Двенадцать вечеров с Экклесиастом. Публикация 11

Теперь несказанной музыкой сопровождалось для меня появление текста и узор ковра.
Когда даешь обет Богу, то не медли исполнить его, потому что Он не благоволит к глупым: что обещал, исполни.
Лучше тебе не обещать, нежели обещать и не исполнить.
Хотелось сказать что-то очень важное, пообещать… Та плита, которая буквально впечатала меня в землю, оказалась полной неожиданностью по сравнению с наметившейся идиллией. Рот открылся в немом крике - звука не было. И времени не было. Я каким-то непостижимым образом знал, что никто не поможет мне, кроме меня самого. Но вот в чем могла заключаться эта помощь, когда с каждым мгновением я все больше походил на плоскую фотографию, было совершенно непонятно…
Догадка пришла совершенно неожиданно. Когда давление стало невыносимым, автоматически я прошептал «Обещаю….» Наверное, намеревался поставить условие: если спасусь – то сделаю….. Но не успел. Кроме огромной тяжести появилось ощущение буквального, осязаемого страдания. Но причину я уже разглядел. Она – в обещаниях.
Правильность догадки тут же подтвердилась. Ничего не изменилось в моем положении – но я явно выиграл время для принятия решения. Все стабилизировалось – но даже это показалось мне огромным облегчением по сравнению с постоянно нараставшим давлением.
В мозгу снова вспыхнули слова последней надписи – они касались невыполненных обещаний. Но ведь я считал себя обязательным человеком, и всегда старался держать слово.
И снова боль стала индикатором ошибочности таких представлений о себе самом.
И тогда я обратился неизвестно к кому с просьбой показать мне ситуации, когда я оказался несостоятельным в отношении собственных намерений. И чуть не пожалел об этом. Ожидал максимум три-четыре незначительных случая, а оказалось, что из подобных обещаний была соткана вся моя жизнь.
Захотелось разобраться хотя бы с одним – и вот оно, во всей своей красе. Невинное и безобидное – «С завтрашнего дня займусь собой, спортом». Безусловно благое намерение – но какой внутренний диалог оно вызвало!  Активно в нем участвовало два меня – желающий это сделать и его противник. Выглядело примерно так:
- Завтра утром встану и начну с малого – пробежки или зарядки. Постепенно займусь всерьез.
- Зачем тебе это надо?
- Как зачем? Красота тела, девушкам нравиться чтобы…
- Главное, чтобы деньги были – тогда всех купим. И выгляди как хочешь.
- А здоровье? Надо же о нем позаботиться…
- Да к твоим услугам лучшие врачи, новейшее оборудование – живи, сколько хочешь!
И так до бесконечности. Правда, это вечером. Утром безусловную победу одерживал «ленивый», и диалог переносился на другой день. И все эти внутренние слова превращались в огромной тяжести груз, застывали – и теперь навалились на меня. Таких диалогов были тысячи – но при этом я считал себя обязательным человеком.
Осознание принесло явное облегчение – но меня принудили досмотреть этот сериал несостоявшихся обещаний до конца. Не было необходимости в оценках, каком-то раскаянии – факта понимания оказалось достаточно для разрушения «саркофага».
Было очень устойчивое впечатление проехавшегося по мне катка.
Друзья спокойно улыбались – было видно, что всем знакома такая процедура.
Меня ожидали новые слова.
Не дозволяй устам твоим вводить в грех плоть твою, и не говори пред Ангелом Божиим: «это — ошибка!» Для чего тебе делать, чтобы Бог прогневался на слово твое и разрушил дело рук твоих?
Ибо во множестве сновидений, как и во множестве слов, — много суеты; но ты бойся Бога.
Этот отрывок вызвал во мне множество эмоций. Раньше я бы и не задумался над смыслом сказанного – все было ПОНЯТНО. Но теперь картина изменилась, многое привычное ушло, оставив после себя вопросы. И я не замедлил их высказать.
То ли в результате волнения, то ли от обилия впечатлений – но я выпалил все, не делая пауз и не ожидая ответов.
- Что такое «грех»? Судия кто? Почему Бог гневается и разрушает, если он вселюбящий? Что такое сон и почему совершенно обычному явлению уделяется такое внимание в значительной книге? И почему, наконец. Я должен бояться Бога?
Вокруг меня начало что-то проявляться – и это было поистине грандиозно! Неизмеримые по вместимости стеллажи были заполнены книгами и уходили в высь, теряясь из вида. Количество и ощутимая древность многих фолиантов вселяли трепет – хотя и современными книгами в этой коллекции не брезговали. Я настолько увлекся зрелищем, что не сразу ощутил руку на своем плече. Соломон.
- В этих книгах обсуждаются заданные тобой вопросы. Никаких шансов выяснить это внешним путем нет – тысяч жизней не хватит на прочтение; а ведь в это время будут продолжать писать…. Но как раз отсутствие шансов во внешнем и дает возможность ответа – но только во внутреннем поиске. Ты просил об уроке, и он начинается прямо сейчас!
Меня окутывал сон, причем я мог ощутить его физически, осязать как некий туман – мягкий и обволакивающий. И я проваливался в эту податливую мягкость все глубже и глубже. Нечто подобное я ощущал, когда попал в руки опытного анестезиолога. Вначале было легкое сопротивление – но оно быстро сменилось желанием полностью отдаться этим приятным ощущениям. Друзья мои что-то говорили – но голоса их сливались в один общий тон, который все дальше уплывал от меня – или это я удалялся?
Большой вокзал. Суета. Я уезжаю. Далеко и надолго. Суетливые провожающие. Все серьезно и значимо. И вдруг – желание что-то купить, по-моему, это мороженое. Но до киоска далеко – и меня предупреждают об опасности опоздания. Но я все равно ухожу. Как вкусно! Забытые ощущения. Объявляют что-то, но я полностью поглощен своим комфортом. И вдруг, словно молния, мысль об уходящем поезде. Паника и холодный пот. Перрон опустел, я одиноко смотрю вслед уходящему поезду – и кажется, что теряю нечто невообразимо важное. Ни друзей, ни толпы – я и удаляющийся поезд. Безумная по своему исполнению погоня, заранее обреченная на провал – и леденящая жуть потери. И так – тысячи раз.
Меня преследуют. Вопрос жизни и смерти. Я знаю, что придется стрелять – в моей руке хорошее оружие. Преследователей не жаль – они точно готовы убить меня, причем эта жажда не имеет причины – а потому и переговоры невозможны. Сил бежать нет, и я поворачиваюсь, чтобы уничтожить это явное зло. Тело все знает. Оружие медленно поднимается до необходимого уровня, рука не дрожит, глаз привычно выбирает самую опасную цель, палец очень плавно нажимает на курок. Дальнейшее превращается в беспорядочный хаос попыток выстрелить – но ни разу этого не происходит. Осечка за осечкой. Паника. Преследователи все ближе, я вижу их хищный оскал. И так – тысячи раз.
У меня срочная командировка, и необходимо лететь на самолете. Я знаю, насколько это опасно. Никакого желания. Меня успокаивают, приводят какие-то аргументы – но все напрасно. Страх живет во мне и усиливается с каждой ступенью трапа., постепенно сменяясь паникой. Но все же усаживаюсь в кресло. Дрожание огромного корпуса перед разбегом. Мощь двигателей. Липкий пот покрывает меня. Взлет. Кошмар. В иллюминатор не смотрю – от этого чувство собственного бессилия и обреченности только усиливается. Приближается одному мне известное время – и вот она, катастрофа! Самолет падает. Щемящая тоска в сердце… И так – тысячи раз.
Что это? Откуда это во мне? Как разобраться? В книге было сказано, что все это – суета. Но ведь что-то она хочет мне сообщить?!
Во мне есть какая-то встроенная программа, которая включается каждый раз при ослаблении контроля – и всегда одинаково. Кажется, я похож на белку в колесе, которая пробегает множество раз один и тот же участок, совершенно не замечая этого. Что-то не прожито мной, отвергнуто в часы, которые я считал бодрствованием – и настойчиво стучится во сне.
Мелькнула шальная мысль – вот бы проснуться прямо в сновидении!
Чья-то рука упорно подбирается ко мне сквозь туман окружающего мира. Трудно разобрать, но я догадываюсь, что рука принадлежит Соломону. Она огромна, легко поднимает мое почти невесомое тело, и переносит в светлую палату. Здесь все уже в сборе – вот только в совершенно причудливом виде. Сон явно продолжается – но ведь я-то не сплю! «Тайно» проделываю тест на сон всех веков – щипаю себя. Больно. Не сплю. И в то же время отчетливая уверенность в обратном. Ум раздвоился, не в состоянии выбрать какое-то одно решение.
«Тело твое продолжает спать – а вместе с ним и множество всяких ограничений. А Ты бодрствуешь» - подсказал выход голос Соломона. Он звучал так, словно был материальным и наполнял собою пространство. Все присутствующие благожелательно, но явно выжидающе смотрели на меня. Очевидно, что-то надо было делать, пользуясь столь нестандартным положением. И я решил проверить свои новые возможности. Казалось, что присутствующие узнали о моем намерении и одобряют его, дружно кивая головами.
Чего я только не делал за последующие несколько минут! Размножал себя и вновь собирался воедино; летал, парил, проходил сквозь стены; побывал внутри каждого из присутствующих – впрочем, не вызвав никакого неудобства; испускал из себя и поглощал мысли, словно струи разноцветной жидкости – и еще массу разных чудачеств.
Первые выводы. Сновидение не менее реально, чем так называемое бодрственное состояние. И то, что в обычное время я стараюсь подавить в себе – в сновидении прорывается наружу. Здесь намного меньше ограничений – я могу себе позволить многое, что в обычное время спрятано под тяжелым замком «ты не можешь…» Сновидение говорит со мной на пока непонятном для меня языке; очевидно, что сообщаемая информация важна для меня, и необходимо научиться принимать ее. Это время моей жизни….
Поток мыслеформ  вдруг прервался самым причудливым образом – ко мне плыл по воздуху монстр, составленный, словно причудливый конструктор, из всех новых товарищей. Все это перетекало, плыло, не давая никакой возможности сосредоточиться. Пять пар глаз уставились на меня, и пять ртов заговорили одновременно.
- Мир сновидений представляет собой огромный слой мнимой реальности – намного больший, чем мир бодрствования. Он может поглотить сознание такого неопытного человека, как ты.
Четыре рта начали хохотать, впрочем, не мешая пятому говорить.
- Та же суета, только приправленная твоими же страхами. Позже Фрейда почитаешь. Не забывай, что ты хотел о совсем другом узнать, и сновидение поможет это сделать, сняв многие ограничения.
Как только прозвучал последний звук, утонувший с гулким эхо в утробе этого «трансформера», отовсюду полился необычайно яркий свет, поглощающий и его, и меня. Теперь я понял – в обычном состоянии смотреть на подобное сияние не было бы никакой возможности. Свет. Живой и мудрый. Первая мысль – «Бог». Движение внутри света, и внутреннее знание – «Это твоя светлая сторона, сущность – и Я могу помочь разобраться. Ты задал правильные вопросы, в них уже содержались ответы – Я только помогу сформулировать. Позже такой ясности уже не будет – но привкус останется с тобой навсегда».
Свет вокруг меня, частью которого был я сам, начал медленно вращаться. И из этого вращения, словно из сепаратора, родилась более плотная субстанция, проникающая в меня и рождающая Понимание. То, что я сейчас формулирую – жалкое подобие, эхо того наполнения.
- Грех – идти не туда. Выбрав неверное направление – в сторону временного и суетного – независимо от дел, будешь идти от себя, от своей сущности, от света – ГРЕШИТЬ. Судья – ты сам. Когда освободишься от привязанностей мира, сможешь быть беспристрастным. Гнев – в самом тебе. Это нереализованный свет, ставший тьмой и несущий разрушение. И только в твоих силах, призвав на помощь свет более высокий – ЛЮБОВЬ – трансформировать накопившуюся тьму. Сон – возможность услышать себя, заглянуть в понимание.
Последнее утверждение родило во мне устойчивые ассоциации с чем-то древним и знакомым – и тут же на помощь пришли друзья – их понимание слилось с моим и выразилось в двух сюжетах.
Древний Египет. Тюрьма. Узник – проданный братьями в рабство Иосиф. Он не виновен, и находится здесь по ложному обвинению. Но не ропщет, терпеливо проходя урок жизни. К нему подходят двое, и просят растолковать сны. Иосиф окунается в понимание, и говорит. Все сбывается, и один из участников, спустя некоторое время, уже во дворце фараона, вспоминает об этой особенности узника. Правителю приснился сон, и его значение смог уловить только Иосиф. Снова все происходит именно так, и вот уже бывший узник – второе лицо в государстве.
Вавилон. Плененный еврейский юноша Даниил. Царю приснился необычный сон, и он требует толкования. Мудрецы готовы – но царь не рассказывает содержание сновидения, предполагая, что это сделают толкователи. Но это превосходит их возможности. Царь в гневе – но Даниил удовлетворяет его любопытство, становясь ближайшим советником.
Почему эти двое сумели сделать невозможное для остальных? Очевидно, что их внутренняя тишина и страх не соответствовать по качествам Творцу открыли глубинное понимание.
Как же я еще далек от этого!
В этот момент среди окутавшего меня света начал звучать до боли знакомый голос. Этот голос был моим – и вместе с тем – совершенно другим. Объем, спокойствие и наполненность  звучали в нем.
- Посмотри пару эпизодов из своей прошлой жизни.
Почему-то стало не по себе – словно кто-то заглянул в самые потайные уголки меня. И тут по-настоящему стало не по себе. Я уже примерно понял, о чем будет идти речь – но изменить ничего не мог.
Привычный кабинет, и зам докладывает о выселении жильцов старого дома, предназначенного на снос для освобождения участка под строительство развлекательного комплекса. Один жилец, в возрасте, выселяться не желает. Я досадливо морщусь и прошу избавить от подробностей – к завтрашнему дню все должно быть решено.
Могила на кладбище. Из бедных. Зачем мне это? Да ведь здесь жилец тот упокоился. И тут началось. Какой-то противный голос (опять же, мой) стал доказывать, причем делал это с ожесточением, словно подсудимый:
- Я ни в чем не виноват. Нужно было дело делать – а как мои работники поступили со строптивым жильцом – это на их совести – им и отвечать…
- Да нет, друг. (Снова бархат и свет). Уста твои лживы, и пытаются  оправдать какие-то действия. Но меня не интересуют действия, я вижу намерения в сердце твоем – а они были отвратительны.
- Точно! Ошибка вышла. Я просто не придал значения. Но больше не повториться!
- А сейчас ты еще дальше заходишь в грех. Не ошибка – ты жил так. Отдаляясь от Бога. Окунаясь во тьму. Как после подобного может устоять дело рук твоих? Тебе сейчас больно, потому что ты переживаешь чувства и боль этого старика, к которому даже на кладбище никто не приходит. Квартира та – единственное светлое пятно для него. И, к сожалению, подобного в твоей жизни было много. Я сейчас соберу всю боль, посеянную тобой в мире, и сконцентрирую ее на кончике иглы времени. Почувствуй весь этот ужас.
Меня словно кольнуло что-то. В самое сердце. На мгновение. Но и этого мига было достаточно, чтобы скорчиться в невыносимой муке тысячекратно увеличенного страдания. Такой шок не мог пройти бесследно – словно иголкой этой занозу вытащили из сердца.
Я снова был в зале со своими друзьями – но какими же родными стали они мне! Слезы текли из моих глаз – и я впервые ощутил страх перед Творцом – страх не соответствовать, разочаровать….
А воздух стал наполняться тем особым привкусом, который сопровождал появление текста. Да и ковер ожил.
Если ты увидишь в какой области притеснение бедному и нарушение суда и правды, то не удивляйся этому: потому что над высоким наблюдает высший, а над ними еще высший;
превосходство же страны в целом есть царь, заботящийся о стране.
Кто любит серебро, тот не насытится серебром, и кто любит богатство, тому нет пользы от того. И это — суета!
Умножается имущество, умножаются и потребляющие его; и какое благо для владеющего им: разве только смотреть своими глазами?

Тесная улочка в очень древнем городе. Все здесь другое и непривычное – другие звуки, другие запахи, не говоря уже о визуальных картинах. И при этом не ощущается дискомфорт – такое впечатление, что когда-то этот город был и моим пристанищем. Дежавю, в общем.
Идем с Соломоном – но он одет совершенно непривычным образом – по внешнему виду достаточно бедный человек. Я тоже ему под стать.
Неспешный разговор.
- В твоем теле, как и в жизни, очень много притеснений. Не стану тебя пугать картинами здоровья – но поверь, что и оно не блещет. То есть, в твоей персональной «стране» никудышнее управление. Кто Царь в тебе?
Вопрос застал меня врасплох. Внутри прозвучало слышанное когда-то «Без царя в голове». И кто же этот царь? Ответить я не смог – да, наверное, Соломон и не ожидал ответа.
Тем временем мы вышли на базарную площадь. Это зрелище невозможно описать словами. Казалось, мы попали в настоящее сердце этого города – полное жизни, энергии.
Соломона, невзирая на его внешний вид, все узнавали. При этом не возникало обычной в таких случаях суеты – наоборот, присутствие царя сразу приводило к некой торжественности. Люди почтительно склоняли голову и уступали дорогу. Некоторые задавали вопрос – но он никогда не был мелочным. Соломон в таких случаях останавливался и говорил с человеком пару минут – его ответы никогда не были прямыми, но выводили спрашивающего из неведения в свет осознанности.
Вот к моему старшему товарищу подошел человек из другой местности, и бросил на незнакомом языке явно пренебрежительное замечание. Он был богато одет, и Соломон показался этому человеку слишком дерзким посреди прохода.
Я был удивлен – в то же мгновение нашелся человек, понимающий диалект иностранца, и с уважением сказал ему: «Пожалуйста, Друг, будь внимателен. Не смотри на внешность – она бывает обманчива. Перед тобой Соломон – наш мудрый Царь».
Слова эти возымели волшебное действие -  незнакомец сошел с коня и низко поклонился Соломону.
Вокруг нас продолжали происходить какие-то события – но меня захватила очень простая, но совершенно неразрешимая мысль: «Соломон показал мне все это не зря. Я сам подобен этому городу, и внутри меня такой же базар – только намного хаотичнее. И главное – действительно нет царя, каждый сам по себе» Эта мысль привела меня в какое-то гипнотическое состояние. Активный поиск этого царя я еще не мог в себе вести – но и прежнее существование стало невозможным. В таком промежуточном положении я пребывал всю дорогу, пока Соломон не вернул меня к действительности. А она оказалась волшебной.
Мы находились в царской сокровищнице. Конечно, я читал и смотрел «Копи царя Соломона» - но сейчас понял, насколько бедным было воображение автора. Сокровища передо мной представлялись действительно несметными. Я даже позавидовать не мог, ибо при всем своем стремлении к большим деньгам подобное выходило за рамки моей персональной фантазии.
Интересно, что должен чувствовать владелец этого?
Словно услышав мои мысли, Соломон заговорил.
- Но у таких вещей нет владельца. По-настоящему ты владеешь только тем, что можешь забрать с собой в момент ухода. Ни один материальный объект не обладает такой возможностью. А значит, мы не владеем, а только пользуемся. И можем быть по-разному в этом эффективны.
Странно, почему такая простая мысль никогда не приходила мне в голову! Стоя среди гор драгоценных камней в пещере из золота, я по-новому осознал отношение к тому, что в прошлой жизни называл богатством.
И тут друзья, появление которых я не смог заметить, дали мне урок. Разыграно все было настолько мастерски, что я полностью утратил чувство реальности. А дело касалось смерти. И умирали два человека, по разному относящиеся к богатству.
Объект один и тот же – несметные сокровища Соломона. Но теперь ими пользовались два человека. Точнее, один из них все это считал своим. И в нем просматривался я сам. Человек этот был явно болен. Он интенсивно и много работал, чтобы приумножить и без того громадное состояние. Причем работа его состояла по большей части в интригах, войнах, стяжательстве, судебных преследованиях должников. Даже близкие люди подозревались им в чрезмерных тратах. Периодически заходил он в сокровищницу – и любовался. Перебирал камни, окунал руки в золотые монеты, иногда обсыпая себя.
Умирал он страшно – ведь существо этого человека было привязано к каждому предмету в золотой пещере. И он просто не мог уйти. Смерть все настойчивее вытаскивала его из одряхлевшего тела – но он сопротивлялся, мучимый сотней вопросов: «Кому все это достанется?»; «Что с этим сделают» - и тому подобных. Очень мучительная агония, сопротивление…. Конечно, от смерти не уйти – но он, по-моему, ушел от жизни. Почему-то я был уверен, что на этом проблемы не кончились.
Второй человек напоминал Соломона. Он так же часто заходил в сокровищницу – но только совсем с другой целью – помогать людям. Он понимал, насколько большая ответственность сосредоточена в его руках, как много людей ожидают его мудрых решений. И он получал настоящее удовольствие, имея что дать людям. И его черед умирать пришел – но это была совсем другая картина. Больше всего происходящее напоминало спокойный уход. Глубокий выдох и безмятежная улыбка, распространившееся вокруг благоухание свидетельствовали о том, что человек полностью отпустил себя…
Урок был поразительный по своей глубине. Конечно, это были две крайности, два полюса – но к какому из них тяготел я? И тут же увидел свою «империю» и себя, словно паука в огромной паутине, в ее центре. Сомнений не оставалось – все накопленное я считал своим!