Зеленая паутина

Снегопад.Вьюга была столь сильна, что казалось, ветер сейчас выдует саму душу, а снег припорошит и укутает своим белым одеялом живое теплое сердце.
Утопая по пояс в снегу, по ледяной бескрайней пустыне неспешно брел странник. За ним плелась, еле переставляя лапы, облезлая и худая волчица. На плечи путника был накинут изумрудный шерстяной плащ. Цвет его был настолько дик среди белой пустоты, что казался чем-то чужеродным и пугающим своей нереальностью.
- Эй, Бэль! Найди нам что-нибудь поесть, а то мне кажется, что мой живот уже присох с голодухи к спине! - сказал странник своей спутнице.
Но волчица лишь оскалилась и поджала и без того куцый хвост.
- Ну же! Хватит упрямиться...
Но та зарычала в ответ.
Тогда странник в зеленом плаще развернулся и, схватив волчицу сухими жилистыми руками за загривок, заглянул ей в глаза. Он смотрел долго. Взгляд его был спокоен и тверд. Волчица же сначала смотрела с вызовом, но через некоторое время взвизгнула и отвела болезненные желтые глаза.
Странник вздохнул.
- Ну же. Иди!
Волчица смиренно потрусила куда-то в сторону. Путник в зеленом плаще продолжил идти дальше.
Удивительно, но, казалось, что у него какой-то неиссякаемый поток сил. Он брел неспешно, он боролся с вьюгой, но он ни разу не остановился. Даже когда прибежала волчица, неся в зубах пойманного зайца, путник продолжил идти.
Он остановился лишь тогда, когда в белой пустыне воцарилась мертвая ночь. На небе зажглись редкие звезды, а где-то на горизонте повисла янтарная луна. Остановился путник - остановилась и волчица. Она высоко задрала узкую морду с глазами цвета луны и протяжно завыла.
- Зовешь, Бэль? Ты зовешь его?
Волчица не ответила, лишь вой ее стал более тонок в оглушительной тишине. Если бы рядом находился живой человек, ему бы заложило уши. Но рядом был лишь странник, давно привыкший к этому вою. Потому что этот вой - зов. Потому что этот вой...
***
Костры, костры, костры... Повсюду костры! Такие яркие, такие обжигающие, но ни капельки не греющие. Ее душа разрывалась от холода, от тоски и от боли. Ее тело ломило от пережитой обиды, а ее разум сковывал страх.
- Чего ты боишься, девица?
- Боюсь... Я боюсь жить, - выдохнула она.
- Вот как... Что ж... Я знаю того, кто может тебе помочь... Но мне нужно твое согласие.
- Я ведь и так его дала. Мне не мил свет без него! Помоги! Не хочу жить...
- Слушай меня... Я помогу тебе. Я знаю... Твое сердце успокоится... Успокоится и утешится... Ты пока присядь вот здесь, в уголке, а я расскажу тебе сказку... белую сказку... Все в снегу... Вьюга столь сильна, что кажется ветер сейчас выдует саму душу, а снег укутает своим белым одеялом живое теплое сердце.
Утопая по пояс в снегу, по ледяной бескрайней пустыне неспешно бредет странник. Плащ на нем из изумрудной шерсти... Спутница его - волчица, вестница смерти, эта волчица голодна... ее голод не насытить обычной едой, как и голод странника. Оттого и скитаются они по этой дьявольской белой пустыне. Путник останавливается лишь глубокой ночью, когда восходит луна и зажигаются звезды... Путник высекает искры из своего огнива и вспыхивает костер. Тогда он снимает свой плащ и начинает его распускать... Вьется нитка шерстяная на белом покрывале, стелется... Стелется, да в узор складывается. А волчица все воет...все поет, поет за зовет. Ее песня - это зов...
- Зов? Зов...
- Ее песня - это зов... Зовет она ведьму Полуночи! Ведьму ночи зовет... Плачет, бедная... Голодная...Душеньку хочет одинокую, сердечко горячее... Да кто ж его добровольно-то отдаст... Белая пустыня, все белым-бело... Волчица воет, нитка вьется, в изумрудную паутину сплетается... Странник той паутиной души ловит, да не простые души... только тех, кто сам пришел, кто сам за себя свою судьбу решил... Самоубийцами они зовутся. Да полно, ты ведь уже не слышишь...
- Паутина... Паутина! Зеленая паутина! ЗЕЛЕНАЯ ПАУТИНА!
Она успокоилась. Ее сердце остановилось, ее сердце утешилось... в паутине зеленой еще одной нитью вплелось...
***
Странник взмахнул рукой, и зеленая паутина вновь превратилась в плащ. Он накинул его на плечи и побрел дальше. За ним потрусила облезлая волчица, таща в зубах пойманного зайца. Брезжил рассвет. В белой пустыне по-прежнему была страшная вьюга.