сказка о Королевском Театре

Вне очереди дюжина плетей
Назначена мне сюзерена волей.
Я удивляюсь этой доброте:
Ведь мог и две, и три, и даже боле!
Вне очереди... Горсточка тепла.
И в сердце для порядку девять граммов...
Видать, она была не так и зла -
На муз несовершенство эпиграмма!

– Горы тянутся к небу, но никогда не достанут до любимого ими солнца.*

Рассказчик сглотнул и замолчал. Тишина продолжалась несколько секунд, после чего воздух разрезал другой голос – высокий и резкий, как пощёчина:

– Мне не понравилась эта сказка!

Все присутствующие разом вздрогнули и опустили взгляды в пол. Только те, кто только что говорил, продолжали секунду смотреть друг на друга, после чего рассказчик тоже опустил глаза и устало выдохнул:

– Простите, Ваше Высочество!

Второй голос немедленно перебил его:

– Тебе приказали придумать сказку, которую поставит на сцене Королевский Театр! Чем ты думал! Где я наберу столько великанов, чтобы изобразить их войну с людьми? И столько карликов, чтобы они изобразили целый народ муравьёв?

Внешность обладателя резкого голоса сильно контрастировала с его речью. Если бы мы посмотрели на него не в момент раздражения, мы бы, пожалуй, сказали, что перед нами очень красивый ребёнок. Более того, многие из нас немедленно признали бы в нём явное сходство с очень известными картинками из знаменитой сказки про Маленького Принца. Сходство ещё больше подчёркивалось тем, что одет он был в точности как на обложке книжки – длинный синий распахнутый кафтан, с красной отделкой, белый костюмчик, лёгкие сапожки, шпага на боку, вдобавок причёска – короткая стрижка с приподнятыми вверх жёлтыми волосами… Только вот интонации никак не вязались с трепетным обликом. Хотя, очевидно, без королевских кровей тут дело не обошлось.

Из-за кресла с высокой спинкой, на котором, подняв прямо в сапоге ногу на подушку сиденья, расположился наряженный Маленьким Принцем, вышла маленькая сухая старушка:

– Ваше Высочество! Не расстраивайтесь, пожалуйста! Муравьёв смогут изобразить дети – младшие подмастерья актёрского класса, – быстро проговорила она, – роли-то простые совсем! А артистов, играющих великанов, вполне можно поставить на ходули. Повелите, чтобы я передала в швейные мастерские ваш приказ сшить длинные шаровары для них?

– Ладно, Арина, – голос Принца самую малость смягчился. – Я знаю, что ты одна среди этих олухов думаешь, как порадовать меня. Распорядись, чтобы распределили роли – пусть подмастерья потрудятся, чтобы позабавить нас, да чтобы на ходулях все бегать научились так, чтобы мне, глядя на них, больше про ходули не вспоминать! Прочь, Шут! Благодари Арину Родионовну – сегодня ты получишь плетей только десяток из заслуженных двух десятков!

Рассказчика спешно увели.

***
В Заозёрье правила Королева Карго. Была она яркая и своенравная женщина с гордым нравом, не терпящим возражений. О своём браке она любила говорить, что вопреки мнению, что короли не женятся по любви, она-то как раз вышла хоть за самого бедного, зато самого красивого Принца всех окрестных земель. Король был, действительно, красив. Правда, на момент женитьбы, двигала им скорее не любовь к могущественной соседке. Как только его отцу дипломаты передали, что Королева Карго заинтересовалась его сыном, сваты были засланы незамедлительно: старый Король рассудил, что лучше породниться, чем быть замученным в застенках собственной крепости. Королева Карго уже расправилась с двумя бывшими монаршими соседями, захватив их земли, и можно было легко догадаться, что ожидает маленькое Королевство, чей Принц не поведёт себя ожидаемым для неё образом. Принц был добрым сыном, быстро сыграли свадьбу, войны не случилось. Старый Король умер не в темнице, а в своей постели годом позже. Шёпотом поговаривали, правда, про отравление, но шёпотом, только шёпотом…

А вот детей у королевской четы долго не было. Сперва Королева не особо и сама хотела, но потом вдруг в ней проснулось желание, но как-то не получалось. Много добрых врачей погибло в тот период в руках палачей, не сумев создать для Королевы лекарства. Но однажды ей доложили что в город пришёл бродячий цирк, и ей захотелось поглядеть. Один молодой артист-акробат был особенно хорош собой, и после представления всех прогнали, а ему сказали, что отныне он – личный шут Её Величества. Был ли новый придворный рад своему положению, кто знает? Вскоре после этого Король, который никогда ничем не болел, вдруг умер однажды ночью в точности так же, как его отец. Но что особенно удивило всех: не смотря на это, главный Королевский лекарь не был казнён, более того, его не казнили и тогда, когда истёк год с момента начала его службы, как это случилось с десятком его предшественников. А спустя некоторое время начали поговаривать, что боги, похоже, таки подарят Заозёрью Наследника.

Наконец, однажды ночью под сводами потолка раздался крик младенца – королева Карго родила девочку. Ребёнок был долгожданным, но к тому моменту Королева уже порядком подустала и соскучилась по прежним забавам, которым не очень получалось предаваться во время беременности, посему девочку передали двум кормилицам – молодой и пожилой, которая нянчилась когда-то с самой Королевой Карго. А спустя какое-то время у Королевы появился новый придворный шут, а прежний был объявлен ныне личной игрушкой Её Высочества Принцессы.
Девочка росла и радовала Королеву. Она была очень хороша собой, хотя в отличие от смуглой черноволосой и черноглазой матери у неё были золотые локоны и синие глаза. Глядя на неё, Королева улыбалась  и говорила всем, что вот же как прекрасен ребёнок, который дитя любви, не зря она вышла замуж за самого красивого Принца.
Однако, все портреты покойного Короля почему-то были убраны со стен. Теперь их украшали только многочисленные изображения самой Королевы, её дочери и два портрета покойных родителей Её Величества.

Шут очень изменился. Щёки впали, кожа на скулах натянулась, лоб избороздили складки. Сперва ему велели зачем-то красить волосы в ярко-красный цвет и сбивать их колтунами, хотя пока он был шутом Королевы, а не Принцессы, его причёска ничем не отличалась от причёсок большинства придворных, модных в ту пору, а светлые волнистые волосы обладали такой пышностью, что им завидовали иные дамы. Потом вдруг стало ясно, что отрастающие у корней волосы совсем седые, и с той поры он их не красил.

Он был, действительно, очень предан Принцессе. Всё время, пока она бодрствовала, предлагал ей разные игры, а по ночам читал и читал какие-то книги. Когда она немножко подросла, он стал читать уже ей, и хотя она относилась к нему очень пренебрежительно, переняв эту манеру у матери, но сказки слушала с удовольствием, даже иногда говорила ему: «Ну наконец-то, Шут, ты меня порадовал!» – а большей похвалы, чем признание в «порадовать» от неё никто не слыхал. Чаще всего этих слов удостаивалась старушка-няня. Видно, характером девочка сильно походила на мать, и женщина, выкормившая и вынянчившая когда-то Королеву, знала подход к ним, а может быть, потому что она всегда укладывала девочку спать, и когда та почти засыпала, подолгу гладила её по волосам, чего никогда не делала мать, да и никто больше не делал. Как бы то ни было, няню гораздо реже, чем остальную прислугу, наказывали, почти что никогда.
А чаще всех доставалось Принцессиному Шуту. Правда, когда он иногда заболевал, и девочка его не видела по несколько дней, вдруг начинала скучать  и даже плакала, требуя, чтобы его немедленно вылечили, потому что остальные читают ей так отвратительно! Но потом Шут выздоравливал, и всё возвращалось на круги своя.

Однажды, когда принцессе было лет семь, Шут рассказал ей сказку про мальчика по имени Саша, который якобы жил в далёкой стране. У Саши была няня Арина Родионовна, а когда мальчик вырос, он сам начал писать сказки, да такие, что те, кто их слышал, даже стали говорить красивее. Сказка не была волшебной, но неожиданно захватила Принцессу. Было приказано всем называть с этого момента и всегда няню не иначе как Ариной Родионовной – и никому и в голову не пришло возразить. Но Принцессе мало было переименовать няню, она вдруг захотела и сама называться мальчиком Сашей.

Доложили Королеве. То, что дочь захотела играть в мальчика, её позабавило, но когда она услышала про имя Саша, воздух сотрясло категорическое «Нет!» Александром звали её младшего брата, который должен был наследовать трон её отца, и которого очень любила её мать. Детская ревность – очень сильная, ненависть к побеждающему по законам наследования. Брат умер от какой-то болезни. И теперь имя Александр разом ассоциировалось и со всей неприязнью к нему, и со страхом потерять единственного ребёнка. Тем паче, Саша, захвативший сознание Принцессы, даже не был королевских кровей. Королева сказала «Нет», Принцесса, не привыкшая ни к каким отказам, закатила истерику, объявив, что пока не выйдет королевский указ, что она отныне именуется не Её Высочество, а Александр, не будет даже здороваться с матерью. Шута едва не казнили, но, опомнившись вовремя, велели немедля найти альтернативную сказку с героем непременно с Монаршими корнями, чтобы отвлечь Принцессу. А пока не найдёт – ежедневно полсотни плетей, на хлебе и воде.

И вот тогда-то, перебрав десяток волшебных историй, которые Принцесса с первой страницы со скандалом отвергала, Шут вспомнил сказку, написанную каким-то человеком, который и сказочником-то не был, а был лётчиком. Сказка называлась «Маленький Принц». И неожиданно понравилась девочке, та заявила, что, пожалуй, она теперь согласна именоваться «просто Его Высочество Маленький Принц». Королева, напуганная предыдущей гневной реакцией дочери, подписала указ. Королевские портные немедля сшили несколько красивых мальчиковых нарядов, из которых Принцесса сразу выбрала всё тот же вариант с обложки и приступила к своим играм.

Сперва, конечно, ей потребовалось воевать с баобабами. Принцессу… то есть уже Принца уговорили, что дубы, которые растут в соседних лесах – те же баобабы, и была официально объявлена война дубам. Все дубы близ королевского замка были выкорчеваны, порублены в щепу и торжественно сожжены. Кроме того велено было ежедневно выкорчёвывать и привозить на казнь в королевском дворе дуб из дальних лесов. Королева пришла в восторг и всем рассказывала, какой у её дочери настоящий королевский характер, к тому же всё равно надо топить многочисленные печи в замке – вот теперь топили только дубом.

Затем Его Высочество Маленький Принц захотела розу. Спешно созвали лучших садоводов королевства, поля вокруг замка засадили неимоверным количеством роскошных цветов, но, как можно догадаться, «Своей» розы Его Высочество так и не нашёл. Ежедневно десятки садовников получали свои десятки плетей, им на лбы ставили клеймо «не оправдал Королевского доверия» и прогоняли. Конечно, Шут попытался было принести черенок и уговорить свою маленькую Госпожу попробовать самим вырастить розу, но получил плетей за дерзкую мысль, что посмел предположить, что Особа Королевской крови станет ковыряться в земле, да ещё с какой-то шипастой веткой. Что уж сомневаться, какие бы сказки ни читал вслух Шут, Принцесса-Принц слышала только то, что хотела слышать.

Боясь, что перекалечат всех садовников Королевства, Шут, знающий, что остановить гнев разбушевавшейся девочки может только переключение, искал новые сказки. Как раз в это время в город приехали бродячие артисты. Это были не музыканты, как обычно, а театр на колёсах. Принцесса посмотрела представление и объявила, что отныне ей нужен свой театр. Интерес к поискам «своей единственной» розы угас, на его месте возник новый. Была выделена большая зала – театр. В качестве артистов Его Высочеству прислали сперва часть отслуживших свой срок солдат, потом ещё молодых людей – женщин, мужчин и даже детей разного возраста. Их селили в дома наподобие армейских казарм, и они круглый день учили роли, а кто не был занят в спектаклях, обучались трюкам, акробатике, жонглированию и тем навыкам, которые именовались актёрским мастерством, для чего из-за границы пригласили учителей. Его Высочество Маленький Принц взялся за дело серьёзно.
Дело в том, что «сказка» про Сашу не просто так захватила сознание Принцессы. Она смогла отпустить от себя Сашу маленького, хотя няню по-прежнему именовали не иначе, как Ариной Родионовной. Но отпускать от себя желание стать Александром, который изменил самую суть людей – их язык – она и не думала. Ей хотелось не просто во что-то играть, а управлять, изменять, заставлять других «заговорить по-новому». И вот театр вдруг подарил ей иллюзию, что она уже может это. Любые роли артисты выучивали быстро – а кто не справлялся, получал свои плети и как крайнюю меру – клеймо «не справился с ролью» сперва на плечо, а в случае сильного недовольства – на лоб.
Пьесы ставились часто, премьеры происходили в помещении театра или под открытым небом – в зависимости от масштаба действий и каприза Его Высочества, после чего интерес к этой сказке сразу пропадал, и требовался новый сюжет.

Сюжеты был обязан поставлять Шут. Далеко не по каждой сказке, прочитанной или рассказанной, Его Высочество могла придумать, как она хочет её увидеть, хотя вне всякого сомнения способности к режиссуре у неё были совершенно незаурядные, вот чего не было совсем – это сострадания. Артисты работали до полного изнурения. Во время репетиций участились несчастные случаи: то, сорвался с высоты актёр, по сюжету прыгающий с крыши на крышу, то во время отработки танцев с факелами вспыхнули волосы танцовщиц – девушки получили страшные ожоги. Еле-еле Шут уговорил Принцессу, что в батальных сценах необходимо настоящее оружие заменить на макеты и выдавать артистам пакетики с красной краской, имитирующей кровь. Принцесса услышала только один аргумент: если половину труппы покалечить во время одного спектакля, то через два спектакля придётся набирать новую труппу. Нет, Принцессе не жалко было людей, но она уже знала, что для того чтобы Артисты начали играть сносно, не имеющим подготовки людям нужен мало-мальский опыт, ну хотя бы полгода постоянных тренировок и репетиций. Потому согласилась, что лучше, когда калечат понарошку, чем ждать каждый раз, пока обучат новобранцев.

Однажды она возжелала поставить сказку Маугли. При этом ей хотелось, чтобы волки, медведь, пантера были настоящие. Шут взмолился:

– Ваше Высочество, неужели вам не страшно за ребёнка, который будет играть Маугли?
– Страшно? Что это вдруг? – удивилась Принцесса, – он должен быть горд, что ему доверили такую важную и интересную роль!
– Ваше Высочество! Вы можете заставить выучить роль человека, но где гарантия, что не ошибётся животное! Попробуйте хотя бы представить себя на месте ребёнка!
– Мне бы не было страшно! – заявила Принцесса. – И я завтра же покажу всем, что звери с удовольствием будут со мной играть. Завтра же! В нашем зоопарке!

Все присутствующие обмерли: Принцесса никогда не отменяла своих намерений.

На следующий день Королевская процессия отправилась в городской зоопарк. И, действительно, Его Высочество Маленький Принц смело заходила во все клетки подряд. Специальные королевские корреспонденты сделали много кадров, как бесстрашно Его Высочество треплет за ухо белого медведя и сидит прямо на голове у пантеры. Фотографий с волками делать не стали: уж больно неживой казалась вся дюжина хищников в вольере. На самом деле, звери выжили… почти все. Просто на всякий случай, узнав накануне о предстоящем Высоком Визите, опасных животных в зоопарке нейтрализовали: подсыпали в вечерний корм изрядную долю снотворного, после чего под утро вкололи им сыворотку, вызывающую временный паралич. А так как точное время приезда Высоких Гостей было неизвестно, в целях предосторожности дозы для волков были львиными, а для льва, медведей и пантеры – слоновьими. Где-то, конечно, перестарались.

Но постановку Маугли Принцесса отменила. Обойдя пятнадцать клеток и не найдя ни в одной хоть сколько-нибудь реагирующего на неё существа, она была совершенно раздосадована, заявила, что дикие животные ничем не лучше мягких игрушек, вот Королевские коты – это звери.
И ещё она преисполнилась огромным презрением ко всем, кто, оказывается, мог бояться обитателей клеток, в которые она так легко входила.
Это особенно порадовало Королеву. Она начала было беспокоиться уже, что Наследница как-то слишком стала заботиться о своём театре. Но с этого момента люди для девочки вообще превратились в марионеток.

Так прошло ещё время. Спектакли ставились. Шут был обязан на следующий день после каждой премьеры предлагать сюжет новой сказки, которую Принцесса брала или нет для постановки. Если сюжет нравился, немедленно начинали выбирать актёров, распределять роли, шить костюмы, строить декорации; если сказка не нравилась – Шут должен был получить 20 плетей, и на следующий день предоставить новый сюжет.
Ужас положения Шута был в том, что он уже знал: если сюжет понравится, сказку непременно поставят, и при этом, если в ней будут сцены, требующие риска – во время репетиций не обойтись без того, чтобы артисты не калечились; любая жестокость сюжета непременно будет показана натуралистично. Таким образом, он чувствовал себя ответственным за все бесчинства, творимые с подачи лишённой жалости Принцессы.
Иногда он думал, что лучше бы ему умереть, но тут же одёргивал себя: кто станет после него поставлять сказки ко двору? А если это будет злой человек? Да и даже не злой, а просто тот, который станет читать девочке всё подряд…

***
В тот день, когда была рассказана сказка про войну двух народов: Людей и Великанов, разожжённую благодаря хитрости народа Муравьёв, принятая к постановке благодаря словам няни Арины Родионовны, Шут, получив свой десяток плетей, искал в библиотеке следующую сказку, которую смог бы переделать, убрав из неё самые страшные и потенциально опасные для актёров моменты. Принцесса зашла в тот момент, когда он, стоя на стремянке, убирал на полку очередную книгу.

– Шут!
Вздрогнув от неожиданности, человек выронил томик из рук, и он ударился о мраморную плиту.
– Простите, Ваше Высочество!..
– Какой ты неловкий! А правду говорят, что ты был когда-то акробатом?
– Правда, Ваше Высочество.
– Почему ты мне никогда не показывал трюков?! Надо будет, чтобы ты в нашем новом спектакле продемонстрировал своё умение!
– Я много лет не тренировался…
– Ты споришь со мной?
– Простите, Ваше Высочество! Слушаюсь, Ваше Высочество!
– То-то!

Принцесса замолчала на секунду, потом вспомнила, зачем ей понадобился Шут:

– Я хочу, чтобы ты заменил часть действий в последней сказке, Шут! Мне не нравится идея, что Солнце в ней — какая-то пуговица, оторванная от какого-то кафтана. Пусть себе народы воюют ради пуговицы, но разве тебе неизвестно, что Солнце – это отражение Королевской Власти? Это дерзость Шут! Ты должен к завтрашнему дню поменять концовку!
– Простите, Ваше Высочество! Слушаюсь, Ваше Высочество!

Принцесса подошла и вдруг, резко наклонясь, подняла томик с пола библиотеки.
– Что это за книга?
– Автор – Ганс Христиан Андерсен, Ваше Высочество! – ответил Шут, и от Принцессы не ускользнуло, что его голос дрогнул.
– Ты очень давно не читал мне по книгам, – произнесла она, – почему?

Шут не нашёл сразу, что ответить. Не мог же он сказать ей прямо, что каждую сказку теперь старательно переделывает, чтобы только непредусмотрительно прочитанная подробность не послужила причиной новых страданий артистов королевского театра.

– Шут! Ты заснул?!
– Простите, Ваше Высочество! Я только стараюсь выучить сказку наизусть, чтобы рассказывать вам более живо и интересно, Ваше Высочество!
– Хм. Ты иногда радуешь меня, Шут, – улыбнулась Принцесса, но вдруг жёстко добавила: – Но я хочу, чтобы иногда ты не рассказывал, а просто читал. Я так хочу! Завтра – ты будешь читать мне эту книгу!

И она вышла из библиотеки, унося с собой томик. Шут сполз на пол и уткнулся лбом в колени, обхватив их и голову руками…

***
Он думал прикинуться больным, но вовремя сообразил, что если уж Принцесса захотела, чтобы ей завтра читали, то даже если он будет лежать при смерти, какого-нибудь другого придворного заставят читать для Принцессы. И понял, что это – его крест.
Первая сказка в книжке называлась «Девочка и спички». Сказка была прочитана и неожиданно понравилась Принцессе.

– Отлично! – сказала она! – Сюжет очень прост! Его легко поставить! Пока шьют костюмы для Спектакля про войну людей и великанов, мы поставим эту маленькую пьесу. Нам даже не нужны никакие особенные декорации: на улице зима! Мы завтра же вечером будем смотреть новый спектакль с балкона! Приведите мне всех девочек из младшего актёрского класса – я выберу исполнительницу главной роли!

Надо ли говорить, что перечить не посмели. На следующий день шёл снег. И восьмилетняя актриса – в костюме по сюжету – платье и деревянные башмачки на тонкий носочек – полтора часа исполняла свою роль, продавая спички тепло одетым господам. Ей было разрешено зажигать спичку и греть руки не чаще, чем мимо проезжала большая чёрная карета, а карету выпускали раз в три минуты. При этом девочку предупредили, что если она станет чиркать спичкой, не дождавшись кареты, то за каждую зажженную до срока после спектакля она получит десять плетей.
Спектакль завершили, когда девочка упала и не поднималась несколько минут. Принцесса милостиво сказала, что, в целом, актриса справилась с ролью, и покинула балкон. Люди бросились к девочке, лежащей на снегу, и нашли её в глубоком обмороке. На следующий день разнёсся слух, что у юной актрисы обморожение пальцев ног и сильнейшее воспаление лёгких.

Шут, которого позвали читать очередную сказку, обратился к Принцессе, рассказав ей о последствиях вчерашнего спектакля. Та только передёрнула плечами:

– Наказать ответственных за подготовку младших актрис! – распорядилась она. – Всем по двадцать плетей! И чтобы продумали комплекс закаливающих процедур для всех актёров! Девчонку пусть вылечат! Она мне ещё нужна! Так как называется следующая сказка?

Следующей в книжке была сказка о Стойком Оловянном Солдатике. Шут очень хорошо помнил, чем заканчивалась эта сказка. Ещё вчера, когда на его глазах разворачивалась трагедия с замерзающей девочкой, он в ужасе думал, что ради яркого финала Принцесса ведь сможет и загнать в огонь главных героев. Он твёрдо решил, что не дочитает сказку до конца, закончив раньше, а чтобы Принцессе не вздумалось самой заглянуть в книгу, попросит позволения прочитать стих, который у него родился в голове якобы экспромтом. Он понадеялся, что её любопытство возьмёт верх, так и случилось.

– Ваше Высочество! Позвольте, прежде чем закончить сегодняшнее чтение, я прочту Вам стихотворный экспромт, который крутится у меня в голове!

Дозволение было получено, Шут встал и начал декламировать:

Вальс, удивительный вальс я танцую с тобою.
Только глаза мои сжаты, чтоб прочих не видеть:
Люди-танцоры вокруг неумелой гурьбою –
Я не могу их любить, не хочу ненавидеть.
Все мы танцуем, но им – человечески-просто,
Шаг им дается как эху повтор чужих звуков,
Дети! Вы хвастаться смеете танцем и ростом!..
Я же – танцую... Но вам – не постичь эту муку.
Я – оловянный – вы слышите? – я – оловянный!
Много ль стояло таких у неё на пороге?
Это-то, может быть, даже и плюс постоянный,
Только ведь я же еще и – танцор одноногий...
Даму веду я на вальс. И вот здесь – подытожим.
Танец! Воздушный!.. Не думайте, что через силу.
На ногу мне не хватило лишь олова ложки...
Ноги – не главное, право! На сердце – хватило.

Он замолчал. Принцесса улыбалась.

– Ну что же, Шут, ты хорошо рифмуешь! Порадовал нас! Мы включим это в нашу новую миниатюру. Итак! Пусть ко мне приведут молодых артистов, специализирующихся на танцах. Мы посмотрим, кто из них достоин главных ролей.
– Ваше Высочество! Но у нас нет одноногих актёров!
– Какая мелочь! – пожала плечами Принцесса. – Нет, значит, будут! Предупредите придворного хирурга, чтобы готовил операционную!
Шут вскочил с места.
– Ваше Высочество! – взволнованно начал он, – Вы не можете так поступить! Прикажите: пускай привезут из военных госпиталей тех, кто потерял ногу! Выберите артиста из них! Нельзя калечить людей, ногу же невозможно пришить обратно!
– Глупость, Шут, – Принцесса удивлённо вскинула брови. – Ты прекрасно знаешь, чтобы играть на сцене, артисты должны ещё полгода заниматься театральным искусством. Зачем мне ждать, пока обучат какого-то бестолкового неудачника солдата, если у меня три сотни готовых артистов?

И тут Шут не выдержал.

– Дрянь. – коротко сказал он. – Какая же ты дрянь…

Десять долгих секунд длилось всеобщее оцепенение. Потом стражники, дежурившие у входа, бросились к Шуту, заломили ему за спину руки и потащили вон из покоев.

***
Весть о том, что личный Шут Его Высочества Маленького Принца сошёл с ума, разнеслась по дворцу. Сама Королева Карго зашла в покои к дочери, чтобы сказать ей, что для неё уже ищут нового придворного шута, а этого – казнят завтра же на площади.

Неожиданно Принцесса воспротивилась. Она заявила, что Шут хорошо служил ей, и она требует, чтобы его не казнили, а вылечили. Ей не нужен другой шут, а нужен этот. Более того, она пожелала, чтобы её немедленно отвели к Шуту.
Принцессу попытались убедить, что он опасен, как все сумасшедшие. Она ответила, что уже доказала, что ничего и никого не боится, заходя в клетки к диким зверям. Тогда ему вкололи тот же препарат, что и ранее животным в зоопарке.  Когда Принцесса зашла в камеру, он лежал и не реагировал ни на что. Принцесса закатила скандал и потребовала, чтобы ей вернули её игрушку немедленно.

Переупрямить Принцессу было невозможно, Шута вернули, поместив в клетку, которую установили в одной из комнат Его Высочества. Когда Принцесса пожелала вновь увидеть своего Шута, он лежал на полу клетки и не реагировал на оклики. Придворные попытались тыкать его палками, чтобы заставить ответить, но неожиданно Принцесса приказала оставить своего пленника в покое.

– Если он сошёл с ума, пускай вылечится! Я подожду!

И процессия покинула комнату.
Принцесса вышла вместе со всеми, но почти сразу захотела вернуться. При этом не позволила никому следовать за ней. Войдя, она тихо позвала:

– Шут!

Шут молчал.

– Я не знаю, отчего ты сошёл с ума, но ты мне нужен. Выздоравливай!

Шут молчал.

– Когда я болела, – задумчиво произнесла Принцесса, я слышала, что доктор говорил, что больных нужно радовать, тогда они быстрее выздоравливают. Чем порадовать тебя?

Шут молчал.

– Ты почему-то расстроился, когда я распоряжалась про постановку новой сказки. Не помню уже, почему… Если я отменю постановку – это порадует тебя?
– Да, - глухо сказал Шут.
– Я отменю, – сказала Принцесса и вышла из комнаты.

***
Большинство обитателей замка сочувствовали Шуту – все знали, сколько раз он получал плети за других, сколько раз уводил от кого-то беду. Слуги, приносящие ему еду, рассказывали новости и просили скорее выздоравливать: кто знает, не надоест ли Его Высочеству, что её игрушка болен, не прикажет ли она его казнить… Постановку «Стойкого Оловянного Солдатика» отменили. Актёрская труппа продолжала репетировать утверждённые ранее сказки, но Принцесса как будто потеряла к ним интерес. Зато она вдруг потребовала себе учителей. Ей прислали лучших чтецов, но она сказала, что хочет, не чтобы ей читали, а читать сама, пока не выздоровеет её Шут. Читать она, конечно, умела, но никогда не любила, а тут, запершись одна, перечитала Оловянного Солдатика.

Её мучало непонимание: что именно послужило причиной того, что верный Шут вдруг потерял рассудок. По ночам ей снилось как он ей, ещё совсем маленькой, рассказывал сказки и читал книжки. Вдруг она поняла, что он тогда часто улыбался, а вот теперь она и вспомнить не могла, чтобы он глядел с улыбкой. Она знала, просто допустить не могла другой мысли, что он и сейчас ей предан. Но почему ей кажется, что раньше он был другим? Весёлым, улыбчивым, не смотря на странную причёску нелепо выкрашенных тогда волос.

Наконец, Шут снова стал ей читать. Он по-прежнему сидел в клетке. Принцессе приносили кресло, она усаживалась и, слушая, смотрела в его лицо и пыталась понять: улыбка, которая снилась ей, действительно, могла когда-то принадлежать ему или это плод её фантазии?
Однажды она снова пришла одна.

– Послушай, Шут, – начала она, – я знаю, что ты не сумасшедший, что бы ни говорили врачи. Хочу понять: что произошло?
Шут долго думал, прежде чем ответить. Потом сказал:
– Ваше Высочество, вы так часто наказывали актёров, так часто клеймили их «не справился с ролью»… Я думаю, что я тоже не справился с ролью. Вам бы надо заклеймить и меня.
– Шут, ты никогда не играл в моём театре? – удивилась она.
– В театре – нет. Но Шекспир писал, что весь мир – театр, а люди в нём – актёры…
– Так и написал?
– Так и написал.

Принцесса помедлила.

– Ты красивый человек, Шут. Я не замечала этого раньше. Может быть, потому что я не знала раньше другого: ты – смелый человек. Скажи, как ты посмел тогда мне возразить?

Шут опять помолчал. Потом произнёс:

– У меня не было выхода, Ваше Высочество. Это не смелость, это было отчаянье.
– И всё же ты посмел возразить мне. Ты посмел кричать на меня! Ты назвал меня…

Она резко замолчала, потом выдохнула:

– Ты и вправду так думаешь?
– Нет, Ваше Высочество, – тихо ответил он.
– Но ты же, ты же это сказал!
– Я знал только одно, Ваше Высочество, что я должен остановить вас в вашем безумии.
– Шут, ты думаешь, что говоришь? Это ты сошёл с ума, а не я! – резко оборвала его Принцесса.
– Да, Ваше Высочество, – ответил устало Шут. Но моё безумство заключалось только в том, что я наивно полагал, что смогу… – он запнулся, но договорил, – помочь вам. А в тот момент, кажется, понял, что – нет, не смогу.
– Меня даже мать никогда не ругала, – коротко сказала Принцесса.
– Да, Ваше Высочество, я знаю.
– А ещё моя мать сказала, что никто, кроме родителей, не вправе даже думать, каким должен или не должен быть Принц или Принцесса крови.
– Наверное, она права, Ваше Высочество, – тихо подтвердил Шут.
Девочка посмотрела на него и вдруг быстро спросила:
– Ты помнишь моего отца?
– Да, Принцесса.
– Расскажи мне про него!

Шут молчал.

– Ну же! Я хочу знать! Почему мне никто никогда не рассказывал?.. Мать говорила только, что он был очень красив. Он был красив, да?
– Он был… – Шут запнулся, подумал ещё, но всё же договорил, – хорошим человеком.
– Вот как?..
Принцесса какое-то время молча стояла, потом вдруг быстро сказала:
– Ладно, – и пошла к двери. Уже взявшись за ручку, вдруг обернулась и тихо произнесла:
– Спасибо!

***
Вечером Его Высочество Маленький Принц пришла в Королевские покои пожелать матери доброй ночи. Но прежде чем уйти, вдруг задала вопрос:

– Мама, расскажи мне об отце?

Королева удивлённо посмотрела на неё:

– Разве я не говорила? Твой папА был очень, очень красив! У нас была такая любовь!..
– Да, говорила, но почему я не вижу ни одного его портрета на стенах? Я хочу посмотреть!
– Ах, – медленно проговорила Королева, – ну ты же его полная копия! Просто погляди в зеркало! Я всегда на тебя гляжу, когда хочу его вспомнить!
– Но неужели у нас нет его портрета?
– Есть, есть, конечно, есть! Просто я распорядилась их убрать: совсем не хотела тебя расстраивать воспоминаниями, он ведь умер так рано, и …
– Я не расстроюсь, – выпалила Принцесса, - я хочу, чтобы у меня висел портрет моего отца!
– Да, конечно, конечно! – быстро согласилась Королева. Завтра же распоряжусь, чтобы нашли и принесли тебе!..

Принцесса ушла, и как только стихли её шаги, Королева позвонила в колокольчик. Через 10 секунд в комнате стояла, склонившись, старая экономка.

– Срочно достать один из портретов Ричарда. И позвать ко мне королевского художника!

Ещё через полчаса она отдавала распоряжения пожилому господину, которого явно подняли прямо из постели – в Королевских покоях он стоял в пижаме рядом с большим полотном в тяжёлой раме, на котором был изображён в полный рост красивый молодой мужчина в королевских одеждах.

– Да, необходимо подправить черты лица, поменять цвет волос и глаз. Ричард должен стать похожим на Принцессу. Только подбери краски так, чтобы даже мысли в голову не пришло, что портрет перерисован. Всё должно быть готово завтра к обеду!
– Слушаюсь, Ваше Величество! – поклонился ещё ниже художник.
– И помни: одно слово – и тебе вырвут язык!
– Слушаюсь, Ваше Величество!

***
На следующий день Королева в присутствии Принцессы вызвала распорядителя и приказала принести в покои Его Высочества Маленького Принца портрет покойного Короля Ричарда двадцать первого.

– Повесить там, где пожелает Его Высочество!

Перед тем, как повесить портрет в Принцессиной приёмной, его пронесли через комнату, где стояла клетка Шута. Бывший акробат проводил взглядом незнакомое лицо, проплывшее мимо, а когда дверь закрылась, пробормотал:
– Ну, может быть, хоть он – сыграет эту роль?

…Принцесса долго стояла перед портретом. Мужчина на картине и впрямь был как будто списан с неё, только усики ещё. И девочка вдруг неожиданно поймала себя на мысли, как же хорошо, что у неё – усиков никогда не будет… Она встряхнула головой и обратилась к портрету:

– Здравствуй! Ну, поговори же со мной!

Портрет молчал. Девочка подождала, а потом с облегчением сказала:

– Конечно, ты не можешь. Но я тогда расспрошу своего Шута?..

Ещё через день был издан королевский указ, что Его Королевское Высочество Маленького Принца отныне все обязаны величать Её Королевским Высочеством…

И никто не знал, что за сказка сыграла на этот раз.

***
… Однажды королевский дворец содрогнулся. Ну, мы-то с вами знаем это слово «революция». При входе в палаты Принцессы ворвавшиеся увидели клетку, в которой находился Шут. Один из штурмовавших, человек со страшным клеймом на лбу «не справился с ролью», едва бросив взгляд на узника, закричал, что этот человек спас ему жизнь. Тяжёлый замок сбили кувалдой, пленника выпустили. Человек с клеймом кричал, что надо найти девчонку.

– Знаешь, где она может быть? – шлёпнул он Шута по плечу.
– Да, конечно, догадываюсь, – быстро ответил вчерашний узник, – по коридору направо, направо и ещё раз направо…
Толпа рванулась в указанном направлении, Шут быстро скользнул в другой коридор…

Принцесса проснулась оттого, что её сгребли в охапку и куда-то тащат. Она глядела в лицо Шута и не понимала, то ли это продолжение сна, то ли…

Другого «то ли» и предположить было невозможно. Когда, наконец, она начала дёргаться и задавать вопросы, они находились уже в маленькой каморке, о существовании которой во дворце она даже не знала. Всё что там было – это маленькое трюмо, стул и большой сундук.
Шут усадил её, завёрнутую в одеяло, на стул, опустился перед ней на корточки и сказал:

– Девочка, слушай: что бы ни случилось, кого бы мы ни встретили, помни одно: ты – не принцесса. Тебя привезли, чтобы дать какую-то роль в театре, ты не знаешь, какую. Запомнила?

Принцесса хлопала глазами. Она ничего не понимала, но непонимание было слишком сильным, чтобы сформулировать вопрос.
Между тем, Шут достал из сундука какую-то банку, вылил на ладонь краску и коротко сказал:

– Закрой глаза!

От неожиданности она послушалась. А в следующий миг почувствовала на своей голове что-то липкое, рванулась, но знакомый голос только повторял:

– Не кричи же, нельзя иначе! – и руки продолжали втирать краску в её волосы.

Девочка тихо заплакала.

– Подожди, я сейчас вернусь…

Он исчез, но, действительно, вернулся очень быстро с двумя вёдрами воды и начал быстро и аккуратно промывать её волосы над тазиком, который также достал из сундука. Потом осушил их полотенцем…

– Вот и всё. Теперь дождаться, пока высохнут и бежать, пока тебя не нашли.
– Где мы?
– За театральной гримёрной. Вот, переоденься, я принёс костюм пастушки.

Шут отвернулся. Принцесса неловко начала надевать грубую одежду. Привыкшая, что ей помогают, возилась долго, но, наконец, справилась. Тогда она повернулась к трюмо и посмотрела в зеркало…

И тут ей показалось, что она снова спит – из рамы на неё смотрело лицо, обрамлённое ярко красными волосами, которое она так часто видела во сне… ну, не совсем то, но оно было похоже на то, гораздо больше, чем…

Она перевела взгляд на Шута.

– Это правда? – спросила и быстро, ничего не поясняя, повторила, – Правда?
– Да, – коротко ответил Шут.

***
Потом они тихо-тихо сидели до наступления ночи. Несколько раз в гримёрку приходили люди, но к счастью, никто из них не знал о потайной двери в каморку Шута. Из-за тонкой перегородки доносились разговоры, кричали, что не могут найти Наследницу, кричали, что нашли Королеву… Тут Шут мягко обхватил девочкину голову ладонями, чтобы она не смогла услышать. Она не услышала, но поняла. И беззвучно плакала в темноте…

А ночью они бежали из дворца. Кольцо верёвки лежало там же, в сундуке. Шут тщательно закрепил канат одним концом.

– Ты же хотела посмотреть, какой из меня акробат? – спросил Шут
– Я тогда играла другую роль, – тихо ответила девочка.
– Но ты помнишь, что в той роли ты ничего не боялась?
– Да.
– Тогда верь в меня, и снова – ничего не бойся.
– Хорошо, – прошептала она и тут же почувствовала, что боится.
Он подхватил её и вспрыгнул на подоконник:
– Держись за меня, вот так…

***
Снова заговорили они, когда уже шагали по ночной дороге прочь от города.

– Отец?
– Да, дочка.
– Я, кажется, обманула тебя. Сказала, что не буду бояться, а сама…
– Это ничего, – ответил Шут. Помолчал и добавил:
– Ты же не принцесса – значит, можешь иногда ошибаться...
Девочка задумалась, потом опять тихонько позвала:
– Отец?
– Да, дочка.
– А ты – ошибался?
– Ошибался... Конечно, ошибался, ещё как...
– И как ты жил с этим дальше?
– Старался не повторять ошибок.
– А если... Если это были не твои ошибки?
– Ну, как не мои?
– Не только твои...
– Тогда надеялся, что однажды не пройду мимо двери...
– Какой двери?

И тогда над ночной дорогой тихонько зазвучала песня:

А дверь откроется сама,
Лишь только не пройти бы мимо.
Ведь все мы заняты, вестимо:
Работа, странствия, роман –
Всё на бегу, всё второпях
И от порога до порога.
Когда не вспоминают Бога,
Кто будет помнить о дверях?
И всё ж, откроется сама,
Когда измученный, усталый,
Ты к ней качнёшься, как к причалу,
Покинув прочие дома,
Где разбазаривал часы,
Транжирил молодость и силу,
Где сам себе ты был не милый,
Но брёл и брёл вдоль полосы,
Страшась её перешагнуть
И сбросить груз пустых метаний.
Быть может, не хватило знаний?
Скорее – веры в светлый путь...
Но дверь – откроется сама.
Увы, порою поздно слишком
Попросит сердце передышку,
И глянешь – впереди зима.
И снегом выстлана дорога,
И в отраженье – седина,
И мысль пульсирует одна:
Как много белого! Как много!..
И след – как по бумаге стержнем
Чертил бессмысленно в бреду.
По тем следам опять найду
Себя – стареющим, но прежним.
Спасибо, добрая зима!
Ведь возраст - это ли потеря?
Стою перед своею дверью...
А дверь – откроется сама.

Так пел седой мужчина, ведя за руку одиннадцатилетнюю девочку с ярко красными волосами, в которой очень немногие смогли бы узнать вчерашнюю Принцессу.
Потом они шли молча, пока она не спросила:

– Куда же мы теперь идём?
– Туда, где будем играть другие роли.
– Роли?
– Ты же любишь театр?

Девочка вздрогнула и остановилась.

– Я не хочу больше играть в театр.
– "Весь мир – театр, и люди в нём актёры" – это ещё Шекспир писал, – мужчина положил ладони девочке на плечи. – Дверь открыта, мы даже уже перешагнули её порог. Так что и роли у нас теперь будут другие.

И он впервые за долгое время улыбнулся дочери. Девочка молчала, глядя ему в лицо, и вдруг тоже улыбнулась в ответ.

– И какие же роли нам назначены?

Он обнял её:
– Теперь мы будем выбирать себе роли сами.


* «Горы тянутся к небу, но никогда не достанут до любимого ими солнца» – последняя строка сказки "Как Вьюн, Громоед и Снук диво нашли", написанной Денисом Тихим.