День рождения

Завела будильник на миг пробуждения неба - утро и я разом открыли глаза. Распахнула балконную дверь.За домом и огородом вприпрыжку бежит никогда не отдыхающая горная речка, позавчера, после ливня, глубокая, мутная, опасная, а теперь снова ставшая беспечным прозрачным ручьём, по щиколотку. Вода играет в чехарду с гладкими овальными камушками на дне. Вытянутые пенные гребешки – как спинки мелких рыбок.Сонные горы ещё не в силах стряхнуть рассветную дымку. Бледная щека облака над колокольней розовеет, по-девичьи быстро и нежно.На отсыревший за ночь пень шелковицы тихо опустилась сорока. Толстая кошка бесшумно крадётся по низкой каменной ограде, спрыгивает в нескошенную белёсую траву временно заброшенного, ещё не обустроенного парка: ну, берегитесь, полевые мыши и птенцы!Пролетели две большие белые цапли, скрылись за кронами черешен, прикрывающими часть берега.Раскачав усы телевизионной антенны на вилле соседа, вспорхнула горлица.В прибрежных зарослях бобовника ( обычно неверно именуемого жёлтой акацией, мне больше по душе другое, поэтичное, название - «золотой дождь» ), жасмина, одичавшей сливы скворец сказал птичьему обществу что-то краткое, но, видимо, важное. Потому что соловей ответил горячо, эмоционально, длинно, украшая речь ажурными красивостями. На что воробей безразлично чирикнул с ветки молодого деревца инжира. Дрозд же молчал, топча мою грядку с укропом. Из неведомой далёкой пустоты выпало, как случайная ошибка, бессмысленное кукушкино «ку-ку».Тёмный силуэт ближнего холма с виноградниками и квадратной башней винодельни почернел углём на ослепляющем фоне золотого восхода. А в речке взбитые гребни воды, похожие на форелей, засеребрились.Забыв про кофе и диетическую овсянку на завтрак, натягиваю сарафан, ...где же, где босоножки...Волосы в узел (треть сантиметра седины – пора красить...) и - под венецианскую соломенную шляпу китайского производства. Сбегаю по ступенькам со второго этажа мимо чопорного фикуса в комфортном горшке, ехидного горбатого кактуса на мраморном подоконнике, слабохарактерной ухоженной гераньки в модной керамической посудине... Мне...ах, какая разница, сколько мне лет. Бывает ведь, и шестьдесят два равняется тридцати, а то, и вообще – девятнадцати... Я иду туда, где нет асфальта. К полю, где - рожь, маки и хилые васильки. К тополям вдоль пыльной дороги. К лугу, где гуляют вороной мускулистый конь, грустный ослик, патлатый грязный пони и лежат ленивые коровы. К лесу, полянам, зайцам, перекличке фазанов, стуку дятлов, ящеркам на тёплых брёвнах. К каналам, прудам, ключам, бьющим из-под земли, кругам на воде. Тихим заводям и уткам. Канавам в зелёной ряске, молочно-сиреневым ирисам возле канав, лягушачьему самодовольному кваканью. Шмелям, майским жукам, кусачим муравьям...Иду быстро. Считаю: сто шагов в минуту. Поддерживаю слетающую шляпу рукой. Мне сегодня...Боже ты мой...Страшно подумать... Ну и ладно! Ну и пусть! Открытые плечи уже пощипывает: приставучее солнце за мной увязалось...солнце, впрочем, везде...Сегодня будет жарко.

Иллюстрация: работа Веты Акрит.