Слепой Франтишек

                Петербург,
                1844, 8 сентября
                Ян Борщевский

Начало:    "Несколько слов от автора" http://www.proza.ru/2014/12/09/1090
         Предыдущая часть "Родинка на губах" http://www.proza.ru/2014/12/27/877
           (Версия на белорусском языке: http://www.proza.ru/2014/12/10/789 )


СЛЕПОЙ ФРАНТИШЕК


       Темно на дворе. Небо засыпано звездами. Безмятежно стоят оснеженные деревья. Только иногда мороз стучит за стеной. Мой дядя, словно ожидая кого-то, посмотрел в окно и, повернувшись ко мне, сказал:

       — Хорошая погода. Мне кажется, что гостей у нас сегодня не будет, так ты, Янка, вспомни что-либо со своих ученых рассказов. Теперь ночь длинная, можно выспаться, прежде, чем засветится заря.

       Подали ужин. Еще сидя за столом, я думал, ковыряясь в памяти, о разных событиях древней истории: выбирал те удивительные происшествия, какие были бы дяде по вкусу.

       После ужина, ходя, как обычно, по комнате, он прочитал вечерние молитвы и, ложась в кровать, попросил:

       — О каких же богах и богинях ты расскажешь мне сейчас?

       — Расскажу, дяденька, про основание города Рима.

       — Не про тот ли Рим, где живет его святость? О! Этот сказ, должен быть красивый и интересный.

       — Про тот самый.

       — Так говори, буду внимательно слушать.

       Я рассказал сначала, что римляне происходят от троянцев. После начал от Прока, короля албанцев, рассказал про Амулия и Нумитора, про Рею Сильвию, что она, будучи весталкой, имела от бога войны Марса двух детей-близнецов Ромула и Рема; как этих близнецов положили в кошелку и плыли они по реке Тибр, и когда волна выбросила их на берег, так, услышав плач младенцев, прибежала волчица и кормила их молоком, словно своих детей.

       Дядя удивился, что волчица пожалела и привязалась к детям, и сказал, прерывая рассказ:

       — И в старину должны быть волколаки. Наверное, эта волчица сперва была женщиной и имела человеческую душу, ведь откуда бы у нее взялась такая любовь и ласка? А может, и чудо создал Бог милосердный для невинных детей.

       Я рассказывал дальше, как нашел их Фаустул, как они выросли среди пастухов, а потом построили Рим на тем самым месте, где река выбросила их на берег.

       В этот момент залаяли собаки, и кто-то начал стучать в ворота. Прибегает батрак и сообщает, что приехал слепой Франтишек.

       Дядя мой быстренько встал с постели и только зажег свет — заходит Франтишек, правой рукой держится за вожака, а левой — постукивает тростью перед собой, чтобы за что-либо не зацепиться.

       — Пусть будет похвалёны Езус Христус, — сказал слепой, переступая порог. — А или дома пан Завальня?

       — Дома, дома, — ответил дядя. Он с большой радостью здоровается с ним, сам снимает с него тяжелые зимние одежды, приглашает присесть. Сразу приказывает выпрячь коня, дать ему овса, а человека, который вез слепого, напоить водкой и накормить. Также послал к пани Мальгрете, чтобы быстро приготовила гостю ужин.

       — В каких краях ты был? Кажется, уже больше чем полгода не виделись. Знакомые не раз вспоминали про тебя, повторяя такие слова: «Где теперь наш Франтишек? Далеко где-то заехал. Пусть бы он встречал везде хороших, любезных людей, и чтобы не пришлось изведать горе в далеком путешествии!»

       — Всю Беларусь и часть  инфлянтов объехал. Встречал и сердечный прием, и презрение человечное, чуткие сердца и каменные.

       — Инфлянты — край счастливый. Земля лучше родит, чем у нас. Там, говорят, и паны богаче, имеют прекрасные дворцы, и титулы у них — бароны и графы.

       — Я — слепой. Я не видел их пышных дворцов. Знаю только, что там богатые паны не любят разговаривать с бедными людьми. А убогий за свою жизнь не услышит их слова.

       — Ах, как это тяжело, когда человек вынужден просить помощи у тех, кто не понимает, что есть страдания на свете.

       — Но я уже больше не поеду далеко, — сказал Франтишек. — Слава богу, имею благодетелей и в этих краях. Вот пан Б. даровал мне островок в своем поместье на озере Рабло. Там у меня домик, сад и маленькое хозяйство. Мне хватит. Там и кости мои найдут покой.

       — А! Знаю то озеро, был недолго и на том островке, — сказал Завальня. — И тогда еще видел лачугу на пригорке. Кругом сосны шумели и волны на озере. И хотя пейзаж там какой-то мрачный, однако мне очень нравилось.

       — Хвалят те края, но меня — слепого — это не радует. Шум лесов и воды наводят на меня скорбные воспоминания.

       Долго еще мой дядя разговаривал с Франтишеком. Наконец падали ужин. Он подвел слепого к столу и, сев рядом с ним, старался, чтобы гостю всего хватало. После ужина он приказал принести в комнату кровать и поставить у своей постели. После взял меня за руку, подвел к слепому, рассказал ему, что я закончил школу у ксендзов иезуитов, похвалил истории, какие я ему рассказывал, только что тяжелые имена языческих богов и их нельзя запомнить. Затем попросил Франтишека, чтобы и он рассказал что-либо.

       — Не длинный будет мой рассказ, но интересный, — сказал слепой. — Про удивительную женщину, которую видели в разных местах Беларуси. Расскажу, что слышал от людей, которые говорили мне, что якобы видели ее близко.


 Продолжение "Плачка" http://www.proza.ru/2014/12/29/918