Дамба

               
- Олег! Олег! Олежек! - Катерина произносила его  имя на разные лады многократно изо дня в день.
          Он, этот Олежек, стал ее наваждением, ее миражом, ее идей фикс. Только о нем она думала так часто и так подолгу в тянучее рабочее время и долгими нудными вечерами.
        Катя была одинока, одинока тем одиночеством, когда хоть волком вой, хоть песни пой, и бытовые житейские радости уже не радуют: ни обновки, ни сладкий кусок – все пресно, все неинтересно.
       В такие периоды безнадеги Кате помогала очередная виртуальная любовь. По большому счету она уже перевлюблялась во всех более или менее приличных мужчин своего небольшого поселка. С каждым из них у нее была связана своя история, свои  приятные или неприятные воспоминания. Эти воспоминая, точнее грезы наяву, были невесомыми и легкими, идущими параллельно со скучной жизнью и не мешающими ее, жизни, течению.

     Очередная история возникала из ничего, даже при мимолетном взгляде на мужскую особь в автобусе. Наметанный взгляд отмечал особенности манер выбранного индивида, стиль одежды,  мгновенно запоминался тембр голоса и выражение глаз.  Мимикой она интересовалась в равной степени, как и  речью.
      Одаренная с детства особой чуткостью к слову, она запоминала людей не столько по манере произносить слова, сколько по лексикону и умению преподнести себя любимого на блюдечке с золотой каемочкой. Все люди - актеры в той или иной степени. Вот Катя и отслеживала талантливых актеров, в своем понимании, конечно, тех мужчин, которые играли по ее незаконченному сценарию.

      Сейчас разыгрывался спектакль под условным названием «Олег! Олег! Олежек!»
      Олег был не местный. Появился он в пригородном поселке с полгода назад, снял квартиру и поселился там с женой и сыном. Кстати, про жену и сына, - это обстоятельство было абсолютно неважным – никаких  отношений не планировалось и не предвиделось. Да и в реальности не могло быть, потому что… просто не могло быть.
       Это была ее игра. Просто Игра - занимательная, чувственная, эмоционально окрашенная, но всего лишь игра.
       В Олега вполне можно было влюбиться и по-настоящему, особенно женщине, которой нравится такой тип мужчин.
       Было ему чуть за пятьдесят. Был он седовлас, высок, хорошо сложен … и строг. Его лицо - высечь бы в камне на предмет изображения  какого-нибудь греческого бога – непроницаемо и сурово. Взгляд прозрачных ледяных глаз прожигал до печенок – казалось, что тонешь в просевшем под ногами мартовском синем насте. Орлиный нос с небольшой горбинкой и плотно сжатые неулыбчивые тонкие губы дополняли впечатление монументальности. За эти пол года Катя  ни разу не видела, чтобы этот мужчина улыбался, а тем более смеялся и шутил.

      Изотерики считают, что мысль, также как и слово - материальна и, порой, изменяет реальность с неотвратимостью поступка. Они, эзотерики, не сами выдумали эту теорию, она имеет давние исторические корни, идет от Толкиена и других великих магов дохристианского мира. 
      Катя об этой теории ничего не знала, менять действительность, овеществляя свои мыслеформы, не планировала, она, как говорят в нашей местности простолюдины, игралась.
      Вот и сейчас она едет в автобусе и разыгрывает очередной (какой уж по счету?) акт затянувшейся пьесы про Олежека.
      Главный герой,  ничего не подозревая, стоит в двух метрах от нее. Они достаточно часто возвращаются с работы на последнем автобусе, отправляющемся из города в двадцать два десять. Он-то понятно, едет с работы – работает охранником в магазине, а вот она, работающая до шести, что она делает в такое позднее время в пригородном маршруте?!

      Автобус тряхнуло, Катя едва не упала, благо, народу было много, стояли впритык – падать некуда.
-   Вот что бы ему не стоять рядом и не поддержать меня! - Катя скосила взгляд в сторону объекта страсти.
      Олег равнодушно смотрел в черноту окна.
-    Что он там видит? Темноту? Подошел бы, заговорил! Не мне же первой заговаривать с мужиком. Или бы вышел первым из автобуса и подал мне руку, а все бы смотрели! А потом взял бы меня под руку и забрал тяжелый пакет!
 -    Выходите? – спросили откуда-то из-за спины.
-  Голос какой-то бабский у этого мужичонки, - подумала Екатерина.
-     Нет! – непозволительно грубо ответила она.
-     Тогда не стой на проходе! - мужик  резво продирался к дверям.
- Иди, иди! Вот заявится такое хамло к какой-то женщине и  - прощай романтика, – подумала Катерина.
      Мысли плавно перескочили на незавидную женскую долю с этаким хамлом. А может он дома тоже Олег, Олежек, Олеженька, может, его женщина сопли ему вытирает и считает самым, самым, самым…

      Это Катя уже додумывала на ходу, вывалившись из переполненного автобуса. Сзади шли пассажиры, приехавшие на этом же рейсе. И Олег там.
      Она знала, что будет через несколько минут – все ее обгонят и исчезнут в непроглядной темноте дороги. От остановки до поселка полкилометра. Но каких пол километра – с горы на гору, мимо пруда и через темный ельник.
      Ее обогнали двое, потом еще трое, но Олега среди них не было. Грела мысль, что тыл ее прикрыт: там за спиной – самый сильный и надежный мужчина в мире, с которым ей нечего бояться, ее щит и меч.

     Через несколько минут он догнал ее, поравнявшись и замедлив шаг,  пошел рядом. Он молчал.
- Мой молчаливый рыцарь! – про себя резюмировала Катя.
    Она отступила на обочину, стараясь, чтобы между ними все же было некоторое расстояние. Он выразительно хмыкнул:
-   Ты меня боишься?
Катерина вспыхнула от фамильярного «ты» и неожиданно вызывающе ответила:
-   Нет! А должна?
-  Ну, по логике вещей – должна: ночь, пустынная дорога, незнакомый и здоровый мужик! Да мало ли что придет мне в голову!
-    Что Вы имеете в виду?  Ограбите и сбросите в озеро?
     Катя впервые со страхом взглянула на темную воду, которую они с детства называли озером – площадь его была около гектара, и подпитывался пруд из родников, так что к прудам – лужам не относился, скорее к рукотворным озерам.
       Ей на миг представилась картина, которую она сама и нарисовала.
-    Ну, зачем в озеро? Вы, местные, все плавать умеете! Я бы тебя сбросил с другой стороны дамбы, там уж  точно никто искать бы не стал, – он кивнул в сторону обрыва по другую сторону дороги, проходящей по дамбе.
-   А вы что, маньяк?
-    Что-то вроде этого!
     В голосе Олега не прозвучало ни иронии, ни сарказма, ни намека на шутку - просто констатация факта, а ты понимай, как тебе хочется.

     Весь оставшийся путь Катерина молчала – то ли обдумывала сказанное Олегом и пыталась понять есть ли в его трепе хоть толика правды, то ли приняла все за чистую монету и торопилась поскорее добраться до дома.
      Осадок от свидания с любимым Олежеком остался неприятный. Реальный прототип ее виртуального любовника был совершенно не похож на  слепленный ею идеал.
       В ту ночь ей приснился дурной сон, будто она ранним туманным утром стоит и рассматривает бездонную глубину обрыва дамбы около озера.  Через секунду она понимает, что это место мало похоже на обрыв дамбы, уж слишком глубоко ущелье. Она вспоминает, что в юности была в горах и видела такую картину сквозь пелену проплывающих низких облаков. Вот только тревожный акцент сна был совсем не из той оперы. Тогда, в горах, было весело и шумно, молодежная группа сопровождалась опытным проводником, и никаких  эксцессов не было. Сейчас же тревога была разлита буквально в воздухе, словно должно было произойти непоправимое, страшное. И это страшное было за спиной. Женщина начала плавно поворачивать голову, но  сзади подошел некто, кто сильным толчком спихнул Катю туда, в туманную пропасть.
          Она проснулась от собственного крика…На часах только половина шестого. Еще слишком рано. Рано для чего?

        Она быстро оделась и кинулась на дамбу. На улице был туман. Солнце тусклое и ленивое только показало розовый бок над лесом. Вокруг ни души. Привкус ночного леденящего ужаса выполз откуда-то из глубины подсознания и обнес сначала голову, потом спустился холодной волной до самых пяток. Она стояла около ограждения, не в силах заставить себя взглянуть вниз. Под дамбу.
        В голове всплывали отрывочные фразы, прямо или косвенно относящиеся к данному месту. Она вдруг осознала, что, живя в поселке с самого рождения, ни разу не слышала, чтобы в этом месте случались аварии, чтобы кто-то падал вниз – она насмелилась и опустила глаза на дно бывшего оврага. А водолазы, вытаскивая очередного утопленника у дамбы со стороны озера, говорили, что там глубины шесть с лишнем метров, значит здесь столько же или больше…. А еще внизу болото…
      За спиной раздалось:
-    Глубоко?
От неожиданности Катя вцепилась в металлическое ограждение дороги.
-  Пусть попробует оторвет, кричать буду, как резаная…, - мелькнуло в голове.
     Ужас, ледяной, страшный и холодный отключил все параметры сознания, остался только основной инстинкт – инстинкт самосохранения. Свою жизнь так просто она отдавать не собиралась, и пусть этот маньяк не надеется…
-   Женщина, вам плохо? - услышала она снова  тот же голос.
-  Иди отсюда, - зарычала женщина, - иди, пока тебя самого туда не скинули!
- Пьяная что ли? – пробубнил мужик и отошел от Кати.
-
     Она опустилась на грязную обочину и, привалившись головой к металлу ограждения, заплакала.
      Это был не Олег. Мужик, поднимаясь в гору, несколько раз оглядывался, вероятно, поведение Кати вызвало у него не просто недоумение, нечто большее.
      Уверенность в том, что этот человек – не ее виртуальный возлюбленный, облегчения Кате не принесла, предчувствие реальной  опасности осталось.
     Прошло несколько дней, но мысли ее бесконечно возвращались к этому опасному месту. Этот обрыв и Олег слились в ее сознании в одно целое – жуткое и несущее опасность лично ей.
     Катерина защищалась, как могла: на работе не задерживалась, приезжала домой раньше, садилась в автобус только  в том случае, если  были попутчики до самого дома.

     За этот месяц она несколько раз встречала в автобусе Олега, но он ни разу не подошел – возле нее постоянно были люди.
     Однажды попутчиков не случилось – во всем автобусе на нужной остановке  выходили только она и Олег. Он несколько раз с ехидной ухмылкой поглядывал в ее сторону.
     Олег приготовился выходить через среднюю дверь – Катя прошла к передней, наперед зная, что водитель ее не выпустит.
     Она проехала свою остановку и вошла в поселок по другой, более длинной дороге. Измотанная и грязная, угнетенная страхом и непреходящим чувством надвигающейся опасности, она перевела дух только у подъезда.
     На площадке второго этажа стоял Олег. По-прежнему красивый и …страшный.
     Катя не успела ничего предпринять, он схватил ее за предплечье и проговорил обреченно:
-    Я напугал тебя тогда. Ты прости. Я не думал, что ты воспримешь это так серьезно! Я уезжаю, возможно, навсегда. Не отказывайся, прими подарок на память! Это компенсация за …
Он вложил в Катину ладонь нечто металлическое и ушел.

     А на дворе была весна – стремительная и звонкая. Но и она не до конца успокоила смятенную душу женщины – она по-прежнему с содроганием проходила по дамбе.  Ощущение тревоги не проходило, только эта тревога как бы трансформировалась и к ней лично уже отношение не имела.
    Все чаще и чаще она возвращалась мыслями к Олегу и его нелепому подарку. Золотой массивный браслет лежал в ее «шкатулке для драгоценностей» и являлся, по сути, единственной драгоценностью. Два кольца и сережки Катерина носила постоянно, а это и было все ее фамильное  золото.
    Браслет был мужским и явно ношеным, Катя не могла понять ни отношения к ней Олега, ни причины его агрессии, ни значения его подарка. Ее кузен обычно про таких людей говаривал: «Мутный он!»

     Прошло всего две недели, и Катина тревога материализовалась. Едва услыхав сногсшибательную деревенскую новость, она сказала сама себе: «Вот оно!»
      А оно выглядело страшно: местные парни были участниками банды. Они убивали таксистов и некоторых из них хоронили около поселка. Катя и спрашивать не стала, где именно. Она  это точно знала, как и была уверена, что Олег имеет непосредственное отношение ко всему этому. Рано или поздно об этом будет известно, и его арестуют, если найдут, конечно.
     Впервые к ней пришла мысль, что браслет принадлежит кому-то из убитых водителей, больше коробочку с драгоценностями Катя не открывала.
     Деревня об убийстве гудела три месяца, вырисовывались все новые и новые подробности, всплывали новые фигуранты.

      Катя заболела: бесконечные мысли о страшных событиях и участии в них Олега сводили ее с ума. Однажды в припадке безрассудной решимости она насмелилась поговорить с его женой. Ее решимости хватило только на то, чтобы дотронуться до кнопки звонка. Соседка, проходившая мимо, сказала, что квартиранты съехали почти два месяца назад и жилплощадь свободна.
     Уехали все, рассуждала Катя, значит жена в курсе его дел. Ну, как же, деньги гребли, видимо немаленькие, столько машин перепродали,  накопили  на новую квартиру…
     С того дня она почти не спала, только вместо любовных свиданий и постельных сцен ее сознание рисовало сцены убийств и насилия. И все это происходило здесь, на дамбе, рядом с ней.
     Как такие люди вообще живут? У них нет души? А с виду – нормальный….

     Странности в поведении главбуха заметили не сразу. Конец лета Катя провела в психушке, правда в курортном отделении.
      После больницы Петровой дали очередной отпуск за два последних года и путевку в санаторий. Только тогда Катя взяла себя в руки, сообразив насколько странно она выглядит со стороны.
       Откровенный разговор с начальницей состоялся в начале октября. Катя объяснила свое состояние историей с бандой и тем, что она до обморока боится ходить через дамбу и вообще жить в этом поселке.
      Вместе с Зоей Павловной они объехали полгорода, но нашли хороший вариант обмена, правда с доплатой.

      В новой квартире Катя успокоилась окончательно, остался только кровоточащий рубец на сердце – Олег. Она знала, что его поймали, что на банде около двадцати эпизодов, что … ничего не изменишь и не поправишь…
       Вопреки фактам Катя повторяла – не мог он, не мог, не мог… А он все убийства взял на себя - это он, он сам….
       Катя пила снотворное и забывалась до утра, утром приказывала себе не думать о нем, не думать, не думать, тем более что о нем есть кому думать….
       А как не думать, если думалось всякий раз, когда глаза натыкались на заветную коробочку, в которой лежал его подарок, или в транспорте ненароком услышишь его имя, или  в толпе увидишь высокого седого мужчину, или …

     В конце ноября, в надвигающейся лекарственной дреме Катя услышала звонок в дверь. Нет, она не откроет, она спит… снова звонят… нет, нет…
     Шаркая тапочками, как древняя старуха, Катя открыла дверь, даже не взглянув в глазок.
       Тихий стон – и она в объятиях того, кого прокляла и похоронила. Олег сначала ее просто целовал. Потом, видя ее  странное  состояние, увел в спальню.
       Она отдалась вся до донышка, без раздумий и протеста, без выяснения и упреков, решив, что после будет поздно сожалеть.
      Утром он спросил:
-  Катюша, а ты мой браслет сберегла?
-  Твой браслет? А разве он твой?
-  А чей же? Мой, конечно! Мне его друзья на юбилей подарили два года назад. Нет, если ты его…., то я не в претензии – он твой!
-  Да нет, целый и невредимый, вон в той шкатулочке лежит! – Катя глазами показала на комод.
Олег порылся в своей сумке, зажал что-то в ладони, потом достал свой браслет из шкатулки и забрался к Кате под одеяло.
-   Катенька! Я хотел бы тебя попросить – верни мне мой подарок – все равно ты его носить не сможешь. А я тебе взамен дам другой.
-  Где ты его взял?
Вероятно, в голосе женщины Олег услышал нечто, что заставило его насторожиться.
-  А где все люди берут украшения?
- Некоторые – в магазинах, другие с рук, а некоторые грабят других людей…
Олег пропустил оскорбительный намек мимо ушей, голосом, полным нежности произнес:
-  Я его купил. Купил в магазине. Если хочешь, я достану коробочку из сумки?
-  Да нет, зачем? - Катя заметила кусочек нитки, на которой обычно крепится ценник.
Она наклонилась и несколько неуклюже поцеловала Олега.

       Весь день они провели вместе, не сказать, что провели интересно, весело или беззаботно, но день прошел в тишине полупустой квартиры - Катя так и не купила новую мебель, отложив это хлопотное и неприятное для нее дело на потом.
       Олег несколько раз предлагал прогуляться, но Катя отказывалась, не без оснований полагая, что сбежавшего Олега уже ищут. Спрашивать о подробностях она не решалась, боялась, что устроит истерику, как только начнет выяснять с ним отношения.
     Утром он стал торопливо собираться, сославшись на срочные дела, ушел, предупредив, что вернется дней через десять.

       Целую неделю она маялась, вздрагивая от каждого шороха, поминутно предполагая всякие разные напасти – то ее дома ждет милицейская засада, то возле дома бродят подозрительные личности, то…
      В выходной она поехала в поселок, решив выяснить все до конца, даже если эта информация перечеркнет ее жизнь жирной грязной чертой.
-   Пусть мне будет плохо, пусть тяжело, пусть даже я сразу умру! Но пусть это уже произойдет! – мысленно настраивала она себя, еле передвигая непослушные ноги по дороге к поселку.
     Она даже закрыла глаза, когда проходила мимо того места, где банда закапывала трупы.
     В поселке она сразу встретила кого надо – мать одного из парней, проходящих по делу. Бывшая подруга без всякой охоты бросила пару фраз, как только услышала вопросы о своем непутевом чаде, и Кате стоило немало трудов убедить Лену рассказать об этой истории подробнее, в которой сынок Лены, ну, конечно же, жертва.
        Она и верила и не верила, боясь переспрашивать, чтобы не вызвать ненужных подозрений.
       Получалось по поговорке – «Федот, да не тот». Это был другой человек. Это был другой Олег – гораздо моложе этого.
      Слезы катились по исхудавшим щекам, но они не приносили облегчения - в выболевшей до дна душе уже не было места ни радости, ни счастью.

    Через десять дней Олег не приехал, не появился он ни через месяц, ни через полгода.
    А Катерина его ждала, без надрыва и истерик, как ждут того, кто, в принципе, никогда не вернется. Та самая надежда, что умирает последней, нашептывала пораженному болезнью мозгу, что отсутствие плохих новостей – уже хорошая новость, что следует терпеливо ждать, верить и … любить.
     Возможно, в книжках и в телесериалах долготерпение героини и бывает вознаграждено необыкновенным счастьем и любовью, но вот в жизни так бывает очень редко.
          Короче, у нас -  не тот случай….