Мемуары дезертира книга 2 глава 34

 


«Во глубине сибирских руд» революция: ВВэшники с вертолетов по тайге вылавливают Басмачей. Тимур, Чингисхан, Ленин со Сталиным  и Отец Востриков прячут язык в жопу, жопу в горсть и скачками в неизвестном направлении. Дети гор, насекомые и войско ваххабитов едут  в Сибирь за отказ от присяги.

 

 

Привезли «оборонников» в этот забытый в тайге полк, исправительно – показательный. На урановые рудники. В долбанную 45ку. Лихие все вроде-бы ребята. Че бы восстание не поднять? Правда, картину несколько портили баптисты. С Витькой и Толиком например, из Севастополя ехало двое молодых, с последнего призыва сектантов. Оба земляки – Икские. Отправили божьих людей в Сибирь за то, что отказались принимать присягу. Баптистам по вере западло клясться. Хотя… куда бы они на **й делись в Севастополе без присяги? Как говорил командир части: «Будь моя воля, я бы вместо этого отребья набрал в батальон одних баптистов. Это херня, что они присягу не хотят принимать, верующие и без присяги устав исполняют лучше, чем остальные с присягой. Ему скажешь «работай», он будет вкалывать без перекуров, старательно. Пить поборники веры привычки не имеют, в самоволку не ходят, блЭдей в часть не таскают, со стройки, не говоря уже из магазинов, что плохо лежит не пи**ят. Распорядок в части не нарушают. Устав исполняют неукоснительно. Дедовщины у них нет  - золотые люди, жаль баптисты!

  Так вот, сколькие из этих 200 прибывших были баптистами, Шпала не знает. Может ихние двое, а мобыть человек 20. Короче, ангелы оказались перемешаны в пестрой толпе с дьяволами. Когда их кинули в полк и раскидали по ротам, выяснилось, что в этом блЭдском полку верх держат чурки. Здесь у Витьки была возможность убедиться в дальновидности и прозорливости Севастопольских дедов – земляков. И что обидно – в полку 60% русские - горьковчане, 25% чурок и 15% грузины. Грузины верх держат, чурки им помогают, а  еХаные Горьковчане Х** сосут как в прямом, так и в переносном смысле.

   Груздя, по началу это страшно бесило. «Ребята! – объяснял он сынам Алеши Пешкова, - нас в Крыму было 40% русских, остальные чурки! И они у нас по стеночке, блЭди, ходили! Да вам стоит только восстать, вы их шапками закидаете!» Кто то из братьев - славян тут же вещие слова передал чуркам. Витька 1й раз огребся ЗВиздюлей. Толпой на одного, это черножопые прекрасно умеют. «Оборонники» - так называли вновь прибывших, потому, что они принадлежали ранее министерству обороны. А долбанный полк министерству тяжелого машиностроения! Оказывается и такое возможно: собственная армия у отдельной отрасли. Пытались объединить горьковских, сплотить, заставить поверить в себя. Поднять в полку восстание. Но как, оказывается, трудно выдавливать из человека по капле раба, если он свыкся со своей участью. Стал рабом в натуре.

  Опять кто то из Горьковчан сдал, восстание провалилось. Сопротивлялись оборонники отчаянно. В некоторых казармах сутки держались, но силы оказались не равны. Восстание было жестоко подавлено. И существовал такой пидорас - полковник Бычук ( это его настоящая фамилия ). Командир нонишнего полка.

Так вот, я к тебе сейчас обращаюсь, Бычук – мразь ты последняя! Х*усос, тварь… Таким как ты не место у нас в России. Будь ты проклят! И весь твой блЭдский род.

Бычук ненавидел «оборону» зоологически. Потому, что когда еще только пришел сюда зеленым лейтенантиком после училища один из оборонников увел у него молодую жену – красавицу.

  Бычук видел залог своей власти в полку в том, чтобы держать в узде основное большинство ( горьковчан ), путем поддержки и предоставления власти меньшинству. Ту же политику вели и офицеры. Они ставили сержантами  в основном грузин. Те грабили полк, делились деньгами с «голубыми князьями». Не все из командиров были мразями. Когда Шпала в одиночку дал отпор местным ( ротным ) чуркам, старшина вызвал его к себе и сказал, что черноту он сам ненавидит, но против «батьки» не попрешь. И посоветовал: «Продержись Витек хоть с месяц! Работай, выполняй команды и молчи. В роте я основной хозяин, кэп номинально. Так вот обещаю, через месяц добьюсь тебе звания, дам отделение и чурки тогда не страшны. Установишь свою власть. А месяца через четыре сделаю тебя старшиной роты, и ты их блюдей тут в бараний рог согнешь.»

  Спасибо тебе, прапорщик Стацюк! Только долго это было для Шпалы:  Месяц терпеть и унижаться.  Да и судьба распорядилась быстрее и радикальнее, чем рота через пол года.

   Уже через 3 месяца всю эту черножопую братву – друзей полковника Бычука ВВэшники с вертолетами по тайге вылавливали. Не пропал скорбный труд оборонников «во глубине сибирских руд». Подняли они все таки горьковчан! Чуркам с грузинами дали такой пи.ды, что они все до последнего из полка съебались! Их в тайге косяками вылавливали и обратно в полк загнать не могли. Так потом и разогнали по другим стройбатам. Но этого Шпала уже не видел. Революцию, как и многое другое из жизни полка ему поведали бойцы, севшие позже.

  «ВЫ, РУССКИЕ - великий народ! - признавались Шпале чурки, - Но вы ослы! Каждый сам по себе в основном храбр и силен, но ваша беда вы не умеете дружить, объединяться. Каждый сам за себя. И еще одно: Любите сами себя обсирать. Какой же дурак так делает? Вы обсираете соседа, чтобы возвысить себя. Потом сосед обсирает тебя. Все обсирают друг друга. И в конце концов все вы становитесь обосранные, и еще удивляетесь потом, почему вас не уважают. А кто вас будет уважать, если вы сами себя не уважаете? Гром грянет, объединитесь, всем ЗВезды надаете, а потом давай опять между собой грызться.  Истории у вас нет, почтения к старшим нет… Ленин умер – обосрали. Сталин умер – обосрали! … Да обосрать можно кого угодно, для этого ума много не надо. Знаешь у нас поговорка есть: «Даже самый последний шакал может пнуть мертвого льва!» Столько великих людей были у вас и всех вы обосрали. Да появись на востоке человек равный Сталину – имя его во веки веков будет прославлено и никто не станет копаться, сколько человек он положил. У нас Тимур был, Чингисхан. Да ваши Ленин со Сталиным дети невинные по сравнению с каждым из них. А они у нас как святые и никто не вздумает сомневаться в их великости. Если ты не уважаешь нашего кумира, значит ты не уважаешь нас!  Меня конкретно – у нас так.

  Однако, вернемся к хронологии событий. ВОССТАНИЕ ОБОРОННИКОВ БЫЛО ПОДАВЛЕНО. Посажать в дисбат, правда никого не отважились, как хвастались в день приезда, но объявили последнее предупреждение. А за одно еще раз напомнили, что они оборонники здесь люди второго сорта и присланы на исправление. Кажется эти мямли – Горьковчане еще тогда воспряли духом ( по крайней мере начали ), увидев, что могут сделать 150 человек против тысячи двести, или, по крайней мере, против 400 власть предержащих.

 У Витьки же дела складывались следующим образом: В роту из Севастопольских попал он один, а из всей обороны в роте всего пятеро. Каждый сам за себя. Когда чурки били Шпалу шоблой, никто не подписался. И решил Витька рассчитывать только на свои силы. Добыл на кухне нож, размером с саблю и спрятал у себя в матраце. Собственно он уже решил, что терпеть издевательства тюрок не будет. Либо узкопленочные оставят скромного хохлятского паренька  в покое, либо хлопец кому нибудь из них бошку снесет и раскрутится на зону. Не привык Шпала за всю свою недолгую жизнь перед кем то унижаться и привыкать не хотел. «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!» - эту убежденность он вынес еще с малолетки.

Второй конфликт случился через пару дней. Причем, доебались даже не до него! Представьте ситуацию: подошел на работе к Горьковчанам – разговорились. Тут подбегает грузин – сержант и орет. Даже не на Витьку! На него, новенького, как ни странно 0 эмоций, а на троих собеседников евоных: «Что стали пиэдэрасты! Работать  сволочи. Я вашу маму в рот эбал!» И так далее в том же духе. Орет зверек на Горьковчан, а Шпала себя чувствует оплеванным. Раз какая то мразь при нем ( его ) собеседников оскорбляет, а Груздь молчит, значит и он такой же. Короче, сказал этому горному орлу, что не надо в присутствии интеллигенции на братьев славян кричать. Тот язык в жопу, жопу в горсть и скачками в неизвестном направлении.      Горьковчане, твари, еще Витьке тут же высказывают, что мол зря он это сделал, сейчас грузин своих приведет… Ей богу, охуел наш герой в этом зоопарке: Корить его за то, что он за честь этих бля.ей заступился. Да кто они мрази после этого? Твари действительно лучшего обращения к себе и не достойны! Короче, Горьковчане по рабочим местам разбежались. Шпала в цех заскочил, отнял у рабов лом и совковую лопату ( не хотели,  лэди, давать! ). Видит, из большой комнаты есть узкая дверь в маленькую кладовку. Ну он туда за стеночкой лом с лопатой и курканул. Сам вышел в зал, горьковчане наебывают - бетон месят, а он их стыдит: «твари вы, пидорасы. Ебут вас и правильно делают.» Горьковчане наебывают, для них оскорбления дело привычное: «Щас мол наши придут, с тобой рассчитаются!»

Вот бегут басмачи веселой толпой человек в 30. Впереди сержант с вытянутой рукой. Грязным своим пальцем, только что из жопы вытащенном, на Шпалу показывает. Обчество берет его в полукольцо, а Груздь  пускает слезу, просит: «Не надо, братья, все осознал, я больше не буду!», и пятится в приготовленную забытовку. Заскакивает туда, за ним успевает впулиться еще парочка интернационала. Витька отрубает их ломом, а затем выскакивает из укрытия и совковой лопатой по головам подмоге. Не поверите, но уебывали орлы без оглядки в рассыпную! Впрочем, дело известное из колхозных драк шобла на шоблу: стоит одному побежать, а там кажется что врага в четверо больше, что из засады выскочила еще сотня…          

Разбежались дети гор. Шпала смотрит – Горьковчане наебывают как ни в чем не бывало. Витька не отказал себе в слабости над ними вновь поизмываться: А то на душе ведь страх за глотку когтями вцепился. «Что теперь будет?!» Груздь его гонит таким образом, примеряет на себя кафтан героя. На миру, как известно и смерть красна. Пусть хоть миг да его! «Ну что зямы, - глаголет Шпала, - похоже я один боюсь чурок меньше, чем все вы вместе. Поймите – насекомые, из за вашей лядской трусости, только из за нее! И вам самим жизни нет и мне с вами. Вы убедились теперь, как эти орлы от одного человека уебывать могут. А если все вы встанете!? Вы же не чурок, сами себя боитесь. Друг друга! Что подняться захочешь, а сосед тебя сдаст. Это вы их тут орлами с начала службы видели, а мы в Севастополе видели урюков мокрыми курицами.»

 

Как раз когда я редактирую эти строки ( А сегодня 12 Августа  2008 года ) наказывают Грузию. Хорошо но мало!  По уму надо долбить до талого! Они по другому не понимают. И условия: войска ихние на время переговоров под контроль посредников. Дабы не спрятали и не перегруппировались. Границы на замок, чтоб друзья из – за океана оружие не подогнали или Саакашвилли не съебался. Возмещение нанесенного ущерба Южной Осетии. Выдача виновных в развязывании бойни. Причем держать под стражей и судить должны у нас в России. Гаагу мы уже проходили.

 

 

Добрав самоуважения Груздь обезвредил страх ( после  сих великих слов он не посмеет ударить лицом в грязь ) и полез на крышу цеха вешаться. ( шутка ) Тарасу Бульбе предстояло до конца рабочего дня держать оборону. Альпинист сел на крыше с лопатой и ломом, единственный люк закрыл на глухо. Вскоре вокруг цеха внизу начало собираться войско ваххабитов. «Зэмэль, спускайся, говорить будым. Клянусь мамой, мы тэтбэ нэ тронным!» Мамин – Сибиряк ответствовал: он ихним обещаниям уже один раз поверил. Возвышенному возразили, мол у канатоходца нет выбора. А Упрямый Фома возразил: «Есть!» Отец Востриков не слезет, пока не придет начальство. Хапнет губу, раскрутится в дисбат, но терпеть лядство не будет.

 

 

 

 

Прапорщик ставит чурок раком. Голубые каски: Полнейший провал переговоров по Южной Осетии! Д, Артаньян оттаскал полковника на всех ху.х. Такыры вскрывают черепные коробки, чтобы не опозорить Капказ! Тайный союз «Меча и орала». Мушкетер кормит горных орлов дерьмом до сыта, за что «Вора» невъебенные сбрасывают ему камень на голову и ссуть ночью в сапоги.

 

 

Далее пошли взаимные оскорбления, в которых Витька весьма преуспел. Поскольку владел великим и могучим гораздо лучше черножопых. Так и просидел до вечера. Начали собираться на съем. Уже все построились. Летеха - командир взвода послал за ним. Потом пришел лично и пообещал, что гарантирует ему неприкосновенность по пути следования. Ровно Голубые каски. А по пришествии в часть доложит по старшинству.  Шпала сдался. Не ночевать же здесь.

Дорогой, естественно, его никто и не трогал. Зачем? Ведь впереди ночь. Шпалу по прибытии в полк сразу отвели в штаб и он имел беседу с самим полковником Бычуком. Стороны подтвердили свои взгляды. Полнейший провал переговоров по Южной Осетии! Полкан заявил: «оборонников» зря к нему не переводят. Его - полководца задача воспитать из Груздя воина, и он Бычий хер из говна конфетку сделает! А за одно и научит свободу любить с помощью сгибания в бараний рог. Слободской хлопце обнаглел до того, что заявил Кутузову в глаза, мол никто его в долбанный рот не сгибал, и полковник обсерется. Донской казах лучше отрубит кому нибудь голову и сядет за убийство. Насчет последнего Бычара спокойно промычал: «Руби и садись, у тебя это единственный выход. Посмотрим насколько крепка твоя кишка. А сейчас вон в роту!»

Работали тогда временно с 8 до 20 часов. Перевыполняли, догоняли… В общем самоуправство, самодурство местной власти. Возомнившей себя царем и богом над солдатами. Впрочем, потом Шпала отвязался, оттаскал полковника на всех ху.х. Отвел душу! За что ему и дали аш 4 с половиной года. Но об этом впереди. Комитетов солдатских матерей в то время не было, проблем взаимоотношений в армии официально как бы тоже не существовало. Полк в тайге, в закрытом городе, где тоже своя власть, краю не подчиняющаяся. Так что у Витьки и действительно выбора не было!

Вот тут то, по дороге в роту он и забежал в столовую. Выпросил у повара горьковчанина нож с условием, что тот якобы ничего не видел, а утром доложит о пропаже. «А то вилы, земеля, вплоть до того, что я тебя сейчас замочу!» Шпала пришел в роту, не раздеваясь лег на свою верхнюю в углу кровать. Чурки полежали еще с пол часа, о чем то по своему переговариваясь и видно вырабатывая план действий. Затем встали ордой и поперли на Д, Артаньяна. Часть из них шла по проходу, а часть прямо по лежащим на кроватях горьковчанам. Там напротив его шконки были одноярусные. жуесосам наступали на головы, животы, а они лежали как поленья и молчали. До чего жалок бывает человек в своем стремлении выжить любой ценой!

Когда толпа подвалила, Груздь неожиданно выхватил тесак и махнул им пару раз. Кажется инстинктивно, но все же он не хотел валить кого нибудь на смерть. Мушкетер даже ухитрился зацепить одного из орлов едва - едва по руке. Какой тут был вой!!! «Я один здесь Д,Артаньян, а вы все пидорасы!» - вскричал герой размахивая шпагой. ( шутка! ) Главное, чтоб не наоборот оказалось: Все вокруг Д,Артаньяны, один он …! У черножопых в глазах сиял звериный ужас. Они отскочили кубарем, собрались в центре коридора и всей толпой рассматривали царапину на руке собрата. Судя по интонациям их непонятного языка, по выражениям рож, Витька к своему огромному удовольствию допер: чурки панически боятся вида крови. Ну, казалось бы делов то, а для Аксакалов целое невиданное событие –шок. То что потом никто из них больше не подошел к Шпале ближе 2х шагов Витька и сам понимает! И он бы не полез на дурака с тесаком.

Утром пришел старшина. Мурки его дружно окучили, жужжали на ухо, возмущались и показывали на «фехтовальщика» пальцами. Прапорщик с сожалением отобрал у Груздя нож, и повел в штаб. По дороге сокрушался: «Ну что же ты вытерпеть не мог месяц…» «Какие терпежи.» - возмутился Витька, - Ты охуел Мыкола?» (Старшина был хохлом из Сум, от того, видимо и благоволил к земляку. ) Самого бы заставить ночь держаться против сорока чурок, я на тебя посмотрел. Спасибо не запорол никого!» «Ладно, - с пол дороги сказал прапор, - Сдадут, так сдадут, а я сам тебя вкладывать не буду, пошли.» Он занес тесак в столовую, вставил поварам ****ы, и потащил Витьку опять в казарму. С порога велел построить роту и произнес гневную речь, которая сводилась к следующему: если хоть один волос с Гроздевой головы упадет, прапорщик всех чурок раком поставит. Найдет способ. А для начала выбрал несколько «авторитетов» и велел им драить туалет, под присмотром Шпалы. И, если что, доложить об уклонении.

Стацюк привел эту делегацию в гальюн. Чурки взяли тряпки и даже принялись шеркать. Прапор исчез - урюки говно скрести побросали. Объявили: «Им в падлу! И орлы лучше вены себе порежут, и черепные коробки повскрывают. Капказ не опозорят! Короче, все «вора» невъебенные. Витька кричал «Фас!», Таксыры привели вместо себя горьковчан. Шпала не одобрил. Тут пошли в ход заискивания и угрозы с неприятельской стороны. «Самое страшное, что вы можете со мной сделать, Х.й отсосать!» сказал Груздь. Конечно, можно было вызвать микромайора Сацюка, и под его недремлющим оком накормить горных орлов дерьмом до сыта. Но что бы это дало бродяге? Пока договаривались с Витькой, ОН был фигура! В конце концов сошлись на компромиссе: туалет моют чурки, без запряга Горьковчан. Но не те, кого назначил прапор, а любые.

После «Говнистого сражения»  характер противостояния изменился. На Груздя могли сбросить камень на стройке, подставить в строю ножку ( Шпала давал в рыло незамедлительно. ) Нассать ночью в сапоги. Витька тогда сдирал с первого попавшегося  чурки… Но в открытую уже никто не рыпался! А вскоре и вообще оставили в покое. Стали подкатывать оборонники из роты с некими тайными союзами «Меча и орала». Одинокий воин не стал вникать в их дела. «Вы мне тогда помогли? А теперь, когда вас прижали, сами не можете? Слабо?» Сацюк настоятельно порекомендовал Витьке не лезть в блудняк. «Ты за себя постоял. А они пусть тянут мазу за себя!»

Толик Шестаков все подвывал: «Как ему плохо. И невыносимо! И пора бежать…» Все мозги Груздю заебал. Шпала оказался в вакууме. Друзей не было. И тут его подобрали обогрели ( или наоборот «обобрали, подогрели» ) севастопольские баптисты. Стали рассказывать о Боге. Все какое то занятие! Витька начал вникать. И вскоре пришел к выводу, что не все там сплошное мракобесие! - как их в школе учили. Более того, придумано по уму! Но если б только все разом учение приняли, взялись исполнять… А один он не согласен.