Бурлацкое дело. 6. Показания на Мережко Тимофея

НА ФОТО: Чалый Трофим Андреевич. Село Сотниковское. 20-е годы.

***

30 сентября во второй половине дня Т. А. Чалого привели в кабинет к начальнику районного отдела НКВД. Наскоро просмотрев текст написанного показания, Надточий сделал вывод:
- Вижу, Трофим Андреевич, Вы меня правильно поняли! Но не до конца. Как же Вы не знаете руководителя антисоветской группы?

- Не слышал я о такой группе в нашем районе. А если она и есть, то ее руководители мне неизвестны.
Разговор в кабинете шел без ведения протокола.
- Тогда задаю наводящий вопрос, простой, как таблица умножения, - усмехнулся Надточий. – Кто в нашем районе первый секретарь райкома партии?
Чалый раздумывал, медлил.

- Ну? – прервал его молчание Надточий.
- Первый секретарь у нас Мережко Тимофей Иванович? Ну и что? – теперь уже вопрос задал Трофим Андреевич.
- Как что? Раз уж Мережко в нашем районе главный, первый секретарь райкома партии, следовательно, он и есть руководитель вредительской группы!
- Не может такого быть! – уверенно сказал Чалый.
- А Вы хорошо подумайте! Очень хорошо! Вы же лично не хотите быть руководителем преступной группы? Значит, им должен быть кто-то другой. И Вы поможете нам его установить!

Т. А. Чалого увели в камеру.
Основательно подумав, взвесив все «за» и «против», он начал излагать показания на бумаге: «…Мне известны некоторые негативные факты из деятельности секретаря райкома ВКП(б) Т. И. Мережко. Во время работы в Бурлацком районе он выдвигал на руководящую работу людей, которые провалили работу в низах. Он считал незаменимыми кадрами следующих товарищей, коммунистов: Макруху, Каторгина, Дмитриева, Носова.

Мережко окружил себя людьми случайными в партии, обиженными на советскую власть. Среди его приближенных были: Панченко, Корниенко, Шакин, Локтионов, Тыль, Крищенко, Воронкин, Смелов, Харичев и другие.

Когда работники районного отдела НКВД пытались привлечь этих людей к ответственности, то первый секретарь райкома партии их защищал, уводил от ответственности, мешал вести следствие.

На должность редактора районной газеты «Сталинский путь» Мережко поставил Панченко, который развалил работу редакции. Лично редактор работы никакой не вел, был у Марченко, как адъютант. К тому же, он растранжирил деньги, собранные с сотрудников редакции и типографии по подписке на Государственный заем. Работники типографии заявили, что подписываться не будут, так как деньги идут в карман Панченко! Произошел крупный скандал, Панченко с работы сняли.

Осенью 1936 года новым редактором районной газеты назначили немца Юстуса Александра Петровича, 1888 года рождения, уроженца села Фишер (ныне Красная Поляна Марксовского района Саратовской области). Он состоял в партии ВКП(б), имел неполное среднее образование, по слухам – до 1919 года находился в Германии в плену. Мережко и Юстус сдружились, так как районная газета являлась органом райкома партии и райисполкома. Они вместе, используя газету, как грозное оружие, путем критики, шельмования хороших работников, уничтожали лучшие кадры района, и в первую очередь – коммунистов. Бывая в колхозах, Юстус вмешивался в хозяйственные дела. В одном из колхозов Сотниковского сельсовета во время прополочной кампании он проводил дезориентацию колхозников, убеждая их, что полоть пшеницу совсем не обязательно. В результате несколько бригад прекратили вести уход за посевами озимой пшеницы.
Редактор Юстус допускал грубейшие ошибки на страницах газеты. Как-то в одной из статей редакция исказила фамилию товарища Сталина. В другой статье Героя Советского Союза Мазурука назвали «Мазуриком». Систематически публиковались клеветнические наветы на председателей и специалистов колхозов. А когда общественность, первичные парторганизации выступили против оголтелых действий редакции районной газеты, Мережко на заседаниях бюро райкома партии защищал Юстуса.

Мережко имел контакты с троцкистом Ивлевым. Об этом стало известно в Крайкоме ВКП(б), но там нашлись люди, председатель крайисполкома Пивоваров и секретарь крайкома партии Рябоконь, которые его защитили. Но Пивоваров и Рябоконь сейчас разоблачены, как враги народа, и теперь уже они Мережко не спасут от ответственности. За два года работы Мережко в районе на бюро райкома партии не обсуждались вопросы состояния дел в животноводстве, хотя дело с этим обстоит плохо. Я неоднократно лично просил первого секретаря обратить на животноводство внимание, но он уклонялся от рассмотрения этой проблемы.

Мережко вмешивался в технологические процессы в растениеводстве. Так, в Довсунском колхозе «Карл Либкнехт» осенью 1936 года он приказал посеять озимую пшеницу по предшественнику хлопку без предварительной обработки почвы.
В январе 1937 года Мережко задержал выдачу колхозникам района продовольственной ссуды, потому что он лично почти десять дней проверял все ведомости на выдачи ссуды. И вот, когда все эти факты сопоставляешь, приходишь к выводу, что Мережко и есть организатор всего вредительства в районе. Он поставил работу в районе таким образом, что только его указания и распоряжения законные, а предложения других руководителей и специалистов для него ничто, мелочь. Вот, что я могу сообщить по этому вопросу. 30 сентября 1937 г. Чалый».

Не секрет, сотрудники НКВД работали не только днем, но и вечерами, ночью. В этот же день Т. А. Чалого привели в кабинет Надточего около полуночи. Он прочитал написанный текст, объемом всего в две страницы, и возмутился:
- Гражданин Чалый, здесь так мало фактов вредительства секретаря Мережко, что и зацепится не за что? Фамилий названо много!  Это ничего не дает. Вы бы могли перечислить весь состав райкома партии и всех депутатов районного Совета. Где конкретика? Придется Вам здесь у меня в кабинете всю ночь работать! Так что, я Вам спокойной ночи не желаю. Пишите!

Надточий приказал конвоиру зайти в кабинет и всю ночь следить, чтобы Чалый не спал, а писал показания. Когда подойдет время смены караула, передать наблюдение за подследственным другому сотруднику. Сам же начальник районного отдела НКВД отбыл на отдых.

***

Чалый всю ночь вспоминал и писал, вспоминал и писал…
Конвоир его не беспокоил. Он то дремал, сидя на стуле, то выходил в коридор, перекурить и перекинуться словами с другими сотрудниками, бывшими на дежурстве в эту ночь.

Из показаний Чалого: «…Мережко установил незаконную, завышенную, противоречащую Уставу сельскохозяйственной артели заработную плату председателям колхозов и партийным организаторам. Я его распоряжению не подчинился, сделал запрос по этому вопросу в Народный комиссариат Земледелия СССР. Пришло разъяснение, денежные дотации председателям и парторгам не платить. После чего, я потребовал обсудить вопрос на заседании бюро райкома партии и высокие зарплаты отменить. Мережко, усмехаясь, мне сказал:
- Что ты носишься со своим Наркомземом, как дурень со ступой? Второй секретарь Орджоникидзевского крайкома партии Рябоконь Владимир Иванович и заведующий сельхозотделом крайкома партии Дятлов Василий Федорович мне сказали: «Повышенную зарплату руководителям платить будем». Значит, платить будем! Запомни, как я сказал, так и будет!

Тогда я разослал в колхозы копию письма Наркомзема СССР и свое распоряжение о запрещении дополнительных выплат руководящему составу колхозов. Секретарю райкома партии Мережко сразу же донесли об этом. Он вызвал меня к себе в кабинет и в присутствии председателя райисполкома Воронкина обругал нецензурными словами, а председателям колхозов на совещании дал указание: «Распоряжение Чалого не выполнять!»

Затем Трофим Андреевич описал роль секретаря Мережко в кадровой политике Бурлацкого райкома ВКП(б):
- Как известно: «Кадры – ключевое звено партийного руководства». Поэтому без согласования с первым секретарем Мережко ни на одну должность руководители колхозов, партийные работники, специалисты не назначались. Особенно Мережко опекал председателей колхозов. Даже если колхозники какого-то колхоза на собраниях требовали снять председателя сельхозартели, первый секретарь всячески этому препятствовал.

Считая редактора газеты «Сталинский путь» Юстуса Александра Петровича надежным человеком, Мережко часто посылал его для контроля и организации дел в колхозы Довсунского сельсовета. В конце 1936 года он командировал Юстуса для проведения собрания в колхозе имени Сталина. Председатель колхоза тов. Готфрид привел колхоз к развалу, колхозники потребовали снять его с должности и исключить из колхоза. Юстус, по заданию Мережко, провел собрание так умело, что Готфрида не только не исключили из колхоза, но и оставили при должности, избрав председателем ревизионной комиссии.

В одном из колхозов Довсунского сельсовета, колхозники решили сместить с поста председателя колхоза тов. Триоля, а выбрать своим руководителем коммуниста тов. Фусса. Даже когда колхоз был развален, когда общественный скот остался в зиму без кормов, Мережко не разрешил снять с работы Триоля.
Мережко запретил освободить от должности председателя колхоза Землина – троцкиста и разложившегося пьяницу. И только после передачи на него материалов в прокуратуру, Землина с должности сняли. Но районный прокурор тов. Тыль рассмотрение дела затянул, а за это время Землин из района сбежал.

Председатель колхоза «Пролетарская революция» Лымарь служил в белой армии, колхоз окончательно развалил, нанес хозяйству огромный экономический ущерб, посеяв более 400 га озимой пшеницы по полю со стеблями хлопка. Мережко не соглашался его заменить, и только потому, что я предлагал кандидатуру коммуниста, бригадира Ципоренко, окончившего курсы председателей колхозов. Мережко предлагал на должность председателя Ткачеву – хлопковода, члена колхозной ревизионной комиссии, которая не выходила из его квартиры, никакой работы в колхозе не вела.

Долго при должности председателя колхоза оставался Шалимов. О нем в районе шло много разговоров, как о пьянице, лодыре и вредителе, особенно во время уборки урожая 1936 года. И только когда Мережко был в отпуске, мне удалось провести партийную линию по увольнению с должностей Шалимова, Триоля и Лымаря. Все они осуждены за вредительство в своих колхозах.

Заведующим Бурлацким отделом народного образования работал Кулешов. Его часто видели в нетрезвом виде, поговаривали о его аморальном поведении. За развал работы школ райисполком освободил Кулешова от занимаемой должности. Мережко по какой-то причине на заседании райисполкома не присутствовал, а когда узнал об этом, то заявил:
- Без решения райкома партии Кулешова не смейте трогать!

Первичная партийная организация исключила Кулешова из партии, он прилюдно бросил на стол свой партийный билет. И после этого на заседании бюро райкома партии Мережко отстаивал его право быть в рядах партии, а при обмене документов, одному из первых, выдал Кулешову партийный билет. Только под нажимом отдельных членов бюро и рядовых коммунистов партийная комиссия перевела Кулешова из членов в кандидаты ВКП(б) и без наказания отпустила его из района.

В период обмена партийных документов Мережко, по каким то своим личным соображениям, в первую очередь выдал новые билеты приближенным: Корниенко, Панченко, Чапкому, Дмитриеву, Землину, Макрухе, Локтионову, Шалимову, тем, кто был позднее разоблачен за антисоветскую деятельность и вредительство.
Очень часто честные коммунисты оставались без работы, а для жуликов и пьяниц Мережко работу находил быстро. Председателя Спасского колхоза «15 лет ОГПУ» тов. Носова правление сельхозартели освободило от должности за развал колхоза, а Мережко выдвинул его председателем сельпо, затем – председателем оргкомитета по созданию Бурлацкого Райпотребсоюза. Носов тратил кооперативные деньги налево и направо, назначил себе зарплату в три оклада. Провалившего работу Носова, Мережко пересадил в кресло начальника узла связи, который своей некомпетентностью и технической безграмотностью вывел из строя связь райцентра с сельскими советами и колхозами. В период осеннего сева район был лишен связи полностью.

Имели место вопиющие факты политической близорукости и партийной беспринципности первого секретаря райкома партии. Когда заведующего партийным кабинетом тов. Локтионова исключили из партии, он еще месяц с согласия Мережко ходил в райком, и, представьте себе, помогал преподавателю истории в партийной школе повышенного типа тов. Захаровой готовить лекции. То есть, беспартийный Локтионов через Захарову учил коммунистов по какому пути развивать наше социалистическое хозяйство: по пути американскому или по пути прусскому.

Выступая с лекциями в колхозах Захарова разлагала колхозников. Она говорила:
- Какого черта Вы работаете в колхозах? Что Вы получите на трудодень? Да ничего, ведь урожая в этом году нет совсем!

Коммунисты перестали ходить на занятия в парткабинет и потребовали убрать из райкома партии Захарову и Локтионова! Мережко направил Локтионова уполномоченным по Государственному займу в колхозах, затем – инструктором в райисполком, а Захарову выпустил из района с партбилетом.

Еще один пример. В Сотниковском колхозе «Пролетарская революция» партийным организатором работал Дмитриев. Бюро райкома партии освободило его от должности за засоренность колхоза классово-чуждыми элементами. Однако Мережко не освобождал его до тех пор, пока Дмитриева не исключили из партии по требованию начальника районного отдела НКВД.

Мережко, явно с целью подрывной работы, рекомендовал на должность заведующего заготконторой райпотребсоюза Борисенко Никанора Иосифовича, зная, что он правый.

Я лично заявлял первому секретарю:
- Борисенко – троцкист! Он проводил в Серафимовском колхозе собрание, на котором выступил колхозник Слинько с выпадами против наших вождей. Борисенко его не разоблачил и промолчал на собрании.
Когда же этот вопрос обсуждался на заседании бюро райкома партии, Мережко увел Борисенко от партийной ответственности.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

Владимир Пузиков
28 декабря 2014 г.
г. Благодарный