Глава 10. Эммануэль

Этот народ имел очень долгую память. Она ему напоминала о былом, в основном о войнах. Еще о выходе из Белерианда, который спит давно на дне морском.
Девица Халет жила очень много лет назад. Она стала жрицей неведомого божества во времена жестокой войны сыновей Феанора с Морготом. Очень-очень давняя история:
О том, как халадины и вастаки Бора, избитые в битве Нирнаэф Арноэдидад бежали на восток;
О том, как они совместно поселились на берегу моря Рун в Барских горах и не видели ни Восьми стихий, ни Войны гнева, ни пленения Моргота, ни затопления всего Белерианда;
О том, как бежавшие от Войны гнева вастаки Ульфанга так же, волею судеб, пришли к морю Рун и нашли в его неприступных горах могучий единый народ Бор-Халет, и стали с ним жить и враждовать;
О том, как наученные сыновьями Феанора халадины и вастаки поклонялись только Илуватару и не поклонялись Стихиям, и воевали с нуменорцами;
О том, как в последней войне Кольца, столица Бор-Халет, город Брефиль, был против и Мордора, и Гондора. Верховный жрец Брефиля говорил тогда, что Мордор и Гондор – это две тени двуличного Нуменора;
О том, как Ульфанг поддержал Черного Властелина и сражался на полях Пеленора, и был разгромлен Арагорном.

Все это и многое другое записано жрецами-халадинами в Книгах.
И вот два друга, затерявшиеся было вдруг попались: «Соглядатаи врага! Соглядатаи врага!» – люди закричали. И действительно, затеряться затерялись, но ни Эсгал, ни Алатар очень уж непохожи на местных жителей. Эсгал к тому же походил на нуменорца.
Шныряющая всюду стража затолкала пленников в грязный, дурно пахнущий сарай. Толпа кричала и кричала у узкого, в ладонь, оконца, и, наконец, устала. Все стали прятаться от жаркого полуденного солнца.
Повисла в зное тишина. Лишь слышно, как гремит посуда в комнате охраны. Через полчаса в окошечко двери просунулась еда, довольно вкусная и питательная, и вода, довольно чистая и свежая.
Поели. Тишина повисла. Еле-еле слышен плеск волны:
– Вы свободны, вы свободны, – говорят морские волны…

– Что теперь? Вышибу эту дверь? Противно. Кыш! – к столу пыталась пробраться большая мышь.
– Суд будет завтра. А пока, вот схлынет жара, придёт пристав, нас обыщут, разоружат.
– Нет, мой мальчик, это невозможно. Разоружат и обыщут!? Меч мой и будет моим до скончания мира. А у тебя, кстати, эта штука, – и маг пальцем указал на шею Эсгала.
– Ах да, Эммануэль!
– Ведь я тебя предупреждал.
– Да, да, – помедлив, мальчик прошептал.
– Послушай, Эсгал, давай я буду у тебя за оруженосца. И, тогда я сберегу оба меча и знак Твоего Владычества.
– Эммануэль по закону нельзя отдавать.
– Я даже не знаю, как им пользоваться.
– Пользоваться? – Эсгал удивился и улыбнулся.
– Сейчас он значит смерть тому, у кого его найдут.
– Не обязательно. Назначат суд.
– И на суде всю власть в стране тебе передадут?
– Какая разница, тебя убьют или меня убьют?
– Меня убьют? Против меня слабо всему здешнему народу.
– Народу? Я думал достаточно одну стрелу…
– Нет-нет. Какую там стрелу. Решайся. Мечи и знак я сохраню.
– Знак по закону передается только от отца к сыну.
– Ты хочешь, чтоб тебя судили?
– Хочу и не хочу.
– Ладно. Сделаем так. Я исчезну, развоплощусь с обоими мечами. Давно не развоплощался. Невидимым с тобой на суд пойду и, если что, я всех их разгоню, – маг помрачнел. – Ну что, договорились?
– Надеюсь, может, не найдут?
– Может быть… может. Что-то пристава твоего долго нет, иди, требуй. Пусть обыскивают.
За дверью, однако, была тишина. Ни звука. Быть может, охрана домой ушла? Быть может, стража забыла, что у неё в сарае, томятся от безделья два пленника? Неужто такая жара? Ведь солнце в этих краях ещё весеннее.
Эсгал нерешительно постучал, и стук пропал, остался без ответа. Эсгал погромче постучал. И этот робкий звук остался без ответа. Вдруг на ржавых петлях дверь от ударов затряслась. Эсгал отпрянул. Какая-то неведомая сила зачем-то по дверям долбила.
– Не бойся, это я, – признался Алатар, и вновь его невидимая сила по видимой двери замолотила. Маг развоплотился.
– Чего, чего, чего там?!
Эсгал потребовал позвать пристава.
– Зачем вам? Чего вам?
– Пускай меня обыщут.
– Завтра перед казнью. Утром и обыщут. Сидите, ждите.
– Нас должны обыскивать перед судом, – Эсгал, почему-то, не мог говорить громким голосом, и за дверью ничего не могли понять, потом открылось то самое обеденное окошечко. В него выпучились чернявый глазище и смуглый мохнатый носище.
– Чего, чего вам?
– Требую пристава и обыска перед судом.
– Чего, каким таким судом? Вас повесят завтра утром, вещи заберут в Высший Дом.
– Постановление о казни выносится судом, поэтому сначала нас будут судить.
–  Каким таким судом? Чего вам?
– По закону полагается суд.
– Чего полагается? – глаз крутился и болтался вокруг носа.
– Суд. Закон требует суда.
– Какой, какой такой закон?
Тут у Эсгала вырвалось:
– Закон, введённый в действие моим отцом.
Глаз остановился, раскрылся и уставился на мальчика, нос швыркнул.
Охранник был сражён.
Он и до этого ничего не понимал, а когда речь зашла о каком-то отце заключенного, ум этого простого человека совсем выключился. Возможно, он так бы и простоял до вечера, заколдованный своей глупостью, согнувшись и уставившись глазом и носом в узкое дверное окошко, если бы не рявкнул незримый Алатар:
– Болван. Веди начальника.
Черное око панически дрогнуло и снова покатилось по глазному белку, по красным кровавым прожилкам. Око выискивало источник могучего и властного голоса. Не найдя, уставилось, на бледного от волнения Эсгала и, наконец, моргнув, сказало:
– Веду.
Окно захлопнулось.
Эсгал сказал:
– Фу-у-у…
И сел устало на скамью.
– Интересно, этот кретин говорил о виселице, как о чем-то очевидном. И что такое Высший Дом?
Эсгал сокрушенно помотал головой:
– Отец рассказывал, что Высший Дом отстранил его от власти Первожреца и взял эту власть на себя. А отца прогнал в Запустенье.
– Да ведь ты сказал этому остолопу, что суда требует закон твоего отца.
– Да, это так. Пункт второй этого закона.
– Ты что думаешь, Высший Дом, изгнав твоего отца, будет придерживаться его закона?
– Конечно, – Эсгал прямо и честно смотрел на Алатара, точнее на то место, откуда слышал голос мага.
– Какой-то ты странный, – Алатар вгляделся в лицо мальчика. – Ладно, не отчаивайся, что-нибудь придумаем. Клянусь Светлым месяцем, ни один волос не упадет с твоей головы.
Эсгал покачал головой:
– Нельзя клясться. Отец рассказывал о клятве Феанора.
– Ладно, ладно. Я с ней знаком. Скоро придет остолоп с начальником, чем будешь поучать его?
– Начальника? Знаком владычества.
– Что?!
– А что?
– Послушай, мальчик, если Высший Дом справился с твоим отцом, когда под ним был трон, то я не сомневаюсь, что справится и с тобой, сидящим в сарае.
– Может быть, и справится. Но только судом.
– Что в лоб, что по лбу! Каким судом? Ведь он же отменен, как и закон!
– Высшим Домом знак Эммануэль запрещен, и всякий, кто имеет этот знак или его изображение, подлежит суду.
Эсгал замолчал. Алатар не отвечал. Он не понимал. Эсгал все это говорил как ребенок, заучивший урок родителя. Смешно? Конечно. Но скоро вернется остолоп с начальником, мальчик покажет им знак и все. Придется спасать мальчишку против его воли. А это всегда противно.
– Послушай, Эсгал. Они казнят тебя и все!
– А перед казнью будет суд.
– Зачем?
– Чтоб доказать народу, что я ношу этот знак.
– Ну ладно. Это им зачем-то нужно, ну а тебе-то?
– А я попробую доказать, что изгнание моего отца было незаконным.
– Кому доказать?
– Высшему Дому и народу.
– Да ты что?
– А что?
– Ну и ну.
«Нет, этот мальчик не наивен, – подумал маг. – Видимо, он задумал себе этот план. Значит, все предвидел. Или ему отец предсказал». Маг снова вгляделся в тихое и удивленное лицо мальчишки.
– Слушай. Если б я тебя не знал, и если б мне тебя не завещал Палладино, и если б я не полюбил тебя как сына, я бы в этом споре встал на сторону Высшего Дома. Нехорошо, так я всегда думал, когда человек себя богом показывает. Я думал, что это приводит к насилию и тупоумию. Но клятва моя в силе. Буду подчиняться не уму, а сердцу. Но и ты мне больше ничего не объясняй. Я чувствую, что не пойму.
Эсгал кивнул.
– Ну. Все. Пойду еще маленько постучу.
И двери вновь на ржавых петлях заплясали.
Маг колотил до тех пор, пока не зазвенели накладные запоры. Дверь, наконец, распахнулась. Там стоял начальник стражи – огромнейший вастак. Когда он разглядел в темноте мальчишку, то сразу рассвирепел:
– Нуменорская крыса. Я тебя прямо сейчас удавлю.
Эсгал даже бровью не повел. Он держал перед собой Эммануэль.
– Сейчас ты у меня сожрешь эту дрянь.
И рука начальника протянулась к знаку, но уперлась во что-то невидимое и сломалась у самого локтя. Повисла тишина, потом начальник завизжал от боли. Неведомая сила приподняла его, повернула и дала такого пинка, что он вылетел за дверь и сшиб подчиненного. Потом ему был голос:
– Вставай, скотина! Веди мальчика в Брефиль!