Глава 6. Море Рун

Когда скрылась фигура отца в дождике и тумане, Эсгал недолго сидел недвижим. Он почувствовал капельки на лице и перебрался под тент. Пришлось усаживаться и наводить порядок среди растерянно лежащих вещей. Дождь постукивал и шуршал по тенту.
Мальчик устроился и уставился в серый, густой утренний туман, клубившийся от самого лёгкого ветра. Не ощущалось почти никакого движения лодки. Едва заметная качка. Берег Запустения был рядом: два взмаха веслом – и дома с отцом.
Лодку несло и несло. Дождь стучал и шуршал, вода за бортом отвечала тихим плеском. Привалившись на мешки, мальчик постепенно забылся ровным и глубоким сном.
Как не похоже это отплытие на то солнечное утро Бильбо Бэггинса с мытьём посуды на четырнадцать персон, с кексами перед открытым в сад окном, с пробежкой до харчевни “Зелёный дракон”, Байуотер, к одиннадцати часам утра без единого носового платка.
Да, отплытие Эсгала Телконтара ничем не напоминало приключений Бильбо Бэггинса. Но, надо сказать, и сам Эсгал Телконтар, мало напоминал легендарного хоббита.
Он проснулся оттого, что под кормой и левым бортом чмокало, лодка накренилась на правый борт и не двигалась. Из-за тента выглядывало яркое чистое синее небо, ослепившее глаза. Шумел крепкий ровный ветер и никакого тумана и дождя. Эсгал выглянул из-под тента. Лодка оказалась у самого берега, а под килем – тёмная-тёмная синяя глубина.
Бильбо был сам по себе весёлый добряк, не весельчак конечно, но радостный холостяк. Эсгал же за свою недолгую жизнь не смеялся никогда. Надо сказать, Запустение не Хоббитания. Хоббитания разумная, весёлая, уютная страна, а в Запустении много ветра, много песка, много моря и нигде, до самого горизонта, никакого веселья.
А Бильбо любил, пуская колечки табачного дыма, заливаться добродушным тихим смехом. Пока не отведал Кольца. Впрочем, и потом, живя в Раздоле, слыл за чудака и добряка вплоть до самого Отплытия.
Эсгал огляделся и похолодел. Высоко в небо торчала массивная серая скала, искрящаяся на солнце, а вокруг нее – залежи резко пахнущей йодом черной морской травы. Волна тихо шелестела, утопая в этих травяных холмах.
Известно, что представляет собой эта скала. Она единственная возвышается среди моря Рун. Вокруг нее течения сомкнуты по кругу и вся трава, выросшая на мелководье, срывается штормами и приносится сюда. Века и века она откладывается от самого дна до поверхности. Волна вновь принялась чмокать у левого борта.
Солнце стояло высоко, но Эсгалу никуда не хотелось. Он решил найти на скале местечко, хорошо защищенное от ветра, покушать и спокойно все обдумать. И в первую очередь – как преодолеть кольцо течений, а не то…
Такое местечко он нашел почти у самой вершины. Взобрался высоко, так что на горизонте узкой полосой увидел берег родного Запустенья. Здесь наверху было очень тепло, воздух начал потихоньку пропитываться весной.                Эсгал присмотрел себе удобное, вытесанное ветром и дождем, каменное кресло под слегка нависавшим карнизом и уселся в нем, и сидел, задумавшись о чем-то, а может ни о чем, а может быть, как Бильбо, о чем-то добром, домашнем и родном.