Рябиновые бусы

               
«Скорая» приехала быстро, но врач уже ничего не смогла сделать. Пожилой мужчина лежавший в луже крови с раздробленным черепом, был уже мертв. Рядом с телом валялась тяжелая сковорода  с ручкой,  вероятное оружие убийства.
Осмотрев труп и констатировав смерть, врач «скорой» вызвала полицию и собралась  уезжать, как где-то из-за угла услышала тихий стон. Доктор, опытная женщина, не раз бывавшая в таких переделках, пошла, посмотреть, откуда  идут звуки. Чаще всего это были дети, они прятались оказавшись невольными свидетелями трагедии. Забившись в дальний угол, куда-нибудь в шкаф или под кровать, они сидели, боясь пошевельнутся, в полуобморочном состоянии. Еще раз прислушиваясь, она явственно услышала стоны, исходящие из кухни. Войдя на небольшую кухонку, взгляд  упал на приоткрытую дверцу под раковиной. Наверное, туда забрался малец, решила она, и открыв дверцу, чуть не упала в обморок.  На нее смотрели два человеческих глаза, едва светившиеся  на черном  от синяков лице.
- Господи,   да что же такое творится-то, - пробормотала про себя докторша и, нагнувшись, стала помогать выбраться пострадавшему из крохотного пространства.
С трудом, она вытащила полуживое тело. Им оказалась пожилая женщина, вся в синяках и кровоподтеками. Волосы ее были взлохмачены, местами вырваны. Женщина не могла говорить, лишь тихо стонала и интуитивно прикрывала лицо руками.
Пощупав пульс, врач попыталась заговорить с избитой женщиной. Но, та лишь стонала и не произнесла ни слова. Врач вызвала по сотовому санитаров:
- Нужно срочно отвезти в реанимацию женщину, дуйте быстрее с носилками, можем опоздать, - резко без предисловия отдала команду врач.
Через пару минут в комнату вбежали два запыхавшихся мужчины:
- Ты чего, Захаровна, сперва сказала трупешник, а теперь давай носилки, - перешагивая труп в прихожей,  проговорил более молодой санитар,  в грязноватом белом халате, поверх которого была одета куртка с красным крестом.
- Леша, этому носилки не нужны, и так понятно... Жене повезло, она еще жива...Забирайте и мигом  в машину... Очнулась Антонина Сергеевна на третьи сутки в реанимации городской больницы. Она долго, долго смотрела на потолок, и никак не могла понять, где она находится. 
- У себя в спальной, то потолок больше, белый, как вчера побелили и свет какой-то странный, мелкие лампочки, как звездочки на небе. Чудится мне, что ли? – подумала Антонина Сергеевна, и хотела по привычке перекреститься, но так и не смогла пошевелить правой рукой.  С усилием, повернув голову в сторону, она увидела прозрачную резиновую трубку ,с  перевернутой бутылочкой, из которой медленно капала жидкость. – Неужели я в больнице, - сообразила Антонина Сергеевна. Она уже раза два лежала в больнице и ей ставили точно такие же капельницы. Да что же со мной случилось? Она попыталась вспомнить, но ничего кроме боли в голове она не почувствовала. Ей стало плохо, и она снова потеряла сознание. Лишь через неделю ее сознание постепенно стал  восстанавливаться и вместе с этим она с ужасом стала  вспоминать всю картину произошедшего.
От нахлынувших воспоминаний Антонине Сергеевне вновь стало плохо и она отключилась. Лечащий врач, Ольга Игоревна, серьезная молодая женщина не допускала к ней ни работников прокуратуры, ни следственного комитета, ни родственников.
- Слаба она еще, любое воспоминание и тревога, может привести к летальному исходу. Не выдержит сердце, и тогда вы тоже ничего не узнаете, - выговаривала она молодому следователю несколько дней подряд, приходившего к потерпевшей с допросом.
На десятый день Антонину Сергеевну перевели в отдельную палату, и с ней встретился следователь, которого, наконец-то, допустила Ольга Игоревна.
- Прошу вас, недолго беседуйте, увидите, что ей плохо, вызывайте медсестричку, вот кнопочка, - она показала на красную клавишу рядом с тумбочкой больной.
- Антонина Сергеевна, - обратилась врач к пациентке. – С вами побеседует следователь, вот этот молодой человек. Он хочет выяснить детали всего случившегося. Вы попытайтесь, вспомнить и все, как есть, рассказать. Это в ваших интересах.
Антонина Сергеевна, согласно кивнула головой. Молодой человек в форме сел на стул, напротив постели потерпевшей.
- Меня зовут, Валерий Николаевич, фамилия Сердюков, я старший следователь прокуратуры, веду ваше дело.
- Какое дело? – спросила тихо Антонина Сергеевна.
- О несчастном случае, что произошел у вас на квартире.
Антонина Сергеевна отвернула лицо, на глазах появились слезы.
- Скажите, мой муж, Семен Кондратьевич, он жив?
- Нет, Антонина Сергеевна. Врать не буду, он умер от сильного удара по голове. Я выясняю, кто это сделал…
Антонина Сергеевна на какое-то время замолчала, словно отключилась от реальности, но потом тихо заговорила.
- Я вам расскажу все. Больше так продолжаться не может.  Он еще кого-нибудь убьет,  - и Антонина Сергеевна заплакала.
- Успокойтесь, успокойтесь. Вы скажите, кто это сделал, и мы задержим его, и тогда он больше не нанесет вреда никому.
- Мой внук, Алик!
- Вы хотите сказать, что Алик Юрьевич Хомичов  убил вашего мужа? – с удивлением переспросил следователь, и что-то быстро стал записывать в блокнот.
- Да! – выдавила из себя Антонина Сергеевна.
- Как это случилось? – спросил следователь.
Антонина Сергеевна вновь замолчала, словно она погрузилась мыслями во что-то очень далекое. - Алика и его сводную сестру, Ингу  усыновила моя дочка. У Наташи своих детей от первого брака  не было. Она разошлась с Михаилом, выскочила второй раз за отставного военного, старше ее на двадцать шесть лет.  Но, детей у них  опять не получилось.  Тогда и решила взять ребят из детского дома. В то время это просто было. Написала заявление, собрала справки, что есть жилплощадь и зарплата позволяет.  Первой взяла Ингу, которой уже исполнилось три годика, а потом через полгода решилась забрать мальчика - Алика.  От него мать отказалась прямо в родильном доме.  Малолетка родила и бросила ребенка, а моя-то  клюнула. Ходила по работе в родильный дом, она у меня медсестричка, увидела кучерявого, черноволосого, упитанного, ну прямо, как на картинках рисуют маленьких ангелочков. Запала на него, оформила бумаги  и забрала к себе. Я пыталась отговорить: мол, Наташа, дети не грибы в лесу, сами по себе не вырастут, за ними уход и воспитание нужно. А  у тебя нет времени.  Да где там, отмахнулась.
Дескать, своих не родила, а тут прямо готовенькие и девочка, и мальчик. Что еще надо! А еще сказала, что за них государство платит неплохо, можно и не работать. Квартиру расширил, дали четырехкомнатную, вместо двушки.  С продуктами в те годы напряженка была: а для нее талоны на ребят выдавали : на гречку, на мясо, на масло, да на все. Вот, говорит, мама,  жить нужно по-современному.  Не важно, кто родил, главное, кто воспитал, тот и родитель.  Я тоже радовалась, думала, слава Богу, нашла себя Наташка.  Дети не дадут закиснуть.  Все время в заботах, в хлопотах…
На первых  порах так оно и было. Но, вот чем старше становились ребята, тем меньше внимания на них стала уделять дочка. Бывало, приду в гости, а они сами по себе. Где мама? – спрошу. - Ушла, - говорят. Когда придет? Отвечают - не знаем.   Её муж к тому времени умер от рака легких. Наташка погоревала, да и друзей среди мужчин завела. Детей вечером оставит и в компанию. Работу забросила, жила на пособие ребятишек. Нам с дедом жалко стало ребят, мы их  к себе перевезли. Пока работали, деньжата водились, все на них тратила. Нам куда деньги, свой огородик на даче, шесть соток, хватало и ягод и овощей. В школу ходили, не хуже всех. Потом, когда на пенсию ушли, похуже с  деньгами стало. Но, все равно помогали.  Наталья, та тоже вроде бы за ум взялась: работу нашла, дежурила по суткам в больнице. Ребята сами по себе оставались.  В школе в то время один ужас творился: и наркотики  и драки и все плохое, что можно придумать. Не хочу об этом и говорить.  Да вам, наверное, и без меня известно.
Антонина Сергеевна  посмотрела  в глаза, сидящему рядом, еще молодому человеку, чуть постарше ее внука.  Он без смущения ответил: 
-  Но, как говорится, на школу нечего списывать, если родители нормальные и за детьми следили – у них все нормально…
- Верно, верно, сынок. Извини, что так вас назвала, - виновато опустила голову Антонина Сергеевна.
- Лихое время вам досталось.
- Не приведи господь, кому еще раз его пережить.
- Да, вы не волнуйтесь, Антонина Сергеевна, не стоит, что было, то прошло. Он не стал торопить пожилую и очень больную женщину. Хотя по возрасту, судя по документам, ей выходило около шестидесяти лет.
  Антонина Сергеевна откинула голову на подушку и некоторое время лежала молча, уставившись в потолок. Словно там, в белом пространстве были написаны советы, как и что ей сказать о своих внуках.
То, что дети  были приемными, Антонина Сергеевна никогда  и никому не говорила, да и дети росли, считая ее дочку, Наталью, матерью, а их с мужем - родными бабушкой и дедушкой. А вот, как вышло.
Деда родненький внук убил, а она осталась чудом живой.  Слезы снова потекли по ее щекам.
Вам плохо? Я вызову врача, -  забеспокоился следователь.
- Давайте я закончу свой рассказ сегодня, а то на другой день сил не хватит…, - тихо ответила сквозь слезы Антонина Сергеевна. – В общем, стал Алик еще в школе курить, а потом вином  баловаться. Наташа пыталась, что-то сделать, а он ей говорит: ты меня усыновила, от государства за меня денежки получаешь, так теперь терпи. А куда ей деваться? Не отдашь обратно в детдом, к тому времени ему уже шестнадцать исполнилось. Парень вымахал такой, что за нестоящего взрослого принимали. Сигареты, пиво в ларьке продавали, даже не спрашивали сколько лет.  И тут Наталья еще одну сделала ошибку - от армии помогла отделаться. У него, как раз призывной возраст наступил.  Пошла к знакомым врачам и медсестрам, документы, анализы все подделали, и получил Аличек белый билет. Тут из него полезло такое, что мы за голову с дедом схватились.
Из школы Алика отчислили за прогулы и двойки. Он пошел, якобы, работать в автомастерскую, а на самом деле попал в банду по угону автомашин. Угоняли, разбирали на запчасти и продавали.  Внучка, Инга к этому времени замуж выскочила  и домой носа не казала, а Наталья вся во власти Алика оказалась. Он стал ее запугивать: ты мне никто,  тетка чужая. Давай, делись  деньгами и одна комната в квартире теперь моя. Что хочу, то в ней и делать буду. Будешь, мешать, братков приведу. Они тебя  уму-разуму быстро научат. -  Мешок на голову и конец. Вся квартира мне достанется. Наташа  не своя к нам прибежала. Помогите, спасите. А что мы с дедом можем сделать. В милицию написать, но кто поверит.  Без документов дело не открывают. Стали ждать, я в церковь  ходила  молиться, а дедушка, муж мой, пытался с ним по-хорошему договориться.
Алик и говорит:
- Давай дед половину твоей и бабкиной пенсии, куда она вам. А мне молодому нужно хозяйством обзаводиться. Невесту подберу и женюсь.
Вот так мы и стали, ради Натальи, Алику во всем угождать. Пенсию получим, ему половину отдаем.  Когда ему восемнадцать исполнилось, он   совсем обнаглел. Подал в суд и отсудил у дочки часть квартиры. Пришлось продать четырехкомнатную квартиру,  Наталья купила себе комнату, а ему большую двухкомнатную, в центре города, так захотелось его девушке. Но и этого ему показалось мало. - Хочу машину! - заявил он, придя как-то к нам. У вашей Натахи, новый хахаль появился, пусть она переезжает к нему, а вы с дедом  в ее комнату, а вашу квартиру я продам  и машину куплю. - Как продашь? Это же наша собственность, мы ее приватизировали, говорю я Алику. А он засмеялся, так зло отвечает: - Была ваша, станет наша. - А вы подарите,подарите квартирку любимому внучку,встряла в разговор его девица. Глазами хлопает, на нас смотрит и смеется. – Зачем вам лишняя забота, налоги платить...
- Как ее фамилия? – попытался уточнить следователь.
- Не знаю, и знать не хочу, - ответила Антонина Сергеевна. – Помню, что зовут ее, как-то странно, не по-русски, Эльзой или Элизой. Я так и не поняла. - Она же и говорит сквозь зубы, словно слова выдавливает из себя. - Вы бабуля зря сопротивляетесь.  Дело решенное, не  отдадите по-хорошему, заберем по-плохому.
- Это как же? – вступился за меня муж, Семен Кондратьевич.
- А так дедуля, – зло передразнила охрипшим   голосом девица.
- Мы, с Семеном Кондратьевичем подумали, что шутят ребята. Теперь в телевизоре такие шутники в моде. - Мы  вот с мужем после того случая даже заспорили: откуда такая злость в молодежи.  Ненависть к старшему поколению. Муж, царство ему небесное, защищал их. - Это говорит, мы во всем виноваты. Плохо воспитывали. Придет внук с внучкой, сразу за стол:  накормить,  напоить. Чего хотите?  Деньги нужны на мороженое, в кино – пожалуйста. А чтобы за собой посуду убрать или полы подмести: ни-ни. Как же, сами справимся. Вот, так и росли. Чем старше, тем больше потребление. А где денег взять? У родителей или вот у нас стариков. Мы, мы во всем виноваты, так и говорил мне, Семен Кондратьевич. Сам-то он тоже из детского дома. Но никогда виду не показывал и не рассказывал, как там жили. Говорил, что трудно, но дружно. Хорошим человеком стал, я за ним, как за каменной стеной была. Ни разу, словом плохим, не обидел.
А сейчас про детские дома, что показывают, разврат один, то детей продают на органы, то за границу.  Вот взяли теперь моду, раздавать детей – кому не поподя.   Не знаю, лучше или хуже, но у моей Натальи ничего хорошего не получилось. Не потому, что не хотела, а не знала и не умела она детей воспитывать. Отсюда все беды.
- Где Алик научился курить, пить, потом травку наркотическую использовать?  - поинтересовался следователь.
- В школе. Я два раза к директору ходила. Анна Романовна, дети не тем у вас в школе занимаются. А она мне в ответ: - Мы даем образование, учим различным предметам, а воспитывать должны вы – родители. У нас своих проблем, вот с головой, показала она мне рукой. В школе у меня порядок, а что за стенами – не мое дело. Вы завели детей, вы и занимайте с ними. Нечего на нас свои проблемы сваливать. Кстати, нам за воспитание не платят.
Антонина Сергеевна вновь  заплакала, уставившись на окно.  Окна палаты выходили во двор, в небольшой садик, и на уровне окна ярко алели гроздья рябины.
Следователь торопливо записывал в блокнотик, не отрывая глаз от листков. Он даже не замечал ни рябиновых гроздьев, ни осени, которая медленно пришла в их город.  Повседневный круг его обязанностей был таков, что оторваться от навалившихся на него дел, не было времени.  Вот и это загадочное убийство на улице Карла Либхнета. Жестоко убит в собственной квартире пенсионер Семен Кондратьевич Васюков. Характеризуется положительно.  Ни с кем из подозрительных личностей не встречался, ни в каких дрязках во дворе и на прежней работе не участвовал. Жил себе тихо-мирно, вместе с бабушкой воспитывал двух внуков, вернее внучку Ингу и внука Алика. Когда, осматривали место убийства, впечатление было такое, что кто-то случайно зашел в их квартиру поживиться на гоп-стоп, тем более оно совпало с днем получения пенсии, и не раздумывая долго, грохнул старика по голове, что попало под руку - сковородкой с кухни. Вытащил деньги и был таков. Ну, а бабушка вышла на крики, он сильно избил ее и, наверняка бы добил, но кто-то или что-то помешало ему: звонок в дверь или соседи. В общем, испугался: ноги сделал. Оставив с  проломленным черепом старика на полу в прихожей, а старуха от страха забилась в кухню под раковину и потеряла сознание. «Висяк» - обычный в их работе случай. Так и определил уже для себя опытный следователь, Валерий Сердюков.  А тут такая история. В уме не укладывается.  Это ее избил до полусмерти внучок Алик и деда убил. Соседи при опросе говорили, что ходил внук, приносил старикам то яблоки, то конфеты. Вежливый такой, здоровался. Всегда с улыбкой и самое главное, от него всегда так вкусно пахло дорогим одеколоном. И все сошлось, что убить деда мог алкаш и бывший уголовник - Гоша из третьего подъезда. Всегда пьяный, весь в наколках, он запросто мог завалить любого, если на  выпивку денег не было.
Гоху, Григория Пуркаева, по кличке «Пурга» полиция замела в первый же день, застав в его собственной комнатухе, в полубессознательном состоянии от выпитого алкоголя.  И что сразу же направило их на ложный след, так кровь на руках и рубашке. Отрезвев в камере, он никак  не мог  объяснить, откуда у него кровяные пятна и что он делал в квартире № 6 первого подъезда, где жил старик со старухой.
- Кондратьевича знаю, нормальный старик, всегда на пиво даст. Не убивал я его, ей богу не убивал. Да, зачем мне его убивать? – отвечал он следователю.  Но, факты упрямая вещь – кровь убитого на рубашке и руках «Пурги» совпадали полностью с кровью убитого деда. И тут вырисовывается, что убийство совершил, любимый внучок Алик. И мотив имеется – не отдавал квартиру.
Следователь на какое-то время отвлекся от бумаг и, посмотрев на отвернувшуюся к окну Антонину Сергеевну, увидел, что она вроде бы, заснула и тихо вышел из палаты. По мобильному связался с отделением  полиции и приказал провести арест Алика, о результатах доложить немедленно ему.
К следователю подошла доктор:
- Как продвигается следствие, Валерий Николаевич?
- Не поверите, Антонина Сергеевна дала показания, что ее избил и  мужа убил собственный внук Алик, - ответил доктору следователь.
- Не может быть? - Вот и мы были другого мнения. Арестовали другого человека. Вот оно, как в жизни бывает. Видно, дед отказался подписывать дарственную Алику, тот его в припадке гнева, и огрел сковородкой. Припугнуть хотел, но когда увидел, что тот убит, испугался. А тут бабушка вышла из комнаты, увидела в крови мужа, хотела закричать, внук и ее оглушил. Только видно ничего  под руку тяжелого не попалось, он ее головой об стенку несколько раз ударил, та упала бездыханно.  Он, решив, что и ее убил, бросился бежать. Но сообразил, что разыграть убийство нужно, чтобы следы замести.  Деда вытащил в прихожую к двери, пока возился, оглянулся, а бабки нет.  Понял, что она выползла наружу за дверь, рванул, чтобы найти и добить. Но на площадке ее не оказалось. Тогда он понял, что она где-то дома спряталась, вернулся, но не успел найти, времени мало было.
Думаю, что алкаш из третьего подъезда зашел к деду  занять денег на выпивку, стал звонить в квартиру. Алик увидел  Пургу и решил, что сам бог ему послал на подмогу. Выскочил из квартиры, отвел Пургу в  его же комнату, там напоил  водкой, видно подсыпав что-то типа клофелина,а руки и рубашку кровью измазал,которую принес от деда.  А сам залег на дно, подставив вместо себя бывшего уголовника Пургу.
- Вот такое мое мнение.
- И это вам Антонина Сергеевна  рассказала? – спросила докторша.
- Не все конечно, но призналась, что убил деда их приемный внук. А детали она не успела, да и не знает видимо...  Главное известно – убийца Алик. Сейчас мы его арестуем и привезем сюда для очной ставки.  Пусть в глаза посмотрит своей бабушке, подлец.
- Да, вы что, Валерий Николаевич, какая очная ставка? Антонина Сергеевна и так едва, едва пришла в себя. Столько усилий нам стоило вытащить ее с того света, а вы очную ставку. Нет, нет, и еще раз нет. Кстати, как она себя чувствует?
- Говорила тихо, ровным голосом. Но, видно устала, отвернулась к окну и вроде бы как заснула.
Ольга Игоревна, решительно вошла в палату, подошла к Анастасии Сергеевне, взяла руку и стала считать пульс, позвала медсестричку: - кокарбаксилазу, строфантин, витамин «Е», на глюкозе в капельницу, - быстро распорядилась Ольга Игоревна и вышла из палаты.
- Ну, что с  Антониной Сергеевной?Хуже? – спросил следователь.
- Плохо! На сегодня, Валерий Николаевич, ваша беседа с ней больше невозможна. Отложим до лучшения состояния!
- На сколько?
- Пока, не знаю, на неопределенное время – твердо ответила Ольга Игоревна. - А внучок Алик приходил сюда несколько раз, хотел навестить бабушку, я как чувствовала, не пустила, как бы между прочим – проговорилсь Ольга Игоревна.
- Я сейчас распоряжусь и организую охрану, до тех пор, пока мы не задержим Алика. Не исключено, что он еще раз захочет навестить бабушку. Сами понимаете, с какой целью..., - и следователь снова набрал номер полицейского участка и стал отдавать распоряжение.
Алика арестовали в этот же день. К вечеру он дал признательные показания.  Действительно, дедушку, Семена Кондратьевича убил он, мол, случайно, обкурился, башню и снесло, вот не выдержал и ударил деда, а бабушку он не трогал, она сама упала и разбилась. Конечно, испугался, не знал, что делать. Инга помогла. Она все это время во дворе была, по мобильному советы давала.  А когда увидела Гошу-Пургу из третьего подъезда, уговорила его подняться в квартиру к деду, он, мол, звал его к себе за чем-то.
- Зачем ты хотел убить дедушку, ты же знал, что он тебе и так завещание написал, оставил свою квартиру после своей смерти? – задал следователь вопрос Алику.
Он зло сквозь зубы проговорил: - А зачем она им? Все равно бы умерли, он и бабка, а мне машина нужнабыла позарез...
Мне не хочется описывать всю мерзость его поступка , как он пытался  выгородить себя, перекладывая вину на других , ссылаясь на обстоятельства своего трудного детства. Это не интересные и никому не нужные подробности  обычного уголовного дела.
- А почему обычного? – спросит читатель и будет прав.  Сколько таких дел сегодня в нашей стране? На центральном телевидении по первой программе, ведущий Андрей Малахов, раз за разом проводит передачи «Пусть говорят», героями которых оказаются несчастные старики, заслуженные ветераны труда, войны и просто пожилые люди, которых выбрасили на улицу собственные дети, и чаще всего из-за  квадратных метров жилья. О времена ,о нравы! Добавить кажется нечего!
P.S. Антонина Сергеевна  умерла, в тот же вечер, после того, как выговорились следователю о своем наболевшем, но не смогла пережить позора и  предстоящей встречи с внуком Аликом, убившего ее мужа, и пытавшего убить и её.  Сердце Антонины Сергевн не выдержало. Она тихо скончалась на больничной койке, а перед ее глазами, как память о ее  прожитой жизни,  краснели за окном гроздья рябины.
Рябиновое ожерелье – символ любви, женской красоты и верности, навсегда осталось перед ее глазами. И она умерла со счастливой улыбкой на губах. Она простила своего внука,  как Бог прощает всех: хороших и плохих, лишь бы они покаялись...  Только сейчас, в конце своей жизни поняла – она и только она, поплатилась всем за воспитание непутевой дочери Натальи и своих внуков и больше ей  винить некого!