Глава 28. Начало новой жизни

      
       (Рассказ Н. Аристовой №2— продолжение 2)


В воскресенье мы собираемся в маленьком скверике возле ЦУМа и потом на машинах Сергея и Андрея, едем в ДК «Авиастроитель». Лолита уже ожидает нас там. Ее внешний вид поражает: макияж, прическа, концертная одежда настолько преобразили Лолиту, что узнали мы ее лишь тогда, когда она подошла к Андрею и заговорила в своем несколько манерном стиле.

При виде преображенной Белянки, Сергей интересуется:
-Пичужка сменила окраску?
Ответил ему Никита:
-Скорее уж не пичужка, а волнистый попугайчик.
-Горе юмористы, - обращаюсь к ним я, - а меня вы как называете за спиной: рыжая кошка, попугай бесхвостый или, страшно даже подумать как?
-Не выдумывай! – сердится Сергей. – Ты не подходишь ни под одну из этих кличек! Скорее уж рыжее солнышко, чем кошка.… Как не пытался Андрей внедрить эту кличку – у него ничего не получилось.

-Мы называем тебя просто Наталкой, - вступает Руслан, - нашей Наталкой.
И по его честным глазам я понимаю, что он говорит чистую правду.
-Спасибо! – вырывается у меня. – Спасибо, ребята.
-На здоровье, - смеется Руслан. – Кушай с булочкой.
Это его излюбленное «кушай с булочкой» вызывает у всех невольную улыбку, разряжая напряженность обстановки.

Вечер проходит довольно прилично, без особых происшествий. Больше всех, конечно, волнуюсь я: сказывается отсутствие опыта. Ребята меня подбадривают, опекают. Даже Лолита оставляет свою снисходительную улыбочку за пределами сцены и работает в унисон, не пытаясь забить меня, оттеснить на задний план, как обычно делает на репетициях.

Каждому из нас достается своя часть: часть успеха, часть аплодисментов и, конечно же, часть вознаграждения. После концерта Кучинский везет всю группу в «Артистическое кафе», где мы были однажды вместе с Абдуллаевой Камиллой. Ребята высказывают опасение, что нас могут не пустить, ведь одного раза явно недостаточно, но Лолита заявляет, все тем же манерным голосом:
-Со мной пропустят!
А я думаю неприязненно: - «Как они похожи с Андреем: прямо одно лицо! Рыбак рыбака видит издалека».
Но нас действительно пропускают, и Белянка с гордостью бросает:
-Я же сказала!

Пока мы рассаживаемся, Андрей по секрету рассказывает, что навел в заведении кое-какие мосты, и теперь мы можем бывать здесь время от времени.
-Только нужно предварительно созвониться и заказать места, - доверительно сообщает он.
Когда наш столик начинают устанавливать напитками и закусками, Сергей интересуется:
-Что празднуем?
-Начало гастрольного сезона празднуем! - объявляет Кучинский.
-Да ну?! – не то удивляется, не то радуется Сергей. – И когда он у нас начинается?
-Через десять дней.
-Когда же ты успел подать заявку? – недоумевает Серега. – Никакого разговора на эту тему не было.
-Заявку я подал пару месяцев назад, - признается Андрей. – Пока ее рассмотрели, пока обсудили, пока решили…

-Кто же поедет, - недоумевает Никита, - ведь у нас нет ни певицы не танцовщицы?
-Как это нет? – не соглашается Кучинский. – Вот они тут: Лолита и Наташа. Чем они тебе плохи?
-Не плохи... - мнется Никита. - Но ты же сам говорил, что они временно: Наташа работает, а у Лолы в любой день может решиться вопрос с постоянной работой...
-Это все разрешимо, - успокаивает его Кучинский. – Кто может устоять перед возможностью мир посмотреть и себя показать?

-Я могу, - вступаю я в их диалог.
-А если мы тебя всей группой попросим? – смотрит испытующе Андрей.
-Нет, - коротко отвечаю я.
-А если на колени встанем? Прямо здесь...
-Попробуйте, - веселюсь я в полной уверенности, что это не случиться никогда.
Но Андрей бросает: - Парни, на колени! - И первым опускается на пол.

На нас сразу же начинают обращать внимание, удивленно шепча и посмеиваясь.
-Ну что вы придуриваетесь?! – начинаю сердиться я. – Встаньте сейчас же!
-Не встанем, пока не согласишься поехать с нами, - объявляет Кучинский.
Я пытаюсь встать из-за стола, чтобы немедленно убраться из кафе, но меня не выпускают.
-Что, решила бежать с поля боя, как последний трус? – интересуется Андрей.
-Поднимитесь, или уйду, - произношу я, пропустив мимо ушей ехидненькую поддевку руководителя.

-Не встаем, парни? – подзуживает он ребят. – Без нее мы, как без рук.
-Точнее – без голоса, - поправляет его Сергей.
-Но я же работаю! – пытаюсь протестовать им в ответ.
-Поговорим? – предлагает Андрей, поднимаясь с одного колена.
-Поговорим, - соглашаются парни, рассаживаясь вновь за столом.
-Помните мои слова, Наталья Дмитриевна? – спрашивает Кучинский.
-Насчет чего?
-Что дает тебе твоя работа: удовлетворение, интерес, деньги, карьеру, известность? Что? Отвечай, только прямо.

-Не знаю, - отвечаю я, если не прямо, то честно.
-То-то же, - констатирует Андрей. – А мы предлагаем тебе и интерес, и карьеру, и удовлетворение, и деньги, и известность.
-Но это все временно! – протестую я. - А что в будущем?
-Сколько тебе лет?! – вдруг интересуется он.
-Восемнадцать, - удивленно отвечаю я, не понимая, куда он клонит.
-А рассуждаешь, как сорокалетняя. Да у тебя же вся жизнь впереди!

Видя мои колебания, к нему подключается Сергей:
-Соглашайся, Наталка, соглашайся! Честное слово, не пожалеешь!
Даже Белянка подает свой голос:
-Я тоже в свое время сомневалась, как и ты, Наташа, но, подумав хорошенько, согласилась. И ни сколько об этом не жалею: моя жизнь стала интересной, наполненной, красочной. Поездки, новые города, новые лица, новые знакомства – это, доложу тебе, очень интересно, здорово. Постоянный адреналин в крови.… Чувствуешь, что живешь, а не существуешь…

Никита, с удивлением посматривая на раскрасневшуюся ораторшу, подхватывает:
-Именно: живешь, а не существуешь.
-Не давите! – протестую я. – Я должна подумать над вашим предложением. Такие вещи не решаются с бухты-барахты.
-Они решаются именно так! – протестует Андрей.

А я обращаюсь к Сергею:
-Ты долго думал, когда тебе предложили играть в группе?
-Не секунды не думал, - признаются тот.
-У тебя не тот случай, Серега, - напоминает Никита. – Ты с детства мечтал стать музыкантом.
-Это, правда, - соглашается Сергей.
-А я не мечтал, - говорит Никита, - но согласился сразу, не раздумывая.
-Все – все, хватит, - машу рукой я, - сказала, что мне нужно подумать – значит нужно.
-Сколько дадим ей на раздумье? – спрашивает Андрей у ребят.
-Один день! – предлагает Никита.
-Мало, - не соглашается Сергей, - а то скажет еще, что мы заставили ее принять поспешное решение.
-Хорошо, три дня, - уточняет Кучинский, - и не минуты больше.


                *     *     *


Все следующие три дня парни наперебой рассказывают мне о прелестях артистической жизни: о встречах и расставаниях, о забавных приключениях и происшествиях, об интересных событиях. Обрабатывают меня всей группой, даже «Волнистый попугайчик» со мной очень мила: красочно рассказывает свою историю вступления на поприще шоу бизнеса, делясь тем, что родители были категорически против, чтобы их девочка стала «какой-то там танцовщицей».

-Родители прочили мне профессию детского врача. У нас династия врачей… Фамилия довольно известная в широких кругах: Ставинские. Да вы, наверное, много раз слышали эту фамилию, - сообщает она с нескрываемой гордостью. – Мой дедушка долгое время работал хирургом в Центральной клинической больнице – совсем недавно вышел на пенсию… Бабушка – детский врач, причем признанный врач. А мама с папой работают в Центральном роддоме: папа главным врачом, а мама – заведующей детским отделением.

-Как же ты попала в «Бахор»? - сомневается Сергей. – Как тебя вообще родители из рук выпустили?
-Боялись сломать, - отвечает Лолита. – Поняли, что свою жизнь я должна прожить сама.
-Сознательные предки, - одобряет Сергей, - Уважаю таких.
-Евреи народ умный, - соглашается Андрей.
-Просто я их сумела убедить, - скромненько признается Лола.

Сергей толкает меня локтем и шепчет:
-Какого наш шеф высокого мнения о своих соплеменниках.
-Разве Андрей еврей? – сомневаюсь я.
-Кем же он может быть с такой фамилией,– отвечает Сергей вопросом на вопрос. – Кучинский?
И добавляет, косясь на Лолу: - Ставинский – Кучинский - с одного поля ягодки.

Андрей тем временем убежденно произносит, обращаясь ко мне:
-Я уверен, Наташа, что твои родители тоже не консерваторы. По крайней мере, отец производит вполне благоприятное впечатление.
-Откуда знаешь? – удивляюсь я. – Ты же с ним ни разу не встречался.
-Рита делилась впечатлениями.

И тут Лолита выходит из роли пай девочки, показывая зубки:
-Рита, Рита, Рита! Я только и слышу это имя, словно кроме ее в Ташкенте нет больше хороших танцовщиц!
-Кроме того, что Рита прекрасная танцовщица, - обрываю я зазнайку, делая ударение на слове прекрасная, - она еще и замечательный человек, в отличие от некоторых!
-Это она меня имеет в виду? – с вызовом обращается Белянка к Андрею.

Кучинский не отвечает на ее вопрос, вызывая недоумение парней, заставляя их переглянуться.
Не знаю, что чувствовали в этот момент остальные, а я ощущала всем своим существом, что новая танцовщица не вписывается в наш коллектив: в ней есть что-то такое, что делает ее неудобной, не способной, или не желающей приспосабливаться к коллективу.
-Единоличница, - бормочу я себе под нос, - зазнайка.

В воздухе повисает напряженная тишина, и я констатирую про себя, что была совершенно права: парни чувствуют то же самое. Репетиция продолжается с переменным успехом, но к ее окончанию что-то начинает получаться. Нужно отдать должное: Андрей умеет заставить работать - этого у него не отнять.
Хотя никто не возвращается к незаконченному разговору, который начался легким прощупыванием моего отношения к артистической карьере и закончился провалом, но я вижу в глазах парней вопрос. И тогда спрашиваю напрямую:
-Вы что действительно хотите, чтобы я постоянно работала с вами?
-Да! – хором отвечают парни.

-Но тогда мне придется увольняться с работы.
-Придется! – соглашается хор.
-Меня с таким трудом устроили туда… - сомневаюсь я. – По знакомству устроили.… Как же я могу?.. Да у меня совести не хватит. И потом: заставят отрабатывать две недели…
-А ты скажи, что возвращаешься домой, к родителям! – с готовностью подсказывает Сергей.
-Обманывать?! – протестую я. – Нет, я не смогу!
-Сможешь, - уверяет меня Сергей.

Андрей напоминает:
-Гастроли через десять дней.
-Уже через девять, - поправляет его Никита.
-Не знаю, - продолжаю сомневаться я.
Видя мои колебания, парни наперебой начинают уговаривать, давать советы, соблазняя заманчивыми картинами. А я вопросительно смотрю на Андрея, и он не отводит взгляда.
-Что скажешь, Андрей Родионович? – интересуюсь я.
-Скажу, что тебе решать, Наталья Дмитриева. Свои соображения по этому поводу я уже высказал.
-Да что ты так мудрено загибаешь? – недовольно кривиться Сергей. – Возьми и скажи просто: ты нам нужна, Наташка! Просто и понятно.

Андрей произносит твердо, убежденно:
-Ты нам нужна – Сергей сказал правильно.
-Решайся, решайся, Наташ! – доноситься со всех сторон. – Не бросай нас в тяжелый момент! Выручай!
И я соглашаюсь, вызывая бурю восторга: кто-то поздравляет меня с этим решением, кто-то предлагает обмыть, кто-то радуется за меня, а кто-то за себя.

На следующий день я уволилась с работы. Наплела что-то про болезнь мамы, про то, что возвращаюсь назад в Фергану. Плакала, как заправская актриса, умоляла отпустить. Ректор заикнулся, было об отработке, но Наргиза сказала, что они не имеют права заставить меня отрабатывать, так как мне еще нет восемнадцати лет. Я видела по ее глазам, что она не одобряет моего решения и, по-моему, не совсем мне верит, но из тактичности не высказывает свои сомнения вслух.

Уже когда заявление подписано и начинается оформление документов, Наргиза не выдерживает и спрашивает у меня:
-А Сабир Усманович в курсе Вашего увольнения?
И я, не моргнув глазом, отвечаю:
-Да, это решение было принято совместно с ним.

Рассчитали меня в течение пары часов, сочувствуя и выражая надежду, что все у меня будет хорошо, и это было хуже всего: я готова была провалиться сквозь землю, хоть и продолжала играть роль «убитой горем» дочери. Из института я вышла свободным человеком с новенькой трудовой книжкой в сумочке и с ужасно неприятным осадком на душе от того обмана, той игры, что устроила ради этой самой свободы, которая меня уже тяготила.

Радости не было: было, гадливое чувство отвращения к своей слабости, к своему малодушию, толкнувшему на обман. Ребята поздравляли меня с началом новой жизни, а я натужно улыбалась, не находя в себе сил веселиться по этому поводу: новая жизнь начиналась с обмана, и это обстоятельство не позволяло мне ощутить всю ее прелесть.
Я подумала, глядя на довольных парней:
-Никогда больше не буду в новую жизнь заходить с черного хода – только в парадную дверь.

Подумала и забыла до времени: не до самобичевания и не до угрызения совести, когда погружаешься в работу с головой. Новая жизнь потребовала меня всю без остатка.
Оставшаяся неделя была до того напряженной, что я большую часть времени находилась в не дома: репетиции, подготовка к отъезду, обновление гардероба, приобретение билетов и прочая суматоха. Все это так увлекло меня, что я была почти счастлива, в крайнем случае – довольна.

Глядя на меня, ребята потешались от души:
-Ты хлопочешь над нами, Натаха, как мама-клушка!
А я нарочито сердилась:
-Это потому что вы ведете себя, как неразумные цыплята.
-Да не волнуйся ты так, – успокаивал меня Русланчик. – Ничего особенного, самые обычные гастроли: города, гостиницы, зрители, аплодисменты, цветы и прочие…
-Это для тебя обычные, - подключился Никита, - а для Наталки – событие: первые в ее жизни гастроли.

География наших гастролей была весьма обширная: она охватывала почти все районы Узбекистана. Мы побывали и в Самарканде, и в Бухаре, Ургенче. Были и в Нукусе, Термезе. Затем: в Беговате, Каканде, Намангане, Андижане. И, наконец, в Фергане – в городе, где прошла самая лучшая часть моей жизни. На этом наше путешествие не заканчивалось, и должно было проходить по городам, расположенным ближе к столице: Гулистан, Сырдарья, Янги-Юль, Чирчик.

В Фергану мы приехали около восьми часов утра в субботу. Пока парни устраивались в единственную гостиницу города под одноименным названием, мне не терпелось побывать дома, и я, вручив свои документы и вещи Никите, ринулась в свой родной Советский район к четырехэтажному дому на тихой, знакомой до мелочей улочке, где прожила более десяти лет.

Весна была в самом разгаре: цвели сады, наполняя благоуханием город и мои легкие. Все вокруг казалось таким красочным, таким свежим, таким юным, что просто дух захватывало от восторга. Может быть, так на меня действовали красоты природы, а, может быть, ожидание предстоящей встречи с родителями, которых я не видела около шести месяцев. Впрочем, папу я видела три месяца тому назад, прямо перед Новым годом, когда он прилетал в Ташкент.
Если бы я было постарше, то, наверное, сказала бы: - Как быстро летит время: казалось, только вчера я стояла на дороге, с огромным желанием поскорее покинуть родной дом, казавшийся мне таким неприютным, а сейчас радуюсь встрече с ним, как школьница.

   Продолжение:http://proza.ru/2014/12/28/296