Сила любви

часть первая 

Знаете ли вы, что такое "пОмочь?" Именно так, с ударением на первый слог? Не помощь, а именно "пОмочь". Не знаю, как в других местах, а у нас в Западной Сибири, в середине прошлого века, так называли всеобщую помощь конкретной семье, в строительстве жилья, бани или сараев для скота. Если молодая семья решала отпочковаться от родителей и жить отдельно, то на сельском сходе объявляли такую "помочь." Обычно глава семьи, кланялся людям и соблюдая все обычаи, как можно красноречивее, приглашал уважаемых односельчан на "пОмочь." Обычно такие мероприятия устраивались летом, после посевных работ до начала сенокосов.  "ПОмочь" устраивали погорельцам, новоселам и всем тем, кто  пожелал  построить дом побольше. Помогали всем селом тем, кто обращался к людям с поклоном и добрым словом. Денег, естественно, никто ни кому не платил. Какие тогда были деньги!  Люди, в основном за трудодни работали. Да и не приходило никому в голову из помощников, что за свою работу нужно деньги с хозяина просить.  Это сейчас, бесплатно никто не чихнет. Все и всё перешло на самоокупаемость. Может это и не плохо, но люди стали совсем другими. К "пОмочи" готовились основательно. Хозяева задумавшие построить  жилье, заранее откармливали поросенка, пяток гусей, или бычка. Кто что мог. На строительство шли, как на праздник - с песнями, гармошкой, шутками, частушками. Женщины готовили еду. Чаще всего, лепили пельмени, варили в котлах  щи. Вся "кухня" сосредотачивалась в чьем-нибудь доме, поблизости от стройки. Иногда- на открытом воздухе.  Люди работали, как говорится, не за страх, а за совесть. По неписанному закону, никто не принимал ни капли спиртного до окончания строительства. Лес на дом выделял либо колхоз, либо Сельский Совет.  Если в селе была какая-нибудь "пилорама" то тут же, естественно на добровольных началах, распускали бревна на тёс.  Доски на полы и перекрытия  строгали рубанками и фуганками. Рамы плели вручную.  На всякого рода работу, были свои умельцы.  Одни рубили сруб, другие готовили доски, третьи плели рамы, четвертые резали карнизы и наличники. Сверлили, пилили, выжигали, штукатурили, красили.  И все это с песней, солеными, крепкими шутками, анекдотами. Никто от работы не отлынивал. Мы, шестилетняя мелочь, собирали щепу и обрезки бревен и стаскивали все это в кучу на дрова для кухарок, готовящих обеды для строителей.  Дети  постарше, месили ногами раствор для штукатурки. Ни о каких цементах или спец растворах для строительства, никто не помышлял. Добрая природная глина, добытая в строго определенных местах, смешанная с конским навозом, это было то, что нужно.  Поэтому, наверное, штукатурка в старых столетних постройках, до сих про держится, в то время, как новомодные составы осыпаются после десяти, а то и пяти лет эксплуатации. То же самое касалось и отопительных "Русских" печей.!"  Это был один из самых красивых обычаев послевоенной деревни. Сейчас уж мало, кто об этом помнит.
Семья Кирсановых Матвей и Мария давно уж задумали отделиться от родителей. Дочке пять годков минуло и Витюшка народился недавно. Пора и о своем гнезде подумать. Шутка ли - три семьи в одном доме. Родители Матвея, он с женой и детьми и младшая сестра Анна с мужем  Николаем. Свояки меж собой не очень ладили. Матвей считал, что должность Николая (он заведовал сельским клубом), никак не соответствует настоящему мужику. Вдобавок Николай был  мелочным и завистливым эгоистом. Ему постоянно казалось, что теща с тестем объедают его семью, что Мария, жена Матвея не достаточно хорошо выполняет домашнюю работу и ему, образованному и культурному человеку, зачастую приходится чистить навоз в свиной клетке А то, что он трескал эту свинину зимой за обе щеки, Николай напрочь забывал. Но Коля был красив той  внешней красотой, которая часто обманывала молоденьких девчонок. Аннушка, любимица  всего села, добродушная хохотушка и лакомый, желанный кусочек для многих женихов, отдала предпочтение заезжему красавцу из района, назначенному на должность заведующего клубом.  Гнилое его нутро посторонние рассмотрели быстро. Но Аня была влюблена так, что тайком, без ведома матери, но по настойчивой просьбе мужа, сделала первый и последний в своей жизни аборт, этим самым лишив себя навсегда материнства. Узнав правду, Матвей просто избил негодяя. С того дня он и решил, что жить под одной крышей с самовлюбленным эгоистом, не будет. Мать, узнав о решении сына, пригорюнилась не на шутку -"Ты, что же это Мотенька, нас с отцом на съедение Кольке оставишь?"  Но Матвей успокоил родителей, пообещав, что заберет их в новое жилье, тем более, что старый, родительский дом давно требовал капитального ремонта. "Пусть этот гад живет в старом. Аньку жалко, но может быть, со временем, газа откроются, турнет  приживальца, а  там, глядишь, и мужика с дитем найдет. Вон их вдовцов сколько!  Двое только в своем селе".  Матвею, как лучшему механизатору, без проволочек выделили на строительство собственного дома все, что было необходимо.  И лес, и тёс, и штакетник, и кирпич. А главное, дали под участок то место, о котором и мечтал хозяин. На окраине села, на небольшом склоне, полого спускающемуся к сельскому, красивому пруду. С другой стороны села, земли солонцовые, бедные, а здесь пустырь лебедой порос в пояс. А лебеда родится только на удобренных почвах.  Правда было одно "но". Мария не очень обрадовалась будущему соседству с нелюдимой "черной бабкой." Так все в селе звали одинокую восьмидесятилетнюю старушку Агафью. Были у Маши свои причины побаиваться и недолюбливать бабку Агафью. Сын "черной бабки"погиб едва ли не в первый день войны, сноха сбежала с молодым военным, бросив на Агафью  двухлетнего  ребенка  - мальчика Мишутку. Агафья растила ребенка одна, отдавая ему не только всю свою любовь, но и лучшие кусочки, отрывая от себя  все что можно было оторвать в голодное военное и послевоенное время. Мальчик вырос без мужской руки хлипким и избалованным. Отслужив армию в строительных войсках, он пришел в свое село и приударил за Марией, будущей женой Матвея. Девушка абсолютно равнодушно встретила его ухаживания и ясно дала понять парню, что он ей не нужен. Но Миша, приученный бабушкой получать все, что  та могла ему дать, считал, что Машка просто брыкается, как и положено девке. Он послал бабку сватать девушку, но старушка получила естественно, вежливый отказ от родителей Марии. Агафью в то время еще никто не называл "черной". Ходила она, как и все деревенские женщины, в обыкновенной одежде, в том, что имелось. Удивленная отказом Агафья, уверенная в том, что оказала своим сватовством едва ли не высшую честь  родителям невесты, была не просто шокирована, она была взбешена! Отступая  лет на сорок назад, нужно упомянуть о том, что Агафья была из зажиточных крестьян. После революции её отца "раскулачили" и сослали куда-то на север со всей семьей. Агафья на то время была уже не юной девушкой, но замужней дамой. Жила она в большом городе. После того, как её муж - офицер белой армии погиб, Агафья с малолетним сыном вернулась в село своего детства и пристроилась там на жительство в старенькой, брошенной кем-то избенке. Трудилась, как и все колхозники, на поденщине, но в душе призирала всех односельчан без исключения, считая их "быдлом не мытым". Но  боясь, что её может постигнуть участь отца, Агафья тщательно скрывала свое настоящее "я".  Она позволила сыну вступить в комсомол, а перед войной и жениться на молоденькой "деревеньщине".  Мишутку, внука своего,  Агафья считала  высокорожденным отпрыском  богатых предков.  Когда началась война, Агафья в глубине души надеялась, что немцы завоюют Россию и вернут былое величие хоть не ей, но ее сыну. Но сын погиб под бомбежкой, не доехав до линии фронта. И тогда  Агафья еще сильнее возненавидела всех, кто ее окружал. Но тем не менее, внука она любила больше жизни. После неудачного сватовства, Мишка запил так, что его исключили из колхоза за постоянные прогулы и собирались отдать под суд за тунеядство и вредительство. Таково было послевоенное время.  Пьющий,  прогуливающий работу человек, считался едва ли не "врагом народа". Суд над Михаилом не состоялся по причине его глупой и нелепой смерти. Полез купаться в пруд в невменяемом состоянии и утонул почти у берега. Во время похорон, Агафья, одетая во все черное, дико кричала. Односельчане, прожившие рядом с нею, порядка сорока лет, никогда не видели и не слышали от Агафьи ничего подобного. Она проклинала Бога, проклинала Марию со всей её семьей, грозила односельчанам грядущими несчастьями и болезнями. Плевалась, материлась, как пьяный мужик и бесновалась так, будто в нее вселился сам сатана. И хотя люди жалели бабку, но её поведение на похоронах внука переходило все возможные грани. После этих событий в селе и появилась "черная бабка." Она до самой смерти не сняла больше черного одеяния. На улицах появлялась редко, ни с кем не заговаривала, но односельчане старались не встречаться взглядом с ее жгущими ненавистью глазами. И вот с такой соседкой, Марии предстояло в дальнейшем жить. Но Матвей просто посмеялся над страхами жены, напоминая той, что она комсомолка и стыдно ей верить в "бабкины сказки".  В безбожные те годы, Мария и сама пыталась отогнать от себя дурацкие предрассудки, но на душе было неспокойно, томило какое-то, неосознанное предчувствие беды.