знакомые места

одежды времени чужого натянул челик
на промблемы свои, представил в виде
запутанной драмы временно-исторической,
современников своих пугая, угождая монстру.

общение при
сообщениях воплощало
фсеобсчее и расхожее предубеждение,
преображая которое, фсе сходились во мнениях.

но смердящая помойка под названием инет
ни коим образом не желала проведения профилактической
санитарной обработки путем введения цензуры, ибо
вонючим местным обитателям енто было в облом.

экзотерики знали, кншно,
о переселении душ от кого-й-тось
или пачиму-тось, им нравилась исключительность
собственного существа, вне пространства и временных потоков.

и хроникеры миллионами
судеб тудысь-сюды, не предвзято
перещелкивали, тока бысь тиорию подвести
под действие мысли заскорузлой, впрочим, и енто суета фсе.

красивый образ увлекал душу,
прелестью своей пленяя, завораживал,
не отпускал, обольщая, обманывал,
дарил надежду и отбирал ее.

евонный подвешенный язычок
частенько поминал "я", свою
значимость выпирая и по ходу
примазываясь к судьбоносцам.

про мента литету
чого-й-то тамо лопотал он,
прикидывал, так сказать, чого-й-то
куды-тось, опьять жеж, на статистику напирал сильно.

логическая мозаика складывалась -
тут был и обещанный конец света, и
испытание нового глобального оружия, и
умение обозначить фсе в светопредставлении.

но сбой программы
продолжал ужо плодить
образы, которые говорили,
рассуждали и вели сибя почти как люди.

в голове фсе крутилась и крутилась
неотвязчивая мелодия, часть фразы,
возведенная в степень бессмыслицы,
просто кричащая об утомлении тела.