьмого пота трудись, уходит жизнь в недра земные,
Туда уходят все грешники, и даже святые! Сквозь слякоть, мороз и пургу
Против ветра иду, чтобы встретить алую зарю, но не на Калыме
И не в холодном остроге и не в пересыльной тюрьме, предчувствую беду,
Вот-вот бездыханным упаду, обессилев, лишившись собственных крыльев,
Весь в поту и в мыле, без мощи и без силы, а вокруг творится насилье,
Сильный ливень отмоет потускневшую зелень, посветлеет грядущий день,
Но мне один хрен: кого и куда? Ушла бы с моей дороги беда – раз и навсегда!
Облик отца и мессии – великое несчастье для России! Рукоплещут ему города,
Грудь украшает Золотая звезда, а голова дожидается своего топора бессменного палача!
Вот-вот потухнет в храме едва тлеющая свеча из старого сургуча! Не зря
Мы сообща били врага, теперь наша стрела его плоть насквозь прошла!
Из-за грязного стола вышла она, будущая мать и чья-то жена, шатаясь, подошла
И протёрла испачканное стекло, а его уже давно не мыл никто, ей и вправду тяжело,
И что? Шепчу бессвязными словами, что легко дышится нам только в божьем храме,
Но и там грехи проносятся над головами в белых панамах и потешаются над нами!
Мы же со слезами обращаемся к богу, он пожурит нас немного и начнёт хохотать,
Что нам пора внедрять в этой стране матриархат, ведь каждая из баб
По большому счёту чья-то дочь и мать, но ****ь в душе, а кто знает,
Какие мысли роятся у неё в голове? Мы ходим по одной земле,
Но у нас разная пища на столе, мы – нищие и грязные, больные и заразные,
Говорим слова несуразные, нам не положено бить своих господ по жирным рожам!
Что имеем, то итожим! Очарована и околдована, в железные цепи закована,
Ни с кем не венчана вот та изба бревенчатая! Она – и символ, и обелиск,
Что над горизонтом лукаво завис, но не изменил ни жизнь, ни смысл земного бытия!
Тоскую всуе я! Пол-литра за рубли не купишь, бабу отлупишь, себя расшевелишь,
За работу получишь шиш, постоишь у дырявых крыш, как старый хрыч,
Пару слов промычишь, посмотришь ввысь, увидишь звезду сумасшедшую,
С небес сюда сошедшую, а жизнь печальная, как и кольцо обручальное
Предвещает дорогу дальнюю, тюрьму центральную и жизнь далеко не идеальную!
В порядке авральном собираешь пожитки на скорую руку, приморили суки, приморили,
Погубили молодость мою! Я бога молю хотя бы на именины подать к моему столу
Салат из заморской солонины! Душа устала от повседневной рутины!
Столетия промчались, от них одни лишь воспоминания остались, и вновь волнуется кровь,
Хотелось бы жить иначе, душа скорбит и скромно плачет, а рядом бесы скачут и скачут,
Они любую истину на собственный лад переиначат! О, глупая земля,
Когда же свергнешь с трона ненавистного короля? Избы горят и горят,
А как же хочется забыть, что Ад уже много лет подряд
Пытается изменить наш яркий подвенечный наряд! Нервы изрядно шалят! Да ладно!
Мысли спешат коня на полном скаку остановить, прерывается на миг временная нить,
Нет времени обелиск самому себе в ночи создать, пора бежать на кровавую рать,
Ведь надо отстоять всё то, что когда-то вскормила Родина-мать!
Мы братья по крови, но нет прежней любви, и что ты мне не говори, я сам умён и стар!
Карр, карр, карр! Подскажи мне чёрный ворон, как избавиться от зловещих чар?
Позади погром, дело не закончится судом, лютая стужа за окном, кому я волью
Ненависть свою к ненавистному и бесстыжему королю? Повторяю снова,
Что ничто не ново под Луной, жизнь течёт само собой, что-то меняется летом и весной,
Но дни идут своей чредой! Полжизни не живёшь, а выживаешь,
А потом полжизни доживаешь, и даже не предполагаешь,
Кого ты на своём пути завтра повстречаешь, головой киваешь при встрече
Первому встречному и, судя по всему, уже не веришь никому! Искушаешь судьбу,
Но трудно жизнь мудро прожить, надо не только жену и детей любить,
Знать надобно немало, надо выучить для начала несколько правил мирских
И быть готовым голову сложить за них! Коль честь наземь упала, считай, что пропала,
Стремись всегда к своему идеалу, он есть, но грешных дел не перечесть! Их смесь
Подобна тротилу, или разливам Волги и Нила, от страшного взрыва бед немало,
Жуткое время настало! Вместо того, чтобы мыслить и страдать, люди начали роптать
И во всех грехах обвинять Творца и Мать! Жизнь – обман, её очи застилает туман,
А рядом покоится белоснежный саван, успокойся, смертный, и ничего не требуй
От седьмого неба, только хлеба и зрелищ позволено требовать тебе,
Не думай о роке и судьбе, благодари бога, что ты не в тайге
И тюремная одежда не подходит тебе! Жизнь посвящена борьбе,
Узда в руке, пыль на солдатском козырьке, будущее во мгле,
В суете, но не в обиде, быть может, люди не подают виду,
Что туман очи застилает, собаки на всю округу лают, а караван идёт своим путём!
Два события в одном, как сущее увековечить? Как свою семью достатком обеспечить?
Чёт или нечет? Кто же нашу жизнь калечит? Бытие пошло счастью назло по оврагам,
Оно то бежит, то идёт шагом, грусть затая, смотрит, как с общего стола сметаются крохи,
Жить и вправду стало плохо, больно и одиноко, вокруг хохот и грохот,
Мало ахов и вздохов, но Анастас и Прохор держат порох сухим,
Вот-вот они начнут палить по своим! Смиренная мать ещё долго будет с небес наблюдать,
Как новейший автомат будет в сторону бывших собратьев стрелять! Зло не знает преград!
Не хочу на кофейной гуще гадать, мне истину трудно понять, и ещё труднее жить по уму,
Но до моих страданий нет дела никому! Можно живот положить,
Только бы своему Отечеству верой и правдой послужить, но осиное гнездо
К себе привлекло чёрное вороньё! Прошлое уходит прочь, надвигается холодная ночь,
Не знаю вправду или всерьёз выливается на головы людей весь словесный понос
И море горьких слёз заливает корни русских осин и стройных берёз,
Жизнь летит под откос! Ну что ж на поверхность, наконец, всплывает жуткая ложь!
Самим себе во вред тираны нам предрекают множество страданий и бед,
И вдруг раскрывают один простой секрет, что в государственной казне денег нет!
Всё украдено до нас, мы – пас, во всём повинна предыдущая власть!
В жизни мирской редко кто спит со своей женой, но занимается усердно болтовнёй,
Мне бы руку праведникам пожать, чтобы умнее стать, но шелест местных трав
И крики шлюх и шалав напоминают мне, что я - неправ и у меня нет никаких прав
Переписывать старинный церковный устав! Я духом мигом поник,
Но к жизни меня вернул с виду никчемный старик, он не говорит, а едва шипит,
У него священный лик, он эту землю сторожит от тех, кто проповедует бредни и грех!
Шторами окна занавесь, чтобы мир весь не видел процесс твоего очищения,
Прояви толику смирения и овладей толпой смиренной, иди наперекор вселенной,
Все мы – тленны, но ты ответишь за смятенье всех и первым осудишь собственный грех!
Час ещё не пробил и каждый из нас мирскую жизнь на корню не угробил,
Но Господь сподобил нас на смелый шаг: осудить кровожадную власть!
Часов неумолимый бег, словно пушистый снег, падает на каждое мгновенье,
Вторгается в чужие владения, и только всесильное проведение считается с тобой,
И пытается разговаривать со смятенной толпой! Успех и поруганье искажены заранее,
Лишь жалкие воспоминания, не уставая, напоминают, что прощая,
Ты становишься мудрей шушеры всей, что разбрелась по земле твоей!
У неё нет поводырей и только бес ей говорит: «Иди, грех ждёт тебя впереди!»
Пока сердце бьётся в груди, и соображают мозги, события не торопи, живи и зри
На этот мир вблизи и издали, чужие грехи не осуждай, всему есть мера и край!
Во всех своих грехах я виновен сам, я всем воздам по заслугам – эти слова
Я вспомнил с испугом, лошадь на зелёном полё траву жуёт, изредка ржёт,
А проточная вода в ручье, как и зеркало не лжёт, что Господь пошлёт,
То ли урожай, то ли недород, то и произойдёт! Потускнел наш алтарь,
Построенный встарь, ядрёна мать, зачем продолжаю шары катать
И баб поучать, как на четвереньки вставать? Написано немало строк,
Что всесилен Бог, но и я – не остолоп, хотя вот-вот завалюсь в сугроб,
Потому что меч над головой барина занёс и что ж? Хорош вопрос!
Судьба пошла наперекос, никто не смог между добром и злом перекинуть мост!
Они живут врозь, и чем их путь скучней, тем сильней их отовсюду гонят взашей!
Коль в голове одна извилина, и плоть надвое распилена, могу сказать,
Что их нельзя заново воедино связать! Надо брать в охапку и сажать на запятки,
Прижимая к груди автомат! Был бы рад встать в один ряд с теми,
Кто восстал против системы, но не время и не час показывать собственную власть
Перед глазами народных масс! Темнота мы, темнота, у нас не жизнь, а маета!
Играем на сцене бытия с чистого листа! Когда же будет наоборот?
Никто замыслов господних не разберёт! Мы лишь к утру
Презираем собственную простоту, посылаем соседей в жопу
И раньше срока стремимся бежать в Европу! Не разогнуть рабом колен,
Пока не подует ветер свежих перемен, а что получим взамен? Прах и тлен?
Трудно холопу добраться до Европы! Мы все в глубокой яме, но мечта рядом с нами!
Не хочу говорить про застой по причине простой, у нас менталитет свой и быт мирской
Проходит иной стороной, там грязь и разбой на дороге столбовой, не стану кривить душой
И врать, что никто из нас не хочет воровать любовь и страсть! Все хотят жить всласть,
Как в сказке про волка и семерых козлят! Так устроен наш славянский быт,
Что везде и отовсюду немыслимо  сквозит, хочешь – не хочешь, но надо грешить,
Чтобы жить! Вопрос ребром стоит! Своей ненавистью святой
Одно дельное правило для себя, наконец, усвой и грешную душу успокой:
В любом случае не обвиняй в своих бедах соломенное чучело, даже если бытие замучило!
Страстей живой поток стонет и ревёт, что народ плюёт в потолок или свистит в свисток,
Когда видит пару стройных женских ног! От воплей гул в степи стоит,
Разве можно спокойно жить, когда весь дом дрожит, одними мыслями не будешь сыт!
Любой бы мужик утоп у стройных женских ног, большего счастья в том нет,
Когда рабыни секса страстно исполняют тебе миньет, господа, гасите свет!
Можно и без излишних эмоций, не зря я женщинам пророчил
С множеством приятных пропорций одну из ста позиций, но чисто по интуиции
Любая Патриция чтит народные традиции! Меняются лица, но одни и те же позиции
На полу и на кровати, но весьма некстати наверх всплывают женские амбиции,
Они всегда к мужчинам в оппозиции! Голову долой и шагай домой
Спать со своей уродливой женой! Бумагу отложу, оставлю перо,
Коль любовное дело так  далеко уже зашло и занавешу полуоткрытое окно,
Чтобы в комнате стало и вправду темно! Буду копошиться сотню лет,
Пока кто-то из умников не даст мне умный совет, ведь чувства дробясь,
Разрушают временную связь! Уж лучше в любви по уши утонуть,
Чем резину зазря тянуть, куда бы я ни плыл, рядом был молодецкий пыл!
Узрев сладость в дупле, прозвучала команда на корабле: «Аврал!»
Кто там раньше не бывал, тот любовниц к своим мужьям не ревновал,
Я же даю фору им, пусть страсть тут же предаст силы и мощи мужчинам другим!
Может быть, и я когда-то начну в бараний рог трубить, что не хочу любить
И навешивать на себя всех собак, тогда дело – табак, но сознание затмит тьма и мрак!
Девочку красивую один мерин взял силою, попросту говоря, изнасиловал,
Перед этим долго тискал и целовал, пока детородный орган на дыбы поднял!
У неё маленький клитор, он об него свою головку вытер, опустил книзу тоненький свитер,
Поправил на шее шарф в полоску, но причёску оставил без изменения после наслаждения,
Всё выглядело просто потому, что он забыл расчёску в скрипучем возу!
Есть тяжкие моменты в жизни приличных людей,
Когда даже импотенты ищут на стороне ****ей!
А у тех ни кола, ни двора, им не судьба смотреть из раскрытого настежь окна на те места,
Откуда святость даже не видна! Зачем меня мама родила и от кого?
Точней её этого не знает никто! Живу с той поры, как бог, как червь, но не царь и не раб,
Хотя духом и плоть изрядно ослаб, да ладно, у всех жизнь складывается нескладно,
Чтобы другим было неповадно смотреть отныне и впредь, как идут года,
Как сменяются генсеки, об этом только думают,
Но вслух не говорят интеллигенты на тюремной лесосеке!
Им наброшен на шею жгут, их во все дырки ебут, но не в этом суть, дело в том,
Что я не помню никого, чтобы кто-то подавал мне через настежь открытое окно
Свежее парное молоко! Хоть убей, не понимал, почему я такой беспомощный и мал?
Базар-вокзал пред очами предстал, но мозг, как студень нервно дрожал,
Пока пожар в голове затихал, я же жар руками загребал, слова молитвы помалу шептал,
Душу перед богом обнажал, но птицу счастья за хвост не удержал! Мечту к себе прижал,
В холодное чело поцеловал и ушёл не солоно хлебавши, вид немощный и уставший,
Истину в себя не впитавший, трепетал, как лист опавший, думал о жизни,
Кончине и тризне и по этой причине дотошные мысли до утра над головой зависли!
Зазря среди белого дня протираю штаны, никому ни бедным, ни богатым
Мы здесь не нужны, окромя своей жены и близкой родни! Пока нет зарплаты,
Ходишь в штанах с заплатами, у тебя нет ни бабы, ни хаты, на перекатах горбатых
Наедине встречаешь закаты, смотришь взглядом подслеповатым на святые распятья
И вспоминаешь свои прежние понятья! Был ли ты в семье первым иль пятым ребёнком,
Ездил ли на санках или ходил по льду тонкому, был тощим или пузатым,
Ходил стриженным или лохматым, ты всё равно нёс растраты в семью,
Вот почему ты не доверял никому свою сокровенную мечту, а шёл у неё на поводу!
Всматриваюсь в сумрак ночи, из орбит лезут очи, а червь сомненья душу точит,
И голову морочит, ему невмоготу, надо собрать все силы к утру, чтобы в босяцком кругу
Встретить ветер и пургу, я же в сторону на миг отойду и встану на углу, силы соберу
В один кулак, и сделаю роковой шаг, когда прозвучит громоподобный набат!
Небесный знак затихнет в придорожных кустах, появится неподдельный страх
И слёзы на очах, но толпа зевак в ответ услышит откровенный мат, только так,
Иначе – никак! Жизнь, как бумеранг, перекрывает кислородный шланг, стою и шатаюсь,
Кажись, задыхаюсь, молюсь и каюсь, падаю и вновь поднимаюсь, но остаюсь в дураках
Уже в который раз! Слово, что приходит на ум снова и снова, с ходу не вставишь в стих,
Оно в народных устах, словно стенах родных, и его девиз: матерись, что мочи,
Всё равно сумрак ночи перейдёт нам спешно дорогу и не станет потакать Господу- богу!
О, дайте, дайте мне свободу! Мы теряем годы бытия, кажись, зря,
А нам нужна хотя бы жалкая субсидия, япона мать, наш враг хочет нас силком сломать
И себе намазать на губы заморский шоколад! Ему ли не знать, в какую сторону шагать?
Как могли такой серьёзный план доверить правнучке Каплан? Внучка еврейки
Оказалась такой же неумейкой, кажись, она была хорошей белошвейкой,
Кроила бумазейку, целовала любовников в шейку, зимой носила телогрейку,
А вечером садилась на старую скамейку во дворе, чтобы в городской черте
Побыть наедине! Та, что в картавого вождя когда-то промахнулась,
На прощанье горько улыбнулась и извинилась за свою сутулость!
Бог ей судья, но это её вина, что она с двух метров не попала в маленького вождя!
Тру-ля-ля! Тру-ля-ля! Мир, как колода карт, или ралли Париж - Дакарт,
Всем нужен фарт, жизнь похожа на карточный банк и чем выше ранг игроков,
Тем больше мужиков лишаются снов, их фортуна сгибает в рог, а они сбиваются с ног
В поисках счастья, но к великому несчастью встречаются с ним не очень часто!
Судьба - не в нашей власти! Рок мечет, чёт или нечет, но я не знаю,
Зачем в поддавки с судьбой и роком играю? Выигрыш выйдет боком вместе с пороком,
Живу и на благо небес уповаю, горю и сгораю,
Но жизнь на карты никогда не променяю! Трудно сберечь
В полной неприкосновенности собственную речь,
Можно общепринятыми правилами пренебречь, пусть слова свистят, как картечь,
Можно на пол лечь, чтобы голову сберечь! Чтобы досужие разговоры на корню пресечь,
Надо из последних сил на весла приналечь,
Чтобы беда свалилась стремглав с покатых плеч!
Едва бреду, едва ползу, искушаю рок и судьбу, но не дай бог, чтобы какой-то порок
Просунул свой нос в душу падшего мужчины
И нашёл веские причины напугать его удушьем,
В сумке пастушьей есть снадобье любое, было время золотое,
Не скрою, когда и я боролся с тоскою и путал любовниц со своей женою!
Гора не сходится с горою, а человек замедляет времени бег, но ненадолго,
Лишь на миг, коль он божью истину уже постиг, принял постриг,
То есть совершил духовный подвиг и сам себе воздвиг белоснежный обелиск!
Во все века таких, кто космических высот достиг, сжигали на кострах,
Всё – тлен, всё – мрак, а на письменном столе масса исписанных бумаг,
Надо делать шаг в неизвестность и искать истоки русской словесности,
Но на том многотрудном пути трудно истину найти и уверенность в себе обрести!
Не льсти самому себе! Коль угодно будет судьбе, даже лёжа на боку,
Ты охмуришь с вою судьбу, а если нет – передай горячий привет суете сует!
В конце туннеля виден просвет, но впереди глубокий кювет, сил больше нет,
Чтобы смотреть, как на склоне лет страждет Человек! Он замедляет свой бег,
Денег в кармане нет, пуст конверт, слава богу, что под ногами земная твердь!
Она дребезжит, справа ручей журчит, хочется водицы испить, и наедине пожить!
Душа немыслимо болит и тихо плачет, а судьба по случаю всё переиначит,
Слегка пожурит, а потом пару минут помолчит, сделает вид, что крепко спит,
Но не исчерпан до конца доверия кредит! Никто – не забыт и ничто - не забыто!
Мы с судьбою квиты, загодя оплачены все кредиты, об этом – молчок,
Бог весть, когда прозвенит последний звонок, и ты свалишься с ног,
А безусый поп вновь заговорит про всемирный потоп! Коль холоп, закрой рот
На амбарный замок, живи без забот и не говори правду в лоб! Путей обратных нету,
Прислушайся к умным советам, хотя знающие люди разбрелись по свету,
В родных пенатах для них пристанища нету! Везде разбросаны тонкие сети,
Через пару столетий кто-то и наш подвиг отметит, мы жили взаперти
И не знали, что творится впереди? Набекрень свихнулись мозги,
Ты их отпусти, мысли свои, и зазря не сторожи, им трудно сбиться с пути!
Даже у людей убогих есть руки и ноги, но они сидят в остроге,
Но этот грех исправят боги! Лицезрел и пристально на мир смотрел, ещё на год постарел,
Но, слава богу, что жив и цел! Есть задел, и впереди немало праведных дел!
Не всё погибло! Не всё пропало! Тяжкое время настало, судьба выпустила ядовитое жало,
Вначале испугала, а потом, как ни в чём ни бывало, простёрла белоснежное покрывало
И опустилась устало невдалеке, уж лучше синица в руке, чем журавль в небе!
«Игрищ и хлеба!» - орёт безумная толпа, она не ведает греха, над ней потешается Сатана,
Враг над нами глумится, нам бы свободы добиться и на достигнутом не остановиться!
Стремя в ногу и в путь – дорогу, но кое-кто прячется в свою таёжную берлогу!
Плохие дни и я бы переждал, но коль есть Божий дар, нельзя жить у вурдалаков в плену,
Я же одну линию гну, не ем белену, а сквозь ночную мглу взираю на холодную Луну!
Приглашаю её присесть к моему костру, развеять одиночество и огласить пророчество,
Её высочество не слушают никого, однако дело ещё не дошло до вопросительного знака,
Поджали хвост вояки, как побитые собаки! После драки кулаками не машут,
Крестьяне в три погибели пашут, суют и жнут, своим горбом постигают истину и суть
Мирского бытия, у них одна стезя качается перед уставшими глазами,
Она обжигает сердце, как яркое пламя! Вот и я просыпаюсь с бодуна, передо мной стена,
Денег нету ни хрена, голова больна и трещит спина, отваливается печень, лечиться нечем,
А что с ней будет под вечер? В телефонную трубку что-то орёт диспетчер, ещё не вечер
И потому вновь искушаю рок и судьбу, дышу кислородом, помалу общаюсь с народом
В любую погоду, глаз заплыл, кому же я так вчера насолил? Жил и время не торопил,
В меру пил не только квас или кефир, сгонял в тренажёрном зале лишний жир, у меня
Там все документы спёрли, на похмелье дыхание в зобу спёрло, першит больное горло,
Измятые брюки валяются под кроватью, неужто я трахал сватью? Пиджак в пыли,
Куда же нас эти падлы завели? Невдалеке степные ковыли купаются в людских слезах,
Там на корточках стоит старенький и тощий монах, он вышел намедни в дорогу
И небо внемлет богу, хотя сегодня выходной, но разве поспоришь с собственной судьбой,
Если ты – анахорет, и ты - гол, бос и раздет? Выделяется на свету твой загорелый торс,
Ну, а мозг - бледен, как воск! Баба та смотрит на молодца, счастья не бывает без конца!
На всё есть воля Творца! У ног небесного владыки валяются бездари и горемыки!
Познавшим муки Ада, чужая милость не надо! Монах встаёт на негнущиеся колени
И просит у неба прощенья, его жизнь прошла, как тусклое сновиденье,
Лишь на старости лет наступило некое прозренье, но уже качнулась плаха,
Липким потом от страха промокла самотканая рубаха! Слышатся слова проклятья
И они летят в сторону придворной знати! Кое-кто хранит молчанье,
Словно бы язык прилип к нёбу и к гортани, губы до крови бес кусает,
Он кровь грешников наземь проливает, вдруг он по сторонам резко оглянулся,
А потом в другую сторону мигом отвернулся и даже не шелохнулся,
А надулся, как сыч и всю ночь молчит! Степь запустевает, но к утру, она вновь оживает,
Душа мучается и страдает, но никто заведомо не знает, что нас в будущей жизни ожидает?
Наше различье – только в одежде и в обличье, у нас общие традиции,
Одним не хватает ума, другим  - эрудиции! С раннего детства
Нам родители рассказывали про народное средство от проказы,
Мы их намёки усвоили, но не сразу, лишь опосля, когда кровью пропиталась земля,
Круто повернула узкая стезя туда, где неровное пламя свечи трепещет в холодной ночи!
Не ворчи, как дед! На столе лежит жалкая снедь, правда, там выпивки нет,
Холодной ночной порой слышна странная возня за тонкой соседней стеной,
И крики: «Мой дорогой, не издевайся так долго надо мной, не жди меня, кончай,
Скорее свои проблемы сам решай, ты мужик – не слабый, я тоже сильная баба,
Ты даёшь мне бодрость и силу, а я вместе с тобой обретаю свободу и крылья!
Насилуй! Насилуй! Насилуй, мой милый и родной!» Кто-то кричал и бил о стену ногой,
Словно бы мужик ушёл в запой, баба скрежетала зубами, словно падучая в божьем храме,
Пришлось закусить губу и свои вопросы решать на ходу, но я верю в рок и судьбу
И потому так грешно живу! Рву удила, а подо мной стонет чужая жена! Скрипит кровать,
Нечего соседям нас своими криками пугать, мы тоже с усами
И ловим страсть под облаками, а она издевается над нами, словно кошка над мышами!
Из конца в конец открывается сказочный ларец, из конца того что-то и вправду текло,
Но в рот не попадало, трагическое начало два обессиливших тела вконец укачало!
Баба встала раком, и это стало добрым знаком, она - Весы по Зодиаку,
И на этом деле съела собаку, а конец пошёл в лобовую атаку! Дремлющий ум
Услышал шум из-за стены, соседи были впечатлены, но их действия разобщены!
Если бы под Полтавой все так воевали, там не было бы аллеи славы! Шутки ради
Сорванец подошёл к бабе вначале спереди, а потом сзади и не хлеба ради
И не во имя награды стал вместе с ней разгадывать шарады!
Преодолены последние преграды, малец махнул рукой с досады,
Бросил палку в половую щель, в душе наступила оттепель и что теперь?
Бордель, везде бордель, без траханья нет добрых дел! Сделан задел, а дальше что?
Член через плечо! Следующий кто возьмёт в руки женское манто? Никто!
Всё, что было не со мной той ночью, помню, но когда по лобку провёл потной ладонью,
Кажись, я отстрелялся досрочно, ведь учился заочно! Последний аккорд исполню
И буду прекращать кровавую бойню, а то баба родит тройню! Невдалеке цветут сады,
Хлеба на полях густы, правда, в магазинах нет ни мяса, ни колбасы, но вдоволь халвы!
«Кто ты?» - кричат в мою сторону местные мужики! «Исчадие ада и темноты!
Зачем вам всё это надо?» Пот катится градом, баба орёт благим матом, а грех рядом,
Он ждёт награды за ратные труды и не поджидает со стороны чужой жены новой беды!
Припугнуть грешников, желая, он им намекает, что душа живая грешную плоть искушает,
Мужик тот слегка пожал плечами, тяжело вздохнул, кого-то под дых ногою пнул
И тут же северные ветер подул в открытое настежь окно, ему всё равно: куда и кого?
Он росточком невелик, с виду затрапезный старик, не говорит, а как зверь рычит,
Ходит без порток, на ноге один сапог, но и там полным-полно блох! Ох! Раздался вздох
На всю округу, тот, кто живее всех живых, кажись, к покаянью не привык,
Его чувства мертвы, увы, не прыгнешь выше головы, коль все члены больны!
Он видит крестьян простых, голодных и больных, стоит на ногах кривых,
Свысока смотрит на них и думает о семье Турбинных! Он - бывший большевик,
Он сам залезал на броневик, он одну букву не произносит и кепку набекрень носит,
Редко плачет, часто судачит, но в основном, молчит! Он и вправду стал знаменит!
Он спорит сам с собой и с партийной женой! Догадайся, кто такой?
Его личная жизнь прошла стороной, он никогда не спускался в забой,
Писал свои статьи в тишине гробовой, но ему не хватало домашнего тепла,
А в ту пору стужа лютая на земле была! У него не было ни кола, ни двора,
Вместо детей – саранча! Так гласит людская молва! Кругом пошла голова
У партийного меньшинства! На ветер брошены слова, тебе – кулич, Владимир Ильич,
А мне – маца, он всегда говорит от первого лица! В локте согнута правая рука,
Он приехал сюда издалека, решил действовать наверняка, но масть не пошла!
Что взять с деревенского мужика? Взгляд упирается в большак,
Там много интересных баб, а за ними - тьма и мрак! Жить без любви не просто,
Это – таинственный остров для тех, кто проявляет упорство и даже в сорок лет
В конце туннеля видит яркий свет! Надо степенно жить, нам некуда спешить!
Без любви на свете не прожить, не можешь любить, дружи и книги о любви пиши!
Не греши и не совращай! Всему есть мера и край! Ступай домой с дырявой сумой!
Рот закрой! Ты слышишь редкий всхлипы за стеной? Ты нравишься ей,
Ты же выбрался из её обольстительных сетей и прогнал любовь взашей!
Вошёл в чужой гарем, а там море точно таких же проблем! Зачем менять шило на мыло?
Неужто тебе семейное бытие вконец опостыло? Все говорят, в один голос вопят,
Что она, ****ь и не красавица, пусть ****ят, что хотят - она мне нравится!
Пусть у неё глаз подбит и от неё вином разит, пусть ноги разные,
Но она – не грязная и не заразная, пусть она – уборщица, плевать – мне очень хочется!
Так природа захотела, а остальное – не наше дело! Гуляй смело и берись с умом за тело!
Пока ноги в её водах не помочатся, грехи не кончатся,
Не хочу наедине в кровати ворочаться, пусть всё сбудется
И прежние грехи вконец забудутся! Мне всё до лампочки,
Господа, облизывайте пальчики и подавайте своим жёнам тапочки,
Мне же не с руки самому из шкафа доставать разодранные до дыр носки!
Страстное желание приносит жуткую боль и страдание, а слова признания
Звучат на фоне покаяния! Они с губ срываются, стена разрушается,
Любовь с карьера в галоп срывается, прежняя страсть не забывается!
Вспоминаешь древние были, мы в другое время жили, плакали и выли, надрывали жилы,
Брали в руки самодельные вилы, но желания щадили! Жизнь не лучше и не хуже,
Те же продукты подаются на обед и ужин, голос простужен, а ты - обезоружен!
Цель не оправдывает средства, на путь насилия встаёт наследство, ему нужна купель,
А не пара капель, ведь цель чётко обозначена, да и силы зазря растрачены,
Но долги сполна не оплачены! Мороз нарастает, а день прибывает,
Зима ночи урвала, дня притачала, но показала собственное жало,
Изморозь на нос нанизала и в чужую подворотню тихо сбежала!
Такое начало зимы предвидели лучшие умы, а мы продолжаем ходить без сумы,
Ищем костыли, но вокруг одни враги, невдалеке озёра и холодные холмы!
Истина закрыта от взора, но вскоре леса и горы сбросят листву и утонут в снегу,
Ветер поднимет пургу, покроет дома и крыши и, чем поднимешься ты выше,
Тем сильнее обозначатся цели, выползшие из господней купели! Холод леденящий
Провожает год уходящий, он пронизывает жильё и лесные чащи,
Никто не застрахован от всеобщей напасти! Бушуют страсти от вида грядущего счастья,
Но грустный взгляд упирается в Охотничий ряд, там инородцы бузят,
Их хотят вернуть назад! Они мотают головой, им не мил дом родной!
Разбито стекло, на мостовую утекло кавказское вино и где теперь оно?
Правота разделяет беспощаднее греха, тлен и маета закрывают небеса,
Но из-за проливного дождя рушится древняя стезя, по ней сейчас ходить нельзя!
Впереди – долгая разлука, каторга и мука, отец не увидит внука, за спиной связаны руки,
Я имею в виду жизнь ту, с которой все мы столкнёмся в Аду! Подружимся с небом,
Будем с едой, водой и хлебом! Пусть соседи ведут душераздирающие беседы,
Жизнь другая нас от их наездов оберегает, а тьма со всех сторон на пятки наседает!
Хоть в гроб ложись, но уродливая жизнь давно уже теряет всякий смысл! Поторопись!
Внизу скользкий карниз, можно упасть вниз и тогда тлен и суета отойдут в разные места,
Где ветер и пурга дуют всегда, так выпьем же, господа, на коня
И уйдём в бега раз и навсегда, наконец, сбросим тяжесть с собственных сердец,
Пусть всесильный Творец за нас все проблемы решает, но он не посвящает,
Кого он будет миловать, а кого щадить! В ушах подлый визг полдня стоит
И ужас над седой головой навис! Вода капает с покатых крыш,
Куда подевалась земная тишь? Моисей шёл в народ, чтоб тот, был ему благодарен по гроб
И вот раздался первый звонок: мельчает человеческий род!
Что ни день – известия всё хуже, на стезе замерзшие лужи,
А тропа всё круче и уже, мы же свой путь пройдём, даже если умрём,
Пусть на Земле правит закон! Итак – уходишь? Скажи – куда?
Чтобы взять остатки пищи с барского стола? Не робей среди земной круговерти
И не бойся красивой смерти! Все тлены здесь, а жизнь, как Бордоская смесь,
Но смысл в ней есть: победить или умереть? Жить или дальше по течению плыть?
Холодею до дрожи, но не выпускаю из рук старые вожжи, продаю себя подороже,
Пытаюсь выбраться из загадочного мрака, однако страсть выходит из берегов,
Повсюду слышен её всесильный зов! Бегу за ветерком в портовый притон,
Тепло и радостно в нём, холод – дыбом, деревья – кувырком, белый снег – за окном!
С поры ребячьей о жизни судачу, силы трачу, любовниц прячу по разным углам,
Грешен сам и не советую вам на себя обрушить божий гнев, грех запечатлев,
Дождёшься кары, сядешь на нары, вспомнишь девичьи чары, когда ты в пьяном угаре
Жизнь прожигал и на четвереньки перед молодыми грешницами полночи стоял!
Был скандал, и нет его, проходит всё и от прежней жизни не остаётся ничего!
Хватаю слабеющими руками едва тлеющее пламя лопнувшей лампадки,
Внешне жизнь в полном порядке, а глубже копни - одно лишь мотовство
И больше нет там ничего! Проходит всё, пройдёт и это! Дожить бы до рассвета,
Увидеть проблески утреннего света, но на это сил нет,
Громкий плачь и старческий лепет вот-вот голову зацепят!
Что добавить к сказанным словам? Озираюсь по сторонам,
Тартарам повсюду, перед собой вижу грехов прежнюю груду!
Кем я буду опосля? Здесь моя земля, а я иду в никуда, нет пути назад,
Цепи дребезжат, и мечется взгляд по сторонам, то здесь, то там блестит храм,
Но нам – не туда! Вот так всегда, нас страшит будущность такая, я же заведомо знаю,
Что не живу, а таю, однако сердце бьётся, авось, и нам счастье в конце жизни улыбнётся,
А что ещё остаётся, как не ждать, когда к твоим ногам снизойдёт божья благодать?
Прошлое не наверстать! Гулять, так гулять! Надоело надеяться и ждать!
Пора на цыпочки привстать, чтобы всю красоту своих чувств сполна понять!
Злого рока пагубная сила грешную плоть ещё не погубила, мощь слегка надломила,
Но прежние грехи, кажись, простила! Что было, то было! Никто не избежал насилья
В полной мере! Живи и трепещи, любовь ищи везде и всюду, даже отчаявшись,
Веруй в бога и в жизнь! Её свет горит во тьме непроходимой ночи, он, между прочим,
Нервы изрядно щекочет! Если женщина хочет, удовлетвори её желания,
Уменьши её муки и страданья! За окном мела метель и выла пурга,
Страсть до ручки дошла, и её кровью обагрились глубокие снега! Мы, как сговорились,
До рассвета в том бою бились, лишь к утру остепенились! Миражи с глаз скрылись,
А мечты в явь не воплотились! Ты вновь покинут всеми, не время и не час исчезать,
Уж лучше вернуться назад в преисподнюю и в Ад! Там тебе каждый будет рад!
Весь объят тоской вселенской встал с колен на площади Смоленской Беня Земский!
Он плыл невесомо, неслышно уходил из родительского дома, прошёл мимо всех,
Кого любил, обернуться назад уже не было сил! Он напутствия родителей напрочь забыл,
Но лишь к утру вспомнил женщину ту, что всю жизнь боготворил и вправду любил!
Её образ тут же исчез в дымке нежной, он проплыл над площадью Манежной!
Сбросив груз мирских оков, решил - исправить оплошность, всему виной его дотошность,
И вот безысходность наяву, один путь – идти в корчму, чтобы остаться на плаву!
О, Боже, не хочу видеть эти красные рожи! К небу вознесены руки, в ответ – ни звука,
Значит, впереди – долгая разлука! Глаз заплыл, кромешный разрыв суть любви исказил!
Нет никакого толка, собирать по заснеженным оврагам её жалкие осколки!

г. Мариуполь
28 декабря 2014 г.