Жена алконавта

                Бумажных роз надуманное  чувство
                Не  вянет бесконечные  часы.
                На  розах, изготовленных  искусно,
                Есть даже  капли не живой  росы.
               
                "Paper roses"
                Старая  американская  песня.
                Перевод Влада Льенского.


Раздался  стук в дверь.
Хозяева  квартиры  проснулись, но  подняться  не  поспешили. Ждали, что  будет дальше. Если  стук  случайный?
Постучали второй раз, более настойчиво.
 - Светка, - неохотно  заговорил  хозяин. – Узнай. Чего там надо в три часа ночи?
- Сам сходи,  –  отозвалась хозяйка. – Это, наверное, посыльный. За тобой, Ромочка.
 - Если посыльный… Сразу  в  ухо, -  рассердился Рома. – Будет знать в  другой  раз,  как  офицера  ночью  беспокоить.
 - Не  вздумай! Это  же  срочник,  – негромко  запротестовала  Света, но  Рома  уже  резво шлёпал  к двери  и  жену  не  слышал.
Он быстро вернулся.
 - К тебе!  Соседка. Говорил же -  узнай.  Поспать не  дадут  после  полётов.  Никакой  соображаловки.  Правильно  вас  в  армию  не  берут. -  И бравый  лётчик  спикировал  в  подушку.

Соседка сидела  на  кухне, тряслась  и стучала  зубами. Она была  в  тапках на  босу  ногу  и в запахнутом халате.  Волосы  наспех утянуты  резинкой  на  затылке. Тёмно - синие  глаза  в  слезах.
 - Что случилось? Опять Серёжка пьяный? Вызвать  патруль? Олеся,  да ты что молчишь- то?
- Я  только  из  штаба.  – ночная гостья  едва  могла говорить, так  её  трясло, - Серёжи больше  нет…
Света  закрыла  дверь  в  кухню  и села на  табурет. Ноги не  держали её.  Она  пошарила  рукой  и не  глядя,  включила радио  на окне. Диктор  рассказывал  о  каких – то  исследованиях.
 - Экипаж  стратосферного зонда  СССР – ГОС - №1   в  составе  трёх  человек  успешно  стартовал  в  зимнее  утро… -
Света  быстро  выключила  радио. Она  помнила, чем  закончился  тот  высотный  полёт.  Один в  один, что  и полёт её  соседа  Плотникова.  Отвлечь  Олесю  от  горькой  печали пока  не  получилось.  Надо  говорить. О  чём?  Сейчас  все  слова  пусты  и нелепы.
  - А… А ты  же  вчера  сказала, что Серёжа в  командировке?
- Как мне  сказали,  так и я. Борт  на  связь не  вышел. Нашли место падения. Оба пилота  погибли…  Нескольких секунд для  выхода  из  манёвра не  хватило… Причина  предварительная… Выпить  есть?  - голос  соседки был  сиплым  от расстройства и её едва  было  слышно. Беззвучные  рыдания  сотрясали худощавую  фигуру.
Света открыла  холодильник. В дверке стояла  початая  бутылка водки. Хозяйка  достала  водку и  тефтели.  Порезала  хлеб  и луковицу. Налила  Олесе  и себе. Женщины  выпили  без  слов  и разговоров.  Заели  тефтелями и луком. Посидели  молча. После   паузы  Света поднялась.
- Идём к  Егоровне.
- К  этой  ведьме? – удивилась Олесе, - Она всё  врёт…
- Идём, идём, - настаивала Света. - Ничего она  не врёт. Ждали мы  звание к  двадцать третьему  февраля. Все  штабные  уверяли.  А она  сказала, что мой  звание  получит в  апреле -  он и получил в  апреле. На двадцать второе. Идём, ещё  не  утро, Пока  никто не  видит.  Да  мы  быстро.
 Олеся решила, что теперь  в гарнизоне  она  не  останется. Потому опасаться  нечего. Пусть потом  влепят  выговор по  партийной  линии.  Теперь  всё  равно.
Света  быстро  оделась в домашнее – свитер  крупной вязки и  болгарские  джинсы – дала Олесе в  руки глубокую пластиковую  тарелку  с  тефтелями, сама  взяла  бутылку, ещё  что- то  с полки в папиросной  бумаге, сунула в  карман  десятку  и  подруги  вышли на  улицу.  Там было  ещё  свежо от особенной весенней  предутренней прохлады. Легкие  порывы  ветра наносили  тепло.

 Несколько деревьев  черешни у подъезда  на  глазах  покрывались  шевелящейся  массой  цветов. Запах  стоял  самый  изумительный. Небо  только ещё давало  намёк  на  рассвет. Ветви  черешен  казались  обёрнутыми белым  кружевом, всё более и  более уплотняющимся.  Стволов  и ветвей  в  сумраке  видно  не было  и ощущение  низко  зависших  облаков  было полное. Воздушная пена  цветов  манила  к себе, обещая  свежесть и негу,  светлую  радость и мягкое  счастье,  парение наяву и головокружение прямо  на месте…

 В  другое  время  молодые женщины  непременно  бы  остановились  вдохнуть  аромат  весны. Но  не сегодня.
Идти было недалеко. В  ближний  подъезд. Открыли  сразу, будто  ждали их появления.  Шторы  в  кухне  Егоровны  были задёрнуты.
 На маленьком круглом столе, на  бордовой  скатерти, разделённой  меловыми чертами на  сектора,  стояли  три  стопки. На тарелочке  благоухал  чёрный  бородинский.
 Егоровна  всегда  заказывала  хлеб  знакомому  штабисту. Тот часто  мотался  в  центр по службе  и непременно  привозил  столичный  хлеб  своей  соседке.

 Работала  Егоровна в  Доме  Офицеров библиотекарем  и много чего  знала  и умела. В  её  двухкомнатной  квартире  одна  из  комнат  была  занята  стеллажами на  колёсиках, которые  перемещались  по  специальным рельсам. Это позволяло  разместить  в  небольшой  комнате   пропасть   книг.   О существовании  этой  домашней  библиотеки  известно  было  очень немногим. Дверь в  комнату  всегда  была  закрыта. Света  узнала о книгах  случайно, когда  помогла  донести какой –то  тяжёлый  свёрток.  Частично  библиотека  была  посвящена  карточным  играм, пасьянсам и гаданию  на  картах. Была  пара  полок  по  астрологии.  Полного  списка  фонда  не  видел  никто.  Собирать коллекцию  начал  ещё  отец Егоровны, участник  войны  и выдающийся  лётчик  в прошлом. Там были раритеты  ещё времён  имперской  России,  книги  на  французском  и английском. Имелись и редкие колоды карт. Была,  например, «Антифашистская»  1942  года  из  блокадного  Ленинграда.  Нескольких карт в колоде недоставало, что легко  объяснимо  лихолетьем.

  Егоровна неплохо владела языками. Женщина  была ещё статная. На  висках  её высвечивалась  седина, но  она  принципиально не  красила  волосы.
 - Наливай, – без предисловия  предложила  принимающая  сторона.  Света  наполнила  стопки. Все  присели на  диван  за  круглый  столик.
- Выпьем, - скомандовала  библиотекарша.  Две гостьи выпили.  Егоровна, поднеся  стопку  ко  рту, этим  и ограничилась.
Она  протянула  руку  Светлане  и та вложила  в протянутую  ладонь  новую  колоду  карт, которую  достала  из  папиросной  бумаги. Под колодой добавила десятку.
 - Берите  хлеб,  -  проговорила  библиотекарша, вскрыв  упаковку и тасуя  колоду так, словно это была  вода, которая  легко льётся с ладони  на  ладонь. Десятка исчезла, словно  её  и не  было.  Гостьи взялись  за принесённые  с  собой тефтели с  бородинским  хлебом. Из глаз Олеси  непрерывно  текли слёзы. Она  еле смогла  разжевать и проглотить кусочек тефтельки.
 -Рассказывай, - обратилась  Егоровна  к  Свете.
- Да  я  ничего и  не  знаю.  Вот она говорит – её  Серёжа  разбился…
- И  вы  хотите  узнать  правду … -  Гадалка  была  серьёзна.
 - Сними – подала она  колоду Олесе.
- Что? – Не  поняла  та, в  недоумении глядя  на  Светлану.
- Сдвинь  несколько  карт, – Подсказала  подруга.
Олеся  подняла  было правую руку,  но  её  остановила  гадалка. 
- Надо левой. От сердца. К себе  сдвигай. Смелее.-
Гостья  сдвинула  трясущейся рукой несколько  карт.  Дрожь  её стала меньше после  водки, но не  исчезла  совсем.
Скоро  карты  уже  были аккуратно  разложены  на  скатерти.
 - Родишь мальчика, – бесстрастно  произнесла  гадалка, не  теряя времени на  обычные для  предсказателей туманные экивоки. - Не  называй  Сергей.
Олеся  сдержанно взвыла  и  потянула на  себя  скатерть.
- Через год  выйдешь  за моряка. Жить будете  хорошо. Ещё ребёнок  будет. Девочка…  - быстро говорила  гадалка,  рассматривая  шевелящиеся, как льдины  на  весенней реке, карты на  ползущей  скатерти.
Олеся мягко повалилась  на ковёр, стаскивая на  себя  скатерть с  раскладом. Она  была  в обмороке.
 - Сергей  жив, – внятно  дополнила  Егоровна.
Олесю уложили  на  диван  и дали нашатырь. Взволнованная вдова понемногу  приходила  в себя, дыша  часто и неглубоко.
 - Не  понимаю, – сгорая  от любопытства, обратилась к  Егоровне  Света. – А  сообщают, что  разбился?
- Смерти нет, – спокойно и  уверенно  сказала  старуха, выпрямляясь. – Нет смерти.  Карты  не  врут.

Сергея Плотникова знали  все  в гарнизоне. Его  перевели  из  космонавтов.  Это было  понижение  по  службе.  Капитану  ВВС  сочувствовали, но  вида никто не  подавал.  Жалость  не  принята  в  среде  военных  и их боевых  подруг.  В авиационном полку  истребительной  авиации  хорошо знали механизм  отбора.  Лётчики  относились к набору в космонавты  с величайшей  осторожностью.  Это обыватели думают, что  кандидатов  полететь  в  космос  великое  множество.  На  самом  деле  рапортов  на новую технику было  мало.  Желающие  стать  космонавтами  проходили  строжайший  отбор  через  систему  медицинских  и прочих  комиссий.  И если на  комиссии выяснялись  отклонения…

 Прощай, небо! И в  космонавты  не  примут и от полётов  отстранят.

 Лётчики полка  были  специалистами  всего в  одной  области – пилотирование  боевых  самолётов.  И  остаться  без  полётов  означало  оказаться  под  забором.  Без  профессии.  Но  волновало  даже  не  это.  Была  возможность переучиться  на  диспетчера  или техника.  Да хоть на  водителя такси.  Небо, свободный  полёт – это  счастье  никак  нельзя  было  утратить.  Бедолаги,  по разным причинам  лишившиеся  возможности  летать, редко  приспосабливались  на  гражданке.

 Не жить орлу  без  крыльев, а  летчику  без  неба.

Режим  полётов  диктовал тактику  потребления  алкоголя. Перед  полётами  никто  не  пил.  Но  немедленно  после  полётов экипажи  шли в  гаражи  и беседки, где  успешно  отводили душу  и снимали  стресс.  Были  пилоты, не  употреблявшие  алкоголь.  Таких  было  меньшинство.  Они  считались  карьеристами  и  не  нашими  людьми.  Сознательные наши  люди  возвращали  государству  свои  рубли  через  магазин.  Зарплаты  у  лётного  состава  были  хорошими.  Откладывать  деньги  считалось  большой  глупостью.  Никто  не  знает, что  будет завтра.  Жить  надо  сегодня.  Традиция  соблюдалась неуклонно и  свято.  Ветераны рассказывали, что  так  повелось  с  войны, когда  на  фюзеляжи и  плоскости шли фанера  и перкаль, а  не  дюралюминий, как сейчас. 
 
Когда Сергей  и Олеся поженились -  всё  было  прекрасно. Только  вот распределили  молодого  лейтенанта  в  отдалённый  гарнизон.
Тут только  догадался  пилот, чего  от него  хотели в училище, когда намекали  о  широких возможностях  распределения  и  замечательном  замначальнике  финчасти,  который  мог  подправить  неудачное  направление.  Не был Плотников  интриганом, а был  отличным, перспективным  лётчиком. Вот и отделались от конкурента  ловкие  карьеристы, задвинув  его в пыльную  пустыню. Отслужив  три года  на  полётах  по  коробочке, Сергей задумался. Да  и подал  рапорт в  отряд  космонавтов.  Возьмут,  тогда  семья  уедет  в  Орбиту  -  городок  космонавтов. Не  возьмут… Сергей  ещё  молод  и  на  гражданке сумеет  устроиться.  Да  и жене  работа  будет.  Не  то,  что в  пустыне. Правда, с  полётами  тогда  придётся  расстаться…  Но  Сергей  считал, что  выдержит  испытания. Он  тайком  проверялся  предварительно  в  областной больнице во  время  отпуска.   Гражданка  казалась  маловероятной.  Пан  или  пропал…

Задуманное  сбылось! Отважный  лейтенант прошёл  комиссии  блестяще!

 Вскоре, в новом  звании старшего  лейтенанта, он и жена поселились в новой  квартире,  в Орбите.  Олеся  визжала  от  восторга!  Ей нашлась работа  в  школе  и она  очень увлеклась.
И тут молодой  семье  пришлось испытать потрясение.  Оказалось, что в  школе  раздолье  всяким  инфекциям.  В  обычном  режиме  они не  очень беспокоят, но  для  беременных  более  опасны, чем  для обычных  женщин.  Как  член  компартии, Олеся  трудилась в школе до  последней  возможности…

 Ребёнок  родился  недоношенный, очень  слабенький  и  спасти  его  не  удалось. Малыш  даже  не  сделал  ни одного  вздоха  самостоятельно…

Молодость всегда  возьмёт  своё.  Неудавшаяся  мать, едва  выйдя из  больницы,   самозабвенно  погрузилась  в  работу  и  это  отвлекло её  от бесконечно грустных  мыслей.
 
Она  регулярно  посещала все  собрания и мероприятия, стараясь  не  оставаться  в  одиночестве.  После одного  из  собраний  женсовета, когда обсуждался  вопрос  о дисциплине,  её  и  подучил  замполит.

 - Ты, Плотникова, считай, глаза  и уши руководства. В быту  ты  обязана  контролировать дисциплину и режим  дня. Это  серьёзное  дело. Не  полетит  кандидат, который  на  занятиях втирает очки начальству, а в  нерабочее время  употребляет спиртное. Показатели  от  этого снижаются. Пока злоупотребление  не  выявит приборный контроль, лабораторные  анализы – борись  своими  силами. Если что. Не  справишься, тогда  ко мне  обращайся. Решим  вопрос. Стране  нужны  безупречные  космонавты, – сурово  внушал  капитан.

- А руководство  не  узнает?  Если отстранят? – доверчиво  советовалась с  людоедом  наивная  Олеся.  Она  не  догадывалась, что замполит только и  ждёт информации о нарушениях. Насельники Орбиты  обходили десятой  дорогой неулыбчивого  капитана. Но Олеся  была такая же, как и её  муж – бесхитростная.  Она  не  замечала  очевидного  и  верила  в  хороших  людей.

- Ни в коем случае! Мы  ценим высококлассные  кадры, – успокоил активистку  замполит. Разговор был с глазу на  глаз.  Некому  было  предостеречь  правильную  учительницу  с партийным билетом.

И коммунист с  почти  пятилетним  стажем  стала  отслеживать возможные нарушения.

Сначала Олеся  делала  замечания, когда в выходные  муж с новыми приятелями  выезжал на природу снять  стресс  и возвращался  с запахом  алкоголя.  Увидев, что  ничего  не  меняется, она,  обеспокоенная  судьбой  своего Сергея, рассказала в один роковой понедельник  о нарушении режима замполиту.

Капитан не собирался лететь за  звёздами  на  небо.
- Хорошо, -  радостно воскликнул  вмиг  повеселевший  политработник, в  предвкушении одной  большой  майорской  звезды. - Поможем!

Через три дня  молодая  семья  уже распаковывала  чемоданы  на  новом  месте  службы  в  одном из  южных  гарнизонов. В  пяти  часах пути от родного города  Олеси.  И на  том  спасибо. Сначала  речь шла  о Заполярье. Учли  слабые  лёгкие женщины, сложные  роды  и  добровольную  помощь руководству.

Сергей даже не  догадывался – кто  сообщил начальству о  вредной  привычке.  Сам он  на  разборе полётов  уверял, что пил  самостоятельно, без  компании. Ему  поверили. Нехотя. Не было  иной  информации. Олеся  посчитала  себя  не  вправе рассказывать о других  участниках  расслабления,  хотя  знала  всех  по фамилиям, по  именам  и  в  лицо.
 
В истребительном  полку  история  была  известна в подробностях.  Но ни один  человек  не  говорил  Сергею, что  собственная  жена виновна в  крушении  его   мечты. Даже  местный  замполит  помалкивал. Он  понимал, что  могут быть проблемы  и тогда это  коснётся его  самым  грустным образом. 
Такие  бывают парадоксальные  перипетии  военной  службы.
И  Сергей продолжал  обожать свою  Олесеньку.  А  она  ни на  секунду  не забывала  о  любимом муже,  так нелепо  ставшем жертвой  обстоятельств. А  что  ей  оставалось? Этот  удар  изменил цвет её  глаз. Из  пронзительно  синих  они  стали  цвета  грозового  моря  с  отдачей  в  черноту. На  новом  месте  яростная  поборница  за  чистоту рядов  советской  космонавтики  снова  устроилась в  школу  за  неимением  другой  специальности.

Космонавт, приземлившийся  по  неслыханно  крутой  траектории,  показывал  чудеса  пилотирования  и удивительные  успехи в  стрельбе  из всех  видов  оружия. Особенно  удачно он  стрелял из  табельного  оружия.
 -Все  пули  врагу! В десятку, – комментировал кучные  попадания стрелок, разряжая  пистолет.  Никто  не  спрашивал -  в какого  именно  врага  стрелял  военный.  Всё  было  ясно.
На всякий  случай Плотникова  в патруль не  назначали. Начальник  патруля  обычно обедает дома. Табельное  оружие  в таком  случае  всегда  с ним.

Меткому стрелку лучше  стрелять в тире, чем в  квартире.

Обе  хозяйки в  школе. Под  столом  уже  две  пустых  бутылки.
-  За  авиацию! – провозглашает Серёга.
- Где начинается  авиация, там  кончается  порядок, - поддерживает  его  Ромочка, всё  больше  розовея  щеками.  Оба прокидывают по  стопке  и  едят   густой  борщ  из  тарелок.
 - За космонавтику! – восклицает Роман и привстаёт в знак  великого почтения.
- Бей  своих, чтоб  чужие  боялись, - смеясь,  откликается Серёжа и отвешивает танцевальный  поклон одной  головой, закрывая глаза.
И опять стопки и опять еда.

- Брось грустных  мыслей! – убеждает Ромочка. – Ты крепкий мужик! Отличный пилот!
- Да. – соглашается Сергей. – Всё равно  не  узнать. Кто  эта  дрянь?
Какая  гадина  меня  предала?
- И не  узнаешь. Хотя  весь гарнизон в  курсе. Никто  тебе  никогда  не  скажет.
- Да  ну?!
- Я  тебе говорю! Будущий  генерал Роман Отвагин! Я!
- Почему?
- Почему будущий?  Или почему генерал? Или почему Роман Отвагин? – пьяно интересуется Ромочка.
- Почему…  никто не  скажет?
- Потому  что  ты  её  убьёшь.  А генерал, потому что  папа  в штабе  округа  генерал, - хохочет дежурный  по  столовой. – Да! Братан! Мне же новый  пулемёт  выдали.  Хочешь посмотреть?

Роман тянется  к  кобуре.

 - Нет. Не  нужно, - Сергей вдруг  становится  очень задумчивым, прощается  и спешно  уходит.

Отношение  Плотникова  к  супруге  не  изменилось. Не  было  вины в том,  что  жена  обожала  мужа и заботилась о  нём,  как могла.

Если бы Олеся  знала, чем  завершится  очередная  командировка… Она  бы  Сергея  на  полёты не  отпустила…  Она  бы  уговорила  его  уйти на  гражданку…  Она бы…   

Прошёл год.

К расследованию катастрофы,  унесшей жизни двух  пилотов,  почти  не прибавилось данных.  Будто  бы  неподалёку  пролетал  новейший  самолёт  и   спарка  попала   не то  в  разряженный  след  реактивной  струи,  не то  под  эффект  звукового  барьера.
Но документально  никаких  воздействий   зафиксировано  не  было.  Уточнили, что экипажу до  завершения  высотного манёвра  не  хватило  двух  секунд.  Заключение о смерти гласило – травмы, несовместимые  с жизнью.  Пенсия  за  потерю  кормильца  довольно  слабое  утешение  любящему  сердцу.  Если не  сказать сильнее…

Олеся  уехала  к маме в  родной  город.  Действительно – встретила
 морского  офицера  и собиралась  выйти  замуж. Только сначала навестила  маленькую могилку в Орбите  и  памятный  знак  на  кладбище  южного  гарнизона.  К  Светлане  зашла,  показала  младенца, пригласила её  с мужем  на  свадьбу.  У Егоровны  побывала.

Из  подъезда, где  жила  гадалка, в  глубокой  задумчивости  вышла Олеся. Только  что закончился  дождь.  Воздух был чист и прозрачен.  Яркий  свет  сквозь  распадавшуюся  облачность  усиливался.   Поднеся  к  лицу  листок бумаги, на  котором  была  крупно  напечатана  статья  о неудачном полёте  стратосферного  зонда  СССР – ГОС - №1,  Олеся  прочла  короткий  текст  и рассеянно  сунула  листок  в сумочку.

 - Стратостат… – прошептала  она. -  Зачем  гадалка  дала  старую заметку? О  каких  опытах  сознания  толковала?

На  середине  пути  к  бывшему своему  подъезду  она  остановилась  под  акацией. Что -  то  открылось ей  в  мыслях.

- Серёжа? - неуверенно  произнесла  Олеся,  словно  обращаясь  к  невидимому  собеседнику.

В  ту же секунду  при полном безветрии  на  неё  обрушился лёгкий каскад  сияющих  капель  с  ветвей,  унизанных белыми цветами.  Волна  сладкого аромата  сошла  на  замершую  от  весёлого  душа  женщину. Олеся  подняла лицо  вверх.

Крупная  капля  чистого  золотого  огня  слетела на  её  губы  небесным  поцелуем.