Глава 8. Впопыхах

Розочка табачные плантации сдала во всеобщую бесплатную и бессрочную аренду. Деньги из Торбы пошли на вооружение, на запасы, на укрепления, на тайные лагеря. Вся Хоббитания: и Зайгорд, и Норгорд, и Укролье - объединились и учились воевать.
  Эта маленькая страна за последние годы стала не только очень богата, но и население её тоже заметно выросло. Хоббитанская семья и раньше славилась многодетностью, а тут ещё дар Галадриэли…
Вся молодёжь Хоббитании играла в "игры". Очень стрелятельные и сражательные. Теперь эта воинственная держава бросала вызов Гондору Великому. Все узнали, что в Торбе прячут Короля. С тех пор две надписи красовались на домах, футболках, бейсболках, заборах, трактирах и даже на пивных кружках: "Бей, Хоббитания!", "За короля!".
Хранители знакомились с Эсгалом. Очень обрадовались, что уборщица - это Королева Арвен. История её бегства из Минас-Тирита всех удивила. Для Мерри Брендизайка пришлось заново рассказывать и про Кольцо, и про Камень, и про Короля, и про Валинор, и про Мэнэльтарму, и про многое-многое другое теперь известное нам.
Сказка заканчивалась, нерассказанных историй оставалось немного. Хранители рассказывали их, как выразился Гимли: "Впопыхах".

Только - только допивали Хранители последние капли в кружках, доедали последние крошки в тарелках и дослушивали последние сказки про Эсгала, про то, как он был у Бергила, искал, но не нашёл Пина, научился скакать верхом и фехтовать Чёрным мечом. Про то, как он поднялся по реке Быстротечной к Эсгароту, поднял со дна Долгого озера чёрную стрелу Бэрда и освободил его город от слуг Мордора, про то, как он примирил отца и сына: Леголаса и Трандуила, как в Мглистых горах поразил мечом в пятку Каменного Великана, и сам был погребён под его обломками, и был спасён благодарным Беорном. Только-только Леголас пропел: "И весь Восток прославил Телконтара…", как вдруг вбежал гонец с весёлым криком: "Эовин прискакала!"

А на самом деле она еле приползла по грязи и едва не опоздала.  Ректор уже разрушил Пригорье, решительными и жестокими действиями вынудил «карликов» принять бой на восточной стороне Вековечного леса, у Могильников.
В открытом бою хоббиты не имеют преимуществ, одни недостатки. Поэтому решение биться у Могильников, а не в лесах, далось им очень трудно.
Хранители оставались пока в Торбе, все, кроме Брендизайка. Эсгал казалось, не думал о войне, но, вдруг, однажды ночью, он забрал Сильмариль из мифрильной десницы спящего отца и отправился в темноту, скрывшись даже от Леголаса.
Перед брендидуимским паромом ему пришлось спешиться. Дальше всю ночь он двигался пешком по тракту, а наутро углубился в лес. На следующую ночь он вышел на первый гондорский блокпост.
Эсгала узнали солдаты. Но мальчик, несмотря на дикие крики: "Молния, молния…", потребовал встречи с главнокомандующим Ректором. Он ещё не знал, что императрица Эовин уже отстранила Ректора от командования и передала её  своим сенешалям.
Вот так и встретились Эовин с Эсгалом, на Могильнике, на опушке Вековечного Леса, ранним и слегка морозным октябрьским утром. Она сказала:
- Трубите построение. Оставьте нас наедине, - и исказила её лицо улыбка.
Когда все из палатки вышли, устало продолжала:
- Ну, что, Эсгал, принёс?
- Вот Камень.
Однако у входа вдруг начался спор. Ректор громко потребовал встречи с императрицей, часовые молчали, а командир личной императорской охраны приказал взять его под арест.
- Спрячь камень и посиди пока вон там за занавеской. Эй, Дернхельм, пусть маршал войдёт.
Вошёл невысокий, особенно в сравнении с братьями, чернокожий воин, почти юноша, рука его нервно покоилась на эфесе длинной харадской сабли. Сзади нависал над ним Дернхельм и почти держал маршала за эту нервную руку.
- Оставьте нас наедине.
Воины долго посмотрели друг другу в глаза, и начальник стражи вышел.
- Садись, Ректор, я без оружия. И прости меня за Алектора, за твоего старшего брата. Даже женщине Бог не попускает вероломства. Я уже наказана позором, я сама себя им покрыла. Здесь, в Хоббитании, по моей прихоти, пролилась кровь мирных жителей. Прости и за Директора, который по моей вине запятнан этой кровью и погиб.
- Нет. Я не затем пришёл. Погибли мои братья по своей вине. Я должен мстить, но мстить не буду. Вы с Молнией, - Ректор кивнул на занавеску, - можете меня убить, но я хочу войну остановить.
- И я здесь для этого. И он. – Эовин повела рукой в сторону Эсгала. - Поэтому, если мы здесь за одно, оставим официальный тон, и поговорим спокойно за столом.
      - У нас есть только полчаса. Потом харадримы восстанут. Я пришёл с условиями. Если Вы императрица их не принимаете, войны не избежать. Сразу скажу: я не главный заговорщик. Нас много. Нашу силу вы недооценили, если пришли сюда с тремя эоредами ристанийских всадников и пятьюстами меченосцами маршала Эркенбрандта. Нас здесь тысячи. Восстание готовилось давно и неожиданная гибель нашего тайного предводителя, моего брата Директора, ничего не может уже изменить. Тем более вести с юга заставили нас спешить.
       - Какие вести, если не секрет?
       - Секретов больше нет. Разве секрет, что Харадрим не защищён? Теперь с востока атакован он. А мы, его сыны, на дальнем севере, среди снегов, льём кровь ни в чём невинных хоббитов.
     - И здесь моя вина. Чтоб властвовать, смиряться власть должна. Что за условия?
     - Их три. Первое неоспоримо, второе мне смущает сердце, а третье противно моему уму. Но на совете все три объединили, за каждым свои силы, а времени на переговоры нет.
      - Давай скорее твой пакет.
Эовин приняла бумагу, но, пытаясь скрыть сильное волнение, читать просила Эсгала.
     - Они требуют свободы, выкупа и мести. Прохода до Западной гавани, откуда умбарские корабли вернут их на родину. Это первое. Второе – это сильмариль. Я помню, Бильбо Бэггинс пытался предотвратить Битву Пяти воинств с помощью сияния Аркенстона. И третье условие, конечно, кровь: моя или Ваша, Ваше Величество.
 Эсгал с поклоном отдал бумагу побледневшей императрице.
    - Так я и знала.
    - Я готов. Я тоже это ожидал и всё продумал. Вы отдадите камень и этим утолите жажду мщенья лично Вам. А я, убив Директора, не сплю. Вот жизнью расплачусь за грех и отдохну.
    - Из-за меня должна пролиться кровь моя.
    - А как же Ваши мустангримцы? Покатится багровый мести круг. А за меня, не будет мстить земля.
    - Он прав.
    - Молчи южанин. Не императрица больше я. Вот, – она указала ладошкой на мальчика, - кровь живая короля.

Выйдя из палатки, они прошли вдоль воинского строя и взошли на помост. Всходило солнце.
- Воины! Я обращаюсь к вам, и вы не посрамите меня!
- Не посрамим!
- Вы жаждете войны!
- Слава тебе, наша императрица!
Эовин прокашлялась.
- Войны не будет!
По войскам прокатился вздох возмущения, радости и облегчения.
 
- Солдаты! Вот то, зачем я сюда пришла! – Эовин воздела к небу сияющий Сильмариль. - Отныне Свет Будущего принадлежит вам, братья наши харадримцы. Отныне вы свободны, возвращайтесь на свою родину и защищайте её. Но не просите крови. Кровь…
   - Кровь смывается только кровью! – заорало чёрное воинство. Тут ристанийцы опустили забрала и обнажили мечи. Мгновение молчания – мгновение судьбы. Его прорезал крик мальчишки:
- Война позор для короля. Так не позорьте, а убивайте побыстрей меня.
Эсгал обратился к Ректору лицом. Ректор поспешил и не попал по голове мечом. Рассёк лишь рёбра и надрезал сердце. 

 Оно упруго било:
- Б..Б..Б, - и вдруг разорвалось. - Бох! - и кровью всё обрызгалось.