11. 30

Далекие послевоенные годы. Примерно так, год 1953. Я учусь в начальной школе. Живу в Москве, на Арбате. Жили бедно, питались плохо. Я, мама и старший брат Женька занимали комнату в коммунальной квартире. В доме все удобства, действия же их минимальные. Кроме нас в квартире живут еще три семьи пенсионеров. Времена тяжелые, жили как все. Даже родители почему-то разошлись, как потом оказалось - не навсегда. Но безотцовщина была символом послевоенного времени.
Я в то время была худой и застенчивой. Прожив полтора года перед школой у бабушки с дедушкой вернулась в Москву с акцентом приграничных с Украиной мест. Училась плохо. За неправильное произношение одноклассники дразнили: "колхоз Красный лапоть".
И вдруг такое чудо - по почте мне пришло письмо из Чехословакии. Девочка моих лет из Братиславы приглашала с ней дружить. И потом пошли письма и открытки и даже маленькие бандероли с куклами.
У девочки была старшая сестра Дуня. Тоже в школе учившая русский язык. Сколько это длилось - не помню. У меня до сих пор на зеркале в спальне лежит маленькая салфеточка с вытканным видом старинного замка на холме. В какой-то момент девочка мне не ответила и я долго ей писала, надеясь разыскать её. Или хотя бы старшую сестру Дуню.
Дети беззлобны. Я во всем винила себя и свою бездарность.
Незадолго до распада советского союза, который мы не любили больше остальных его участников, я с дочерью старшеклассницей была в Литве. Уровень жизни в Прибалтике в то время был много выше, чем в Москве. И мы гуляли по курортному городу Друскининкаю, любовались скверами, искали сувениры. Зашли в кафе выпить кофе.
Неожиданно официантка нахамила нам. И очень расстроила мою дочь. Я спросила у соседки по столу, как она относится к такому поведению своей обслуги. И она с достоинством мне ответила: "Вот вы вернетесь домой в Москву спросите там товарища Яковлева, почему он настаивал на таком поведении наших, чтобы потом им разрешили войти в Объединенную Европу. Вся политика творится у вас".
Теперь братья по разуму с Украины разыгрывают спектакль, как будто мы и есть советский союз и они с нами борются. И это при всем том, что уже лет двадцать все работоспособное население братской республики кормится на наших стройках. Я это знаю, так как и сама нанимала их для строительства дачи. Как-то хотелось им помочь.
Я очень любила Крым когда-то. Там все связано с нашей историей. А в студенческие годы мы отдыхали исключительно на пляжах Крыма. За границу не было поездок.
Верю нашему руководству, что Крым примкнул к нам добровольно и без стрельбы. Но я четко знаю, как зависимы такие маленькие республики от больших акул мирового империализма. И не окажется ли теперь, когда заработала вражеская пропаганда, когда мы обнищали ради их спасения, что они этого не хотели.
Они и есть русские люди... В начале "перестройки", я не могла видеть всей этой советской гнусности, уволилась из ненужного советскому союзу проектирования и пошла работать в монастырь. Меня, главного инженера проекта, поставили за прилавок, а подошедший крымский профессор попросил продать немного книг за ветки лавра. У него не было денег совсем. Я взяла в оплату за книги лавровый букет, подложив в кассу свои денежки.
Единственное, что может нам помочь сохранить любовь - это повторить референдум. И пусть все желающие смотрят. Если мало - повторять каждые полгода, чтобы сохранить нашу любовь.