Бинокль

На протяжении последних нескольких месяцев Алекс, худенький, черноволосый мальчик с голубыми глазами, неоднократно останавливался у витрины магазина «Мужская оптика», демонстративно вздыхал, прислонялся носом к стеклу и ждал, пока мать не оттащит его за руку. И когда в день его рождения отец протянул ему небольшую, но увесистую  коробку, он точно знал, что внутри. Руки его тряслись, пока он избавлялся от назойливой упаковочной бумаги, ему не терпелось удостовериться, что его намеки не прошли даром. Глаза двенадцатилетнего Алекса заблестели, когда он прижал к себе полевой бинокль, и он тут же побежал к двери, но будучи ребенком крайне нерасторопным, споткнулся, и бинокль выскользнул у него из рук. Этот момент, пока бинокль парил над мраморным полом, а потом вдребезги разбился на мелкие стекла, мог бы стать самым счастливым моментом в жизни Алекса, но отец опередил разочарование и поймал желанный подарок.
- Алекс! – вскричала мать, - Тебе бы спортом заниматься, чтоб быть таким ловким, как отец, а не птиц в небе рассматривать!
- Ничего страшного, - отец вложил в руки сына бинокль, - Беги смотреть на свой остров, и обязательно сосчитай, сколько там живет чаек!
- Такой растяпа, в армии будет смотрителем вышки служить, а не как ты – пехотинцем!
- Куда он денется, вырастет и будет ловким! – мужчина, высокий и крепкий, посмотрел в зеркало. Солнце упало на его левую щеку и высветлило длинный шрам, который остался ему напоминанием о шестидневной войне.
Алекс поднялся на чердак, откуда открывался завораживающий вид на море и белые скалы Рош-Аникра, но меньше всего его волновал сапфировый отблеск воды и известняковые окружности, выступающие навстречу волнам. На горизонте виднелся остров, облюбованный чайками. Много чего поговаривали об этом кусочке каменной земли, но история, рассказанная Алексу его дедом, не покидала его детское воображение.
 Прадед Алекса был рыбаком. Каждый день он и еще десяток мужчин выходили в море. У них было славное рыболовецкое братство – в плену водной стихии они протягивали друг другу крепкие мозолистые руки, а на суше дружили семьями. Но должно было случиться так, что один из рыбаков нарушил заповедь «Не прелюбодействуй», отчего и был изгнан с позором из поселка. Говорят, что он обосновался на одиноком острове и жил там отшельником. Однажды после сильного шторма, защемило сердце прадеда Алекса, он роптал на молодой возраст грешника, на его спрытность и неопытность, и решил он отправиться проведать некогда хорошего друга. Подплыв, ему открылся ужасающий вид – хибара была повалена, а пальмовая крыша растерзана ветром. Волны отталкивали  лодку прадеда, умоляли не приближаться, но он уловчился и схватился рукой за выступающий валун. Еще усилие и он бы обуздал камень веревкой, но неоткуда появилась чайка. Громко крича, она метнулась к мужчине и ударила крылом по лицу. На смену силе пришел ступор, и обмякшие в момент пальцы соскользнули с валуна. Воды понесли лодку к берегу. С тех пор никто ничего не слышал об отшельнике. Много лет спустя, когда стихия смыла следы человека, и остров завоевали чайки, в народе его назвали Островом Любви.
- Что ты там снова высматриваешь? – спросил Ротем, школьный друг Алекса, когда они сидели на утесе.
- Остров… - тяжело вздохнув, ответил Алекс.
- Ну и что там? Стало больше птиц - дармоедов? – усмехнулся Ротем, забирая бинокль.
- Ты же не веришь в историю моего деда… - Алекс отвернулся.
- Может, и верю, но сейчас я там вижу только птиц и продукты их жизнедеятельности! Погнали лучше наверх, там хотя бы есть туннель и рельсы. Вот это вещественное доказательство, что когда то из Бейрута сюда ходили поезда. У меня есть немного шекелей, сможем прокатиться на фуникулере.
- Ладно, твоя взяла! – Алекс бережно завернул футляр с биноклем в шарф и сунул с рюкзак. Мальчишки вскочили на свои велосипеды и закрутили педали в сторону блестящего на солнце исполинского известняка.
Так и коротали друзья свободное от учебы время – разъезжали по окрестностям, наведывались в манговые и банановые рощи, ловили рыбу, разводили костер на побережье, а иногда ехали в соседние поселки, поиграть с мальчишками в футбол. И постоянным их спутником был бинокль, который Алекс доставал из сумки каждый раз, как ему надоедала болтовня Ротема о комиксах и девчонках. 
Линза бинокля аккуратно начищалась бархатной тряпочкой, когда Ротем взорвался с возмущениями.
- Ты можешь оторваться от своего лупоглазого? Я тебя два раза спросил, что ты думаешь о Маайан?
- О ком? – Алекс пристально посмотрел на стекло.
- О новой девчонке в классе… - Ротем набрал полную грудь воздуха и замер.
- Рыжая? – тряпочка снова скользила по оптике.
- Сам ты рыжая! Она сидит перед тобой! Блондинка!
- Я вообще-то брюнет… - Алекс откинул волосы с лица и они с биноклем повернулись к Ротему.
- Убери лупоглазого!
- Да ничего я не думаю о ней. Дура, как и все девчонки. Только и чешут свои волосы и показывают друг дружке, что есть в косметичке и журналы смотрят.
- Откуда знаешь, умник?
- С 33-го класса видна их беседка… - бинокль поймал парящих ястребов, и Алекс повернулся вокруг своей оси, провожая птиц.
- Так вот где ты пропадаешь на переменах! – Ротем подтолкнул друга.
К тому времени, как наступили каникулы на Песах, бинокль, сам того не подозревая, превратился в лучшего друга застенчивого, тихого Алекса. Не говоря лишних слов, бинокль приближал Алекса к далеким, недоступным горизонтам, позволял ощутить трехмерное бурление жизни. Алекс парил с птицами между закатными облаками, курил на палубе с матросами пограничного катера, зажигал с соседями субботние свечи,  играл в петанк в парке, чинил автомобили в мастерской и многое другое. Но что было самым важным для мальчика, так это тишина, отсутствие потребности произносить фальшивые звуки согласия и интереса, он сам выбирал компанию и в ней находился. При этом его везде принимали, правда, не догадываясь о его присутствии. 
- Здравствуйте, а Алекс дома? – на пороге стоял Ротем.
- Да, он на веранде играет с отцом в шахматы. Давно тебя не было видно! Вы уезжали на каникулы? – мать Алекса, немного полноватая, розовощекая, но всегда улыбчивая женщина, приобняла Алекса за плечо.
- Нет, я все время здесь… - Алекс развел руками.
- Тогда почему не заходишь?
- Не знаю, - задумчиво протянул Ротем, - Алекс говорит, что идет гулять с биноклем…
- Да, он теперь с ним неразлучно, а ты за ним заходи все равно! А то, что он один да один!
Алекс обрадовался увидеть друга после трех недель отдыха от него.  Друзья по-взрослому пожали руки, и так как партия была уже закончена, мальчики обнялись в комнату Алекса.
- Как проводишь каникулы? – Ротем сидел на кровати и болтал ногами.
- Мы с отцом ездили на Голанские Высоты. Там такие виды открываются! – Алекс  глаза закатил от восторга, - А ты?
- Ты вчера пропустил матч с командой из Нахарии. Мы их так сделали! Кстати, не знаешь, куда Йоав делся, твой сосед, который?
- Они переехали. Я видел, как из дома выносили мебель и коробки, а неделю назад туда переехала какая-то женщина с девочкой,  – Алекс подошел к окну, взял бинокль, - вон, смотри, они как раз приехали. – И указывая на дом, находившийся по диагонали, передал друга другу.
Бинокль устремил взгляд Ротема на крыльцо, где девочка на вид лет двенадцати держала на руках собачонку, а женщина, в мини юбке и на высоких каблуках, копошилась в сумке. Наконец- то она вынула руку с ключами, которые тут же уронила.
- Ого! Да у нее трусы красные! – Ротем разулыбался, быстро передав бинокль Алексу.
- Что мне на ее трусы смотреть-то! – Алекс наморщил лоб.
- О, хороша чертовка! – Ротем снова посмотрел в бинокль на новых соседей.
- Кто? – глаза Алекса округлились.
- Девчонка! Блондинка же! Когда отец хочет позлить мать, он ей всегда говорит, что лучше бы она родилась в Швеции, а не Марокко.
- А это ты к чему? – Алекс застыл в недоумении.
- Да, что нам с папой блондинки, а не брюнетки нравятся! – Ротем заговорчески потер ладоши, - а тебе какие нравятся?
- Не знаю… - Алекс почесал затылок, - думаю, тоже такие же, как и папе, ну, как мама, наверное.
Мальчики пообщались еще какое-то время, хотя говорил в основном Ротем. Он в красках рассказывал Алексу, как ходил в кино с Ракефет, как ел мороженое с Авиталь, а вот Ширли он почти поцеловал, но она убежала. Алекс кивал в ответ, пожимал плечами, смотрел то направо, то налево, и думал о том, что когда Ротем пойдет выгуливать свою собаку и знакомится с новой соседкой, он заглянет в гости к Гофманам, Швецам и Кампинским. В общем, ко всем, кто виден из его окна. А, кстати, к новым жильцам тоже, правда он пока не знает их фамилию.
После ужина Алекс сказал, что пойдет в свою комнату. Он не любит чаевничать с матерью, когда отец задерживается на работе. Она задает глупые вопросы, на которые у Ротема есть больше ответов, чем у него. Устроившись на подоконнике он, по обыкновению, к первым зашел к Гофманам. Отец семейства  портной. По вечерам он шьет. А день два спустя его жена красуется в новом платье, которое Алекс уже обязательно видел. Семейство Швец редко бывают дома, и сейчас тоже отсутствуют. У Кампинских всегда многолюдно – у них семеро детей. Сегодня двое маленьких возятся в манеже, близнецы увлечены конструктором Лего, одна девочка читает книгу, другая помогает матери на кухне, а старший сын играет на виолончели. Если у других соседей не включен телевизор, то иногда можно и Вивальди послушать. Кампинские нравятся Алексу больше всего. Их отец приходит поздно, но часто дарит жене цветы. Алекс все про всех знает.
В гостиной новой соседки полумрак. Женщина суетится, а мужчина, развалившись в кресле, поворачивает голову в зависимости от направления движения хозяйки, но его лица не разглядеть. «Чего он телевизор не смотрит, а за ней наблюдает?» - удивился Алекс. Из его гостиной слышен голос диктора, мать смотрит новости, чтоб потом рассказать отцу, что произошло в мире. Гофман шьет, а Кампинские ужинают. Алекс посмотрел вдоль улицы. Оранжевые фонари уводили его к небольшому парку, где с пальмы на пальму переметывались летучие мыши, а на одной из скамеек сидят Ротем и его новая блондинка с собачкой. «Надо было идти гулять с Ротемом, а то как-то скучно», подумал мальчик, скользя биноклем по ярким окнам, но образ новой соседки, сидящей на коленях у мужчины, заставил его остановиться – одна его рука держит ее за бедро, а другая застряла в вырезе. Минуту спустя платье порхнуло на пол, а за ним и белье. Женщина ловко подхватила свои одежки и побежала по коридору вглубь дома, мужчина последовал за ней, но вернулся выключить торшер. Желтый свет упал на его левую щеку, где красовался длинный шрам.
Алекса как будто кто-то ужалил между лопаток. Он заерзал, зашевелил плечами, по спине побежали мурашки. Бинокль выпал у него из рук, покатился по подоконнику и метнулся на мраморный пол. Но в этот момент Алекс уже кубарем спускался с лестницы вниз.
- Алекс, ты весь красный, у тебя температура? – мать нежно коснулась его лба.
- А где папа? – пытаясь сдерживать дыхание, простонал мальчик.
- Он, видимо, еще задерживается на работе, сказал, что совещание. А что-то случилось?
- Нет, просто хотел поиграть с ним в шахматы… - Алекс тяжело вздохнул и повернулся к лестнице.
- Я думаю, он скоро придет, подождешь его со мной здесь в гостиной? – мать Алекса добродушно улыбалась, взяла сына за руку.